Потапыч

37. Медвежий автосервис

Как и ожидалось — кроме одежды и добротного, но простого пистоля, у убийцы с собой ничего не оказалось. А стража если и проводила расследования (что само по себе вызывает некоторую усмешку без развитой криминалистики), то точно не «в пользу владеющих». Мы, как категория, наделённая кучей прав от рождения, сами отвечали за свою жизнь и безопасность, что, в общем-то, довольно справедливо. Но ни черта, в данном случае, не удобно.

Вдобавок тут есть момент моего отсутствия клятвы. Был бы я данником-вассалом, то можно припереться к Серпенту, да даже к самому корифею, и закатить истерику (если прихватить тарелки — то даже итальянскую), что «мишку обижают». Но без клятвы… Да и не настолько нужна она, если уж на чистоту. Безопасности мне этот вассалитет не обеспечит — саму корифейскую персону покушались низложить, так что вся корифейская конница и вся корифейская рать меня толком защитить не смогут. Разве что отомстят за смерть, да и это неточно. Но за смерть так и так будут пытаться мстить, следовательно, вассалитет выходит тем же, чем и был: добровольно принятым на себя геморроем с обязательствами, без какой-бы то ни было вменяемой отдачи.

Сплавил бессмысленный труп Грошену (прям гробовщик-утилизатор, а не управляющий), выделил аргент Младу. Да, в данном случае то, что он пристрелил убийцу, мне не слишком удобно. Но в целом — реальный молодец, и оставлять это без награды недальновидно. После же присел, думой тяжкой удручённый. То, что я охренительно умней (хотя данная ситуация ни черта не показатель — всё было прозрачно), не отменяет того, что ситуация жопная. Самое поганое заключается в том, что пули, помимо естественного удара, нанесли мне повреждение в виде головной боли. Да, недолгое, да, боль терпимая, но сам факт того, что я почувствовал повреждения от духов в состоянии полного оборота (а башка обернулась на все сто сорок шесть процентов) — крайне хреново.

— Пота-а-ап! — мысленно протянул я.

«Шебуршень беспокойный!» — отозвался меховой мешок. — «Да, странное что-то», — признал, он не дожидаясь вопросов. — «Это щенки богов, похоже.»

Так, в пакете образов и эмоций получается, что «щенки богов» — жрецы. То есть пули зачаровывал какой-то злостный поп, причём с использованием некоторой, подозреваю — небольшой…

«От большой тебе бы голову оторвало и в лес выкинуло. И бегал бы ты за ней, как дурак» — отэмоционировал Потап.

Довольно красочно представляя безголового меня, регулярно наворачивающегося и врезающегося в деревья, бестолково размахивающего руками. В то время как пучащая глаза голова с языком набекрень валялась в уголочке. И вот честно говоря, проверять «утончённое» чувство юмора породило такую картинку, или это объективная реальность — никакого желания нет. Без головы я, даже если выживу, оставаться категорически не согласен, она идеально сочетается с моим цивильным костюмом.

А что «зачаровали жрецы»… это, скажем так, совершенно не показатель. Мне окружающая реальность наглядно показала, что последователи одной и той же божественной сучности рвут друг другу глотку без каких бы то ни было возражений своего «божественного покровителя». Это не говоря о том, что Золотой Пантеон занимается торговлей на коммерческой основе. Так что эти «свячёные патроны, плюс десять к урону беролакам» — не «улика», а просто указание на то, что есть вещь, которой стоит опасаться. И стараться, по возможности, лобом пули не встречать, да и прочими уязвимыми частями организма не стоит.

А вообще, вопрос в том, что мне надо поменьше подставляться и по максимуму обезопаситься. Выходить в обороте, но в обороте не потопаешь по Золотому. И не в укладах дело — клала на них, до определённого предела, моя духовная персона. А в банальной усталости: беролак — ни черта не естественное состояние организма, «выжмет» меня до потери сознания за несколько часов. Это не говоря о том, что тратить силы во время дороги на ту же службу — можно. Но довольно по-дурацки: я, как бы — дружинник, и моя служба подразумевает схватки и конфликты, к которым припираться усталым — гораздо более короткий путь на тот свет, нежели от рук возможных убийц. При этом, например, совершенно не факт, что эти убийцы будут. Тут стоит учитывать, что меня собиралась убивать не структура, с основательным запасом «расходников», а аристократическая семья (или даже семьи, непринципиально). И куч одарённых «в расход» у такой семьи не найдётся, таких — считанные единицы. И десятков тысяч золотых… Ну, точнее, могут найтись, но тратить их на одинокого видома, который даже не цель, а помеха по одному из возможных векторов противостоянию корифею — никто не будет. Если бы тратящие на каждую помеху тысячи золотых придурки были бы во главе сильного и богатого рода, то ни хрена этот род не был бы сильным и богатым. То есть ещё убийцы — могут быть, но много их быть не может. А значит, надо мне топать к мастеру Рарину, смотреть, как там поживает мой аркубулюс. И если механическая часть готова — забивать на эксперименты. Раз уж Потап грозился духа вселить — вот пусть слово и выполняет.

«И сделаю, шебуршень бестолковый! Только смотреть надо, что там твой недоумок намастрячил», — высказался с ощутимым интересом Потап.

Вообще выходило, что меховой заднице и вправду интересно. А у меня закрадывались… Да не закрадывались, а появились вопросы. Да, Потап — реально ленивая, вечно если не спящая, то дремлющая задница. При этом — он любопытен и деятелен в определённых моментах…

«Не твоё дело, ничего не скажу!» — буркнул топтыгин. — «К железному медведю иди, придурок!»

Посылать Потапа в жопу я не стал, хоть очень хотелось. Но всю дорогу до мастерской пребывал в «полуоборте». Тут не часы, а минуты, а мне спокойнее. Впрочем, никаких орд убийц на меня не покушалось, что было с их стороны как дальновидно, так и любезно. А в мастерской меня поджидал… ездовой медведь. Несколько отличный от типичного топтыгина кондициями и длиной лап. Что большой плюс Рарину — он явно понял мои «вождения руками». У стен валялись разные варианты скелетных лап, очевидно, забракованных. Более того, в железном медведе уже был дух.

«Всё равно переделаю и сделаю лучше!» — заявил Потап.

— Я не против, — сообщил я очень интересующую топтыгина информацию, на которую раздалось заинтересованное порыкование и зевок.

— Здравия вам, почтеннейший, вы во время! — блеснул творческой безуминкой в глазах мастер. — Как вам аркубулюс?

— Внешне — ничего, — признал я. — Как в деле — посмотрим. А что это? — указал я на металлическую «шерсть», точнее — узоры шерсти на пластинах. — Не утяжелит?

— Утяжелит, почтенный, тут вы точно подметили. Но пластины не толсты, приятны на вид… ну, я так думаю, — вопросительно посмотрел на меня мастер, на что я одобрительно кивнул — и вправду неплохо смотрелось. — А главное — оберегают сочленения аркубулюса от пыли, грязи, песка. У гелеакулюса, который намного тяжелее и прочнее — и то потребна регулярная смазка и чистка. Сочленения же аркубулюса…

— Более уязвимы, да и их значительно больше, — подытожил я. — Ну, значит, всё нормально. Сниматься хоть будут?

— Конечно, почтеннейший! Но только специальным инструментом. А без него удержатся, и аркубулюс можно использовать как укрытие от стрельбы: ни пищалью, ни пистолем его пластины не пробить! И если вы намекаете на железную ногу вашего слуги — так я господину Пшёному сразу говорил: так никто не делал до меня. И некоторые вещи просто мне, да и никому в Золотом неизвестны, их можно понять только со временем!

— И это понятое вы учли в аркубулюсе?

— Именно, почтеннейший!

— И он готов как ездовой зверь?

— Эм-м-м… я бы ещё…

— Так, ездить на нём можно?

— Ну да… но…

— Не развалится?

— Точно нет, почтеннейший видом Потапыч! Но надо бы посмотреть, как будет вести себя аркубулюс под вашим весом, на разных скоростях. Возможно — отрегулировать сочленения и соединения.

— Давай так, мастер Рарин Готный. Я сажусь на аркубулюса. И мы с тобой и инструментом направляемся в пригород Золотого. Там, без толчеи, проверим — что и как, ты подкрутишь, что нужно. Или скажешь, что надо переделывать. Но если переделывать не надо — я на аркубулюсе и уеду. И готовся к тому, что у тебя вскоре появятся новые заказы… точнее, у нас, у Медвежьего Товарищества.

— А-а-а… вас же увидят владетели, — понятливо закивал мастер. — Собираюсь, почтенный. Буквально миг…

И ускакал. Судя по раздаваемым на повышенных тонах указаниям — не столько собирался, сколько застраивал своих… точнее, наших работников. И через десяток минут я покачивался на спине железного медведя по улице Золотого. Рядом с сумкой инструментов и какой-то прочей нужной фигни семенил Готный.

— Мастер, рессоры… в смысле, пожёстче сделать посадку можно? — уточнил я, потому что при каждом шаге транспортного средства опускался на десяток сантиметров.

Плавно, без резкой тряски, но это с учётом, что аркубулюс телепался медленно и по мостовой.

— Конечно можно, почтенный. Моя вина — я ладил для простого человечка, а в вас, Михайло Потапыч, пудов девять, а то и все десять.

— Со снарягой и одиннадцать может выйти, — прикинул я, на что мастер закивал.

Это да — даже неполный оборот добавляет массы ощутимо, полный… ну, наверное, как беролак я вешу кило триста-триста пятьдесят. Но в полном обороте я на медведя и не полезу — я сам медведём буду, хотя этот момент тоже учесть не помешает — стопор какой-то с жёстким фиксатором, пружины-рессоры или что-то типа того. А в чисто человеческом виде вешу примерно сто кило, выходит семь пудов. И уже ощутимо больше «обычного человечка», который кило семьдесят, восемьдесят — если большой и толстый. Владеющие есть и моих габаритов, но редкость: тот же корифей, например. Благой… был, жалко даже дядьку немного, хоть и не знал толком. Карий — поменьше, но «в одной весовой». Ну и Фиалка с её фигурой свинской валькирии тоже не намного легче меня. Но это редкость, в массе своей я выхожу и как человек побольше окружающих.

В общем, под удивлённые взгляды прохожих и привратной стражи выбрались из Золотого. И на участке дороги и прилегающей к ней поляне стали тестировать-проверять. Выходило, что мастер несколько «перестарался», как мне показалось на первый взгляд. Дело в том, что несмотря на искажённые пропорции, мастер сделал скелет псового хищника, со свободами, гибким хребтом и прочим, совершенно излишним для ездовой скотины. Особенно с учётом того, что вживлённый ритуалом дух был явно духом копытного: он просто не мог использовать большей части функционала аркубулюса, не имея рефлексов. Ну и даже если бы мог — а на кой…

«Не шебурши», — деловито отэмоционировал Потап, напряжённое внимание которого очень хорошо ощущалось всё время испытаний. — «Усё будет», — заверил он.

А я вспомнил его «в бою помогать будет». Самому стало интересно, что там топтыгин надушеинженерит, но он молчал и порыкивал, задница скрытная. Но именно с мастером я эти моменты обговорил.

— У тебя заказы вскоре появятся, мастер. Я на аркубулюсе… заметен, — скромно признал я. — И вопросы будут задавать, а я честно отвечать. Так вот, то, что ты сделал — мне подходит, — с некоторым сомнением озвучил я, получив мыслеобраз «шебуршень заячий и трясёшься противно» от мохнатой задницы. — Но на продажу — излишне. Просто ненужная работа. Так что количество сочленений уменьшай, а вот пружины — делай сразу, — указал я на рессоры, которые мастер сделал буквально на моих глазах.

Да и установил так же — снял плечевую и тазовую пластину аркубулюса, за пять минут отвернул винты, подогнал и зафиксировал. Умение одарённого действительно впечатляли — набор промышленных станков в одной физиономии. И наглядно демонстрировало, как существует и развивается магоцивилизация. Технологические цепочки оказывались просто удобством и экономией, при этом сделать готовый продукт может один человек, с нуля.

— Просто лошадь, почтенный? — уточнил задумчиво внимающий мне Готный.

— Именно, дух, которого ты вселяешь — лошадиный. А внешний вид аркубулюса тут — именно внешний вид, не более того.

— Сделаю, Михайло Потапыч, — согласно кивнул он, зачеркав в блокноте стилом. — А вы…? — нахмурился он, указывая на аркубулюса.

— А я — видом, — ответил я. — Сейчас сам доделаю, — сообщил я. — И не подходи ко мне, мастер, пока не позову.

Последнее было отнюдь не лишним: я собирался наблюдать за Потапом (банально интересно), соответственно, тело останется без «прямого управления», хотя и будет использоваться топтыгиным как медиум для работы. Но будет беззащитным, что я решу защитными духами. Которые нахрен испортят мне мастера, если он, например, похлопает меня по плечу, интересуясь всё ли в порядке.

Подошёл к стоящему аркубулюсу, положил на него лапы, опёря поустойчивее, защитился духами и провалился «в гости к медведю».

«Чего припёрся?» — поинтересовалась сидящая огромная гора медвежатины.

— Интересно посмотреть, — признал я.

«Ну смотри», — махнул на меня лапой Потап.

И занялся «работой». Первым делом махнул лапой, отчего я почувствовал некоторую фантомную боль в груди. Как я понял — вытащил «через меня» духа из аркубулюса, оказавшегося и вправду призрачной коняшкой. Которая копытами немного посучила, взвизгнула и обвисла в огромной лапе, демонстрируя чрезмерные душевные переживания. До потери сознания.

Потап на коняху посмотрел-повращал, да и выкинул. Причём я сейчас заметил: в древесной-пещере берлоге на секунду открывался этакий окно-портал, в который призрачная конина и сгинула. После этого в такой же портал, с уморительно-сосредоточенной мордой, всё так же сидя, Потап запустил лапу, исчезнувшую для глаз. Пошебуршал там с деловой мордой и вытянул призрачного медведя за шкирку. Последний восторга своей призрачной мордой не выражал. Но не рыпался и не брыкался, выражая мордой смирение и покорность мохнатой судьбе.

«Почти годится» — скорее сам себе, чем мне отэмоционировал Потап. — «Вот только… иди сюда», — поманил он меня лапой.

— Э-э-э…

«Быстрее давай! То шебуршень, то улитка склизкая!» — развозмущался Потап.

Ну, что делать, вздохнул обречённо и подошёл. И любовался на приблизившуюся почти в упор потапову морду, косящую на меня буркалами. Разглядывал он меня с минуту (к счастью, ковыряться во мне не стал), кивнул, фыркнул (чуть не снеся меня нафиг фырком) и стал удерживаемого медведя мять лапами. И даже плюнул на него, от чего я не знал, смеяться или плакать. Занимался этим он минут пять, я пытался понять-почувствовать, что и как он делает — и ни черта. И через пять минут Потап выдал довольно:

«Всё!» — после чего я почувствовал, как получившегося (и внешне вроде как не изменившегося) духа медведя «пропихивает» через меня, что было уже по-настоящему больно. — «Вали давай!» — добавил топтыгин…

— БЕСИТ!!! — злобно прорычал я, открыв глаза в яви.

Ну ЕСТЕСТВЕННО, эта сволочная медвежатина отвесила мне смачного пенделя! Хоть не являйся в его берлогу, к скотине такой… Ну ладно, что у нас так, всмотрелся-вчувствовался я в аркубулюса. Мужественно и по-волевому смирив естественные реакции на сволочизм охреневшей медвежатины.

Которая, эманируя самодовольством, стала мне объяснять, чего она нашаманила. И выходило… сильно. Правда, сначала Потап «повеселился», скотина такая! Когда я начал осматривать медвежатину, его башка повернулась, сияя адским огнём раньше пустых металлических буркал. И раззявила огненную пасть. Потом-то я оценил, что стильно. Но увидеть такую прелесть неожиданно, в нескольких десятках сантиметрах от себя… ну, страшновато. А мохнатая задница эманировала весельем, нагло ржала.

Но потом пояснил, а часть функционала я «опробовал». И вообще — выходило очень неплохо. Что сволочизм Потапа не отменяет, но не признать мастерство этой задницы просто нельзя. Итак, одарённые делали «материально-духовные» механизмы, если разобраться. Потап же сотворил такой же… организм. Способный к самостоятельной жизни, хоть и не размножению…

«Ещё этим мне не хватало заниматься!» — последовала возмущённая реплика. — «И я — спать! Хр-р-р-р!!!»

Так вот, видимо «плевок» Потапа в духа медведя — был не просто, а куском от моего душевного жаба. И сделано это было для того, чтобы получившийся конструкт мог… питаться. Самостоятельно. То есть хватает какого-нибудь зверька, сжирает (сжигает в себе) и получает необходимую энергию.

«И людишек может» — довольно отэмоционировал «спящий» безумный учёный медведь.

— А не…

«Скажешь — сожрёт. Не скажешь — не сожрёт. Тебя слушать будет, у тебя вроде мозгов побольше, чем у него» — с оскорбительными сомнениями выдал Потап и демонстративно захрапел.

В общем, появился не только конь, но и боевой конструкт. Даже огнём пыхать мог, а иллюминация морды-пасти… Эстетизм топтыгина. Ему «зашло» как я выдыхал огонёк в своё время, вот и повторил. Но в целом — неплохо. И аркубулюс действительно чувствовался, этакое «мыслеуправление». Правда, сознание у медвежьего духа было… ну уровня собаки, плюс-минус, что и естественно. Но на простые команды реагировал с готовностью, никаких «бунтов медвежатин» вроде не предпологалось.

В общем, направились с мастером в Золотой. Я даже субсидировал его некоторой суммой, помимо «прямой оплаты». С прямой оплаты половина мне и так вернётся со временем, а вот на расходники в преддверье заказов деньги Готному нужны.

Дома оказалось, что оставлять ездового медведя негде, кроме как у «чёрного входа» для поставки провизии и прочего. Грошен чуть челостол не совершил, извиняясь перед почтенным мной, но мне такой вариант, с учётом возможных убийц, скорее больше подходил. Закуток сзади дома — там никто почтенного видома выцеливать-ожидать не будет. А если наблюдение долгое, и выяснят — так незаметно туда не подберешься и засаду там чёрта с два устроишь. А «прикрепить бомбу» к аркубулюсу… Ну, я о таком герое узнаю, а ездовой скотине добавится энергии.

А после прошла пара довольно напряжённых недель: служба фактически через день. То курьера сопроводить, то инспектора в «подлые» или нижние кварталы. То место гулянки-бала проверить. Времени на дела особо не хватало, хотя поводы для радости были. Первое — не было никаких гадостей. Нудно и ле-е-ень, но при этом сокращался срок выслуги. И Серпент даже денежку подкидывал: не сказочные богатства, но и не серебруха недельного жалования, что не может не радовать. Второе — аркубулюсом, естественно, заинтересовались. И у Готного было уже два заказа. Мастер собирался «расширяться» и менять дислокацию мастерской-товарищества по окончании работы. Что правильно и вселяло если не уверенность в завтрашнем дне, то радовало финансовым благополучием. Третье — покушений не было, но бдительность я не ослаблял. И медвежатину правильно завёл — полезный и удобные аксессуар вышел, хотя в бою я его не опробовал. Что, в общем-то, к лучшему.

Заскочил в библиотеку — Лира на месте, носик задирает и обижена, но зыркает на меня, когда я не вижу. Обиделась, надо бы… подумать и решать, что делать, и делать ли что-то, причём решать побыстрее.

И вот, через пару недель, после дежурства на каком-то дурацком балу, на выходе из воеводской отлавливает нас десяток дружинников и приглашает на гулянку. Не просто, а какой-то праздник у Казни, то ли день рождения, то ли какая-то похожая хрень. Ну и гудит вся дружина, кроме тех, кто на службе.

Заскочили по домам, переоделись и направились с подельниками в арендованный целиком особняк, где, как оказалось, «гудели» не только дружинники, но и довольно ощутимое количество владеющих.