Потерянная богиня

Эпилог

Луксор. Египет. Сегодня

— Здесь? — спросил Ашерис, выглядывая из окна "лендровера" на стену и железные ворота.

Карисса посмотрела в свои записи. Она переписала адрес из дневника отца и была уверена, что не ошиблась. Стена когда-то была белой. В ворота был виден дом в довольно плачевном состоянии и с разбитыми окнами.

— Здесь папа вырос.

— Это дом Менмет Бедрани? — недоверчиво спросила Джулия.

— Да. Она уже много лет как умерла.

— И здесь никто не живет, — сказал Ашерис. — Пойдем посмотрим.

— Да, да, пойдем! — обрадовалась Карисса.

Ашерис открыл дверцу и, обхватив ее за плечи, повел рядом с собой, крепко прижимая ее к своему боку. Джулия схватила его за другую руку и молча смотрела на запущенный сад.

Подойдя к скромному, но со вкусом спланированному дому, Карисса вдруг почувствовала себя здесь хозяйкой. Она всегда отказывалась от наследства семьи Петри — правда, теперь она знала, почему никогда не испытывала родственной связи с нею, — но с особой гордостью относилась ко всему, что могла бы оставить ей бабушка Менмет.

Ашерис словно прочитал ее мысли.

— Этот дом мог бы принадлежать тебе.

— Не знаю…

— Наверняка найдешь документы на него в бумагах отца. Ты же еще не все их просмотрела?

— Только начала. А вообще-то было бы здорово, если бы этот дом принадлежал нам.

— Он очень разрушен, — заметила Джулия, внимательно осматривая парадный подъезд.

— Ничего. Покрасим, вставим стекла, а фундамент здесь крепкий.

Карисса молча смотрела на дом, воскрешая в памяти образы отца и Ташарианы. Здесь они провели вместе последние мгновения ее жизни. Она на минуту закрыла глаза, чтобы сполна прочувствовать нахлынувшую на нее радость. Теперь она знала, что ее родители искренне любили друг друга и что она была дочерью сильной и храброй женщины. В душе она всегда подозревала, что Кристин Петри не может быть ее матерью, но никто ни о чем ей не рассказывал и она долгие годы мучилась от одиночества. Зато теперь, узнав Ташариану, она забыла о том периоде своей жизни.

— Знаете, — сказала она, открывая глаза, — когда отец послал за мной, а мне было тогда двенадцать, то в письме он упомянул розовый сад, который хотел мне показать. Вы не думаете, что сад этот может быть здесь и он хотел показать мне этот дом и рассказать о матери?

— Почему бы и нет? Розовых садов нет в Луксоре. Но в доме англичанина все может быть.

— Давайте поищем! — закричала Джулия. — Наверное, розовый сад за домом!

— Неплохо, солнышко, — похвалил ее Ашерис. — Веди нас.

Они шли по узкой цементной дорожке следом за своей дочерью и когда завернули за угол, Карисса даже вскрикнула от удивления. Это был не сад, это были джунгли. Заросли переплетенных между собой белых и красных роз, наполнявшие воздух пряным ароматом.

— Красные и белые, — прошептала Карисса, вспоминая письмо отца к матери. — Страсть и любовь.

— Что ты сказала? — переспросил Ашерис.

Карисса не ответила. Хотя в последние два дня она все рассказала Ашерису и Джулии о том, что узнала из музыкальной шкатулки, это ей было трудно разделить с ними. Карисса выскользнула из-под его руки и направилась по дорожке, по обеим сторонам которой росли розовые кусты. Наверное, это отец посадил их. Она знала, что Джулия идет следом.

— Мамочка, здесь много гнезд. Посмотри!

— Да.

Карисса посмотрела, но все ее мысли были в прошлом.

— Посмотри!

Волнение в голосе дочери заставило Кариссу уделить ей внимание. Она подошла поближе.

— Мамочка, что это?

Джулия приподняла ветки, чтобы Кариссе было лучше видно, и Карисса не поверила своим глазам.

— Да это же могила… — прошептала она, склоняясь низко-низко, чтобы прочитать надпись.

— Чья могила? Менмет Бедрани?

— Нет. — Слезы выступили на глазах Кариссы. — Это могила моей мамы, Ташарианы Хигази.

— А что еще тут написано? — спросила Джулия.

— Здесь написано: "Скоро и навсегда вместе, любимая".

Карисса опустилась на колени. Она была не в силах двигаться и разговаривать, только слезы ручьями текли из ее глаз, а со слезами к ней пришел покой. Круг завершен. Она начала путешествие в поисках своей матери с пяти засушенных розовых лепестков, выпавших из листка бумаги. И она закончила это путешествие в окружении сотен кустов красных и белых роз, ставших символом любви Джейби и Таши. Почему же она плачет? Что печального в том, что она — дитя двух любивших друг друга людей? Что она — продолжательница и наследница жизни сильных и талантливых женщин от Сенефрет до Ташарианы? Она гордится тем, что она — дочь женщины, отдавшей жизнь за свободу, одержавшей победу над жестокой богиней и еще более жестокими ее жрицами. Ташариана ни разу не поддалась страху и не отреклась от любви к Джейби Спенсеру.

Карисса продолжит традицию. Это ее привилегия и ее обязанность — передать способность Ташарианы к любви ее собственной дочери Джулии.

Жрицы Сахмет думали, что Джулия — утраченная ими богиня. Для Кариссы же утраченной богиней была ее мать, Ташариана Хигази, много лет одиноко пролежавшая в этом запущенном саду. Теперь Таша нашлась. Ее история рассказана, и она по праву заняла свое место в сердцах тех, кто пусть поздно, но полюбил ее.

Вытирая слезы, Карисса поднялась на ноги и улыбнулась.

— Мамочка, что с тобой? Ты сама не своя!

— Как раз нет, — ответила Карисса, обнимая дочь. — Я еще никогда не чувствовала себя в таком ладу с собой. Никогда!

Тут она увидела, что к ним бежит Ашерис.

Он показывал на небо и кричал:

— Быстрее, Джулия, Карисса!

— Что такое?

Испугавшись, Карисса поглядела на запад. Недалеко от города стояла стена черных туч, закрывавших солнце.

— Хамсин! — Ашерис схватил Джулию за руку. — Быстро, а то мы не успеем!

Карисса побежала к "лендроверу следом за Ашерисом и Джулией. Забравшись в машину, она захлопнула дверцу, радуясь, что хамсин задержался не на один, а на несколько дней. Она даже не боялась за розы в саду, не сомневаясь в том, что они выстоят.