Потерянная богиня

8

— Следят? Кто?

— Видишь человека в твидовом пиджаке? Возле колонны.

— Да.

— Он встал, когда мы вышли из ресторана, а теперь смотрит, что мы будем делать дальше.

— Может быть, ты ему понравилась?

— Джейби, я серьезно!

Он подтолкнул ее.

— Наверное, совпадение. Он ждет такси, например.

— Не знаю. Мне это не нравится.

— Думаешь, он работает на мадам Хеперу?

— Возможно.

— Как же она нас так быстро нашла?

— Кто-нибудь ехал за нами от театра.

— Ты не достанешься мадам Хепере — по крайней мере, пока я рядом. Пойдем. Надо взять номер.

— Это не все.

— Что?

— У меня нет денег на номер в таком отеле.

— Я заметил, что ты не при кошельке.

— Кошелек мог вызвать подозрение. Но это не имеет значения. У меня почти никогда не бывает денег.

— Все идет на цехины?

— Я ничего не покупаю. Не так уж много я зарабатываю.

— Они тебе не платят?

— Мало. И я коплю.

— Разве ты мало работала?

— Много. Но у меня небольшое жалованье, потому что я живу практически на всем готовом.

— Странный какой-то контракт!

— Ты прав, странный. Но другого у меня никогда не было. Сначала я была маленькой и у меня не оставалось выбора. Потом госпожа Хепера предложила мне частных учителей и все остальное, если я не брошу музыку. Я согласилась.

— Зачем ей это?

— Наверное, из-за моего голоса.

— Твоего голоса? — не поверил Джейби. — Не пойми меня неправильно, Таша, у тебя великолепный голос, но люди редко делают широкие жесты просто так. Что она хочет взамен?

— Не знаю. — Ташариана покачала головой. — И меня это пугает.

— Она очень богата?

— Вроде бы. Но мне она не позволяет быть свободной и независимой. Я не могу шагу сделать без ее ведома.

— Таша, все это очень странно! Тебе ведь уже двадцать четыре года!

— А почему, думаешь, я хотела сбежать сегодня из театра? У меня же нет своей жизни! Вот я кое-что скопила. — Она вытащила из сумочки черный бархатный мешочек и высыпала на ладонь бриллиантовые изделия.

— У тебя, случайно, нет того кольца, что хочет Кристин? — пошутил Джейби. — Моя жизнь стала бы намного проще.

Ташариана нахмурилась и стала смотреть, как он разглядывает бриллианты. Она знала, что у него золотистая кожа на руках — такая же, как у нее самой. Она слышала запах его волос, и ей хотелось прижаться к нему и уткнуться носом в его шелковистые волосы.

Джейби выпрямился.

— У тебя неплохое состояние. Где ты взяла деньги?

— Я ничего не тратила три года.

Он с уважением посмотрел на нее.

— Спрячь их сейчас. Я помогу тебе выручить за них побольше. А сегодня я оплачу твой номер.

— Ты и так много для меня сделал.

— Ерунда. Ну, считай, что я даю тебе в долг. Продашь бриллианты — отдашь мне.

Она посмотрела в его глаза и поверила ему.

— Ну, Ташариана? Договорились?

— Хорошо. Спасибо.

Она пошла следом за ним, и они взяли номер на четырнадцатом этаже — рядом с дамами Петри. Когда они повернулись, чтобы идти к лифту, Ташариана стала как вкопанная.

— Что такое?

— Опять тот человек. — Она кивнула на колонну, за которую зашел мужчина в твидовом пиджаке, направляясь к лифту.

— Тот самый?

— Да. Видишь его? — Ташариана схватила Джейби за руку. — Он знает, какой номер у меня!

Джейби еще раз посмотрел на него.

— Он не идет за нами.

— Ну и что?

Джейби пожал плечами.

— Может, он просто стоит. Здешний ресторан пользуется популярностью. Таша, это совпадение.

— Он не похож на человека, который привык к таким местам. Мне все это не нравится.

— Не может быть, чтобы нас преследовали от самого театра!

Он усадил ее в кресло.

— Ты не знаешь госпожу Хеперу. Она может следить за мной все время, пока я в Штатах.

Едва они устроились за столиком, как к ним подошел официант. Джейби посмотрел на него, но это был другой.

— Пожалуйста, молока и виски.

— Да, сэр.

Официант ушел, а Ташариана внимательно оглядела веселую публику и немного успокоилась. Она была сыта, у нее были комната и модное платье.

— Таша, обещай мне, что не сбежишь!

— Джейби, я не могу ничего обещать.

— По крайней мере выпей молоко.

— Тогда не обижай меня.

— Извини, что я назвал тебя примадонной, но согласись, ты вела себя не лучшим образом со старым другом.

— Друзья не теряют друг друга из виду, Джулиан.

— Я не хотел тебя терять.

— Правда? — Она холодно посмотрела на него, уверенная, что он говорит неправду. Хотел — не хотел… Может быть, и хотел написать ей, да руки не дошли. — Извини, я другого мнения.

— Это ты даже не изволила мне написать!

— Я тебе писала!

Официант принес молоко и виски, и Джейби тут же расплатился с ним, желая поскорее остаться наедине с Ташарианой.

— Ты мне писала? — недоверчиво переспросил он.

— Да! Наверное, у меня был неправильный адрес. Я целый год писала душераздирающие письма человеку, который ни разу мне не ответил.

— Что значит "не ответил"?! — Джейби откинул со лба упрямую прядку. — Я писал тебе каждую неделю, даже по два раза в неделю!

Она по-прежнему не верила ему.

— Ни одно мое письмо не вернулось обратно, поэтому я решил, что ты их получила.

— Нет.

Он откинулся на спинку кресла.

— Понятно. Поэтому ты и не веришь ни одному моему слову.

— Я больше никому и ничему не верю, кроме музыки.

Она холодно взглянула на него, стараясь не показать, как она несчастна, и вспомнила все свои невыплаканные слезы.

Джейби подался к ней.

— Неужели мадам Эмид не передала тебе ни одного письма? Или это не мадам Эмид, а мадам Хепера?

— Зачем?

— Чтобы разлучить нас.

Ташариана обхватила ладонями ледяной стакан, но сейчас ей было не до молока.

— Мне не приходило в голову, что она может прятать твои письма.

— Потом, Таша, я перестал писать. Я думал, ты на меня злишься за то, что я оставил тебя в школе, и решила больше не иметь со мной ничего общего.

— Нет, Джейби, это невозможно.

— Откуда мне было знать? Ты не писала, и что я должен был думать?

— Что случилось несчастье…

— Значит, все-таки я виноват?

Она в смятении посмотрела на него.

— Ты усомнилась во мне, Таша? — Он взял ее руку в свою. — Тебе хоть раз пришло в голову, что мои письма до тебя не доходят? Что происходит что-то, не имеющее отношения к моим и твоим чувствам?

— Нет.

Она смотрела на него и любила его так, что у нее голова шла кругом. Неужели это она восемь лет отвергала его из-за того, в чем он не виноват?

— Значит, все годы ты думала, будто я уехал в Англию и ни разу не вспомнил о тебе?

— А что еще мне было думать?

— Ты могла бы мне верить. — Он пожал ее руку, и она едва не залилась слезами, тронутая его нежностью. — И сейчас тоже.

Она посмотрела на него.

— Ты не написал. И не приехал узнать, все ли я еще в Луксоре.

— У меня не было денег. И мама жила в Лондоне, пока я учился.

— В Лондоне?

— Она хотела быть поближе ко мне.

— А сейчас она где?

— В Луксоре.

Он глядел на нее, и слова замирали у него на губах. Он не выпускал ее руки, но она смотрела в сторону, стараясь без его помощи найти для себя правильное решение. Ей было нелегко поверить ему и вообще мужчинам после стольких лет страданий и разочарований.

— Таша, неужели то, что я написал тебе в музыкальной шкатулке, ничего для тебя не значит?

— Не знаю.

— А когда-то давно значило?

— Через несколько лет после твоего отъезда я решила, что мы были слишком юны и глупы для серьезных клятв.

— Ты и теперь так думаешь?

Она мигнула, не совсем понимая, о чем он ее спрашивает, и не решалась говорить о своих сокровенных чувствах. Большую часть своей жизни она скрывала от всех свои мысли и полагалась только на самое себя. Эту привычку трудно побороть. К тому же воскрешенные чувства к Джейби только усложнят и ее, и его жизнь, поскольку у нее есть карьера, а у него Кристин. Да и в ее чувствах больше из прошлого, из детства, где осталось все лучшее.

— Ты думаешь, мы были слишком юны для настоящей любви? — повторил он свой вопрос.

Она приказала себе не плакать и подняла на него глаза.

— Да. Мы были детьми.

— Но сейчас, когда я смотрю на тебя, когда я разговариваю с тобой, мне кажется, что мы не разлучались, что этих восьми лет вовсе не было.

Он словно угадывал ее чувства, ведь и ей тоже казалось, что они так же открыты друг другу, как тогда. Она всегда думала, что у них один мозг, одно сердце и должна быть одна жизнь. Но так она думала давно, и с тех пор прошла целая жизнь.

— Ты чувствуешь, что мы опять друзья? — сжимая ей руку, спросил Джейби.

— Нет, — тихо ответила она и высвободила руку. — Не чувствую. Слишком давно все было.

Он выпил виски, пораженный ее ответом.

— Неужели я так сильно изменился, Таша?

— Мы оба изменились. — Она поднесла стакан с молоком к губам и отпила, чтобы успокоиться. — Наши дорожки теперь уже не такие прямые и легкие, какими они были в детстве.

Он вздохнул, разочарованный ее ответом, а Таша забыла обо всем на свете, вновь увидев мужчину в твидовом пиджаке. В руках у него была свернутая газета, и он сел совсем рядом с ними.

— Опять он, — шепнула она, придвигаясь к Джейби.

— Кто?

— Тот мужчина.

Джейби посмотрел на него и нахмурился.

— Зачем мадам Хепере преследовать тебя?

— Не знаю. За мной все время следят.

— С того дня, как они поймали нас вместе?

Ташариана залилась румянцем.

— Да.

— Может быть, тебя охраняют от мужчин?

— Может быть.

Он криво улыбнулся.

— И что сделает мадам Хепера, если застанет тебя в столь подозрительном обществе в баре?

Ташариана опустила голову, не в силах произнести ни слова. Как он мог знать, что глубоко ранит ее своей иронией? Много лет назад ее жестоко наказали за то же самое — правда, он об этом не догадывается.

— Таша!

— Я должна идти. — Она встала. — Уже поздно.

— Подожди! — он схватил ее за руку. — Я тебя обидел?

— Нет.

— Я не хотел. Сядь, пожалуйста. Таша, ну пожалуйста!

Она смотрела на него, больше всего на свете желая быть с ним рядом и разговаривать, но только не о прошлом. Ей было трудно скрыть от него свои мысли, ведь он еще в детстве умел видеть ее насквозь.

— Возможно, у нас больше не будет случая поговорить наедине, поэтому, прошу тебя, посиди еще.

— Тогда говори потише. Я не хочу, чтобы нас подслушали.

— Хорошо. — Он улыбнулся, когда она села на стул. — Но ведь мы не говорили ни о чем тайном.

— Все равно, не надо, чтобы кто-нибудь узнал о моих планах, тем более госпожа Хепера.

— А какие у тебя планы? Что ты собираешься делать?

— Надеюсь заключить контракт с другой оперной труппой, — ответила она, радуясь, что они заговорили о ее карьере. — Найду агента и стану гражданкой США. Хочу начать новую жизнь… подальше от госпожи Хеперы.

— И от Египта?

— Другого пути нет. Я буду очень скучать по Каиру и по Нилу, но в Египте мне ни за что не избавиться от госпожи Хеперы.

— Поедешь в Нью-Йорк?

— Не сразу. У меня есть подруга в Филадельфии. Мы с ней вместе пели в "Аиде". Как-то раз мне удалось убежать ненадолго, и я рассказала ей о своих планах. Она предложила приехать к ней.

— И ты поедешь в Филадельфию?

— Да.

— Твоя подруга знает, что ты здесь?

— Еще нет. Я собиралась ей позвонить.

— А если ее нет дома? Если она на гастролях?

— Не надо… Тогда я остановлюсь в отеле.

— Тогда ты должна разрешить мне оказать тебе услугу. У меня тоже есть дом в Филадельфии, где я почти не бываю.

— Ты живешь в другом месте?

— В Балтиморе. Недавно я открыл там контору, а старую еще не успел продать. Поживи у меня. У меня уютный дом.

— Спасибо, Джейби, но…

— Никаких "но"! Я хочу тебе помочь. Кроме того, ты мне тоже поможешь, если немного поживешь в моем доме, а то ведь он стоит пустой и кто знает…

Из бумажника он достал визитную карточку.

— Вот, — сказал он, вписывая печатными буквами адрес. — Это в центре города. Тебе там понравится. Ключ в горшке с цветами около двери.

Она взяла визитную карточку.

— Ты адвокат?

Он кивнул.

— Адвокат… А я всегда думала, что ты выберешь какую-нибудь романтическую и опасную профессию.

— Ага. — Джейби опустил голову. — Мой отец тоже начинал юристом.

— Я помню.

— Мама очень хотела, чтобы я выбрал профессию отца. Мне ничего не оставалось, хотя я не очень увлечен юриспруденцией, но она так тяжело переживала гибель отца… Пришлось почтить его память.

— Ты не очень счастлив?

Он нахмурился.

— Сказать по правде, не очень.

— Почему бы тебе не сменить специальность?

— Слишком много лет ушло на образование. Не могу начинать сначала, когда ухлопано столько времени и денег.

— Ты еще молод. У тебя впереди вся жизнь.

— Знаю, знаю. У меня тоже есть кое-какие планы. Я занимаюсь физикой, когда могу улучить время. Ты же слышала жалобы Кристин.

— Но практику ты не бросишь?

— Нет. — Он вздохнул. — Я должен взять в свои руки фирму покойного мистера Петри.

— Почему именно ты?

— Потому. Я обязан ему. — И он улыбнулся, словно желая покончить с неприятным разговором. — Должен признаться, у молодого юриста куча всяких возможностей. Особенно здесь. Все считают, что мой английский выговор — признак интеллектуальности. Дураки.

— Думаю, в отношении тебя они не ошибаются.

Его глаза повеселели, когда он опять взглянул на нее.

— Спасибо. Круг Петри тоже не повредил моей карьере.

— У них большие связи?

— В Балтиморе это одно из самых старинных семейств. Я бы удивился, если бы Френсис Петри не была знакома с отцами-основателями Америки.

Ташариана негромко рассмеялась и только тогда поняла, что не смеялась уже много лет.

— А Кристин?

Она не хотела никаких недомолвок. Ей было важно знать, любит ли он ее и собирается ли связать с ней свою жизнь.

— Я давно ее знаю.

— С Итона?

— В каком-то смысле да. Мы с ее братом жили в одной комнате.

— А…

— Я много времени проводил в этом семействе. Они неплохие люди. Френсис, правда, временами чересчур властна, но к ней постепенно привыкают. Что же до Кристин, то о семье Петри много чего можно рассказать.

Джейби отвернулся, словно поглощенный своими мыслями, и Ташариана подумала, уж не о Кристин ли он задумался, лежащей сейчас в своей постели? Она, конечно, привязана к нему и, наверное, его любит, а как Джейби к ней относится? Собственно, Ташариана не имела права спрашивать, да и не знала, хочется ли ей получить ответы на свои вопросы. Пусть Джейби живет и будет счастлив с другой женщиной, но она почему-то не могла представить его рядом с Кристин Петри.

Он долго молчал.

— Ты завтра едешь в Филадельфию?

— Чем скорее, тем лучше.

— Я тебе помогу. Провожу тебя.

— Не надо, Джейби. У тебя Петри.

— Я отвезу их домой и вернусь утром. До Балтимора всего сорок миль.

Ташариана растрогалась.

— Ладно. Принимаю твою помощь. По правде сказать, не знаю, что бы я сегодня без тебя делала.

Он встал.

— Хорошо. Сейчас я провожу тебя, а за завтраком мы договорим.

Она тоже встала.

— Боюсь, Петри на тебя рассердятся.

— Ты имеешь в виду Кристин и кольцо?

— Да.

— Не думай об этом.

— К тому же у меня нет платья, чтобы надеть утром.

— И это вполне сойдет.

Они направились к лифтам. Мужчина в твидовом пиджаке поспешил за ними.

— Опять он! — тихо сказала Ташариана, когда Джейби нажал на кнопку вызова. — Я уверена, что он за нами следит.

Двери тихо разъехались в разные стороны. Джейби внимательно смотрел на мужчину, пока они не закрылись.

— Хочешь, мы найдем другой отель?

Ташариана вздохнула.

— Нет, наверное. Я очень устала. Хватит с тебя хлопот.

— О чем ты говоришь!

Ташариана смотрела на Джейби, и пол уходил у нее из-под ног. Никакая подозрительность не могла устоять перед красивым лицом Джейби, перед смешинками в уголках его умных глаз, перед кривящимся в улыбке ртом. Она думала только о том, что они одни в лифте, и о том, что лифт совсем крошечный. Ее тело отзывалось на его близость, словно узнавая его и вспоминая давнее объятие.

— Таша, как ты себя чувствуешь? Ты побледнела.

— Все хорошо, — улыбнулась она. — Устала просто.

— Сегодня у тебя был великий день, а ты даже не пообедала из-за меня.

Прислонившись к стене, он жадно разглядывал ее, не понимая, что поступает не совсем учтиво. И она не могла отвести глаз от его лица — от его черных глаз, прямого носа, высоких скул. Наверное, ей никогда не надоест смотреть на него, сколько бы ни прошло времени.

Лифт остановился, двери отворились, и Джейби повел ее по коридору, положив руку на ее талию, потом через холл и по другому коридору.

Вынув из кармана ключ, он отпер дверь и зажег внутри свет, только после этого позволив ей войти.

Номер был весь отделан золотом, и Ташариана ощутила некоторую неловкость оттого, что у нее нет багажа и нечего распаковывать. За последние два года она привыкла к бросавшемуся в глаза великолепию. Проверив ванную, пока Джейби смотрел, не прячется ли кто за портьерами, она услыхала:

— Будь спокойна. Здесь нет мужчин в дешевых пиджаках.

Ташариана улыбнулась.

— Благодарю вас, инспектор.

— Мое почтение, мадам. — Он шутливо отдал ей честь. — Я могу остаться и посторожить вас, если вы боитесь.

Ташариана, покраснев, представила, что остается с ним на ночь…

— Спасибо. Со мной ничего не случится.

Ей очень не хотелось его обидеть.

— Я как раз напротив, если тебе что-нибудь понадобится.

— Спасибо, Джейби, ты очень добр ко мне.

— Таша, я хочу тебе помочь. — Он взял ее за руки. — Мне нравится быть полезным, особенно для тебя.

Он поднес ее правую руку к своим губам, и в глазах у него мелькнула непонятная тень. Тронутая его сдержанностью, Ташариана затрепетала, когда он стал целовать ей пальцы.

Джейби выпрямился, но не выпустил ее руки, и она знала: стоит ей посмотреть на него, как он ее поцелует. Один только шаг — и она в его объятиях, в которых ей было так хорошо восемь лет назад… Но она не сделала этого шага. Она не могла позволить себе воскресить любовь к Джейби. Один шаг повлечет за собой другой, а она лучше умрет, чем позволит ему узнать об "операции". У нее нет права на его поцелуи. Она не должна думать об этом. Так что лучше держать дистанцию, как бы это ни было тяжело.

— Спокойной ночи, Джейби, — прошептала она.

Он вздохнул и отпустил ее руку. Разочарован тем, что упустил благоприятный момент? Или ему так же трудно расстаться с ней, как ей — с ним?

— Спокойной ночи. — Он вышел за дверь и остановился в коридоре. — Увидимся утром — скажем, в половине девятого.

— Хорошо.

Теряя силы, Ташариана быстро разделась, сполоснула лицо и повесила на плечики платье. Потом она достала мешочек с бриллиантами и постояла несколько минут у входа в ванную, не зная, куда их лучше спрятать. Это было единственное ее богатство, и у нее не было никакого желания отдавать его вору, если он вдруг вздумает залезть в ее номер. Слишком много она путешествовала, чтобы не знать, что бриллианты просто так не бросают.

Где он будет искать? Ташариана, прикусив губу, оглядела комнату. А куда он не заглянет? Скорее всего, в туалет. Она пошла в туалет, подняла крышку бачка и увидела, что там вполне достаточно места, только надо как-то подвесить мешочек. Для пущей верности она взяла пластиковый пакет, который был приготовлен для обуви, вложила в него свой бархатный, закрепила его внутри бачка и закрыла крышкой.

Довольная, она улеглась в постель.

Правда, вскоре ее разбудил какой-то шум. С бьющимся сердцем она уселась в постели, завернувшись в простыню. Дверь распахнулась, и на фоне освещенного коридора возникла знакомая тучная фигура.