Потерянная богиня

4

— Карисса!

Она была без сознания, и Ашерис осторожно повернул ее на спину, чтобы взглянуть ей в лицо. Он быстро проверил, нет ли у нее на голове ушибов или ран, и посчитал пульс. Казалось, у нее все в порядке, но тогда почему она лежит здесь?

Ашерис огляделся в поисках какой-нибудь разгадки и увидел открытую шкатулку в виде кошки. Мороз пробежал у него по коже. В прежние времена служительницы Сахмет, жрицы святилища богини-львицы, узнавались по фигурке кошки. Неужели это они прислали шкатулку? Если так, то подтвердились его худшие опасения. Служительницы живы, и они разыскали его семью, его дочь.

Джулия, родная единственная Джулия, отмечена странным знаком на затылке, который есть у всех жриц Сахмет. У Кариссы тоже есть этот знак. И его жена, и его дочь, которые так много значили для него в этой жизни, как-то связаны со святилищем. Но как? А он-то надеялся, что священнослужительницы, которые были могущественными колдуньями, давно мертвы и никто больше не поклоняется Сахмет… Как он верил, что сможет тихо и спокойно прожить жизнь с Кариссой и Джулией! Увы, эта вера понемногу истаивает. Теперь вот — жена без сознания.

— Карисса! — он погладил ее по щеке, потом легонько похлопал по ней. — Карисса, проснись!

Ее веки затрепетали.

— Карисса!

Наконец она открыла глаза и посмотрела на него как на чужого. Он коснулся ее щеки.

— Я — Ашерис.

— Ашерис?

Голос у нее был слабый, словно она никак не могла очнуться от сна.

— Что здесь было? Что случилось?

Она попыталась сесть, и он помог ей, нетерпеливо ожидая, что она ему скажет. У Кариссы был такой вид, словно она не понимала, где она и что с ней, но все же поднялась на ноги, и Ашерис встал рядом, обеспокоенный ее состоянием. Неожиданно ее взгляд упал на шкатулку, и она тотчас повернулась к пруду.

— Что? — спросил Ашерис. — Что?

— Я видела…

Она провела рукой по лицу, шее, груди, пытаясь собраться с мыслями.

— Что ты видела?

— Я не уверена… — Она опять поглядела на шкатулку. — Наверное, мне приснилось.

— В саду? Ты заснула на земле? Не похоже на тебя. — Ашерис поднял шкатулку. — Что это?

— Музыкальная шкатулка.

— Где ты ее взяла?

— Это… от моего отца.

Она вырвала у него шкатулку, словно он осквернял ее своим прикосновением, холодно посмотрела на него, как бы показывая, что шкатулка не имеет к нему никакого отношения.

Ашерис отпрянул. Странно, что она так реагирует на его вопросы… Почему? Может быть, шкатулка не от отца, а от кого-то еще? Неужели у Кариссы поклонник? Любовник? Не может быть. Тогда почему она вместо того, чтобы броситься к нему, не сводит с него испуганных глаз и готова бежать от него? Ему стало горько. Он не хотел, чтобы она сейчас ушла, хотя пропасть между ними оказалась еще глубже, чем он предполагал. Все-то у него получается не так…

— Музыкальная шкатулка? — Он постарался сказать это обычным тоном. — Загадочная, правда?

— Немножко.

Она вытащила металлическую пирамидку, и положила ее рядом с другими на дно.

— А это что? — спросил он.

— Не знаю. Наверное, часть загадки.

Она потянулась за крышкой и аккуратно закрыла шкатулку.

Ашерис не сводил с нее глаз, понимая, что она знает больше, чем говорит. Неужели то время, когда она делилась с ним своими секретами, безвозвратно миновало? Как же теперь сломать выросшую между ними стену? Он знал, что одним мановением руки тут ничего не сделаешь. Но он на все готов, лишь бы его жена вернулась в его жизнь и в его постель, где она должна быть.

— С тобой все в порядке?

— Да. Конечно. Как же я тут заснула?

Он сунул руки в карманы брюк.

— Ну, раз уж мы оба не спим, может быть, ты не откажешься выпить со мной?

Она с удивлением посмотрела на него.

— У меня есть отличный французский бренди в кабинете, но если ты хочешь чего-то другого…

— Не сегодня, Ашерис. — Она пошла вверх по тропинке. — Надо положить это на место и еще кое-что сделать. Но все равно спасибо.

— Хорошо. — Он постарался не показать своего разочарования. Наверное, она чувствовала то же самое, когда он отказывался принимать ее предложения под какими-то надуманными предлогами. Оказывается, получать отказ гораздо тяжелее, чем он думал. И все-таки ему не хотелось ее отпускать. — Тебе не стоит ходить сюда одной — по крайней мере, вечером.

— Все будет в порядке. Не беспокойся.

— Здесь ты не в безопасности.

— Почему?

Он вздохнул, не желая рассказывать о священнослужительницах прежде, чем убедится в том, что они на самом деле существуют в сегодняшнем Египте.

— Потому что здесь опасно.

— Что опасно? — Она сверкнула глазами. — Ты все время говоришь об опасности, боишься чужих людей, которые будто бы хотят выкрасть меня и Джулию. Ты даже не представляешь, как тяжело жить изо дня в день, когда над головой черная туча, сотворенная твоими руками.

Пораженный ее горькими словами, Ашерис почувствовал, как у него задрожали губы.

— Черная туча?

— Да! Черная туча! — Резким движением она откинула назад волосы. — Она все время давит на нас. Ну как Джулия может жить нормально, если ты все время чем-то нас пугаешь?

— Джулия — необычный ребенок. У нее никогда не будет нормальной жизни.

— Была бы, если бы ты оставил нас в покое!

В покое! Ашерис расправил плечи. В покое? Ему показалось, что она больно ударила его. Даже в самых страшных снах ему не могло привидеться ничего подобного! Неужели Карисса не понимает, что его страх вырос из его любви к ней и Джулии? Кровь отлила от его лица. Он боялся заговорить, чтобы не наорать на нее или не расплакаться. Нет, он должен держать себя в руках. Не сказав больше ни слова, он повернулся на каблуках и пошел к дому.

— Ашерис! — крикнула ему вдогонку Карисса.

Он не ответил. Он шел и думал о том, что теперь ему будет еще труднее наладить отношения с женой.

Утром Карисса с нетерпением ждала Ашериса. В прежние времена, когда он ночами разгуливал в виде пантеры, он спал до полудня. Теперь он ночами не бродил, но сохранил привычку спать долго. Кариссе иногда казалось, что все их проблемы уходят корнями в его поздний сон.

Карисса мерила шагами комнату в ожидании мужа. Джулию она отослала в сад с Джорджем в надежде несколько минут побыть наедине с Ашерисом, пока он будет пить кофе. Она все еще злилась из-за их ночной стычки и вовсе не старалась успокоиться, потому что ей предстояло уговорить Ашериса разрешить Джулии ходить в школу.

Карисса еще раз проверила все бумаги в папке и положила ее на стол. Оглянувшись, она увидела за своей спиной Ашериса. Он умел ходить как никто бесшумно, иногда пугая ее своим неожиданным появлением.

Карисса вздернула подбородок, стараясь скрыть удивление.

— Доброе утро.

— Доброе утро.

Они обменялись холодными взглядами, но Карисса не могла не отметить, что ни в ком не встречала такой аристократичности в сочетании с интеллигентностью. Теперь он стриг волосы короче, чем когда они впервые встретились. Черные брови. Резкие черты лица. Выразительный рот кривился в мрачной усмешке.

— Мне надо поговорить с тобой, — сказала Карисса.

— Да? — Ашерис сел за стол, где Айша поставила для него чашку с кофе. — О чем?

— О Джулии. Ей пора в школу.

Ашерис налил еще чашку и поставил ее перед Кариссой. Он словно нарочно тянул время.

— Спасибо, — сказала Карисса и села за стол.

— Пожалуйста.

Ашерис подвинул стул и тоже сел.

Карисса старалась по его лицу понять, что он думает. Ничего не получилось. Ну и ладно. Все равно она должна добиться своего!

— Тебе известно, что я сама занималась образованием Джулии. Она многое знает. Но мне кажется, ей необходимо иметь не только теоретические знания. Поэтому я разузнала насчет нескольких школ.

— Школ?

— Да. Скоро я ничего не смогу дать Джулии. Ей нужны настоящие учителя.

— Мы можем нанять учителей. Самых лучших.

— Ашерис, ей необходимо быть с другими детьми и узнать, как живут люди.

— Они живут в жестоком мире. Ей необязательно это знать.

— Нет, обязательно! И чем раньше — тем лучше. — Карисса подалась вперед. — Ашерис, ты не сможешь прятать ее дома всю жизнь. К тому же это нечестно. Ты оказываешь ей плохую услугу. Неужели ты этого не понимаешь?

— Нет.

— Она вырастет, не зная людей. Все, чему она не выучится сейчас, ей все равно придется узнать. Только потом это будет во много раз тяжелее. Пусть она теоретически гениальна, но она никогда не сможет тягаться с теми, кто вырос в реальном мире.

— В реальном мире… — вздохнул Ашерис, а Карисса воспользовалась паузой и отпила кофе. — Для Джулии реальный мир таит много опасностей.

— О чем ты? — Карисса поставила чашку. — Какие опасности?

— Гораздо более реальные и неизбежные, чем ты можешь вообразить.

— О чем ты говоришь?

Ашерис заглянул ей в глаза, словно решая, стоит ли доверить ей тайну. В конце концов он вздохнул и перевел взгляд на свои длинные кисти рук. Карисса тоже посмотрела на его руки, вспомнив, что много веков назад он стоял во главе армии фараона, был великолепным стратегом и бесстрашным воином. Трудно представить, что эти руки держали меч и щит, но еще труднее представить, что он чего-то боится.

Ничего не говоря, Ашерис взял чашку и стал пить кофе. Погруженный в свои мысли, он аккуратно поставил пустую чашку, и она даже не звякнула о блюдце.

Карисса смотрела на него, сгорая от желания броситься ему на шею и убедить его, что все будет как нельзя лучше. Однако она боялась сделать первый шаг. Слишком часто Ашерис отворачивался от нее, словно не нуждался в ее утешениях. Тем не менее она не удержалась и коснулась его руки:

— Скажи мне, что тебя беспокоит!

Он убрал руку, чем еще раз обидел ее.

— Не хочу тебя пугать.

— Меня?! — Она почувствовала, как у нее вспыхнули щеки, и откинулась на спинку стула. — Ашерис, когда у нас появились секреты друг от друга? Когда мы перестали быть одной командой?

— Кое-что лучше оставлять мужчинам.

— Мужчинам?! — Карисса вскочила со стула. — О чем ты? Боишься, что я не пойму? Или не смогу помочь?

— Нет. — Ашерис тоже встал. — Дело не в этом. Дело в твоей безопасности.

— Ну ладно! Я так понимаю, что в один день случится что-то страшное и ты исчезнешь, а я не буду ничего знать. — Она сложила руки на груди. — Прекрасно!

— Лучше мне исчезнуть, чем вовлечь тебя и Джулию в то, с чем вы не справитесь.

— Правда? — Она с трудом сдерживала ярость. — А я думаю, дело не только в этом.

— А в чем?

— В том, что ты боишься моей независимости, Ашерис. Ты боишься, что я научу Джулию быть независимой и уверенной в себе. Правильно? Ты боишься, что со временем она поймет, как мужчины ограничили жизнь женщин, и не захочет играть в твои игры.

— Карисса, это не игра. Уверяю.

— Тогда что? Скажи!

— Прошлое и будущее! Когда я буду знать, что мои слова никому не принесут вреда, я все тебе расскажу. — Он говорил тихо, тщательно подбирая слова, но Карисса уловила в его голосе подавляемый гнев. — Ты должна понять, что я молчу из любви к вам, а не из желания ограничить вашу жизнь. Ты же понимаешь это! Я знаю, что понимаешь.

— Нет. Я не верю тебе, Ашерис. — Она смотрела ему прямо в лицо. — И не понимаю, как могла верить тебе раньше.

— Ты говоришь искренне? Это правда?

Его золотисто-карие глаза притягивали и гипнотизировали ее, и Карисса когда-то с радостью все рассказывала ему. Но теперь она решила не поддаваться этим глазам, поэтому отвернулась и переменила тему разговора.

— Ставлю тебя в известность, что я собираюсь определить Джулию в Луксорскую лингвистическую школу. У них хорошая программа.

Ашерис молчал.

— Джулии там понравится. Она общительная девочка. У нее будут друзья и много новых занятий. Вот, хочешь почитать?

— Меня школы не интересуют.

Карисса была в отчаянии.

— Сегодня я уже должна быть у начальницы!

— Если тебе нужно мое согласие, ты его не получишь.

Он смерил ее тяжелым взглядом и, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты.

Карисса смотрела ему вслед, не понимая, почему каждый их разговор заканчивается тем, что кто-нибудь в ярости уходит. Все еще не поборов раздражения, Карисса пошла в сад, решив заняться блокнотами отца. Сегодняшнее утро она посвятит прошлому, потом поедет в школу, а вечером опять заведет музыкальную шкатулку. Интересно, что еще она узнает о жизни Ташарианы, если поставит другой металлический "обелиск"?

Когда она нашла ящик, то увидела, что Джулия сидит рядом на скамейке и что-то рисует, слушая музыкальную шкатулку. Мелодия Дворжака подействовала на Кариссу успокаивающе. Она достала блокнот — судя по дате, первый. Потом села в кресло и погрузилась в чтение. Похоже, дневник отца начинался с того же времени, что и рассказ Ташарианы: с расставания юных влюбленных.

30 августа 1958 года.

Ну вот я и в Англии! Устроился как нельзя лучше. Живу в одной комнате с американцем из Балтимора Чарльзом Петри. Еще не видел его. Он приедет через несколько недель. Надеюсь, одиночество пойдет мне на пользу. Хорошо бы, этот Петри мне понравился. Я уже кое с кем познакомился и даже немного поиграл в футбол. Записался на лекции. Мама, как и папа, хочет, чтобы я изучал право. Меня же больше притягивают история и физика. Наверное, придется заниматься и тем, и другим, и третьим. Кажется, мне в Итоне нравится.

3 сентября 1958 года.

Идет дождь, хотя лето еще не кончилось. Не выношу дождь! Во время него я тоскую по Египту и ясным солнечным дням на берегу Нила. Ужасно, как мы расстались с ней под крики ее начальницы. Я промолчал, потому что все равно ни в чем не убедил бы старую крысу. Мне даже не дали с ней попрощаться. Надеюсь, с ней не случилось ничего плохого и она относительно счастлива, хотя я знаю, как она ненавидит школу. У меня никогда не было возможности сказать ей, как я ее люблю. Если бы я был старше и имел деньги, то увез бы ее. А так что мне оставалось делать? Я все еще завишу от мамы. И если бы не стипендия… Независимости у меня не будет еще несколько лет. Надеюсь, Таша поняла и будет терпелива. Как же я скучаю по ней! Жду не дождусь рождественских каникул.

Карисса читала, не в силах оторваться, дневник отца, в котором он рассказывал о своих первых лекциях, о своей любви к египтянке Ташариане Хигази. Потом Айша подала ланч, и Карисса, все еще под впечатлением дневника, с трудом заставляла себя вслушиваться в скороговорку дочери. Однако Кариссу снедало беспокойство. Будет ли отец верен Ташариане? Долго ли они еще будут любить друг друга? И когда, наконец, появится Кристин, которой предстоит стать его женой и ее матерью…

Вечером, приехав из школы, довольная Карисса уложила Джулию пораньше, потому что утром ей предстояло пойти на свой первый урок, а сама направилась в сад. Луна еще только поднималась над оградой. Сняв крышку, Карисса внимательно осмотрела металлические прутики-обелиски, не зная, какой взять. Она не представляла себе, в каком порядке их следует использовать, и положила их на стол. У каждого из пяти был свой собственный знак. У того, который она взяла вчера, — один знак. У других по два и больше. Карисса улыбнулась. Она возьмет шпиль-обелиск с двумя знаками и посмотрит, что из этого выйдет.

Сердце у нее чуть не выпрыгивало из груди, когда она понесла шкатулку к пруду. Только теперь она поняла, как ей хочется узнать, что было дальше. А что если шкатулка не заработает? Что если не удастся повторить вчерашнее? Нет, не может быть! Все будет в порядке. Она все правильно придумала. И лунного света достаточно. Хорошо бы только не потерять сознание, как вчера.