Потерянная ночь

Глава 7

Гарри стоял на крыльце хижины-сторожки, обхватив руками перила, и смотрел, как Рэйчел выезжает из тумана на своем велосипеде. На ней были облегающие черные джинсы, ботинки и кожаная куртка. Волосы ее были зачесаны назад в небольшой завиток.

Он задумался о черных джинсах и коже. Оригинальный наряд не совсем соответствовал тому профилю, который он собрал. Он не был экспертом в образе жизни ГП, но то, что он узнал, позволило предположить, что члены Сообщества носили свободные мантии цвета различных видов янтаря и кристаллов. Мантии часто украшались крошечными колокольчиками, вшитыми в подолы. Он где-то читал, что колокольчики должны были стимулировать положительную энергию.

Также трудно было представить Рэйчел в белом лабораторном халате в клинике Чепмена, и мысль о том, что она проводит чтение ауры, чтобы развлечь клиентов в чайной «Кварцевая радуга», серьезно его раздражала. Она была мощным талантом и заботилась о других. Она заслужила уважение. Ему не нравилась мысль о том, что во время ее пребывания в Фриквенси Сити с ней обращались как с дешевой гадалкой.

Но он также понимал, что она не принадлежит к замкнутой среде сообщества ГП с его упором на поддержание церебральной отстраненности от мира и внутреннего пси-баланса во всем. Она была слишком любопытной, слишком предприимчивой и слишком страстной, чтобы жить вдали от мира. Ей нужна была суматоха реальной жизни. Ей нужно было иметь свободу время от времени выходить из себя, свободу впадать в головокружение, свободу плакать или громко смеяться.

Больше всего ей нужен был любовник, который ценил бы ее силу, ее талант и ее дух. — Любовник вроде меня, — подумал он. Его руки слегка сжались на перилах.

Нет. Ему нужна была такая любовница, как она.

Она остановила велосипед у подножия крыльца и спешилась с плавной грацией танцовщицы. — Или опытного мастера боевых искусств, — напомнил он себе и улыбнулся.

— Туман здесь кажется еще сильнее, — сказала она.

— Наверное, потому что это место находится так близко к границе забора. — Он спустился по ступенькам, взял велосипед и понес его наверх. — Где твоя подруга?

— Дарвина исчезла вместе с Амбереллой незадолго до начала дегустации чая. С тех пор я ее не видела. Может быть, она пошла на встречу с парнем, а может быть, она хочет произвести впечатление куклой на своих друзей. Кто знает? Слэйд говорит, что Рекс часто пропадает в лесу. У пыльных кроликов, похоже, нет проблем ни с пси-забором, ни с Заповедником.

Он прислонил велосипед к стене коттеджа. — У тебя нет машины?

— Пока не могу себе этого позволить. На материке у меня дела шли не очень хорошо. Мой начальник в клинике Чепмена был достаточно порядочен, чтобы выплатить мне выходное пособие за две недели, но мне пришлось отдать большую часть этой суммы домовладельцу, когда я разорвала договор аренды. В плохую погоду меня подвозит друг или я одалживаю Вайб у Бретта на заправке.

— Заходи внутрь, — сказал он и придержал для нее дверь.

Прежде чем переступить порог, она взглянула на темный лес, окружавший коттедж. — Я не осознавала, насколько близко это место к пси-забору. Отсюда действительно можно почувствовать энергию Заповедника.

— И она становится сильнее.

— Так вы со Слэйдом продолжаете говорить. — Она вошла в сторожку. — Я не спорю с этим.

Он еще раз взглянул на окутанные туманом деревья, прежде чем последовать за ней. В атмосфере было много энергии, и не вся она исходила из Заповедника.

— На подходе еще одна буря, — сказал он, закрывая дверь.

Территория Заповедника занимала почти 75 процентов Рейншедоу. Никакого физического ограждения не было. Вместо этого граница была защищена невидимым барьером паранормальной энергии, который существовал с тех пор, как помнили. Большинство людей предполагали, что это какое-то природное явление, порожденное необычными течениями на острове. Гарри не был так уверен. У него и других членов его семьи была другая теория.

Независимо от происхождения забора, Фонд недавно укрепил его с помощью высококлассной технологии, разработанной в одной из лабораторий компании. Но улучшение не помогло. Слэйду Эттриджу и другим, в том числе паре местных детей и Рэйчел, недавно удалось проникнуть внутрь.

Рэйчел остановилась в нескольких шагах и повернулась к нему лицом. — У меня просто возникла мысль. Возможно, именно участившиеся штормы в последнее время, ответственны за наращивание / скопление энергии в Заповеднике.

— Нет, — сказал он. — Я уверен, что все наоборот. Заповедник вызывает / притягивает шторма. Но обязательно будет синергетический эффект, который со временем только усугубит ситуацию. Этот остров является крупным геотермальным центром. В окрестностях много природной энергии — необычно мощные океанские приливы и течения, глубоководные вулканы, горячие источники, тектонические движения — и Рейншедоу находится прямо в центре зоны конвергенции. Чтобы дестабилизировать ситуацию не потребуется много времени, даже без дополнительной проблемы, связанной с новым источником паранормального излучения, вызывающим непредсказуемые колебания.

— Три камня, которые твой предок спрятал в той пещере?

— Да.

Она мрачно кивнула. — Понятно. «Все в природе балансирует на острие бритвы, которая разделяет гармонию и хаос».

— Один из принципов? — спросил он, забавляясь.

— Боюсь, что так. «Можно забрать девушку из Сообщества, но нельзя забрать Принципы из девушки». Кстати, это еще одна цитата. Моего отца.

— Согласно моим исследованиям, твой отец — один из самых уважаемых ученых в Сообществе. Вероятно, он знает, о чем говорит. Если ты отдашь мне свою куртку, я ее повешу.

Несколько мгновений он боялся, что она откажется. Но она наконец расстегнула куртку, сняла ее и протянула ему. Его пальцы коснулись ее, когда он забирал одежду. Мимолетный контакт снова пробудил его чувства. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы подавить реакцию. Это должно было его обеспокоить, но не беспокоило. Это заставило его почувствовать себя безрассудным.

— Не возражаешь, если я задам личный вопрос? — спросил он.

Она сузила глаза. — Насколько личный?

— Про кожу. — Он указал на куртку и ботинки. — Как-то ты не вписываешься в кожаный типаж.

Она была удивлена, как будто готовилась к другому вопросу. Затем она расслабилась.

— Это из-за потерянных двенадцати часов моей жизни, — сказала она. — Я ушла в Заповедник в сандалиях, легких брюках и рубашке. Когда на следующее утро я вышла, я была в полном беспорядке. Мои руки и ноги были в особенно плохом состоянии, все в царапинах и синяках, потому что я задевала ветки и шипы и спотыкалась о камни. Если я впаду в еще одно состояние фуги, я хочу быть готова.

Она говорила довольно небрежно, но тени в ее глазах ясно давали понять, что страх перед второй фугой преследовал ее как во сне, так и наяву.

Когда он повесил куртку на древнюю вешалку, он уловил мимолетный запах ее аромата, смешанный с остатками ее энергии. Он чувствовал себя немного опьяненным.

Он повернулся к ней и обнаружил, что она наблюдает за ним с опаской. Он знал, что она прекрасно осознавала притяжение между ними и опасалась этого. Он улыбнулся.

— Что? — она потребовала.

— Меня поразило, что принцип, который ты только что процитировала, о том, что все вещи в природе балансируют на грани между гармонией и хаосом, применим и к тому, что происходит между тобой и мной, — сказал он. — Я нахожусь на грани, когда я рядом с тобой. Я не думаю, что потребуется много усилий, чтобы вывести меня из равновесия.

— Даже не думай об этом, Себастьян. — Она нахмурила брови и подняла руку ладонью наружу. — Я не в настроении.

— Но твое настроение может измениться, верно?

Она поморщилась. — Теперь ты смеешься надо мной.

— Нет. Но, возможно, я смеюсь над собой.

— Почему?

— Забудь. Присаживайся. — Он слегка махнул рукой, указывая на старые кресла возле камина. — Приступим.

Она поколебалась, а затем повернулась и быстрым шагом направилась к одному из кресел. Он наблюдал за ней, позволив себе несколько секунд созерцать ее задницу, упакованную в джинсы.

— Слишком, чертовски, много энергии в воздухе, — подумал он. И большая часть ее циркулировало внутри коттеджа. Он обуздал свои перевозбужденные чувства.

— Ты понимаешь, что являешься первым человеком, который установил связь между необычными погодными условиями и Заповедником? — спросила Рэйчел.

— Это то, что я делаю, — сказал он. — Ищу связи и логические объяснения.

— Ты когда-нибудь приходил к неправильному выводу?

— Да. Но не часто.

Она изящно устроилась на одном из огромных кожаных кресел и протянула руки к огню. — Потому что ты так хорош?

— Не во всем, но когда дело доходит до подобных вещей, да. Я лучший. Можно сказать, что у меня дар к этому.

Понимание, то появлялось, то исчезало в ее глазах. — Точно так же, как у твоего прадеда был талант охотиться на пиратов?

— Что-то в этом роде.

— Я не смогу надолго остаться сегодня, — предупредила она. — Независимо от причин появления этого шторма, я не хочу застрять здесь после наступления темноты. По острову, ночью ездить на велосипеде сложно, потому что нет уличных фонарей.

— Я обещаю, что ты не поедешь домой на велосипеде одна в темноте, — сказал он. — Я отвезу тебя, если разразится буря. Как прошла дегустация чая?

К его удивлению, она, казалось, колебалась.

— Все прошло хорошо, — сказала она. Но она не смотрела на него; она смотрела на огонь. — Заработала немного денег. Эмерсон Юбэнкс, человек, который проводит семинары, выглядел довольным. Также, как и инструктор, организовавший это мероприятие, Натан Грант. Они оба хотят сделать их регулярным мероприятием на каждом семинаре.

— Это же хорошо, правда?

Она кивнула. — Определенно.

— Так что же не так?

Ее рот изогнулся в кривой улыбке. — Ты всегда предполагаешь плохое?

— Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, что возникла проблема.

Она сморщила нос. — В том-то и дело. Не знаю, есть проблема или нет. Слышал ли ты когда-нибудь выражение Старого Света: «Как будто кто-то прошел по твоей могиле»?

По его телу пробежал холодок. — Что-то произошло на дегустации, что тебя беспокоит?

— М-м-м. Когда мы с Джилли мыли посуду, я взяла чашку. И моя интуиция и дар зашевелились, и я почувствовала небольшой пси-осадок на чашке. Я испытала легкий пси-шок и уронила чашку.

— Ты и такое можешь почувствовать? — удивленно спросил он.

— Я не смогла его считать, но, как и многие сильные таланты, могу уловить следы, особенно если она принадлежит другим мощным талантом. Во всяком случае, в течение нескольких секунд, я могу поклясться, что вспомнила ауру, которую не смогла толком разглядеть и чем больше я старалась, тем быстрее она исчезала.

— Еще один фрагмент сна?

— Я так думаю, — сказала она. — Теперь я начинаю беспокоиться, что образы из моих снов замещают мои настоящие воспоминания. Ложные воспоминания хуже, чем отсутствие воспоминаний.

— Это может быть важно, Рэйчел. Как ты думаешь, кто-то из присутствовавших на дегустации чая причастен к тому, что с тобой произошло?

По ее телу прошла небольшая дрожь. Она крепко сцепила руки вместе. — Я думала об этой возможности, но не понимаю, как это возможно. По состоянию на прошлую субботу все участники семинара прибыли на остров впервые. Я знаю, что никогда раньше не видела никого из них.

— А что насчет Юбэнкса и Гранта?

Она бросила на него взгляд искоса. — Я не забыла про твою теорию о том, что за все, что происходит внутри Заповедника, несет ответственность местный житель. Юбэнкс находится на острове уже несколько месяцев. Я слышала, что Натан Грант присоединился к ретриту несколько недель назад. Сегодня днём я бегло взглянула на их ауры. Я никогда раньше не видела ни того, ни другого.

— Если только ты не забыла? — мягко предложил он.

Она вздохнула. — Если только я не забыла.

— Я не понимаю, ты, должна была встречаться с Юбэнксом раньше.

— Да, кратко. — Ее глаза расширились. — А, Я поняла к чему ты клонишь. Я встречалась с ним, но сегодня у меня впервые появился повод изучить его ауру. Что касается Натана Гранта, я общалась с ним по телефону, и только сегодня я впервые встретила его лично и, следовательно, впервые у меня была возможность увидеть его ауру.

— А ты не просматриваешь ауру человека автоматически, когда видишь его или ее?

— Я могу воспринимать некую паранормальную энергию вокруг каждого, но я не могу прочитать эту энергию, если не сфокусируюсь через кристалл. Честно говоря, большую часть времени я предпочитаю не смотреть на ауры людей.

— Почему?

— Ну, во-первых, это как ступить в личное пространство, — сказала Рэйчел. — Гораздо хуже, чем прочитать чей-то дневник или узнать самую сокровенную тайну человека.

— Звучит не очень.

— Очень, — сказала Рэйчел. — Более того, это угнетает, потому что я вижу слабости и недостатки, которые, как я знаю, люди могли бы преодолеть, если бы они приложили усилия.

— Но ты понимаешь, что они, вероятно, не предпримут никаких усилий, чтобы измениться.

— И я также знаю, что они проведут остаток своей жизни, обвиняя в своих проблемах других, — заключила она. — Но это еще не самое худшее. Самая неприятная вещь в глубоком чтении ауры — это обнаружить, как много людей на самом деле являются низкоуровневыми, разнообразными пси-патами — людьми, которые будут лгать, обманывать или воровать без угрызений совести, просто чтобы получить то, что они хотят. А есть настоящие монстры.

— Я понял картину.

— Поверь мне: если бы я читала ауру каждого встреченного на улице, то, скорее всего, оказалась бы в парапсихологическом отделении.

— Но сегодня ты прочитала ауру Юбэнкса, — сказал он. — Что ты увидела?

— Именно то, что и ожидаешь от человека, ведущего мотивационные семинары. Он прохиндей, который верит в то, что у него действительно есть Послание, которое должны услышать другие.

— А, что, насчет Натана Гранта, инструктора /наставника / учителя?

Рэйчел нахмурилась. — Его аура была мутной. Я не смогла ее понять. Иногда такое случается. Чтобы прочитать его ауру, мне нужен физический контакт.

— Сколько мутных аур ты видела?

Она изящно пожала плечами. — Это не такая уж редкость.

— Но ты не видела в его ауре ничего, что говорило бы о том, что он причастен к тому, что происходит в Заповеднике?

Она села обратно в кресло. — Это так не работает, Гарри. Я не детектор лжи. У каждого есть темная сторона, и большинство людей способны совершить опасные или противозаконные поступки, если цель того стоит.

— Я добавлю Юбэнкса и Гранта в список лиц, представляющих интерес. — Он указал на папки, разложенные на столе. — Тем временем я просмотрел записи, которые Слэйд достал для меня. Я думаю, что это те, которые могут представлять интерес. Я бы хотел обсудить их с тобой.

— Хорошо, но я тебе еще раз говорю: ты зря теряешь время. Я понятия не имею, что происходит в Заповеднике, не говоря уже о том, кто в этом виноват / к этому причастен.

— Ты ясно дала это понять.

Он сел напротив нее и немного открыл свои чувства, чтобы насладиться экзотической, таинственной энергией, которую она принесла с собой в маленькую сторожку.

Она осмотрела комнату. — Здесь уже очень давно никто не жил.

— Это место является собственностью Фонда. Раньше здесь, жил привратник/ смотритель, но сейчас мы редко им пользуемся.

Рэйчел выглядела удивленной. — Ради всего святого, зачем Фонду понадобился смотритель? В заборе нет настоящих ворот, не так ли?

— На самом деле смотритель выполнял функцию охранника.

— Чтобы защитить сокровище?

— Раньше никто в Фонде не беспокоился о том, что кто-то сможет найти эти чертовы камни. Проблема заключалась в том, что люди продолжали искать легендарное сокровище, которого никогда не существовало.

Она улыбнулась. — Пиратская приманка.

— В первые годы после того, как легенда о моем прадеде начала распространяться по островам Янтарного моря, в Заповеднике исчезло немалое количество охотников за сокровищами, и их больше никогда не видели. Чтобы препятствовать охоте за сокровищами, Фонд экспериментально оставил на острове что-то вроде вооруженной охраны. Это тоже не помогло.

— Охотники за сокровищами, как правило, одержимы.

— Да, — ответил он. — Но, в конце концов, специалисты Фонда придумали способ усилить забор. Было решено, что в охране больше нет необходимости.

— Рейншедоу всегда был запретной территорией. Сказки о призраках и монстрах существовали задолго до того, как твой предок сошел на берег, чтобы закопать эти камни. Это времена исследователей первого поколения, составившие карты островов Янтарного моря, и рыбаков колониальной эпохи, рыбачивших в этих водах.

— Вот почему мой прадедушка и Норт выбрали это место, чтобы закопать камни, — сказал он. —Они полагали, что даже если кто-то преодолеет энергетический забор, он или она, вероятно, не сможет найти сокровище, не говоря уже о том, чтобы выбраться живым. Целые экспедиции исчезли на территории нынешнего Заповедника. Внутренняя часть никогда не была полностью нанесена на карту, потому что энергия внутри настолько дезориентирует, что компасы и другие приборы не работают. Невозможно даже визуально определить ориентиры с воздуха из-за искажений, создаваемых паранормальными потоками.

Рэйчел внимательно наблюдала за ним. — Мне всегда было интересно, что заставило Гарри первого Себастьяна думать, что он сможет пройти через пси-барьер, закопать свое сокровище и найти дорогу обратно.

— У него был очень мощный талант.

— В последнее время стали появляться сильные таланты, но их мало. А в те времена, когда твой предок бороздил моря, их было еще меньше. Я предполагаю, что в твоей семье таланты проявились не на Хармони. Твои предки были одаренными еще до того, как прибыли сюда, не так ли?

— Да, — коротко бросил он.

— Аркейн?

— Нет. Себастьяны никогда не были «общественниками». А твоя семья?

— Мои предки на протяжении нескольких поколений были членами Тайного Общества на Земле, но после прибытия на Хармони они разорвали связь с организацией. Я думаю, они решили, что их защита и социальные связи им больше не понадобятся. Они думали, что для тех, кто обладает экстрасенсорными талантами, здесь все будет по-другому.

Гарри мрачно улыбнулся. — Они не единственные, кто так считал. Кое-что определенно изменилось за последние двести лет, но большинство сильных талантов по-прежнему стараются оставаться в тени.

— Власть есть сила, и человек, обладающий большим экстрасенсорным талантом, склонен заставлять других нервничать и на то есть веские причины. Некоторые таланты своими пара-способностями могут нанести столько же вреда, сколько другие могут нанести ножом или магрезом.

— Ты цитируешь Принципы или говоришь из собственного опыта?»

— И то и другое. — Тени появлялись и исчезали в ее глазах. — На мой взгляд, мощный талант с преступным складом ума гораздо опаснее бандита с магрезом. Сильный экстрасенс может причинить гораздо больше вреда, прежде чем его поймают. Если поймают.

— Когда ты в последний раз сталкивалась с сильным криминальным даром?

— Видела такого во время своей недолгой работы в клинике Чепмена. — Она вздрогнула. — У меня до сих пор мурашки по коже, когда я думаю о Маркусе Ланкастере. Но хуже всего было то, что я не смогла убедить начальство меня выслушать. Ланкастер одурачил доктора Окфорда и остальных.

Понимание пронзило Гарри. — И поэтому тебя уволили? Ты была не согласна с профессиональным диагнозом, поставленным уважаемым доктором?

— Ты знаешь, что меня уволили? — Она поморщилась. — Конечно, Да. Ты же из безопасности. Ты бы всех проверил. Честно говоря, я не думаю, что продержалась бы долго в Чепмене, даже если бы Ланкастер не был проблемой. Я не вписывалась в клиническую среду.

— Они не оценили твой талант, — сказал он. Он никогда не встречал доктора Иена Окфорда и, вероятно, никогда не встретит, но у него было необъяснимое желание снести Окфорду голову с плеч.

Но Рэйчел внезапно засмеялась теплым, ярким, искренним смехом, от которого по комнате закружилась солнечная энергия.

— Нет, — сказала она. — Окфорд не ценил и не уважал мой талант. Такое часто случается в жизни?

Он улыбнулся. — Ты права.

— Но давай вернемся к твоей маленькой проблеме.

— Моей проблеме?

— Я знаю историю острова до того, как на него стала претендовать корпорация твоей семьи, — холодно сказала Рэйчел. — Но после этого информация разница. Фонд никогда не отличался прозрачностью в том, как он управляет Заповедником.

— Главным образом потому, что, кроме чертового забора, управлять нечем. Тебе придется поверить мне, когда я скажу, что мы знаем о том, что происходит внутри Заповедника, не больше, чем остальные. Мы никогда не имели никакого контроля над силами внутри острова. Все, что мы можем сделать, это попытаться защитить людей, не пуская охотников за сокровищами, детей, пьяных лодочников и любителей острых ощущений. Кстати, первый пси-забор ставили не мы.

Впервые Рэйчел выглядела испуганной. — Серьезно?

— Согласно записям, вокруг большей части острова всегда существовало сильное силовое поле.

— Ни для кого не секрет, что на острове всегда обсуждали призраков и страшный вой, но я никогда не слышала, чтобы говорили про пси-забор до того, как появился Фонд.

— Это потому, что первый вариант был лишь частично эффективным, когда дело касалось защиты от людей. Моя теория — и эксперты Фонда со мной согласны — заключается в том, что пришельцы установили первоначальный пси-барьер, чтобы не пускать себе подобных.

— Значит, он был настроен на пси-частоты Пришельцев? — она спросила.

— Конечно. Почему их должна была беспокоить группа застрявших колонистов с какой-то безымянной планеты, которые появились через пару тысяч лет после их ухода? Они даже не подозревали о нашем существовании.

— Хорошо, это имеет смысл. Изначально забор не был настроен на человеческие частоты, так?

— Я хочу сказать, — сказал Гарри, — что пришельцы, должно быть, воздвигли первоначальный энергетический забор по какой-то причине, возможно, по очень веской причине.

Рэйчел замерла. Ее янтарные глаза вспыхнули внезапным пониманием. Она поджала губы и удивленно покачала головой.

— А вот это, — осторожно сказала она, — довольно пугающая мысль. Что было внутри Заповедника такого важного или настолько опасное, что пришельцы могли поставить высокотехнологичный пси-забор?

— Мы не знаем, и, похоже, это не имело значения, потому что до сих пор в Заповеднике царила тишина с тех пор, как мой предок заявил права на остров. Предполагалось, что то, что когда-то было заперто по другую сторону, умерло или распалось много веков назад.

— Умерло или распалось?

— У нас нет возможности узнать, что было заперто внутри. Оно могло иметь животную, растительную или механическую природу».

— Понятно, — сказала она.

— Пойми, на данный момент все это дикие предположения, основанные на существовании того, что, по нашему мнению, должно было стать энергетическим забором. Мы можем ошибаться. В любом случае, теперь, когда потоки внутри усиливаются, нам нужны ответы, и они нужны нам быстро.

Она нахмурилась, задумавшись. — Но зачем пришельцам хранить что-то, что было для них жизненно важно, на острове посреди воды?

— Хороший вопрос. Несколько лет назад параархеологи и другие эксперты пришли к выводу, что что-то на поверхности Хармони ядовито для пришельцев. Вот почему они ушли под землю и создали биоинженерией целый тропический лес, и именно поэтому девяносто процентов руин находятся под землей, в катакомбах.

— Точно. Все, что, кажется, имело решающее значение для их жизни, находится под землей, а не на поверхности.

— Тем не менее, они уделили особое внимание этому одинокому острову, расположенному посреди незначительной цепочки островов в далеком море, — сказал Гарри.

— Ты в этом уверен? На острове даже руин нет.

— Пока не обнаружены, — сказал Гарри. — Но, как и в Подземном мире, большая часть Рейншедоу не была исследована.

— Если ученые Фонда считают, что внутри происходило что-то очень важное, почему они не отправили экспедиции в Заповедник?

— Потому что очень немногие могут отойти от забора дальше, чем на сто ярдов (≈90 м), — сказал он, — не говоря уже о проведении серьезных исследований. Как я объяснял, оказавшись внутри, большинство инструментов и высокотехнологичного оборудования становятся бесполезными.

— Точно так же, как в катакомбах и тропическом лесу, — сказала она. — Но ты можешь приходить и уходить, как и Слэйд.

— Чем глубже уходишь в Заповедник, тем мощнее становятся течения. Такие таланты, как Слэйд и я, могут зайти дальше, чем большинство других, но даже для нас есть пределы. Ни один из навигационных инструментов, разработанных для катакомб и тропического леса, не может выдержать тяжелое пси-сопротивление в центре Рейншедоу.

Она посмотрела на старые папки на столе. — Значит, твой план по получению ответов начинается с составления списка людей, которые могут пройти сквозь забор, так?

— Для начала.

Она подняла глаза, чтобы встретиться с его. — Что ж, тогда, я думаю, тебе придется поставить меня на первое место в своем списке. Мы точно знаем, что я не только смогла пройти через забор, но и сумела найти дорогу обратно самостоятельно.

Он медленно выдохнул, совершенно контролируя себя. — Да.

Понимание зажгло ее янтарные глаза.

— Ох, — сказала она. Она одарила его прохладной улыбкой. — Понятно. Я уже на первом месте в твоем списке. Это объясняет, почему ты попросил меня о помощи, не так ли? Это вариация: «держи друзей близко, а врагов еще ближе».

— Рэйчел, позволь мне объяснить…

Порыв дождя ударил с такой силой, что задребезжали окна. По стеклу стекали потоки воды. Пламя вспыхнуло в камине в ответ на резкие восходящие потоки воздуха. Ветер завывал под карнизом. Темнота снаружи внезапно стала абсолютной. Грохнул гром.

Свет мигнул и погас.

— Вот, черт, — сказала Рэйчел. — Я думала, что у меня есть по крайней мере пара часов, прежде чем разразится буря.

В чернильной ночи сверкнула молния, на короткое время осветив комнату. Гарри поднялся.

— Похоже, ты задержишься здесь на какое-то время, — сказал он. — Электричество отключили, поэтому нет горячей еды. К счастью, я взял достаточно сыра и крекеров на двоих.

Маркус Ланкастер ненавидел каждую минуту, которую ему приходилось проводить в клинике Чепмена, но ночи были самыми ужасными.

В течение дня он был занят, играя образцового пациента и получая некоторое удовольствие от манипулирования Окфордом и другими членами персонала. Но с наступлением темноты он оставался один в запертой комнате и был поглощен мыслями о Рэйчел. Она принадлежала ему, но еще не понимала этого. Ей нужно было понять, что она принадлежит ему, и хотя она сильная, он сильнее. Он мог контролировать ее талант.

Прошли недели с тех пор, как ее уволили. Первые несколько дней после ее ухода были адом. Он начал планировать свой побег. Осознание того, что Рэйчел вышла из-под его непосредственного контроля, заставило его закипеть от разочарования. Он уже был готов сбежать, когда его коллега связался с ним и сообщил, что Рэйчел вернулась на Рейншедоу. Давно отложенный проект по возвращению артефактов продвигался вперед.

Только осознание значительного риска, связанного с операцией «Рейншедоу», удерживало его в клинике. — Имело смысл позволить своему партнеру взять на себя ответственность в случае вмешательства ФБПР, — напомнил себе Маркус. Нахождение взаперти в клинике, станет идеальным алиби, если что-то пойдет не так. А учитывая, что так много уже пошло не так (представитель Фонда сейчас находился на острове), существовала большая вероятность того, что проект закончится катастрофой.

Его личное выживание было его главным приоритетом, и лучший способ пережить провал операции «Рейншедоу» — оставаться там, где он был.

Но осознание того, что Рэйчел сейчас вне его контроля, было почти невыносимо.

Он стоял у маленького зарешеченного окна и смотрел в ночь. Руины древнего города светились зеленым светом в самом сердце Фриквенси.

Уже не долго. Так или иначе, операция скоро завершится, и он сможет потребовать Рэйчел.