Лера
Первое время мы ехали быстро, не прерываясь ни на минуту. Я едва поспевала за Яромиром, который был погружен в свои тревожные мысли. Я не смела жаловаться на торопливый шаг лошадей, так как сама напросилась на это путешествие. Однако уже спустя несколько часов тело болело так, что я едва могла пошевелиться. Еще через пару часов стала отказывать поясница. Но я настойчиво пыталась это игнорировать. Яромир будто почувствовал мое состояние и предложил, наконец, найти место для ночлега. Вскоре мы набрели до подходящего место у ручья и расседлали утомленных дорогой лошадей.
Несмотря на дикую усталость в теле, место нашего ночного привала меня заворожило. Уже был вечер. Небо переливалось всеми возможными красками. А большой огненный шар, который именуется солнцем, опускался прямо в воду, как будто, хочет искупаться после делового и трудного дня. Великолепие этого места завораживало и вдохновляло не только нас, но и птиц. Пение раздавалось везде: и в кустах не далеко от нас, и где-то высоко-высоко в небе.
— Сильно устала? — поинтересовался Яромир, заметив, как я разминаю затекшую поясницу.
— Все хорошо, — заверила я.
— Не геройствуй. Я понимаю, что ты не привыкла к такому. Можешь не врать мне.
— Я бы сейчас все отдала за горячую ванну, — вздохнув, призналась я.
Яромир расхохотался, запрокинув голову назад, и я почувствовала себя полной дурой. Горячая ванна сейчас не должна быть самым важным. И я это прекрасно понимала. Но я успела отметить, как прекрасно выглядит улыбка на лице Яромира, и какой у него заразительный смех.
— Горячую ванну я тебе сейчас предложить не могу, к сожалению, — усмехнулся мужчина. — Но вот, чтобы искупаться, есть прекрасный ручей.
Я с некой опаской взглянула на манящую воду.
— А здесь нет… русалок?
— Даже если и есть, я не позволю им навредить тебе, — заверил Яромир, а потом вдруг нагло ухмыльнулся: — Мне остаться? Я мог бы помочь тебе… Эмм… в купании.
— С этим уж как-нибудь сама справляюсь, — отрезала я, хотя мысль о ночном купании вместе с Яромиром сводила меня с ума.
— Что-то не сильно ты в этом уверена, девица.
Яромир подошел ближе ко мне, слегка приподнял мой подбородок и впился горячими губами в мой рот. Через минуту отстранился и хриплым голосом произнес:
— Я буду недалеко. Если что, зови. Я услышу. Хорошо?
Я кивнула, пытаясь убрать волнение, и Яромир оставил меня одну. Я полностью разделась и вошла в воду. Вода было невероятно теплая и чистая, приятно щекотала мое тело. Я почувствовала, как боль и усталость поездки стала понемногу уходить из моего размякшего тела.
Спать практически на голой земле, соорудив что-то наподобие спальника из покрывал, я уже привыкла, но еще больше я привыкла к близости Яромира. Когда он был рядом, мне было спокойно. Даже сейчас, находясь в его объятиях, лежа рядом с пылающим костром среди дремучего темного леса, я не испытывала страха. Яромир смотрел в небо, снова о чем-то думая, а я с интересом разглядывала его профиль. Нос с небольшой горбинкой, пухлые губы мужчины притягивали мое внимание. Шрам совсем не портил его внешность. Без него он бы казался слишком уж идеальным. Шрам наделял его лицо дикой сексуальностью и притягательностью.
— Ты разглядываешь меня, — заметил он.
— Факт.
— Что же во мне так привлекло твое внимание? Шрам?
— Он безумно идет тебе.
— Да не уж-то, — не поверил Яромир.
— Правда. Шрам — это часть тебя. Твоя история.
— Печальная история.
— Безумно печальная, — согласилась я. — Однако, история со шрамом — это все, что я знаю о тебе.
— Чтобы ты еще хотела узнать? — спросил он, взглянув на меня.
— Все, что пожелаешь нужным рассказать мне.
— Например?
Я задумалась лишь на секунду.
— Расскажи мне о своем детстве.
— Я не помню своего детства, — вздохнул он.
— Это как?
— Мое детство закончилось со смертью мамы. А время до этого момента как будто стерлось из памяти. Уже в четырнадцать лет я участвовал с отцом военных походах.
— В четырнадцать? — удивилась я. — Отец взял тебя на военный поход, когда тебе было всего четырнадцать?
— Отец не хотел меня брать, — Яромир усмехнулся, погружаясь в воспоминания. — Я ослушался его приказа, ведь страстно желал поучаствовать в настоящей живой битве. Я не смог так спокойно покориться отцу.
— Что ты сделал?
— Я стащил доспехи у какого-то воина, а шлем на голове помог мне спрятаться от отца. Я взял меч и решил сражать наравне с остальными.
— Тебе не было страшно? Ты же был совсем ребенком!
— Только перед самим боем я впервые задумался о правильности своего поступка. Я переживал из-за того, что отец не сможет пережить мою смерть. Если со мной что-нибудь случится…
— Ведь он только что потерял жену, — понимающе кивнула я. — Ты был единственным, кто у него остался.
Яромир кивнул.
— Но я решил отбросить мысли об этом, чтобы не показаться для всех трусом. Со всей отвагой, что была тогда у меня, я ринулся в бой. Я сражался как мог, припомнив все уроки боевого искусства.
— Ты хорошо владел мечом?
— Сам отец в детстве учил меня сражаться на мечах. А он был лучшим мечником из всех, кого я знал. Конечно, тогда мечи были деревянные, и отец сражался со мной как бы в шутку, но все его трюки я постарался повторить на поле боя. Я боялся, но весь свой страх как-то сумел переправить на меткость и силу удара меча.
— Жуть какая, — вздрогнула я.
— Та битва длилась долго, — продолжал Яромир. — Все устали. Выдохся даже мой отец. Он стал пропускать некоторые удары, а враги медленно, но уверенно подводили его прямо к пропасти. Поблизости не было никого, кто мог бы помочь ему. Я стал медленно продвигаться к отцу, наотмашь поражая нападавших. Отец устал, но страх за его жизнь, придавал мне сил.
Я, затаив дыхание, слушала рассказ мужчины, тело будто окаменело от пережитого им ужаса.
— Наконец, я смог приблизиться к отцу. Убив одного воина, нападавшего на отца, я подошел ко второму, пока отец пытался убить третьего. Я заметил, что у папы была ранена нога, из раны сочилась кровь, но он не сдавался. Воин, с которым я начал бой, был намного лучше в боевом искусстве, чем другие его предшественники. Он был выше, сильнее, опытнее и старше меня. Мы бились долго и, честно, я не понимал, как смог продержаться столько. Чудо, какое-то. Соперник действительно был силен, делал широкие выпады мечом. Эта битва был на смерть, я прекрасно это понимал. Но тут враг задел мечом мой шлем. Шлем съехал, открыв воину мое еще совсем детское лицо. Помню, как он ошеломленно уставился на меня. Но, слава Перуну, я не растерялся. Быстро поправил шлем рукой и нанес ему смертельный удар.
— О боже, Яромир!
Мужчина, погруженный в воспоминания, продолжил свой рассказ, не обратив внимания на мой удивленный возглас.
— Знаешь, взглянув в его глаза тогда, я не увидел ни презрения, ни жестокости. Мне показалось, что я заметил в них восхищение, — усмехнулся Яромир. — Повернувшись к отцу, я молил всех богов, чтобы тот был еще жив. Отец лежал на спине, а над ним с мечом в руках, подставленным под само горло, повис человек. До меня доносился ужасный, злой смех. Я успел выбить меч из рук врага и, замахнувшись еще раз, убить нападавшего. Все враги, которые еще остались живы, начали отступать. Мы победили в той схватке.
— Благодаря тебе! Ты спас отцу жизнь в четырнадцать лет! Это разве не удивительно?
— Однако я не смог спасти ему жизнь позже.
Звонкое молчание повисло над нами. Я осмелилась прервать его только через несколько мгновений.
— Отец узнал, что это ты его спас?
— Да, — кивнул Яромир. — Я не хотел снимать шлем, но он отдал приказ, и я подчинился. Отец хотел видеть лицо героя, которому обязан теперь жизнью. Я отбросил шлем в сторону. Все воины застыли вокруг меня. Отец, кажется, тоже потерял дар речи. Никто не мог поверить, что перед ними четырнадцатилетний мальчишка. Полное недоумение в глазах отца вскоре сменилось гордостью. Я никогда не забуду тот взгляд. И хотя на тот момент я чувствовал неимоверную усталость и был готов свалиться на землю без сил, я был рад, что смог побороть страх и в итоге спас отца.
— Ты настоящий герой, — сказала я, смотря Яромиру прямо в глаза. — Такие как ты в моем мире бывают только в сказках. Это невероятно.
Яромир улыбнулся одним краешком губ, еще крепче прижимая меня к себе.
— Иногда я ловлю себя на мысли, что начинаю забывать свою прошлую жизнь, — вдруг призналась я.
— Может быть твоя прошлая жизнь была сном? — задумчиво шепнул Яромир.
— А может быть я сплю сейчас? — в ответ прошептала я.
Мы снова замолчали, наслаждаясь тишиной ночного леса и теплом костра. Я чувствовала, как сердце мое бешено колотится, и понимала, что это не только из-за удивительного рассказа, но и из-за близости Яромира.
— Как ты думаешь, что нас ждет впереди? — спросила я, пытаясь разобраться в своих чувствах.
— Трудности, — честно ответил Яромир. — Но я знаю, что мы справимся с ними.
Я кивнула, надеясь, что он прав.