Поточи свой клинок. Том 1 | С иллюстрациями

15 Глава — Кормежка от Великой Мамочки

Глядя на Хильду немигающими красными глазами, Великая Мать выпятила объёмистую грудь и развела руки, будто приглашая ступить в её заботливые объятия.

— Моя любимая девочка, — вроде бы ласково говорила верховная жрица, но таким тембром, что мурашки пробегали по спине, — подойди ко мне, дай погладить тебя по голове, как это бывало в детстве, позволь от всего сердца благословить тебя.

— Великая Мать, — Хильда шагнула вперёд.

— Стой! — Ансгар схватил её за локоть. — Неужто не видишь, что на ней какая-то особая одержимость? Демоны поработили её, она теперь невольная слуга зла и не может желать тебе ничего иного, кроме как такого же рабства!

Он встряхнул чуть не плачущую Хильду. Это подействовало, после короткого колебания жрица спросила с болью в голосе:

— Что они с тобой сотворили, Великая Мать? Прости, я… я не могу приблизиться к тебе. И Лакхесис нам не богиня.

Глаза верховной жрицы едва заметно сощурились, чуть дрогнула щека. В следующее мгновение по взмаху руки Великой Матери рядом с ней возник сгусток тьмы. Ещё миг, и он разделился на множество чёрных щупалец, которые устремились на троицу.

Сидмон рыбкой прыгнул в сторону, Хильда и Ансгар сотворили магические щиты. Но запоздало, тёмное заклятье пробило защиту, и разбросало Спасателей по углам. Однако Сидмон вскочил с наложенной на лук стрелой, да и Ансгару повезло приземлиться на четвереньки, так что он сразу встал.

Но прежде чем следопыт успел натянуть тетиву, Великая Мать протянула руки и сжала кулаки. Эльфы почувствовали, как их шеи железной хваткой стиснули будто бы невидимые пальцы. Затем верховная жрица чуть отклонилась, словно потянув створки дверей на себя. Сидмона и Ансгара оторвало от пола и прямо по воздуху понесло к Великой Матери. Оба дрыгали ногами, задевая столы; махали руками, стараясь сорвать незримые петли.

Но тщетно, одержимая жрица магическими арканами подтащила эльфов к себе, и схватила их, да так мощно, что несчастным показалось, будто их душит горный великан.

— Глупенькие сорванцы, — снисходительно сказала Великая Мать, пока Сидмон и Ансгар силились освободиться. — Но ничего, мамуля вовсе не злится на вас. Мамочка накормит молоком, чтоб голодные дитятки успокоились… вечным сном!

Одержимая жрица прижала эльфов к себе так, что они утонули лицами в больших и мягких, как коровье вымя, грудях. И нельзя сказать, что это было приятным опытом, ибо походило на попытку удушить подушкой.

Хрипящие Ансгар и Сидмон сучили ногами, пытались отстраниться, колотили по Великой Матери, на что она не обращала никакого внимания. Эльфы боролись с животным отчаянием тех, кто угодил в смертельную ловушку, но не могли даже чуть поколебать одержимую жрицу. Сидмон кое-как нащупал два своих кинжала и вытащил их. Однако к тому моменту следопыту очень недоставало воздуха, в глазах потемнело, сознание помутилось. Как занёс одинок клинок дрожащей рукой, так и выронил его.

От окончательного удушения грудями эльфов спасло вмешательство Хильды: магический луч врезался в Великую Мать и отбросил её на несколько шагов. Сидмон и Ансгар плюхнулись на пол, шумно ловя ртом воздух. Следопыт пришёл в себя первым, схватил друида за капюшон, и оттащил подальше от одержимой жрицы.

— Ах, Хильда, — протянула Великая Мать, проводя пальцами по обслюнявленным эльфами соскам. — Потерянное дитя.

Хильда стояла с вытянутыми руками, которые недавно источали магический свет, и тяжело дышала.

— Но потерянное вовсе не потому, что родители бросили на произвол судьбы, — продолжала Великая Мать. — Потерянная потому, что пришлось отказаться от своей истинной природы. Бедняжка! С самого детства и поныне, все эти годы ты боролась со своей сутью, жила вопреки ей. Подавляла те побуждения, что рождаются из кипящей в жилах крови. Крови демона похоти!

По резкому жесту верховной жрицы часть столов и лавок пришла в движение. Некоторые закружились по помещению, словно их понесло вихрем; сносили другие предметы и врезались друг в друга. А другие столы воспарили к потолку и, провисев там несколько секунд, полетели в Спасателей как дротики, запущенные баллистой.

Опять Хильде и Ансгару пришлось творить общий магический щит, чтобы не оказаться погребёнными под тяжёлой мебелью. Несмотря на то, что приходилось то и дело прыгать от летающих столов, Сидмон сумел точно запустить стрелу. Однако одержимая жрица колдовством остановила остриё в миллиметре от своего глаза. Позволив стреле пару секунд повисеть, будучи направленной в зрачок, Великая Мать развернула её, и направила уже в следопыта. Сидмон с трудом уклонился — остриё порезало скулу.

— Хватит мучить себя, милая Хильда, — несмотря на страшный грохот сталкивающейся мебели, все хорошо слышали Великую Мать. — Отдайся своей природе и больше не сдерживай себя. Будь свободна точно так же, как была свободна в детстве, когда убегала из храма. Когда скрытно щупала голые статуи в молельном зале. Когда однажды открыла для себя тайную радость, что под одеялом скрашивала час перед сном. Когда позволяла грязным дворовым мальчишкам из семей бедняков трогать себя за срамные места. Да, я обо всём этом знаю! Не противься!

На последней фразе Великая Мать взревела как дьявол, и все столы разом полетели в магический щит. От удара мебель разлетелась вдребезги, но и магический купол Ансгара и Хильды треснул.

Друид понимал, что если он со жрицей и дальше будет сидеть в глухой обороне, то Великая Мать сокрушит их. И потому воспользовался той небольшой возможностью для атаки, что имелась. В разверзшемся хаосе у стен чудом сохранились горшки с кактусами и другими растениями. По воле Ансгара первые запустили в одержимую жрицу десятки иголок, а вторые — листья, чьи края вдруг сделались твёрдыми как сталь и острыми как лезвие.

Великая Мать отбила атаку сотканным из тьмы барьером. Но была вынуждена остановить атакующее заклятье — столы попадали на пол. Хильда сотворила лучевое заклятье, направив его в магическую щит одержимой, Ансгар продолжал прикрывать рогатую жрицу, а Сидмон поддерживал стрелами.

— Дорогая Хильда, — невозмутимо говорила Великая Мать. — Ты так прекрасна со своим хвостом и не сточенными рогами.

Хильда медленно шагала к верховной жрице, удерживая магический луч на её тёмном щите. Ансгар ступал следом, в свою очередь, удерживая защитный купол на Хильде.

— Тебе необходимо порвать со старым обетом, который и так не соблюдаешь должным образом, — молвила Великая Мать. — А взамен заключить новый обет.

Хильда подошла так близко, что от верховной жрицы отделяла дюжина шагов.

— Тёмный обет, по которому можно и нужно безудержно отдаваться страсти!

Казалось, что Великая Мать сейчас неспособна контратаковать. Но, не ослабляя щит тьмы, она вновь призвала щупальца из мрака. Они вгрызлись в магический барьер Ансгара, и сбили с ног Сидмона. А Хильда, слишком долго удерживающая световое заклятье, надорвалась, и упала на колени.

Но друид продолжил шествие к Великой Матери. Под давлением чёрных щупалец, ударяющих по защитному заклятью, каждый шаг давался Ансгару очень тяжело. Однако он заставлял себя волочить ноги, стиснув зубы и обливаясь потом.

Хотя что в этом толку, если не остаётся силёнок для ответной магической атаки? Великая Мать прекрасно понимала это и надменно взирала на друида, терпеливо ожидая, пока щупальца проломят щит.

Ансгар подошёл почти вплотную.

— Какое похвальное упорство! — с деланным восхищением пропела Великая Мать. — В прошлый раз ты не успел насытиться молочком мамули и жаждешь ещё? Ну давай, родной, ещё пару шагов до вожделенного соска, и тогда напьёшься вволю. Напьёшься… до смерти!

Она так стиснула тяжёлые груди, что ладони потонули в складках. И маняще потрясла сиськами, звонко шлёпая их друг об друга.

Да, Ансгар не мог контратаковать заклятьем. Но, отчаявшись, он прибегнул к грубому и простецкому приёму, какого Великая Мать не ждала от хилого друида. Ансгар со всей силы всадил друидическим посохом по голове одержимой жрицы.

Качнувшись, она закатила глаза, и, оглушённая, грохнулась на спину. Развеялись чёрные щупальца.

— Кажется, она в полной отключке, — боясь приближаться даже к бессознательной жрице, Сидмон нацелил на неё стрелу. — Добить?

— Нет! — Хильда встала между Великой Матерью и следопытом. — Она помешалась разумом из-за проклятья Лакхесис! Я верю, что если мы одолеем её, то Великая Мать исцелится, как и все одержимые!

— Понимаю твои чувства, Хильда, — сказал Ансгар. — Я тоже стремлюсь освободить Амилию, а не убить.

— В таком случае надо скорее убираться отсюда, — Сидмон направился к двери. — А то очухается, и всё по новой. Я не хочу умереть самой нелепой смертью из возможных: будучи задушенным сисяндрами.

— Подожди немного, Сидмон, — окликнул Ансгар. — Хильда, а что вон за той дверью? Чувствую исходящую оттуда магию.

— Там мастерская. Зачаровывают всякие предметы.

Ансгар бросился внутрь мастерской. Там он заметался меж полок и столов, что-то лихорадочно выискивая. Хильда и Сидмон пытались дознаться, что именно, однако друид не отвечал, будучи целиком поглощённый поисками. В конце концов, он схватился за шкатулку, открыл, и склонился над ней, выпучив глаза.

Нашёл то, что хотел.

Тем временем Брук, Лабдорис и Рамми выбежали на широкий лестничный пролёт. Троица предпочла бы направиться вниз по ступеням, но оттуда слышались злобные выкрики, а где-то позади топали преследователи. Ничего не оставалось, как только спешить наверх.

Поднявшись на следующий этаж, троица оказалась в главном зале для богослужений. И здесь, у алтаря, стояли глава культа, Джильда, и владычица демонов похоти — Амилия-Лакхесис.