Повелитель Ифритов 2

Глава 11. Снова военкомат

Я мгновенно выбросил руку с игрушечным револьвером вперед. Пистолетик стал меняться. Ифрит Сильного Желания Чужой Неудачи, который я вытащил из одержимой воздушики, принялся трансформировать его. Разноцветный зелено-желтый ствол преобразился.

По всей его длине отрасли шипы. На выпуклостях барабана, по всему кругу, открылись маленькие змеиные глазки. Курок изменился в большой костяной коготь.

Когда я нажал на спуск из ствола, с негромким хлопком вылетела желтая мягкая пулька. Полетев криво и недалеко, она тем не менее стукнулась о броню на животе девушки. Упала ей под ноги.

— Что со мной будет? — застыла девушка на месте, опустила руку с хлыстом, — что делает этот… Проклятье…

Я ухмыльнулся, посмотрел ей в глаза. Стало понятно, что ифритным зрением, она, наконец, увидела дух, заключенный в пистолете.

— Если я…

— Да, — я пожал плечами, — теперь тебя, скорее всего, будут преследовать вечные неудачи. Во всем и всегда. Попробуешь ударить меня хлыстом, обязательно попадешь в неприятности.

— Звучит как блеф…

— Ты же видишь ифрит, — я продемонстрировал ствол, — если нет, всмотрись лучше.

— Нет, — она мотнула головой, — он не может работать таким образом! Так не бывает!

— В тебе говорит неопытность, — сказал я холодно.

— Это лишь жалкий блеф!

Девушка все же решилась. Она замахнулась, крутанулась вокруг своей оси, с размаха, повела кнутом, разгоняя полотно. Потом ударила. Выбросила хлыст в мою сторону. Полотно устремилось вперед, но было слишком далеко за ее спиной.

Хлопнуло, когда оно неудачно пролетело рядом и самым концом задело её руку в латной перчатке. В следующее мгновение ифрита выбило из брони девушки. Зрением я видел, как он выскочил из оболочки, немедленно растворился в воздухе. Развеялся так, будто его никогда не было.

Броня тут же застыла, омертвела. Без ифрита внутри материя, она не могла вернуться в изначальное состояние. Не могла стать простой вещью, которой была раньше. Только потеряла все свойства, превратилась в сплошной кокон-ловушку.

На ее шлеме не было ни прорезей для глаз, ни отверстий, чтобы дышать и говорить, лишь гладкая красная лицевая пластина. Раньше, дышал, смотрел, слышал и чувствовал ифрит. Когда внутри доспеха его не стало, броня превратилась в смертельную удавку.

Девушка в панике выпустила хлыст и рук. Тот упал на землю, принял форму обычного пастушьего бича. Девушка же приглушенно вскрикнула внутри герметичного шлема. Схватилась за лицо. Двигалась она с трудом, ведь и подвижность брони осуществлял ифрит.

Адам, в теле девушки, попытался избавиться от шлема. Стал царапать лицевую пластину, упал на колени.

— Ифритор, — раздался голос из завала складских стеллажей. Я бросил туда взгляд.

Белый, приваленный тяжелой железной полкой стеллажа, с трудом поднялся, сбросил ее с плеч. Культи рук безвольно висели вдоль тела.

— Спаси Адама, — он взглянул на меня, — я бы снял шлем, чтобы попросить тебя о помощи, глядя в глаза, — громко сглотнул он, — но не могу. Теперь этот ифритный доспех — часть меня.

— Я это знаю, — я медленно кивнул, — но вы предали меня. Хотели убить.

— Все, чего мы хотели, это уничтожить Пожирателя.

— Вы выбрали неверный путь.

— Мы выбрали тот, — он тяжело дышал, — который был нам доступен.

— Это самообман, Кайоши.

— Мы попытались, — с трудом, отпинывая из-под ног железные фрагменты стеллажей и какого-то барахла, Белый вышел на более-менее чистый участок пола. Грохнулся на колени, — прошу, — он по самурайски поклонился, коснулся лбом бетона, — не дай Адаму умереть. Очевидно, что мы проиграли. Но я молю тебя спасти его.

Я посмотрел на Кайоши. Потом на Адама. Он завалился набок, схватившись за горло, корчился на полу.

— Умоляю, — не поднимая голову проговорил Кайоши.

Я не ответил. Приказал броне принять нормальную форму. Она потекла, превратилась в привычный плащ

— Спасибо… — Кайоши поднял на меня ифритное лицо, лишенное каких-либо черт. На гладкой маске горели зеленые глаза.

— Вы уйдете и я никогда вас больше не увижу, — холодно проговорил я.

— Обещаю. Не увидишь, Тихий Мастер.

Я отвернулся от Кайоши, направился к Адаму. Тот уже почти перестал двигаться. Его хрупкое девичье тело подергивалось в конвульсиях. Красная ифритная броня, потеряв магию, расползлась, стала медленно терять форму.

Я извлек из внутреннего кармана ифритную ручку. Опустился на корточки рядом с телом девушки. Аккуратно, чтобы не задеть ее саму, оттянул мертвую ифритную материю. Она была эластичной, но прочной. Я ткнул ее ручкой. На красной поверхности осталась крохотная вмятина. В следующее мгновение броня просто исчезла.

Девушка вздрогнула, рванулась. Выгнувшись дугой, глубоко вдохнула воздух. Захрипела, стала откашливаться. Я сидел рядом, наблюдал, как она приходит в себя.

На мгновение, я бросил взгляд туда, где стоял на коленях Кайоши. Он едва заметно кивнул.

— А… Сука, — откашлялся Адам, перевалился на живот, сплюнул на бетонный пол, — ты и правда заразил меня неудачливостью! Мля! Заразил! Как болезнью!

Я смотрел на него/нее. Молчал.

— Как это убрать?! — Адам поднялся на локте. Правой обнял ребра.

— Найти ифрит-антипод и использовать на тебе.

— У тебя есть? — с трудом отдышавшись, Адам посмотрел на меня.

— Нет.

— Мляяяя, — потянул он.

В следующее мгновение, Адам выбросил правую. В ней блеснул складной нож. Я вскочил. Лезвие промчалось довольно далеко от моего лица.

–Нет! Адам! — Крикнул Кайоши.

Адам же перехватил нож обратным хватом, постарался хотя бы вонзить его мне в ногу. Я убрал ступню. Нож со звоном ударил в бетон пола. Обломился.

— С-с-с-с-сука, — прошипел Адам сквозь зубы, поднял на меня глаза.

Лицо девушки исказилось злобой. В наполненных ненавистью глазах горело одно желание — убить меня.

Я наставил на Адама ствол ифритного пистолета страха, который извлек из часов секунду назад.

— Пошел к черту! — крикнул Адам.

— Ты упустил свой шанс, — тихо проговорил я и выстрелил.

Белый пучок поразил тело. Адам законвульсировал, забился в судорогах. Упал без чувств. Он умер от сердечного приступа.

— Жаль ее, — начал я, — жаль девочку, у которой Адам отнял тело, — я поднял глаза на Кайоши.

— Я поручился за него, — он с трудом встал на ноги, — а он не оправдал моего доверия. Напал исподтишка.

— Вы ошиблись, когда решили, что уничтожение моей души убьет Пожирателя. Я знаю, что нет. Иначе уже давно бы сам развеял ее по ветру.

— Мы отчаялись.

— И в этот момент вы заведомо проиграли.

— О, предки, — Кайоши опустил голову, — откуда в тебе столько силы, Ифритор? Ты не можешь быть человеком, раз до сих пор упорно продолжаешь борьбу. Таких людей не бывает. Все опускают руки. Все отчаиваются, когда раз за разом терпят неудачу. Только ты идешь вперед.

— У меня нет выбора, Кайоши. Или я, или Пожиратель.

— У меня есть, — помолчав, проговорил Белый Ифритор, — и в этом мое счастье.

— Да.

— Я уйду, как всегда хотел. Как самурай, — проговорил он.

А потом дал приказ ифриту в броне принять форму обычной вещи. Белой простыни, в которой были скрыты фрагменты тела, что остались от Кайоши после извлечения Ифрита Сильного Желания Обуздать Эмоции. Извлечение ифрита из души Кайоши прошло еще хуже, чем я ожидал. Однако, ифриторы были к этому готовы.

Кайоши сложился на пол, упал мешком. Спустя пару мгновений, останки, обернутые тканью, перестали двигаться. Он тоже умер.

Парадоксально, но почти в каждом мире у меня была армия ифриторов, которая ни разу не помогла мне в битве с Пожирателем. Только озлобленные ее осколки, настигали меня позже, в следующем мире. Мешали мне. Теперь я один, но за моей спиной есть близкие, которые просто хотят того, чтобы я преуспел. И это дает столько душевных сил, сколько не даст и целый взвод боевых ифриторов.

Следующие несколько дней были на удивление спокойными. Погром на складе Филатова закончился вызовом полиции. К тому времени, я скрыл тела ифритом и ушел через окно цокольного этажа, которое висело над самым потолком. Не забыл, конечно, прихватить ифритные вещи, что оставили после себя бывшие ученики.

Медальон с Ифритом Сильного Желания Обуздать Эмоции, точно пригодиться мне в Полях. А что делать с противоифритным хлыстом я пока не решил.

Катану же, с заключенным в ней Филатовым, я оставлю на сладенькое. Представитель РосАрмы Литвинин очень удивиться, когда Анастас сам признается в том, что сделал с поставкой Армы. Вот только его нужно будет извлечь из меча. А это отдельное увлекательное занятие.

Когда я ушел, на складе начался переполох. Рабочие слышали грохот, видели сражающихся людей, одетых в странное. Но, как я позже узнал от Саши, никто точно не смог объяснить, что вообще там происходило. Они просто не понимали.

— Через связи в полиции, — говорила она по телефону, — что Лавр успел заиметь, я нарыла немного, но кое-что есть. Менты че-то без энтузиазма взялись за дело. И возбудили уголовку. Но это так, пшик. Скорее всего, напишут, как несчастный случай. А о пропаже Филатова речи вообще не идет.

Произошедшее с ифриторами навело меня на единственную мысль: не появятся ли новые гости из иных миров? Наверняка да. Люди, что знают об ифриторике, в прошлом связанные со мной, раз за разом будут находить “заячьи норки” меж мирами и нырять в них. Гнаться следом за мной.

К тому же, остается еще ифритный предохранитель. И с ним все гораздо сложнее. Люди, знающие о нем, будут пытаться искать эту вещь. И у некоторых, как у Адама, точно получится. И пусть таких знатоков ифриторики осталось немного, они еще есть и могут влезть в мои планы.

Ирония ситуации в том, что с этим я ничего поделать не могу. Ифритный предохранитель — уникальный предмет. Он существует в единственном экземпляре. И находится одновременно во всех Параллелях разом. В этом мире мне еще только предстоит забрать его. Благо я знаю, где он спрятан.

Далее, я занимался рутинными делами. Продал Павлин. Марка же взял на работу личным поваром в поместье. Сотрудников кафе оформил как прислугу.

Люди из КрасМ приступили к ремонту моего нового дома. Саша с Лавром сбывали имущество Семьи. Когда появился уставной фонд, мы зарегистрировали ЗАО Ифрит, принялись искать под него офис. Лавр приступил к оформлению части лицензий на соответствующую деятельность.

Спустя сутки, после битвы на складе, я связался с Литвининым.

— Здравствуй, Роман Евгеньевич, — проговорил из телефонной трубки дворянин, — я уехал в Москву. Срочное собрание акционеров РосАрмы. Император лично собирает.

— Сам император? — ответил я, откинулся в кресле.

Я сидел в гостиной Нининого дома. Катя, лежа прямо на полу, весело болтала ножками. Девочка рисовала смешную красную лисичку на большом альбомном листе. Нина же, ходила туда-сюда по комнате. Смахивала пыль с большой тумбы.

Я подумал, что скоро девушке не придется делать уборку самой. Не придется готовить. Она заживет так, как подобает дворянке.

— Что-то происходит, — Литвинин понизил голос, — что-то, касающееся Ташибару. Я догадываюсь что, но по определенным причинам сказать не могу.

— Может, вы передумаете позже, представитель, когда я верну вам деньги Армы — сказал я, — есть у меня новости по вашей поставке, — я бросил взгляд на свои часы. Внутри них покоилась та самая катана, что содержала внутри Филатова.

— Правда? Какие же? Мне начальник безопасности и главный логистик уже всю плешь проели. Расследование еще не началось, а они уже говорят, мол, долго длиться. А и недели не прошло, как я получил официальное поручение, — он вздохнул, -— у них свои сроки горят, вот они и беснуются.

— Новости положительные. Но лучше бы нам обсудить это с глазу на глаз. Когда вы посетите Крас?

— Полагаю, прилечу на следующей неделе.

— Прекрасно, — я улыбнулся, — жду вас у себя в гостях.

Южная теплая погода наконец-то поддалась осени. Началась вторая половина октября и дни превратились в серость. Этим утром назойливо накрапывал мелкий мерзкий дождь, ветер, прохаживавшийся вдоль улицы, косил капли в сторону. Солнце совсем скрылось за бугристыми тучами.

К военкомату я подъехал на своем новеньком черном Витязе. Когда припарковался и вышел, заметил на себе взгляды аристократов.

Группка дворян, так же, как и в прошлый раз стояла у широких ступеней здания, напоминающего помесь клуба и военной части. Складывалось впечатление, что они не сдвинулись с места. Так и торчали тут днем и ночью, ожидая моего возвращения.

Изменилось лишь то, как они смотрели на меня теперь. Когда я энергично направился к ступеням, все уставились с интересом. Некоторые, в ответ на мой взгляд, прятали глаза. Молодая девушка, в черной форме унтера, остановившаяся у входа, так и вообще ко мне явно “присматривалась”. Ее красивые васильковые глаза пробежали по моему силуэту с ног до головы. Девушка смущенно улыбнулась. Я улыбнулся в ответ, подмигнул ей и вошел внутрь.

— Роман Селихов! Есть тут Роман Селихов? — раздался молодой женский голос.

В военкомате, как всегда, было оживленно. Тут и там сновали дворяне в черной форме, офицеры (большая часть из которых была девушками-унтерами) и одетые в штатское сервы.

— Есть. Я здесь, — повысил я голос.

— На медосмотр? — рыжая девушка с красивыми, убранными под черную пилотку волосами, выглянула из-за дворян, столпившихся в очередь, к кабинету номер девять.

— Так точно, — с улыбкой проговорил я.

— Прекрасно! Проходите в двенадцатый кабинет!

— Спасибо!

— А почему это он в двенадцатый кабинет? — из очереди вышел высокий молодой дворянин, гневно посмотрел на меня, — я тоже на медосмотр. И я пришел первым. Почему меня не пропускают?

— Извините господин, — девушка вежливо поклонилась, — назовите, пожалуйста, свое родовое имя.

Дворянин выпятил широкую грудь, вскинул мощный квадратный подбородок. Его тяжелые брови придавали молодому лицу грубоватый вид. Патрицианский, с горбинкой нос, напротив, говорил о чистой дворянской крови. Светлые, по-солдатски коротко стриженные волосы, выдавали в парне потомственного военного.

— Ефим Иванович Балконскай, — пафосно, на старинный манер, произнес он, — Княжич. А стою тут, вместе со всеми, как последний отступник!

Ого. Целый княжич. Таких мне еще не попадалось. А вот то обстоятельство, что он, вместе со всеми остальными дворянами разных рангов, стоял в очереди, меня как раз не удивило.

— Прошу прощения, княжич, — девушка поклонилась глубже, — но правила прохождения дворянской военной повинности едины для всех. И начинают действовать, как только вы пересекли порог этого учреждения.

— Почему его приглашают на медкомиссию, а я вынужден ждать?! А?

— Господину Селихову выдано предписание, — попыталась было оправдаться девушка, -— выдано лично от комми…

— Комиссар сменился, — гневно выдохнул он, — прошлого нашли мертвым в кабинете. И знаешь, как я считаю? Убили этого боярина, потому что он оскорбил чью-то княжью честь! — при этих словах я усмехнулся, — Передайте вашей нынешней коммисарихе, пусть не повторяет его ошибок!

— Господин… вы… ну… — растерялась девушка.

— Тебе тоже не хватает почтения. Я смирился в первый раз. А теперь…

— О предки рода, — выдохнул молодой и худощавый дворянин, который стоял рядом со мной, — видели бы вы сцену, — он взглянул на меня, поправил каштановые волосы, зачесанные назад, — какую он сцену устроил, когда его попросили подождать здесь с нами, двадцать минут назад.

— А чего вы здесь ждете? — спросил я.

— Так тут, в девятом, предписания на медосмотр выдают. Княжич хотел в двенадцатый кабинет так пролезть, без предписания. А комиссар помахала перед его носом правилами дворянских сборов и прохождения воинской повинности. Но только он все никак не успокоится.

— Торопится куда-то? — усмехнулся я.

— Боится не успеть в следующий полк чистильщиков. Он, так-то, почти сформирован уже. Все дворяне туда метят. А следующий будет набираться только летом. В полку то ли пять, то ли семь мест осталось. Вот Княжич и нервничает, что когда его признают годным к службе в чистильщиках, полк уже полностью закроет набор личного состава.

— Ни уж то он в Поля торопится? — задумчиво сказал я, — всем не терпится в пасть к одержимости?

Каштановый как-то странно посмотрел на меня. Замолчал.

— А ты, боярская детка, — продолжал распаляться княжич, — нанесла мне оскорбление!

— Княжич, что вы такое говорите? — испугалась девушка, — я же ничего…

— И серьезное, — он злобно ухмыльнулся, — смотри, как бы всему твоему роду ни пришлось выпрашивать прощения у Князей Балконских. Скажи, — он сузил глаза, — ты замужем, красавица?

— Помолвлена, — сглотнула перепуганная девчонка.

— Отлично! В твоем случае, в качестве извинений меня устроит право первой ночи. Надеюсь, ты девственница!

Глаза девушки округлились, заблестели. Она побледнела. Я нахмурился.

— Скажи, княжич, — начал я, — ты явно за речью не следишь, — после этих слов, вся очередь изумленно уставилась на меня, — да и наверняка ни одного дворянина за свою жизнь оскорбил.

— Что? — он в недоумении обернулся, — кто сказал?

— И я уверен, — я ухмыльнулся, — извиняться приходилось часто.

— Что?! — он зыркнул на меня.

— Так ответь, — я заглянул ему в глаза, — на койке какого князя, ты оставил свою девственность в качестве извинений?

— ЧТО?!