Повелитель Ифритов 2

Глава 25. История капитана

Прогремел взрыв. Снаряд пришел буквально метрах в двадцати от нас. Взрывная волна принесла с собой осколки боевой части. Они ударили вокруг, сразили двух унтеров, которые бежали к Ограждению. Солдаты упали на дорогу. Застыли без движения.

Большинство осколков попало по нам. Я разомкнул руки в последний момент. Между ладоней возник крохотный круглый шар щита. Спустя долю секунды он вырос, поглотил всех людей вокруг. А еще спустя долю заколебался, под ударом волны взрыва и осколков.

Куски рубашки снаряда шрапнелью барабанили по синей поверхности магического купола. Она дрожала под натиском. Словно на воде, по щиту побежали круги, начинающиеся там, куда били кусочки металла.

Я сгорбился, развел руки в стороны. Магическая энергия била из ладоней, постоянно поддерживая купол защиты. В момент, когда я сотворил заклинание, мой вытяжатель превратился в очаг. Он забился, подобно второму, крохотному сердцу, перенаправляя магию из тела к рукам. Было сложно. Недостаточно тренированное для генирационной магии тело тяжело принимало магию внутрь себя, еще тяжелее с ней расставалось. От напряжения я сжал челюсти. Почувствовал, дрожь в ногах.

— А проклятье! — припав на больное колено, вскрикнул капитан, — что это за магия?! Я никогда не видел такого щита!

— Еще стре… — заорал было выживший младший унтер Зайцев, но новый прилет снаряда заглушил его голос.

Грохнуло снова, да так, что все аж присели. Я почувствовал, как натиск взрывных волн прижимает меня к земле. Подняв голову, бросив взгляд на купол, нахмурился. Он истончался. Становился слабее.

— Все ко мне! Немедленно! — рявкнул я, — ближе держаться!

— Хочешь обняться перед смертью? — дрожащим голосом прокричал капитан Палицкий.

— Я не обниматься тебя прошу, а приблизиться! Площадь щита большая, чтобы удержать, нужно ее сократить!

Он не ответил, только взглянул на меня, а потом стал подползать. Унтера тоже приблизились, сели на колени возле моих ног.

— Отлично, — я оскалился, почувствовал, как пот бежит по лбу, — внимание!

Я медленно приказал щиту изменить форму, и одновременно с этим добавил магии. Щит сжался и уплотнился. Стал крепче. Цвет покрова из бледно-голубого стал синим.

Внезапно канонада усилилась. Она стала громче и ближе.

— Наши поняли, что обстрел! — заорал унтер, — ответили этой одержимой хераборе огнем!

— Сейчас отгонят, — хрипловато прокричал капитан.

И действительно, краем глаза я увидел, что наверху Ограждения замерцали дульные вспышки артиллерийских орудий. Большие калибры ответили поезду. Вдали раздались взрывы.

— Рискованно, — нервно выдохнул Зайцев, — артиллерийские обстрелы обычно провоцируют одержимости. Могут устроить гон на Ограждение. Даже не смотри, что ночь.

— А если эта падла, — кивнул куда-то в сторону центра Капитан, — начнет обстреливать укрепы? Что тогда? Артиллеристы его и так каждые сутки стволами провожают, пока не уйдет за Кубань.

— Я думаю, — отозвался второй унтер, — недострелит. Поезд старый и пушки у него уже не в том состоянии.

— А снаряды есть!

— Да вот хрен поймешь… Он их че, рожает что ли?

Неожиданно ударило так, что боль через уши прострелила голову. Сидящие вокруг солдаты попадали мне под ноги. Я присел, чуть было не упал на колено, но удержал щит. Он, в свою очередь, заколебался еще сильнее. Потускнел, стал почти прозрачным.

Только когда боль ушла, я открыл зажмуренные глаза. В ушах появился звон. Я почувствовал, как кровь из уха протянулась по челюсти, скатилась под подбородок. Аврора тотчас же метнулась латать перепонки. Шум прошел.

— Ай, сука! — зажав уши, крикнул Зайцев, — что это было?!

— Снаряд прилетел прямо в щит, — с трудом проговорил я, встал на ноги.

Хотя выстрелы с той стороны прекратились, я не спешил убирать купол. Внимательно наблюдал, как пушки с вершины Ограждения провожают далекий одержимый бронепоезд.

Когда звуки выстрелов прекратились, перестало быть слышно и грохот железной дороги где-то вдали.

Я снял защиту, и купол лопнул. Тут же пришло облегчение, такое, будто остановился после долгого, изнурительного бега. Коротко отдышавшись, я выпрямился.

— С-с-с-сука, — я ничего не слышу! — взвыл Зайцев, — не слышу!

— Перепонки, — заткнувший уши Палицкий опустил руки, — лопнули. Ну хоть живой.

— А?!

— Живой, говорю! — с трудом поднимаясь, заорал капитан, — радуйся! А ты? — он посмотрел на меня, — как? Кровь ухом идет. Я не опуская взгляда на капитана отрицательно мотнул головой.

— Зараза, — медленно поднялся и второй унтер, — и правда живые! — он даже ощупал себя, будто не веря счастью.

— Но не все, — я оглянулся на тела погибших, — мне нужно уходить. Скоро тут будут войска. Наверняка из Урупского уже движется группа, проверить, что здесь обстреляли.

— Мы позаботимся о телах, — поджал губы капитан, — и… — он помешкал, протянул мне руку, — спасибо, что спас, кого смог. Мне-то на себя уже пох. Но хотя бы эти ребята обязаны тебе жизнью.

Я внимательно посмотрел на его широкую солдатскую ладно. Потом пожал.

— А дуэль? — ухмыльнулся я.

— До первого увечья, — он кивнул, а потом вежливо разорвал наше рукопожатие.

Совершенно не мешкая, он быстро собрал в правой ладони морозную наледь. Кожа покрылась синей магической поверхностью. Редкие уже капельки дождя тут же замораживались, испуская облачка пара.

Лицо капитана искривилось лишь слегка, когда он обхватил морозной рукой мизинец и безымянный палец левой. Они почти тут же почернели и обморозились. Палицкий с хрустом отделил ледышки от руки, выбросил куда-то в кусты.

Унтера наблюдали за ним, выпучив удивленные глаза. Я же не повел и бровью.

— Я обязан тебе жизнью, — он вернул мало что раненную, но теперь и беспалую руку на перевязь, — и признаю поражение в дуэли.

Я кивнул, заглянул ему в глаза.

— Иди. Скоро и правда тут будут солдаты из гарнизона. Да и Зайцеву помощь нужна, — он кивнул на унтеров, которые отошли подальше.

— Крикни в это! — орал Зайцев.

— А-а-а-а-а!

— Ни хера не слышу! А в это?!

— А-а-а-а-а-а!

— Вот мля! А твои уши как уцелели?

Второй не ответил, только пожал плечами.

— Как, — я обратил взгляд к капитану, — если не секрет, умерла твоя жена?

— А тебе какое дело? — он нахмурился.

— Ты не похож на убийцу. Скорее, — я кивнул на обмороженные пальцы, — на отчаявшегося человека.

Капитан Палицкий быстро моргнул, удивленно уставился на меня. Потом нахмурился, раскрыл было рот, словно пытаясь сказать что-то, но закрыл. Сжал губы. Повремени еще немного, все же решился.

— У нас был брак по расчету, — грустно начал он, — в молодости, мой род, род Палицких и род Ларионовых таким образом заключили мир. Мой род был сильный. Из военных. Но, — вздохнул он, — военные имеют свойство рано умирать. Особенно если служат в чистильщиках.

Я не ответил, однако слушал внимательно.

— Кубанское Поле нас обескровило. Остались одни женщины. И все работали в ресторане “Белый Гусь” Большое такое заведение почти что в центральном районе. Его подарили нам с Мариной на свадьбу… — он осекся, некоторое время молчал, — подарили Ларионовы. А потом, когда Палицкие стали слабы, наш брак оказался не очень выгоден Ларионовым. А Гусь, по их словам, “попал в ненадежные руки”, — он хмыкнул, — не надежные, слышь, это он так о руках моей жены говорит. Ох... и полюбил же я Марину после свадьбы. Она единственная могла со мной сладить. Все то остальные знали, какой у меня скверный характер.

— Межродовые интриги, — нахмурился я.

— Угу. Ну и вот. Захотели они, эти Ларионовы, его себе назад. Этого Гуся. И вынудили Марину составить завещание. Только завещание моя хитрюга, — хохотнул он, — составила на государство. Короне, мол.

— А почему не тебе?

— А потому что я остался последним в роду. Детей у меня нет. А следующий в очереди наследник, согласно сословному праву, уже из кровных родичей жены. Ларионов, значит. Получи я Гуся, это была бы мне верная смерть. Я один. Меня бы пришили быстро. Маринка решила, что так меня спасает.

— А что ты хотел от нотариуса-то? — удивился я.

— Был в завещании какой-то тайный пункт, — опустил глаза капитан, — Марина хотела мне что-то сказать, что-то важное, но не успела. Когда первый раз на нас напали вечером в парке, мы остались живы, но жена была серьезно ранена. Получила инвалидность. Но убийц я прикончил всех. Всех, — он сжал кулак здоровой руки, — переморозил, паскуд этаких. Знаю ж кто послал. Но доказательств нету. — Ларионовы?— Ага! А кто ж еще? Этим падлам Гусь покоя не дает. У них проблемы с деньгами, а Густь прибыльный. Вот и не побрезговали собственной кровью. Мариной, то есть. Тогда она и решила написать завещание. Но что-то Маришка скрывала. Говорила, что таким образом хочет защитить меня. Ну я психовал из-за этого, — он грустно выдохнул, — отношения у нас ухудшились из-за всех этих ее секретов. Как это так? Я — он ударил в грудь кулаком, — сам кого угодно защищу. А тут выясняется, что нужно защищать меня. Эх… Когда Марину нашли мертвой в постели... я был на дежурстве. Когда вернулся домой, — погрустнел капитан, — выл как пес двое суток. Горевал по жене... Короче, подозревают сейчас меня.

— Самоубийство? — искривил я бровь.

— Следак говорит нет, — он сделал рукой жест, как отрезал, — да и не верю я, чтобы Маришка руки на себя наложила. А так как живем мы вместе, вдвоем, да прислуга еще, то стали проверять всех. Теперь вот подозревают меня.

— Понятно, — задумался я, — благодарю, что доверил мне свою историю, капитан.

— Ты спас меня, — пожал он плечами, — чего уж там.

— Ладно, — я кивнул, — бывайте. Берегите себя.

Я направился к Ограждению. Капитан Палицкий и унтера остались на Поле, чтобы дождаться группу из гарнизона и заняться мертвыми. Когда я вошел в бронированную приоткрытую дверь, то подумал, что мог бы заглянуть к нотариусу, если будет время. Палецкий все же показался мне неплохим человеком. Правда, упрямым и с дурным характером. Ну что ж. Все мы не без греха.

Спустя два дня я, Катя, Нина и Элла Александровна переместились в мое, до конца отремонтированное поместье у реки Кубань.

— Я буду сидеть тут одна! Никуда не поеду, здесь останусь! — упиралась Элла Александровна, когда я решил покинуть их дом и забрать с собой Нину. На удивление уговорить ее смогла Катя. Девчушка шепнула ей что-то на ухо, и Элла Александровна смягчилась.

Когда мы уже совсем разместились, и Нина по привычке стала осваивать новую просторную кухню (хотя я и сказал ей, что Марк будет теперь нам готовить), позвонила Саша. В это время я как раз находился на просторном цокольном этаже, где прошлым хозяином был оборудован подземный гараж. Я рассматривал, как лучше установить тут ифриторский станок.

— Нету, — заявила она, как только я поднял трубку.

— Тебя во мне нету! И уже давно! Это не дело, Рома.

— К делу, — выдохнул я, но все же улыбнулся. Кажется, я начинаю привыкать к глупым Сашиным шуткам, — у меня нет времени.

— Металл я не нашла. Да и кузня, что есть в Красе не занимается выплавкой металлов такого объема. Это прям промышленная партия!

— Меньше нельзя, — задумался я, — двести пятьдесят килограмм — это минимум, чтобы корпус получился по объему и плотности таким, чтобы смог выдержать серьезные магические нагрузки.

— Ну тут уж прости. Я не всесильна.

— Ничего, — улыбнулся я, — я что-нибудь придумаю. И зайду к тебе на днях.

— Что?! Зайдешь?! — удивленно крикнула Саша на том конце, — Серьезно?! Не шутишь сейчас?!

— До встречи, Саша.

— Князь? — изогнул я бровь, когда вышел за ворота поместья. Стало понятно, что своими силами задуманное мне не воплотить. И на следующий день я отправился в Урупский, чтобы попытаться заручиться помощью Князя Палеолога.

Большая грузовая “газель” стояла на широком парковочном пространстве, усыпанным щебенкой. Вместе с газелью ко двору подъехали две машины. Князь, в штатском деловом костюме, без регалий и гербов, вышел из машины, приблизился, пожал мне руку.

— Тихо, — шепнул он, — не распространяйся. Я тут инкогнито. Большая часть сервов и дворян из охраны не знают кто я. В курсе только доверенные люди.

— И в лицо никто не узнает? — хмыкнул я.

— Рюриковичи и их побочные ветви довольно многочисленны. Уверен, никто из них не знает, сколько в Великороссии на самом деле великих князей.

— Как скажешь. Но почему ты решил прийти собственной персоной?

— Почему? — удивился он, — два дня назад ты вламываешься в гарнизон. “Вызываешь” меня. Требуешь помощи в том, чтобы отлить эту странную штуку из двухсот пятидесяти килограммов стали, да еще и быстро. А потом идешь доделывать свой монструозный станок. Эх, — он сделал ироничное лицо, — если бы не твои знания и помощь со спасением Светланы, я приказал бы тебя вздернуть за такое поведение.

— У тебя нет таких полномочий, княже, — хмыкнул я.

— Официальных нет.

— И кроме того, ты бы не смог посмотреть, как он работает, — я кивнул на газель.

— Ради этого, я и здесь, — князь вздохнул, раздул ноздри красивого носа, — я хочу понять, как эта штука поможет спасти Светлану.

— Поможет. Но сначала ее нужно будет выгулять в поле. Приступим, князь.

— Хорошо, — он обернулся к рабочим, — выгружай ее, ребята!