Повесть о Дросилле и Харикле

ТАК ВОТ Харикл, девицу взявши за руку,

Пошел скорее прогуляться с нею в сад,

Соседний с домом. Посмотрев на всякие

Плоды, деревья и цветы пестревшие,

⁵ Какими каждый, кто придет, любуется,

Уселись оба под листвою миртовой,

Чтоб наконец свободно побеседовать.

— Душа моя, скажи мне, — начал так Харикл, —

О Каллидеме, названном старушкою.

¹⁰ Ужель посмеет, волей злой Судьбы твоей

На красоту польстившись, овладеть тобой

Тиран жестокий иль насильник дерзостный?

Ужель успеет кто-то затушить огонь,

Каким горишь к Хариклу в глубине души?

¹⁵ Глазок ты мой желанный, не таись, ответь!

Ведь не чужому скажешь, а Хариклу ты.

— Да что с тобой? Опомнись, — тут воскликнула

В ответ Хариклу так Дросилла юная.—

Харикл, супруг мой! Ты же ведь единственный

²⁰ Супруг мой милый, верь мне, я не лгу тебе.

Но ты рехнулся, видно, и с ума сошел

Из-за своих несчастий долговременных

И с толку сбит ты вечными невзгодами.

Но Зевсом да и сонмом всех богов клянусь,

²⁵ Что, коль Дросилла не осталась девственной,

То ведь на деле можно убедиться в том.

Каким словам тут, милый мой супруг Харикл,

Через зубов ограду дал ты вылететь![52]

Скажу тебе, пусть слов моих свидетелем

³⁰ Сын Зевса будет, что вчера, явившись мне,

Когда я ночью сладким сном покоилась,

Открыл, что ты в трактире Ксенократовом.

Ему вняла я (как могла ослушаться?

Какое счастье!) и старушку здешнюю

³⁵ Спросила, нет ли здесь в селе трактирщика.

Она сказала, есть тут некий Ксенократ,

И вот к нему-то с ней мы и направились.

Она, не медля и опередив меня,

Там Каллидема, сына Ксенократова,

⁴⁰ Скорее выйти позвала, чтоб юношу

Порасспросить, не тут ли ты находишься.

Но ни она, ни я с ней не входили в дом:

Благопристойность строго соблюдала я.

Но, право, лучше было б мне войти туда!

⁴⁵ Какое счастье сразу я нашла бы там,

Какой удачей было б мне и радостью

С моим Хариклом драгоценным свидеться!

А Каллидем-то, он, как только вызван был,

Увидев нас, сейчас же вышел из дому,

⁵⁰ Но тотчас был охвачен злыми мыслями

И встрече, мне желанной, позавидовал,

Сказав, что о Харикле и не слыхивал.

А подойдя поближе, с головы до ног

Меня он жадно продолжал разглядывать

⁵⁵ И будто, право, задыхаться даже стал.

(Ведь коль красою необыкновенною

И старики нередко увлекаются,

То как ей может не увлечься юноша?)

А то, что мне он говорил, безумствуя,

⁶⁰ Какие блага насулил тогда он мне,

И при желанье я б не перечислила,

Да я его ведь вовсе и не слушала.

Одно я знала (скорбь старушка видела),

Услышав весть, мне сердце разорвавшую,

⁶⁵ Что ты не появлялся. Зависть злобная!

Забилось сердце, выскочить готовое,

И потеряла сразу я сознание,

Остолбенела, онемев, без памяти,

Я проклинала всех богов, несчастная!

⁷⁰ Рекою слезы из очей моих лились,

Рыдала горько по родном супруге я.

По ком? Да по Харикле, о красавец мой!

И тут Харикл воскликнул: — О, хвала тебе,

Сын Зевса, из богов всех величайшего,

⁷⁵ За то, что ревность Каллидема, коей он

Дросиллу тяжко мучил, сделал тщетною

И что Хариклу показал дорогу ты

К Мариллиде старушки обиталищу!

Ведь, не желай он нашей помешать любви,

⁸⁰ Ему болезни боги не послали бы.

И тут припал он нежно к шее девушки,

Поцеловал три раза, сжал в объятиях

И женской ласки от нее стал требовать.

— Смотри, — сказал он, указав на дерево, —

⁸⁵ Ты видишь, сколько на деревьях свито гнезд,

Повсюду воробьи тут свадьбы празднуют:

Деревья им — чертоги, ветви — спаленки,

А листья на деревьях — ложа брачные.

Послушай: всюду свадебные песни птиц,

⁹⁰ Везде поющих громогласно по саду.

Давай, Дросилла, брак и мы отпразднуем:

К нему стремясь, я много перенес трудов,

К нему стремясь, бежал я, был рабом в плену,

К нему стремясь, я пролил море горьких слез.

⁹⁵ О, плен любовный, рук сплетенье тесное,

Переплетенье пальцев и объятия!

Известно, знаю по картинам я, Арес,

Что ведь и сам нимало не стыдился ты,

В Гефеста сети угодив железные

¹⁰⁰ И с порожденной морем наслаждаясь в них.

О, милая, меня ты не удерживай!

Вдохни желанье в деву, помоги, Эрот,

Не убежит ведь пеший от крылатого![53]

Воспламени же, свет мой, сердце нежное:

¹⁰⁵ Краса без чувства тешит, но не держит нас,

Как и приманка без крючка наживного.

И Гера, и Паллада, увидав тебя,

«Теперь, — сказали б, — обнажаться незачем:

Уже известно пастуха решение».[54]

¹¹⁰ О, если б ветром легким был я, девушка,

И ты, увидя, что я вею ласково,

Меня б вдыхала грудью обнаженною![55]

А ты, Луна благая, синеокая,

Сияньем светлым озари дорогу мне:

¹¹⁵ Сжигал ведь сердце и тебе Эндимион.[56]

Да сгинут серебро всё, самоцветы все

И сердца гибель — дорогое золото,

Пусть все богатство пропадет несметное,

Что мне Хрисилла посулила некогда.

¹²⁰ Одну тебя хочу я, дева чистая!

Ты златокудра — прочь ты, бремя золота,

Бела, что жемчуг — сгиньте, перлы светлые!

Твое объятье — ожерелье дивное,

Горящий уголь заключен в устах твоих.[57]

¹²⁵ Отнюдь не будет брак твой неукрашенным:

Кругом, ты слышишь, хором соловьи поют,

А им в ответ касатки заливаются.

О, дай же, Гименей, мне, дай мне этот брак!

И воробьи ведь знают, что такое брак,

¹³⁰ Так почему ж не слиться нам, любовникам?

Вот так все время умолял он девушку.

Всегда влюбленный, глядя на любимую

И об одной лишь только ей и думая,

Совсем не в силах ни о чем другом судить.

¹³⁵ Но хоть Дросилле мил прекрасный был Харикл

И хоть в ее руках был снова юноша,

Его, однако, только обняла она

И сладкими дарила поцелуями,

И так сказала: — Сердце ты мое, Харикл,

¹⁴⁰ Дросиллой не удастся овладеть тебе.

Не мучься, не старайся, не насильничай:

Негоже деве чистой непристойной быть.

Тебя люблю я. Как мне не любить тебя?

Тебя люблю я страстно. Одного тебя,

¹⁴⁵ Но девством, как блудница, не пожертвую,

Не опозорю ни отца, ни матери.

На промысл смело положись божественный:

Клянусь тебе Землею, Небом, Звездами,

Что только за Харикла выйду замуж я.

¹⁵⁰ Подумай, разве может статься иначе?

И знай, супруг мой, что с того же вечера,

Как в сновиденье было мне указано,

Что ты, мой драгоценный, здесь находишься,

На бога помощь твердо положилась я

¹⁵⁵ В надежде снова увидать отечество

И Миртиона с Гедипноей милою;

И в хороводе своих сверстниц-девушек

Вкруг алтаря пойду я Дионисова,

Прекрасной Мелиррои изопью воды

¹⁶⁰ И сочетаюсь браком я с тобой, Харикл.

Невыносимо было б опозориться

Как не соблюдшей девства на чужой земле.

— О, как умна ты, как благопристойна ты,

Моя Дросилла! — ей в ответ сказал Харикл.—

¹⁶⁵ Как мудро говоришь ты, златоустая!

Как хорошо вещает твой благой язык!

Но это счастье и блаженство в будущем,

Когда во Фтию возвратимся вместе мы

И коль Судьба нам вновь не воспрепятствует.

¹⁷⁰ Пиратов нападенье, нас постигшее,

Бесчеловечных варваров жестокий меч,

Пучину моря, полного свирепости,

Ты, верно, помнишь. Не забыли мы с тобой

О всех несчастьях, нам Судьбою посланных.

¹⁷⁵ Так если (но помилуй, злая нас Судьба,

И перестань же, наконец, безумствовать!)

С тобою нам придется вновь подвергнуться

Неисчислимо тяжким плена бедствиям

Или разлуке новой? Что тогда? скажи.

¹⁸⁰ — Но ты, Харикл мой, — возразила девушка, —

Ты не Дросиллу, но Эрота властного

Усладу помнишь и хранишь в груди своей.

Но тут, когда болтали так они вдвоем,

Клеандр со стоном подошел к ним жалобным.

¹⁸⁵ — Увы, — сказал он, — Каллигоны нет в живых!

— Но кто ж такое, друг Клеандр, ужасное

Принес известье? — оба сразу вскрикнули.

— Гнафон, купец из Барзы, здесь случившийся, —

Клеандр ответил и — О горе тяжкое! —

¹⁹⁰ Вскричал, слезами заливаясь горькими.

И плакал, не смолкая, и рыдал Клеандр',

Да и Харикл с Дросиллой вместе плакали.

И вот в каких он изливался жалобах,

Стеная безысходно; но смеркался день,

¹⁹⁵ И вечер наступивший уж не дал ему

Рассказа кончить о его несчастии:

— Зачем настал ты, этот день сегодняшний,

В какой узнал я, из людей несчастнейший,

Что ты скончалась, Каллигона. Горе мне!

²⁰⁰ Когда с тобою разлучен я был, увы,

И в рабстве у коварных я парфян страдал,

Всегда я животворной жил надеждою,

Что от руки ты ускользнула вражеской

И мы с тобой наверно скоро свидимся.

²⁰⁵ А как чистосердечно был я рад теперь,

О боги, свету мне желанной вольности.

Мечтал, назад вернувшись, отыскать тебя,

Но вот внезапно, сразу белый свет померк.

Куда теперь пойду я? Где скитаться мне?

²¹⁰ О, лучше было б, о земля, огонь, вода,

Туманы, свод небесный, солнце ясное,

Не выходить из чрева материнского!

А если это неизбежно все-таки

И надо всеми тяготеет этот рок,

²¹⁵ То предпочел бы в пепел я рассыпаться,

Пока не мог я чувствовать сознательно

И не известен стал мне день сегодняшний.

Ты умерла, засохнув, как незрелая

Кисть винограда, или колос на поле,

²²⁰ Хароном злобным сорванный до времени.

О, как смогу снести я свой проклятый рок,

Когда одну он за другою новые

Мне на голову беды шлет без устали?

Из рук жестоких вырвалась ты варваров,

²²⁵ Но овладел тобою людоед Харон.

Надежды нет, питавшей до сих пор меня,

И вслед за Каллигоной и Клеандр погиб.

Злосчастная ты Барза, город горестный,

В котором так жестоко разлучили нас!

²³⁰ Насколько мне бы лучше умереть с тобой,

Чем жить, тоскуя и стеная жалобно,

И, словно тень, скитаться по лицу земли.

Бесследно все надежды улетучились.

С тобою при кончине не простился я,

²³⁵ О Каллигона, дева непорочная!

Я вне себя и вовсе непонятно мне,

Как все несчастья, нас одолевавшие,

Склонить не в силах были к милосердию

Судьбу, увы, нас так жестоко гнавшую,

²⁴⁰ Внимая этим воплям, сами плакали

Харикл с Дросиллой, утешая юношу,

И ласково старались ободрить его.

Когда же смерклось и уже спустилась ночь,

Пошли они все вместе в дом Мариллиды

²⁴⁵ И там, увидя, что для них поставлен стол,

Вокруг него уселись; а старушка вновь

Им предложила и вино и кушанья,

И тут меж ними оказался новый гость,

Двоякие принесший им известия:

²⁵⁰ Клеандру в горе, а Хариклу к радости.

И вот, как только приступили к ужину,

Все попросили и старушку с ними сесть.

Она же хлопотала у светильника,

Заботясь, чтоб поярче разгорелся он,

²⁵⁵ И так сказала: — О Клеандр и ты, Гнафон,

И ты, Харикл мой со своей Дросиллою,

Прошу вас, все вы на здоровье кушайте!

Как сын мой Храм, мне милы все вы четверо,

А он сынок был у меня единственный.

²⁶⁰ Недолго я однако утешалась им

И надолго осталась в тяжком горе я.

Прошу вас, все вы на здоровье кушайте,

Прошу вас, пейте вволю все, пожалуйста,

А я сыта уж тем, что я смотрю на вас.

²⁶⁵ Дросиллы и Харикла имена Гнафон

Был поражен услышать от Мариллиды

И начал было говорить, но тут же смолк.

Однако, присмотревшись к ним внимательно

И убедившись в том, что без сомнения

²⁷⁰ Чету он встретил беглецов-любовников,

В восторге полном он воскликнул радостно:

— О Зевс, и боги, счастлив день сегодняшний!

С обоих ведь теперь я получу отцов

Наверняка награду пребогатую.

²⁷⁵ О, радуйся, Миртион, Фратор, радуйся!

Что живы ваши дети, я уверю вас.

— Исполнен медом сладким твой привет, Гнафон, —

Воскликнув, оба сразу стали спрашивать:

— Да где же Фратор? Где Миртион, мой отец?

²⁸⁰ Скажи, откуда знаешь, что мы дети их?

Об этом нам ты расскажи, пожалуйста.

— Рассею ваше я недоумение, —

Ответил тотчас сотрапезник их Гнафон, —

Обоих тех, которых я назвал, друзья,

²⁸⁵ Я видел, да и близко познакомился,

Как появились они в Барзе городе

По указанью, как сказали, вещих снов,

С собой имея очень много золота.

Всем рассказали старцы местным жителям

²⁹⁰ И о Дросилле и Харикле многое,

Поведав нам в глубокой, тяжкой горести,

Что исполняют волю сына Зевсова,

И для того из Фтии в Барзу прибыли,

Чтоб попытаться отыскать детей своих.

²⁹⁵ А раз не удалось им вас найти еще,

Они решили: «Мы уж здесь останемся

(Куда еще идти нам? Где искать нам их?),

На бога полагаясь покровителя.

(Быть может, в этот город и придут они).

³⁰⁰ Путь указуя, он нас и привел сюда

И он же нам укажет и дальнейший путь,

Да и конец положит нашим странствиям.

Но ты уж будь любезен, дорогой Гнафон,

(А я в ту пору уж ослов навьючивал

³⁰⁵ И торопился поскорей на сельский торг)

Поразузнай-ка ты о наших странниках:

Быть может, ты найдешь их с божьей помощью

И золотом получишь десять мин от нас».

И вот теперь-то здесь Судьба счастливая

³¹⁰ На вас мне указала, как вы видите.

— Увы! Прекрасной Каллигоны нет в живых!

Судьбой бесчеловечной сражена она! —

Клеандр воскликнул и с последним словом свой,

Для всех внезапно, тут же испустил он дух.

³¹⁵ Ведь часто, как мы видим, даже острый меч

Не так сражает, как печаль жестокая.

Вот так к Дросилле и Хариклу ненависть

Питала неослабно воля злой Судьбы,

На них нагромождая беды тяжкие

³²⁰ И радость черной отравляя горечью.