Повтор

Глава 14 Не провожай

— Представляешь, Саня, мы всю смену проект делали, старались, даже по ночам его обсуждали, пока вожатые дрыхли. А он всего-то третье место занял…

Федька тоскливо косится на нераспакованную сумку. А ведь уже почти сутки дома, мог бы и разобрать вещи… впрочем, я сам всегда оттягиваю это удовольствие до последнего. Бывает, собираюсь в путешествие и только тогда извлекаю из рюкзака грязные шмотки, валяющиеся там с прошлой поездки.

— Третье место — это же неплохо! Из скольки?

— Из пяти…

Засудили, что ли? Или команда слабая собралась? Федька-то очень неплохо программирует для своего возраста — видал я соискателей на мидлов, которые так не умели. Федя работает с нейронками, конечно — я специально выбирал лагерь, в котором это поощряется; двадцать первый век принадлежит тем, кто умеет использовать его инструменты. И — третье место… Мда, отправил, называется, ребенка в школу жизни…

— Давай вместе посмотрим проект. У тебя же на ноуте все осталось?

— Осталось! Но мама сказала ужин приготовить…

— Ничего, пиццу закажем, иногда можно. Ты не видел еще, а к нам теперь роботы-доставщики ездят. С ветчиной и ананасами?

— Ага, и бекончиком сверху заполировать! Главное — чтобы без грибов!

— Помню, помню, не тупой!

Отправляю заказ в пиццерию, потом открываю Федькин проект и скоро впадаю в недоумение: это намного круче того, что можно ожидать от детей 11–13 лет. Завершенная полноценная игра с незамысловатым, но цельным сюжетом, выдержанной в едином стиле нейрографикой, почти не лагающая. Есть что доработать, но парой решений могли бы гордиться и взрослые гейм-дизайнеры. Почему — третье место?

— А проекты других команд есть у тебя?

— Конечно! Вот в этой папке…

Минут сорок спустя понимаю, что отправил Федьку соревноваться с вундеркиндами. Первое и второе места совершенно заслужены. Игра-победитель если и отличается от среднестатистической коммерческой инди-игры, то разве что в лучшую сторону. Похоже, комментарий «мой сын-семиклассник может лучше» стремительно перестает быть гиперболой…

Осторожно спрашиваю:

— А эти ребята из твоей смены, где они учатся? В каких-то специализированных школах?

— Да нет, в обычных… Эксперты сами все в осадок выпали. Не ждали, что школоло такое разработает. Докапывались еще все время, не помогал ли кто… Да никто же не помогал — дождешься от вас помощи! Ничего не получилось только у тех, кто сам забил на разработку. Были ребята, которых родители в лагерь запихали, а им самим гейм-диз до лампочки.

Ну и дела… Пусть теперь какой-нибудь старый пердун только попробует приосаниться превосходством над «поколением ЕГЭ»…

Возвращается с работы Оля — уставшая, но веселая. С порога спрашивает:

— Вы ведь приготовили ужин, герои?

Каюсь:

— Пиццу заказали.

Оля смеется:

— Приобретаешь среди Федьки дешевую популярность?

— Да ладно тебе, никто еще не умирал от питания пиццей раз в месяц… ну, раз в пару недель… но точно не через день же!

Оля снова смеется и прижимается ко мне. Хотя на дворе середина лета, от нее пахнет весной — свежестью, теплом и еще чем-то, присущим ей одной. Она зарывается пальцами в мои волосы. И с какого перепуга мама навыдумывала, будто Оля меня не любит? Скучно маме, вот и мерещатся всякие глупости.

Внезапно ощущаю боль — совсем короткую.

— Седой волос попался, — Оля чуть виновато улыбается. — Я выдернула, теперь других долго не будет. Примета такая.

— Ты без пяти минут врач, а веришь в приметы…

Рановато я начинаю седеть, мне всего-то тридцатник. С другой стороны, отец в тридцать пять был уже наполовину седым.

Пищит телефон — пицца доставлена. Спускаемся с Федей к подъезду — роботы не умеют ходить по лестницам, хоть в чем-то люди их еще превосходят… Пока я через приложение открываю крышку, Федя снимает рилс с симпатичным глазастеньким роботом. Меня его манера из любой ерунды клепать короткие видео слегка раздражает, но что поделать — такой теперь у деток принят способ коммуникации.

Дома Федя нетерпеливо открывает коробку с пиццей и тут же разочарованно стонет: вся поверхность усеяна мелко нарезанными грибами. Чертыхаюсь про себя. Самое обидное — пахнет аппетитно, и я-то любые грибы уважаю, даже незамысловатые шампиньоны. Уже бывало, что доставки путали блюда, и я ленился устраивать скандал, поедал что приносили — хорошо быть всеядной тварью. Но не жрать же горячую пиццу под голодным взглядом ребенка — тем более что он не капризничает, у него в самом деле аллергия.

— Давай быстренько картошки пожарю и салатик настругаю, — предлагает Оля.

— Нет, уж, настроились на пиццу — будем есть пиццу! Все равно ведь уплочено…

Звоню в пиццерию, строгим голосом называю адрес и спрашиваю:

— Почему нам привезли пиццу с грибами? Мы заказывали со всем, кроме грибов.

— Сейчас уточню, одну минуточку, — суетится девушка-оператор. — Так, вам доставлена мясная пицца с дополнительными курицей, свининой и беконом.

Да что за нафиг, вот же коекакеры хреновы… Ну перепутали заказы, с кем не бывает — так признали бы ошибку и исправили, я был бы не в претензии. Нет, надо обязательно упереться рогом… Может, зря я так сурово обошелся с той теткой, которая сверхдаром наводила железный порядок? Что такого уж плохого в порядке?

— Девушка, ну зачем вы мне врете? — не считаю нужным скрывать раздражение в голосе. — Я могу отличить грибы от свинины и прочего. И грибная пицца стоит гораздо дешевле, чем мясная!

— Но мы доставили ровно то, что в вашем заказе! — девушка под моим напором совершенно теряется. — Мясная пицца с тремя дополнениями! И компоненты все списаны, у нас с этим строго!

Оголодавший Федька уже отщипывает втихаря кусочек от корочки, где нет начинки. Нет, ну каковы рукожопы, мы не так уж часто ребенка пиццей балуем — и на тебе!

— Честно-честно мы вам сделали мясную! — девушка в телефонной трубке уже чуть не плачет. — Могу менеджера позвать, но он то же самое скажет!

А что если… это не в пиццерии напутали? Если это вообще не ошибка, а…

Резко подскакиваю к Федьке, хватаю его за запястье — пацан вскрикивает от неожиданности — и вырываю из пальцев кусок теста:

— Ты ее не ел? Не попробовал? Ко рту не успел поднести?

Ошарашенный Федька мотает головой. Кричу Оле:

— Вымой ему руки с мылом, со спиртом, не знаю — с кислотой! Потом уведи в комнату и оставайтесь там оба!

Сбрасываю все еще висящий звонок в пиццерию и набираю Леху:

— Отправь на токсикологическую экспертизу одну штуку… Максимальная срочность, то есть вот прямо сейчас… А то случилось, что похоже на попытку отравления. И ладно бы меня — моей семьи тоже… Жду бригаду, или кто там у вас выезжает в таких случаях.

Нажимаю отбой и не свожу пристального взгляда с уже остывшей пиццы.

Может, конечно, тут просто банальная путаница с заказом… Леха меня тогда весь следующий год подкалывать будет, Медичи каким-нибудь обзывать или Борджиа, на что уж у него образования хватит. Но лучше пускай я сколько угодно прослыву параноиком, чем моя семья попадет под удар.

Едва Леха входит в свой кабинет, где я жду третий час, по лицу его становится ясно-понятно, что шуток не будет. Друг почти так же бледен, как распечатка в его руках, с которой он читает:

— Грибочки в вашей пицце — аманита филладеос. Проще говоря — бледная поганка. Самый ядовитый гриб из всех, известных человечеству. Хотя растет в средней полосе в любом лесу, даже в городских парках. Нормальные грибы только сверху были. В пиццерии идет обыск, сотрудников всех допрашивают…

Хмуро киваю:

— Дельно. Но зуб даю — они не при делах. Подбить повара принести на кухню смертельный яд… Зачем, когда можно проще? Траекторию робота отследили?

— В процессе. Но он по Кирова шел, а там слепая зона камер — метров двести. Сейчас водил трясем, которые мимо проезжали — вдруг у кого авторегистратор что-нибудь зацепил. В приложухе, которая этим всем хозяйством управляет, наши компьютерщики копаются. Смотрят, откуда этого робота сраного открывали.

— Этот софт любой хакер за полчаса вскроет, даже, наверно, Дар для этого без надобности. Слушай, Лех, это все, конечно, ваша работа… Вот только найдете вы лишь очередную тупую марионетку, которая получила задание через анонимный мессенджер и аванс в криптовалюте. Сейчас важнее другое. Семью мою вывези в безопасное место. Чтобы никто не знал, куда конкретно. Даже ты. Даже я. Есть же в системе МВД убежища какие-нибудь, для свидетелей или как это у вас там?

Леха коротко кивает:

— Понял тебя. Сделаю.

— Прямо сейчас.

— Да. Прямо сейчас.

Леха разворачивается на месте и выходит, оставив на столе лист с экспертизой. Понимаю, что не испытываю сейчас ни гнева, ни страха, ни ярости — одну только холодную готовность действовать. Эмоции остались в прошлом, до того, как враг — все еще неведомый? — переступил черту. Раньше было по-другому — я мог убить, меня могли убить… обычные адреналиновые мужские игры. Но теперь под ударом оказалась моя семья, и это меняет все. Теперь я возьму ситуацию в свои руки, и плевать, кто как отреагирует.

Снова звонит телефон — Юрий Сергеевич. Уже четыре пропущенных вызова от него. Принимаю звонок, но говорю сам:

— Я знаю все, что вы мне сейчас скажете. Вам ужасно жаль и бла-бла-бла, но поделать вы ничего не можете, подозреваемые — люди серьезные, у вас связаны руки, прямых доказательств нет, одни подозрения и домыслы.

— Саша, зачем ты так…

— Давайте всю эту риторику пропустим… мой сын сказал бы — скипанем. Это уже третье покушение на меня, и вы ничего не сделали, чтобы его предотвратить. Я ставлю вас перед фактом: дальше действовать буду я. Остановить меня вы можете только одним способом — сделав за нашего врага его работу. Сэкономить ему крипту, а то что он тратится, в самом-то деле.

— Саша, я понимаю, что ты на нервах, но давай…

— Я не на нервах. Наоборот, никогда не был настолько спокоен. Мне терять теперь нечего, понимаете? Даже наоборот: если меня убьют, неважно кто, мои близкие окажутся в безопасности. Вам попросту нечем теперь на меня давить.

— Ты если и утонешь — тебя только против воды искать, — трубка разражается тяжелым вздохом. — И как же ты, Саша, намерен действовать?

— Узнаете.

Жму отбой. Потом на этом же телефоне — к черту одноразовые симки — набираю короткий номер «1917». Алия принимает вызов на первом гудке:

— Саня, привет!

По голосу этой стервы, как всегда, ничего не понятно, но я не собираюсь больше играть в шарады:

— Алия, я готов достать информацию, которая нужна для твоего проекта. Но мне надо убедиться, что ты играешь если не на моей стороне, то хотя бы не за врага.

— Да-да, я же говорила — проверяй любым способом, какой сам придумаешь. Никаких проблем, Саня!

— Действовать будем так. Есть у меня один… знакомый с Даром, который может работать так же, как мой старый. Я отвезу тебя к нему. Он задаст тебе вопрос. Ты ответишь.

— Все что хочешь, Саня! Лишь бы ты был спокоен. Когда-где встречаемся?

— Мы что, здесь будем ждать твоего таинственного приятеля?

Алия морщит нос и оглядывает ржавые гаражи, мимо которых мы едем. Я выбрал этот район из-за того, что в нем нет ни одной камеры — даже электричество уже несколько лет вырублено, бомжи посдавали проводку на цветмет. Чувствую себя слегка неуютно, когда эта женщина сидит на пассажирском сидении моего фордика — словно запустил огнедышащего дракона в собственную гостиную. Хотя выглядит Алия, как всегда, совершенно обыденно: джинсики, блузка, небрежно сколотые вьющиеся волосы, ноль косметики на подвижном лице.

Паркую машину на относительно сухом участке вдребезги разбитой дороги:

— Пройдемся?

Алия вспыхивает улыбкой:

— С тобой — хоть на светский раут в бомжатник, Саня!

Оставляю служебный телефон в бардачке — впервые с тех пор, как получил его; теперь никакие санкции Штаба меня не волнуют. Галантно подаю женщине руку, и мы углубляемся в лабиринт гаражей. Кое-где глубокую грязь приходится пересекать по досточкам и обломкам шифера. Пахнет старой помойкой и ржавчиной.

— Ужасненько романтичное место для свидания, — фыркает Алия. — И где же наш визави?

— А нигде. Двое нас — ты и я.

— Разве ты… не для встречи с кем-то меня сюда позвал?

Алия рассеянно пинает носком сникерса грязный обломок пенопласта. В лице и голосе — ни следа тревоги или настороженности, она выглядит совершенно расслабленной. Странно для хрупкой женщины, которую затащил на пустырь не слишком-то дружелюбно настроенный мужчина… Впрочем, по-настоящему опасна из нас двоих все еще она.

Но сейчас у меня есть веские причины ей доверять.

— Достаточно того, что ты согласилась на проверку. Это доказывает, что ты не пытаешься скрыть то, что имеет для меня значение.

До последнего колебался, не отвезти ли Алию к Рязанцеву — его Дар умел многое, в том числе заставить человека исчерпывающе ответить на вопрос. Давно прошли времена, когда я боялся оказаться должным бандиту; теперь это стало бы делом житейским — попросил бы об услуге и ответил бы услугой, когда потребовалось бы. Глупо бояться провинциального мафиози — теперь у меня враги посерьезнее. Однако чем меньше народу вовлечено в это дело, тем лучше.

Петляем еще немного между гаражами и выходим на заброшенную стоянку, облюбованную не то бомжами, не то любителями артхаусных фотосессий. Предлагаю:

— Присядем?

— Легко!

Алия опускается на древний остов плюшевого дивана. Есть в ней что-то, своеобразно гармонирующее с обстановкой. Сажусь на край покрышки от грузовика.

— Удивлен, что ты настолько мне доверяешь после всего…

— Я все же профайлер, а значит, капельку разбираюсь в людях и их мотивах, — Алия подмигивает. — У тебя есть свои закидоны, но, сорри, Саня, ты банальный сексист старого образца. Это значит, ты не обидишь женщину без крайней необходимости. То есть если не будешь уверен, что она угрожает тебе или твоим близким.

— Вот как, банальный сексист устаревшего образца, значит…

— Раньше это называлось «настоящий мужчина», — Алия по-птичьи чуть склоняет голову набок. — Таких теперь не делают. В нашу эмансипированную эпоху эти динозавры вроде как никуда не вписываются.

Мне кажется или сквозь обычную иронию в голосе Алии прорезается тоска? Она не красотка и возраста своего не скрывает — но все же интересная женщина. Свитерок вроде бы мешковатый, а изгибы тела нет-нет да и проступят — каждый на своем месте, бедра стройные, но не костлявые, грудь маленькая и изящная. Забавно, раньше я не позволял себе подобных мыслей — слишком опасался Алию. А теперь я уже по другую сторону страха, что ли.

— Скажи мне вот что. Во время тех опытов… почему я так и не смог забрать ничей Дар?

— Тебе прекрасно известен ответ, Саня.

— Да хватит уже этих игр, честное слово! Просто скажи. Я знаю, что ты знаешь.

— Без игр так без игр, — кротко соглашается Алия. — Ты не забрал чужой Дар, потому что не хотел. Не хотел лишаться статуса свободного от Дара.

— Но я же наоборот — хотел! Хотел избавиться от этого геморроя и вернуться к своей нормальной жизни!

— В самом деле? — Алия иронично приподнимает бровь. — Хотел снова стать просто одним из миллиардов одаренных? Не хотел остаться уникальным и исключительным, героем и спасителем, почти последней и единственной надеждой — тем, кто может диктовать условия, хоть ты и не сразу набрался окаянства на это? Вот кого ты сейчас пытаешься обмануть, Саня?

Замечаю, что подобрал с земли веточку и рассеянно вожу ей по пыли. Неловко — словно меня застукали за чем-то постыдным.

Тяготился ли я ролью защитника человечества от сверходаренных? Определенно да. Но это была… приятная тяжесть.

— Ладно, проехали. То есть я смогу обменять свободу от Дара на Дар, если буду действительно этого хотеть?

— Здесь нет ничего невозможного. Наша неуловимая уборщица Надежда сделала это, когда ты убедил ее, что так будет правильно. Но там, насколько я могу заочно судить, совершенно другой психотип, довольно своеобразное представление об ответственности и о собственной значимости. Та женщина полностью лишена амбиций. А вот если бы быть уникальной снежинкой отказался кто-то вроде тебя… да, это действительно было бы нетривиально, Саня. Такого Кукловод вряд ли ожидает. Добровольный отказ от уникальных способностей — это выбивается из его картины мира.

— Ты знаешь нашего врага?

Алия поводит плечом:

— Его уже все знают. Он фактически перестал скрываться. Юрий Сергеевич умен, но его стратегии сформированы аппаратными играми… Он действительно считает победой то, что удалось выставить Ветра из Штаба. Хотя фактически Ветер легально отступил на территорию, где контролирует все. Тот военный округ… там каждый первый — его марионетка. К Ветру теперь не подступиться. Правда, до тебя ему тоже сложно добраться через всю страну. Приходится пользоваться ненадежными исполнителями, чтобы его никак нельзя было связать с покушениями.

— Почему Кукловод… Ветер пытается меня убить?

— Он видит в тебе угрозу своим планам. Ты — темная лошадка, Саня, потому что независимо мыслишь. Твой брат, ты только не обижайся, на самом-то деле умнее тебя, и именно это делает его предсказуемым и управляемым. Олег не опасен, потому что ему не хватает характера… по крайней мере, Кукловод в этом убежден.

— Твоя работа?

Алия слегка улыбается:

— Не без того. Я пригасила Олега, не позволила ему быстро оправиться от травмы — чтобы Ветер не увидел в нем источник потенциальных проблем. Правда, в последнем эпизоде это сработало против нас… будь твой брат в лучшем форме, он не повелся бы на ту примитивную провокацию. Зато Ветер убедился, что Олег серьезной угрозы не представляет. А теперь ему стало сложнее за вами наблюдать… так что сколько-то времени у Олега есть, пока он по-настоящему себя не проявит.

— Понимаю. У меня, значит, времени почти нет. Тогда не будем тянуть. Я устрою, чтобы Штаб передал тебе все показания, которые удалось получить у сверходаренных. Мне нужно, чтобы ты восстановила методику усиления Дара. И очень быстро.

Алия приподнимает бровь:

— Могу я узнать, на кого ты хочешь ее применить?

— На себя.

Кажется, впервые вижу стальную дамочку Алию искренне удивленной:

— Но ты же… ты же свободен от Дара.

Пожимаю плечами:

— Ты же сама говоришь — у меня осталось совсем немного времени. Значит, терять его я не намерен. И тебе не советую. Куда тебя проводить?

Алия отвечает после небольшой паузы:

— Не провожай. Сама выберусь.