Пойманные сном

9.

- Так что там было?

- Петля висельника, кабина лифта и грузовик.

- Звучит как тест на логику, в котором предлагают найти что-то общее, - пробормотал Павел. - А если к ним добавить виденные раньше паука и змею… Интересный ряд получается.

- Если б ещё и понятный был.

- А я понял, - спокойно сказал Павел.

Они решили прогуляться до следующей остановки, чтобы обговорить уже имеющиеся факты. Ветер поддувал под куртки холодный, северный, но это к лучшему: оба вспотели от тяжкого и опасного груза и теперь постепенно остывали, с наслаждением подставляя разгорячённые лица прохладе.

- И что ты понял?

Лёхину надоело дожидаться, пока сыщик заговорит. Тот или интриговал, гордясь собственной сообразительностью, или ещё раз примеривался к собственной теории. Сам же Лёхин с каждым шагом всё больше жалел, что идёт пешком. Хотя прохлада солнечного октябрьского дня и освежила его, через десяток-другой шагов он сник и шёл, с трудом волоча ноги. Две ночи без сна - это тебе не хухры-мухры.

- Ряд имеет одно общее - все предметы относятся к подсознательному страху, - медленно, словно прислушиваясь, как звучит высказанная вслух идея, проговорил Павел. - Если мы и дальше будем искать тех, кто находится в данном состоянии, то наверняка ещё не раз увидим и паука, и змею. Эти фобии у многих возникают довольно часто.

- Хм, ты думаешь, кто-то наслал на них их же собственные страхи?

- Э нет. Это слишком нерационально. Ты сам посуди: некто бегает по всему городу и отлавливает тех, у кого есть фобии, после чего насылает на людей воплощение этих фобий. И сделать ему и то и другое надо за несколько часов до рассвета. Нет, Лёхин, я себе это немного иначе представляю. Некто плетёт заклинание и набрасывает каким-то образом на город. С ветром, например. А заклинание рассчитано на то, чтобы пробудить потаённый страх и преувеличить его. Есть же такие выражения: окаменел или онемел от страха или - страхом сковало ему руки-ноги. Вот такая у меня теория.

- Очень похоже, - признал Лёхин. - А почему заклинание сначала пробуждает страх и только потом увеличивает его?

- Ну, человеку же не каждый день снится его фобия. Её ещё из подсознания вытащить надо.

- У тебя и воображение! Вот ещё бы придумал, кто всю эту подлянку сделал и с какой целью.

- Здесь я пас, - беспомощно развёл руками Павел. - Единственное, на что думаю… Каменный город опять-таки…

Что-то недовольное проворчал в сторону Шишик.

Через минуты две ходьбы Лёхин не выдержал.

- Павел, а почему ты сразу решил, что всё происходящее относится именно к паранормальностям типа Камень-города, домовых и прочим? А вдруг это инопланетяне? Лучом каким-нибудь воздействуют? Или эксперименты психов-учёных? Или что-нибудь связанное с экстрасенсорикой?

На мгновения глаза сыщика заволокло недоумением, а затем он крепко задумался. Так крепко, что промолчал вплоть до остановки, которую по инерции, разогнавшись, чуть не проскочил. Вернул его на грешную землю звонок Лёхиного мобильника.

Лёхин посмотрел, кто звонит, и тихо засиял. Павел усмехнулся, сообразив, и отвернулся, чтобы не мешать разговору.

- Да, Аня, слушаю.

- Алёша, извини - беспокою. Я быстро. Ты не мог бы ненадолго заехать к брату? Я сама из пригорода ещё не скоро выберусь. Молчат оба телефона - и сотовый, и стационарный. Я помню, что сегодня у него свободный от лекций день, но телефон он всегда берёт с собой.

Та-ак. Лёхин внутренне сжался и мельком вспомнил, как, придя с ночной прогулки, стоял перед вешалкой и смотрел на чехол, в котором спрятан меч.

- Я зайду к нему прямо сейчас, - мягко, чтобы не испугать, сказал он. - У меня тоже выходной, так что добраться до него не проблема.

- Ой, Алёша, спасибо! - обрадовалась она.

На замолкший мобильник уселась "помпошка", но Лёхин не заметил её. Он смотрел на другую сторону дороги, не видя мчащихся машин, не чувствуя, как его обдаёт прогазованным колючим ветром, вздымающим редкую, но жёсткую снежную крупу. Что ж. Острое нежелание общаться с профессором вывертом судьбы обернулось острой необходимостью немедленно увидеть его.

- Что случилось?

- Кажется, с его императорским величеством приключилось то же, что и со всеми остальными. Он не отвечает на звонки. И, судя по всему, со вчерашнего дня. - Лёхин машинально пригладил ёжик белых волос. И огляделся. - Интересно, есть отсюда маршрутки до Привокзальной?

- Я с тобой, - быстро сказал Павел.

Лёхин только кивнул, но в душе почувствовал облегчение. У Павла с профессором отношения дружеские. Сыщик в разговоре, если тот состоится, будет хорош в качестве громоотвода.

Подлетела маршрутка, довольно свободная для дообеденного времени. Они сели и здесь, в сыровато-холодном пространстве, молча переживали недавние события. Впрочем, Лёхину попереживать не слишком дали. Шишик критически оглядел салон ("Тэ-эк-с, что тут у нас есть?") - и внимательные глазища сузились в повеселевшие глазёнки при виде игрушки, болтающейся на пружинке сбоку от водителя. Маленькая, в палец, белая собачонка из какого-то пушистого материала нервно вздрагивала, чем и буквально притянула к себе взгляд "помпошки".

По потолку Шишик подкатил к месту крепления игрушки и, недолго думая, просто свалился на неё. Вскоре Лёхин убедился, что Шишик очень занят: вцепившись в игрушечную собачонку, "помпошка" изображала ковбоя, оседлавшего бешеного бычка. Ну что ж. Пусть развлекается. Стараясь не замечать, как пассажиры рядом с водителем вжались в спинки сидений, опасаясь взбесившейся вдруг прыгучей игрушки, Лёхин чуть развернулся к Павлу и только хотел заговорить, как тот сам взглянул на него и насмешливо сказал:

- Я нашёл причину. Ну, ту, из-за которой в первую очередь подумал о заклинаниях и о Каменном городе. Примитивная очень. Это из-за тебя. Если бы в августе я не узнал о тебе, я сейчас ломал бы голову, что происходит. Да, вполне возможно, я бы в первую очередь подумал бы о другом. Инопланетяне, конечно, пришли бы на ум в последнюю очередь. Сначала я бы решил, что все эти люди отобедали-отужинали в каком-нибудь месте, где и отравились. Мало ли… Или купили продукты с отравой. По двоим-троим попробовал бы выяснить, где находится это место. Если б совпадений не нашёл по месту да ещё узнал бы, что потерпевшие могут есть и организм у них может выполнять здоровые функции, или как там это называется, стал бы рыть, что объединяет все эти жертвы. Может, в городе появился маньяк, который травит людей чем-то нервнопаралитическим. И у этого маньяка есть определённый бзик, каких людей надо травить. Стал бы искать общность по признаку, что же именно их объединяет. Если бы и это не прошло, придумал бы ещё что-нибудь. Но тут появляешься ты - и появляется возможность проверить происходящее на паранормальность. По проверке же первое, что немедленно вспоминается, - это Каменный город.

Лёхин хмыкнул.

- Это ещё бабушка надвое сказала, что именно отсюда ветер дует. Это ещё доказать надо. - И с любопытством спросил: - А если бы доказал, если б след потянул в Каменный город, с чего бы ты начал… ну, расследование?

Павел вдруг помрачнел и вздохнул.

- Если бы даже намёк появился на него, я бы собрал ту команду, которая у нас была в прошлой раз. Мне кажется…

- Не тяни. Что - кажется?

- Если с Соболевым и в самом деле что-то случилось, надо обзвонить ребят - Леонида, Романа. И если уж с ними всё в порядке, предупредить на всякий случай, что в городе такая хреновина появилась.

Ничего не сказав вслух, Лёхин уважительно подумал, что сам бы не догадался ни насчёт проверить, ни насчёт предупредить.

Взбудораженный Шишик свалился на рукав куртки. Лапы, ежели таковые он выпустил, его явно не держали - укатался. Лёхин осторожно сунул "помпошку" в нагрудный карман и вышел с Павлом на остановке.

Пока они дожидались зелёного света на перекрёстке к Привокзальной, Павел тоже полюбопытствовал:

- А чего это ты Соболева "его императорским величеством" зовёшь?

- А что - не похож?

- Ну, если вспомнить, каким его, по твоему выражению, увидел Каменный город, - задумчиво признался сыщик, - ты, вообще-то, правильно мыслишь. Император и есть.

Больше они не разговаривали, по молчаливому уговору решив сначала посмотреть, права ли Аня, волнуясь за брата. Только у подъезда, заглядевшись на кусты сирени с ещё зелёными, но пожухлыми от морозца листьями, Лёхин сказал:

- Павел, сходи ты. Не хочу его видеть. Ну его… А если что… Ну, в общем, ты понял.

- Угу, - сказал Павел и бодро взбежал по ступенькам.

А Лёхин принялся наблюдать сквозь поредевшие ветви кустарников постоянное движение на дороге. Здесь, где почти целый месяц он встречался с Аней, его сердце билось чаще и сильней наполнялось обидой на профессора. Лёхин до сих пор считал, что Соболев выдумал причину отослать сестру подальше от нежеланного ухажёра, что нет необходимости постоянно жить с его детьми в пригороде, у родителей жены.

Минут через пять зазвонил мобильник.

- Да, Павел?

- Поднимайся. Без тебя никак.

Пробегая по ступенькам, Лёхин всё посматривал на Шишика, наполовину высунувшегося из кармана: в какой момент он выкажет желание сбежать от того страшного, что может ожидать их на третьем этаже. Но "помпошка" глазела на мелькающие перед глазами ступеньки и пока вела себя спокойно.

Павел стоял у двери в профессорскую квартиру. Лёхин даже удивился. Но сыщик кивнул, взялся за ручку и открыл дверь.

- Она была открыта? - шёпотом спросил Лёхин.

- Стал бы я тебя иначе звать, - пробурчал Павел.

Прислушавшись к тишине в квартире, Лёхин, не заходя, слегка нагнулся вовнутрь и шёпотом позвал:

- Дедушка домовой! Пусти в дом погостевать! - После долгой абсолютной тишины, в которой всё-таки, будучи напряжённо насторожённым, почуял чьё-то присутствие, он снова, неуверенно переглянувшись с Павлом, позвал: - Вавила!

От негромкого: "Здеся я!" за спиной он едва не подпрыгнул, но что по той же спине холодком прошелестело - чего уж таить? - было.

Испугавшись его резкого движения, Павел мгновенно сунул руку под куртку. Но, заметив, что Лёхин смотрит вниз и даже чуть улыбается, успокоился. Правда, руку из-под куртки так и не вытащил.

Профессорский домовой сидел на последней ступени лестницы возле двери в свою квартиру. Сюртучок выглядел как всегда чистым и тщательно выглаженным. Лёхин стал было нагибаться к нему, когда брякнувший с плеча Шишик ещё в полёте сцепился с выстрелившей с пола второй "помпошкой".

- Профи? - поразился Лёхин. - А почему не с хозяином?

- Тихо-тихо, - предостерёг домовой, подбирая с плиток лестничной площадки увеличившийся вдвое косматый колобок. - Не дай Бог, супостаты услышат.

- Какие супостаты? Где хозяин дома?

- Куда ж ты, Лексей Григорьич, торопишься? Молод ишо, конечно, вот и поспешаешь, да ведь послушать стариков тоже надобно.

- Э-э… Вавила, может, хотя бы в прихожую зайдём? - вспомнив, как застали домового в квартире девочки Даши сидящим на трюмо, предложил Лёхин.

- Отчего же не зайти? Можно и зайти. Тока вот… Двери в другие комнаты, пока в прихожей-то сидим, никуда не открывай, Лексей Григорьич.

И все трое ввалились в чужую прихожую - домовой впереди. Здесь уселись на старомодные стулья и тумбочку для обуви. Вавила рядом с собой не спеша положил косматый клубок, изредка зыркающий на всех двумя парами жёлтых глаз. Лёхин немедленно огляделся. Все двери, кроме входной, были плотно прикрыты. Странно, кто бы их прикрыл? Не домовой же?

- Вавила, всё, что мне рассказываешь, можно я сразу товарищу моему перескажу?

- А как же. Что ж, Лексей Григорьич, слушай, кака на нас лихоманка напала. Прошлой ночью слышу я: хозяин стонет. Да так жалостливо, да ишо как будто говорит что. Я, конечно, подошёл послушать: мож, помочь чем надо будет. А он этак жалостливо просит не убивать его. Так жалостливо, что у меня индо слёзы на глазах… Да… Вот ведь как… А и сам он будто бы плачет да ворочается, всё никак не успокоится.

Лёхин похолодел. Кажется, он знал, что за привидения стоят сейчас вокруг неподвижного тела Соболева.

- И вот он как будто бы плачет и плачет… А потом говорит: за что? За что, мол, вы меня убиваете? Хоть, говорит, скажите - за что…

Лёхин коротко пересказал Павлу услышанное от Вавилы и только хотел сказать домовому - мол, продолжай свою историю, как сыщик вдруг спросил:

- Лёхин, прости. Но ты не слишком сильно воспринимаешь то, что рассказывает Вавила? Только он начал говорить, ты даже в лице изменился. Ты уже что-то знаешь? Не поделишься?

- Павел, я верю: всё, что ты услышишь, дальше тебя не пойдёт. - Лёхин помялся и продолжил: - Но всё равно поклянись, что этой истории никто больше не услышит. Это не моя история, но, думаю, тебе тоже стоит её знать. Пусть даже коротко. Поклянись.

- Клянусь, - серьёзно сказал Павел.

- Правильно-правильно, - закивал домовой. - Ежели сей сыскарь будет знать, быстрей найдёте.

Лёхин метнул на него недоумённый взгляд, но, снова обращаясь к Павлу, объяснил:

- Тебе придётся поверить мне на слово. Поскольку профессор отопрётся от всего. То дело в августе, с которым мне пришлось работать, было крепко связано с профессором… Как раз в тот месяц тебя наняла моя Бывшая Жена проследить за мной. А ровно год назад, в прошлом августе, Соболева убили.

Павел недоумённо подвигал бровями, словно что-то прикидывая. Лёхин с надеждой посмотрел на него, а потом вздохнул и поскрёб в затылке.

- Павел, прими как факт, что профессор был убит год назад, но возвращён к жизни кое-кем, кого призвал из иного мира.

- Обалде-еть… А почему я должен это принять как факт?

- Потому что это долгая история, а времени рассказать в деталях маловато. Вавила, что было дальше?

- А потом пробудился хозяин, встал. Походил-походил немножко да взял со стены свои сабли кривые - и вот те крест! - лёг спать, положив оружье-то рядом с собою. Вот ей-ей, правду говорю! А уж под утро проснулся, а я к нему зайти не могу. Не пускат меня к нему - и всё. Я и так и этак - всё равно не пускат. Ну, я подождать решился и слышу: хозяин вроде что-то поёт.

- Что?! - не выдержал Павел.

- Ага, поёт, - подтвердил Вавила, когда Лёхин переспросил его, уточняя. - Тако тягу-уче! Вроде как ворожбой занялся. И словеса-то такие торжественны! А как допел - так оделся и убежал.

- Что?! - теперь ахнул Лёхин.

- Ты, Лексей Григорьич, как будто не слушаешь меня, - обиделся домовой. - Говорю тебе - ушёл! И так и не приходил больше.

- Вавила, а ты не заметил - оружие он с собой взял? - напрямую обратился к нему Павел.

- Как не взять? Конечно, взял. Обе сабельки свои кривые. Как есть - обе.