Пойманные сном

34.

До дому Лёхин добрался благополучно. Уже подходил к лестнице, прикидывая, каким образом подкинет на крышу запасного выхода Вертушинку, а потом влезет сам, когда вихорёк вдруг тихонько захихикал. Да и Шишик обернулся назад, откуда пришли.

Увидев несущийся по ночной дороге джип, Лёхин непроизвольно пригнулся (ругаясь в душе: мало ли в городе чёрных джипов!), прячась за кустами чёрной рябины, а приметив, что машина свернула прямиком в его двор, побежал вокруг дома - посмотреть, что происходит. Показалось ему, что джип что-то уж очень спешит. Вертушинка - за ним.

Он не стал бежать по дороге, а прошёл под окнами дома, скрытый густым кустарником на газонах. Пусть и поредевший, кустарник являлся прекрасной маскировкой. Прячась уже за углом подвального пристроя - сидя на корточках, Лёхин с нарастающим изумлением вглядывался в происходящее перед его родным подъездом.

В общем-то, ничего особенно: приехавший, видимо, по звонку, злой донельзя Альберт складывал в машину охающих и стонущих крысюков - кажется, из оставленной им охраны. Ему помогал водитель, здорово запуганный хозяином, поскольку явно пытался выглядеть меньше ростом, пригибаясь.

Вскоре Лёхин немного представлял себе, что произошло: крысюки подрались с кем-то, кто абсолютно превосходил их в умении драться, и, хотя их было четверо (дежурная пара плюс пришедшая на смену), дать достойный отпор они не смогли, почему и вызвали хозяина. Лёхин с трудом удерживался от смеха: он впервые видел импозантного и несколько высокомерного бывшего хозяина элитного кафе в таком раздрае, что, забыв обо всех светских манерах, Альберт сквозь зубы ругался чёрным матом. Ему отвечали слезливо и со всхлипами. Кажется, крысюкам здорово влетело от противника.

Сев рядом с водителем, Альберт не просто раздражённо хлопнул дверцей, а почти шарахнул ею. Звук грохнул настоящим выстрелом. Какие-то мгновения Лёхин на полном серьёзе ожидал, что дверца скособочится, полуоторванная, и грохнется на дорогу. Ничего - обошлось. Джип уехал.

Выждав, Лёхин встал и, всё ещё на грани смеха, тихо спросил:

- Вертушинка, ты что-нибудь поняла?

- Ну, прятаться уже необязательно, - логично ответил вихорёк.

Они прошли мимо пристроя, и Лёхин с оглядкой, но уже успокоенный словами Вертушинки, открыл подъездную дверь. К лифту даже не подошёл. Время - пятый час. Как-то даже думать не хочется о том, чтобы будить подъезд гудением поднимающейся кабины. Да и вообще - тихо так, что кощунственно и думать, чтобы можно нарушить устоявшееся безмолвие. Особенно отчётливо ощущалось, что время предутреннее. Всё вокруг не просто тихо, а как-то хрупко и неустойчиво. Что хуже - неустойчивый полумрак, перемежавшийся с какими-то, по впечатлению, пригорюнившимися лампочками подъезда, действовал и на привычно невыспавшегося Лёхина. Он давил на голову, наваливался облаком усталости.

Монотонность подъёма и физическую усталость скрашивала Вертушинка. Она прыгала со ступеньки на ступеньку, а то и перескакивала через одну-две и при этом то ли пела, то ли бурчала себе что-то под нос. Лёхин поневоле прислушивался, пытаясь вычленить разборчивые фразы, что и помогало держаться в более-менее реальном мире.

Наконец они добрались до седьмого этажа. Вертушинка привычно вылетела из-за коробки лифта - и немедленно вернулась, спрятавшись за ногами Лёхина. Это он так понял её нервное движение.

Задрав край куртки, он взялся за рукоять меча-складенца, усилием воли стряхивая с себя сонное оцепенение. И в то же время промелькнула мысль: странно, если за лифтом враг, почему его не предупреждают о нём привидения? Они же обычно встречают хозяина в этом случае.

Он обошёл лифт. На лестнице, возле двери в его квартиру, на нижней ступени, сидел человек в довольно странной позе: он спал, вытянув одну ногу, скрестив руки на колене другой и приклонив к рукам голову. Голова темноволосая. Длинный плащ, из-под которого виднеются джинсы и крепкие походные ботинки. И который едва заметно топорщится по краям… Лёхин - узнал. Поэтому специально застучал каблуками своих ботинок по сухим плиткам лестничной площадки.

Полы незастёгнутого плаща разлетелись в стороны. Только что спавший, человек вскочил, держа в руках два кривоватых меча. Лёхин остановился и некоторое время морщился, глядя на оружие и вспоминая название. Вспомнил. Катана. И снова пошёл вперёд, одёрнув свою куртку.

- Доброе утро, Дмитрий Витальевич.

Он достал ключ и открыл дверь, пропуская вперёд уже спрятавшего оружие профессора. Любопытно, почему домовые не впустили Соболева в квартиру? Ведь наверняка видели его… Поворочав усталыми мозгами, Лёхин сообразил: ах да, домовые же знают про него и Аню и про отношение профессора к их… дружбе. Вот и побоялись открыть ему дверь.

- У вас кто-то есть? - насторожённо спросил Соболев, взглядывая на тёмный из-за прикрытой двери в спальню коридорчик возле кладовки и на плотно закрытую дверь в зал.

- Да, пришлось оставить ночевать кое-кого.

Профессор снял плащ и ботинки и неуверенно шагнул вперёд.

- Нам придётся посидеть на кухне, - сказал Лёхин. - Вы, наверное, голодны?

Странно глядя на него, Соболев, почти запинаясь, спросил:

- Вы… не возражаете, если я загляну?..

В первый момент у Лёхина аж сердце захолонуло, но спустя несколько секунд он уже успокоился: дверь спальни далековато, так что профессор наверняка сначала заглянет в зал. И точно. Соболев, всё-таки дождавшись кивка хозяина, осторожно приоткрыл дверь. Компьютер работал, и в его свете хоть не слишком хорошо, но всё же можно было рассмотреть человека на диване. Глянув через плечо Соболева, Лёхин усмехнулся: Роман вольготно вытянулся по всей длине дивана, скинув покрывало, которым укрыл его хозяин. Так что видно сразу, что в комнате находится не женщина.

Профессор тихо прикрыл дверь и обернулся к Лёхину, чуть приподняв брови. Тот ответил на невысказанный вопрос:

- Ромка…

Суховатый рот Соболева на мгновения дрогнул в улыбке. Уже на кухне, включив свет, Лёхин обратил внимание, что профессор здорово похудел и зарос щетиной, и взгляд его стал ещё более жёстким. Сколько он уже в Каменном городе? Трое суток?

- Дмитрий Витальевич, пока я режу хлеб, не хотите побриться? В ванной, на полочке, все принадлежности есть. Полотенце, свежее, - слева на вешалке двери.

Соболев кивнул и мягко встал, не стукнув мечами, которые так и не снял с пояса. У двери из кухни он остановился и провёл ладонью по подбородку.

- Я должен повиниться, Алексей Григорьевич, что снова плохо думал о вас. - Он замолк, словно собираясь с силами для признания, и Лёхин успел вклиниться в паузу.

- Давайте угадаю. Вы снова решили, что я специально не пускаю вас в квартиру?

- Да. Это так.

Он зашёл в ванную комнату. Лёхин хмыкнул, но так, чтобы Соболев не услышал. "Чувствительный ты наш… Представляю, как ты лупил крысюков, обливаясь "слезьми" после каждого попавшего в цель удара. И только осознание священного долга борьбы с отрицательными типами… Ой, что-то меня самого не в ту степь занесло. И вообще рассуждать о долге, когда вспоминаешь профессора. Личная месть - не больше, не меньше. Интересно, что бы было, останься он подождать чуток и дождись Альберта?"

Елисей, присматривавший за щами, которые поставил разогревать на плите, ожесточённо крошил овощи для салата. Он тревожно морщил брови, то прислушиваясь к звукам в ванной комнате, то поглядывая на Вертушинку, непривычно молчаливую и даже задумчиво и лениво летающую от одного угла подоконника к другому, то на Шишика, залезшего к нему в карман большого фартука и сонно моргающего на всех полуприкрытыми глазами.

- Лексей Григорьич, а вы ему скажете про?..

- Скажу. Как только поест. А то откажется ещё.

Соболев вернулся из ванной посвежевший и без щетины настолько худой, что домовой горестно ахнул и вытащил из холодильника пирожные.

- Это мы в Тырнете рецепт нашли. Тока-тока сделали, пока тебя, Лексей Григорьич, не было. Сейчас к чайку подам.

- Спасибо, Елисей, - откликнулся профессор. И обернулся к Лёхину: - Так компьютер у вас для домового работает?

- Для домовых, - поправил хозяин. - Садитесь, позавтракаем.

Соболев, не отказавшись от стаканчика водки, настоянной на травах, - от Елисея, ел аккуратно, но быстро, то и дело посматривая в тёмное окно, где с его стороны виднелся фонарь над остановкой с противоположной стороны дороги. Выглядел он так, словно в любую секунду готов был вскочить и мчаться куда надо. И только когда Лёхин налил чаю, заговорил о деле.

- Колдун считает, что вы нашли связующую нить, но не хотите её отдавать.

- Поэтому вы здесь?

- Вы нашли связующую нить?

- Нашёл.

При виде суженных глаз профессора Лёхин спокойно объяснил:

- Точнее, она нашла меня. Но я узнал, что именно она связующая нить, только что - на кладбище, откуда сейчас пришёл. Насчёт второго, хочу ли я её отдавать, - пока не знаю. Поскольку дама оказалась с норовом.

- Дама? Это не артефакт?

- Нет. Связующая нить оказалась живым существом.

- В присутствии третьего о нём за глаза не говорят! - звонко заявила Вертушинка.

Профессор вздрогнул и уставился на подоконник. Через минуту он недоумённо поднял глаза на Лёхина и снова взглянул на окно.

- Почему я её не вижу?

- Во! Опять! - пожаловалась Вертушинка.

- Чтобы разглядеть Вертушинку - таково её имя, надо отжаться от пола, - вздохнул хозяин. Знал, как воспримет такое заявление Соболев.

- Или поклониться, - усмехнулся вихорёк.

По стиснутым губам профессора Лёхин понял, что он правильно догадался. Соболев думает, что над ним издеваются. И снова Лёхин поразился. Быть умным, сильным, не бояться ни чёрта, ни дьявола - и всё время думать, что над ним издеваются!.. Откуда у него такие комплексы?.. Или это гордыня?

Лёхин собрался сказать, что уже и сам отжимался от пола, и домовые и привидения кланялись… Говорить не пришлось.

Соболев встал, шагнул на середину кухни и, ни секунды не медля, поклонился подоконнику. Разогнулся - и не удержался, вскинул брови. А Вертушинка строптиво сказала, всё так же лениво проезжаясь по подоконнику туда-сюда:

- Никто меня отдавать не может! Как решу, так и будет!

- Вертушинка, - мягко обратился Соболев к вихорьку, - если вы не поторопитесь с решением, люди будут умирать и дальше. И здесь, и в Камень-городе.

- А что я могу сделать? Мои пути зависят от того, как сплетены нити, которые ещё надо соединить! - Вертушинка подёрнула концы платочка на голове.

- И когда вы их будете соединять?

- Сегодня - в обед! И не я, а Алексей Григорьич!

- Ты мне такого не говорила, - заметил Лёхин.

- А время к тому не подошло, чтобы говорить.

Соболев сел, отхлебнул чая, не сводя глаз с вихорька. Кажется, он даже не заметил, что Елисей подсунул тарелочку с пирожными ближе к нему, чем к хозяину. Хозяин ещё останется - его ещё успеют накормить. Так понял Лёхин движение домового.

Дав профессору осмыслить ситуацию, Лёхин спросил:

- А почему из Камень-города пришли вы, а не кто-то из ребят?

- Есть вероятность, что они снова могут заснуть.

Лёхин в душе согласился. Не просто вероятность. Так могло и в самом деле произойти. И всё-таки жаль, что вместо профессора не явился кто-то другой.

- С крысюками у подъезда вы разобрались, Дмитрий Витальевич?

- Я. Почему они здесь?

- Ну, судя по всему, они тоже гоняются за Вертушинкой.

- Дураки! - убеждённо сказала Вертушинка.

- Почему они дураки?

- Меня поймать нельзя.

- А если колдовством?

- Фи! Пока сама не захочу…

- Алексей Григорьевич, это они вам сказали, что им тоже нужна связующая нить?

- Сказали. Правда, не совсем так. Мне сделали предупреждение, чтобы я не совался в это дело.

- Ой, како страшно-то предупреждение было! - горестно вздохнул Касьянушка, на появление которого обратили внимание только после его вздоха.

Лёхин промолчал, доливая чай по чашкам. Профессор внимательно посмотрел на него, но, сообразив, что хозяин не хочет распространяться о "страшном предупреждении", тоже ничего не сказал. И перевёл разговор на другое.

- Мой Шишик ушёл с вами из Камень-города, но сейчас я вижу только вашего.

Лёхин собрался с духом - и признался:

- Во второй комнате спит Анна Витальевна. Профи смотрит её сны.

- Как… - медленно сказал Соболев. - Как моя сестра оказалась здесь?

- Наши телефоны не отвечали - она приехала узнать, в чём дело. В квартире оставаться не могла: там ваши материализовавшиеся сны буквально дышать не дают. Приехала ко мне. Поскольку время было позднее, я предложил ей занять мою комнату, а сам пошёл на кладбище - искать связующую нить. - Выпалил и стал думать, поверит ли профессор, а потом разозлился: в конце концов, и Аня, и он, Лёхин, люди взрослые! Какого чёрта он должен отчитываться перед её братом?!

К своему безграничному изумлению, Лёхин обнаружил, что Соболев не очень переживает, что Аня заночевала здесь. Он явно больше думает о Камень-городе, оставшемся без его присмотра.

- Спасибо за завтрак, - рассеянно сказал Соболев, вставая, и обратился к Вертушинке. - Значит, я правильно вас понимаю: сделав всё необходимое здесь, вы сразу появитесь в Камень-городе?

- Как только нити сплетутся как надо, - согласился вихорёк.

- Тогда мне осталось откланяться и…

- Вы пришли через здешний мост? - спросил Лёхин, переглянувшись с домовым. Соболев сидел лицом к нему, поэтому не видел, как у кухонной двери последние пять минут кипел самый настоящий муравейник.

- Да. Здесь ближе.

- У вас будет возможность захватить с собой вещевой мешок с хлебом? - и, предупреждая вопрос, объяснил: - Пока мы разговаривали, домовые со всего дома принесли немного для Камень-города.

- Я… возьму.

Кухонная дверь раскрылась пошире. С порога хрипло со сна спросили:

- Чего надо взять и куда? Ой, здрасьте, Дмитрий Витальич! Вы здесь - как? Алексей Григорьич сказал - вы в Каменном городе.

Слушая объяснения, Ромка свалился на табурет, быстро накидал в рот всё, что углядел на столе, - к тихому ужасу Елисея - и, с трудом бубня набитым ртом, высказался:

- В общем, Дмитрий Витальич, я с вами! Ща, только гитару возьму! И… И, Алексей Григорьич, мне бы оружие какое-нибудь, а?

Снова переглянувшись с домовым, Лёхин пробормотал:

- Шанцевый инструмент на балконе - как раз против змей. Эх, убьёт меня Галина Петровна, как узнает. Дмитрий Витальевич, возьмёте Романа с собой?

- Пять минут на сборы.

Через пять минут Роман стоял в прихожей, нагруженный мешком с хлебом и вооружённый лопатой с коротким череном. Пока Лёхин открывал дверь своим деловым гостям, снизу, с улицы, вознеслись Линь Тай с бывшим агентом и доложили, что у подъезда чисто. Крысюков нигде нет.

Роман и профессор вошли в лифт, а Лёхин закрыл дверь и обернулся к Вертушинке:

- Мне ты ничего не сказала, что я должен что-то сделать. И что? Расскажешь сейчас - или опять время не подходящее?