Поймать Короля и высечь!

Принцесса УЛМ

Ее появление в радиолаборатории нельзя было сравнить с приездом Золушки на бал. Лиду попросту не заметили. Она прошлась между рядами столов, загроможденных электронными приборами с тончайшими, словно нити паутинок, стрелками, ослепительными никелированными ручками, красными, желтыми, синими глазками индикаторных лампочек. С любопытством посмотрела на мальчишек. Каждый занимался своим делом: подпаивал детали, подкручивал винты, надевал наушники и, прикрыв глаза, вслушивался во что-то, неслышное ей, и потому загадочное.

Толстый медлительный Стас — «главный конструктор» лаборатории, прихватив никелированным пинцетом золотистый проводок тоньше человеческого волоса, сматывал витки с зеленой ребристой катушки. Эта ювелирная работа казалась чуждой его пальцам — для них естественнее было сжимать ось штанги. Но гибкие колечки провода, не обрываясь, послушно тянулись за носиком пинцета. Лицо Стаса было спокойным, лишь крохотная капелька пота, зацепившаяся за еле заметный пушок на верхней губе, говорила о крайнем внутреннем напряжении.

Отмотав витков десять, Стас, не глядя, клал пинцет рядом с паяльником, щелкал переключателем прибора и впивался взглядом в зеленую змейку синусоиды, пляшущей на круглом экране осциллографа. Брал он пинцет так же, не глядя, по памяти.

Вдруг рука его легла на пустое место, пальцы пробежались по желтой поверхности стола сначала вправо, потом влево и, согнувшись, растерянно замерли.

Стас оторвался от приборов — перед ним стояла невысокая насмешливая девчонка. Расклешенные джинсы, перетянутые в талии широченным ремнем, делали ее похожей на рыбку.

— Привет! — пронзительно пропищала она и, повертев в руках пинцет, положила его на место.

Генка Лыков, который, прикрыв глаза, осторожно слушал тишину в наушниках, заполошенно крутанул ручку громкости приемника до отказа назад. Он подумал, что его конструкция наконец-то ожила после двухнедельного молчания.

— Стас, приемник зафурычил! — ликующим шепотом сообщил Генка.

Тот как-то неопределенно пожал плечами и еще ниже склонился над столом.

И тут Генка увидел Лиду. По его лицу пробежала тень подозрения. Он покрутил ручку громкости приемника, пощелкал выключателем, словно отдирая вцепившуюся в волосы колючку, недовольно стянул за дужку наушники и грозно прошипел:

— А ну, брысь отсюда!..

— Ой, как страшно! Прямо жуть! — ни чуточки не испугавшись, Лида засунула руки поглубже в карманы джинсов и с неожиданным сочувствием спросила:

— Не получается?

По лаборатории волной прокатились смешки.

Генка поспешно спрятался за спину сидевшего перед ним Стаса и с ожесточением вогнал горячее жало паяльника в большой кусок канифоли. Она, шипя, плавилась, и Генку обволакивало сизое облако дыма, сладко пахнущего сосной. Ему хотелось как-то укрыться от сочувствующих Лидиных глаз. Генка опасался, что эта бойкая девчонка, чего доброго, ляпнет еще что-нибудь. И так она с первого слова в самую точку попала — две недели Генка не может правильно собрать схему простейшего приемника.

Лида не поняла, чем она обидела Генку. Вопросительно посмотрела на одного мальчишку, на другого… Все, словно по команде, склонились над столами. Так же методично отматывал витки Стас. Лида подсела к нему на краешек свободного стула. Вытягивая шею, она старалась смотреть туда, куда смотрел Стас. Порывалась спросить его о чем-то, но вид у него был до того серьезный, что всякий раз, едва решившись на вопрос, она застывала с приоткрытым ртом.

Чернявый мальчишка, перегнувшись через стол, что-то шепнул на ухо Генке Лыкову и тот прыснул так, что зеленые сопротивления, которые, как маститый сапожник гвозди, он держал во рту, брызнули в спину Стаса. Очередной виток тончайшего провода завибрировал, сцепился с другим. Носик пинцета вздрогнул, и это неосторожное движение помогло — витки расцепились.

Стас раздраженно положил пинцет на место. Но рука его описала большую дугу, чем обычно, и он пальцами задел горячий паяльник. Опрокидывая коробочки с деталями, Стас вскочил.

— Больно? Очень больно? — Лицо Лиды болезненно сморщилось, но тут же его оживила улыбка: очень уж смешно приплясывал неуклюжий Стас, махая обожженными пальцами.

— Зачем пришла? Тут тебе не кройка и шитье!.. Дуй домой! — возмущенно зашумели мальчишки. Они искренне обиделись за Стаса. Тот молниеносно разбирался в любой схеме, у него всегда были самые дефицитные детали. Он был кумиром новичков, которые старались запомнить каждое его слово. Их просто гипнотизировал блеск его медалей за первые места на областных выставках. И вдруг — такой конфуз!..

— Тут тебе ток! Тысяча вольт! Тут тебе каждый прибор миллион стоит! — угрожающе потрясал паяльником Генка Лыков.

— Ну и что?.. Я тоже хочу радио заниматься. Вот! — Лида показала Генке язык, пересела на место Стаса и стала внимательно рассматривать шкалы приборов. Шевеля губами, она читала надписи под ручками управления. Такое поведение мальчишек озадачило.

— Откуда ты? — упавшим голосом спросил Стас и опустил голову.

— Из двадцатой школы. Шестой класс. Урюпина Лидия Михайловна!

— УЛМ, — насмешливо сократил Генка. Получилась марка самого малогабаритного сопротивления УЛМ. — Принцесса УЛМ!

— Можете звать меня УЛМ. Разрешаю… Я к вам из кукольного кружка пришла. И вот я уже — принцесса УЛМ! Такой принцессы еще ни в одной сказке не было! — восторженно захлопала Лида в ладошки и локтем смахнула самую большую коробку с деталями.

Еле сдерживаясь, Стас ухватился двумя пальцами за один из своих многочисленных значков, в два ряда висевших на коричневой замшевой куртке, и яростно крутнул его сначала в одну сторону, потом в другую, словно с мясом вырвать хотел.

— Я еще в детстве, еще во втором классе хотела записаться в радиокружок. А мне все: подрасти, подрасти… А теперь я — взрослая. Совсем взрослая! — Лида встала, словно хотела показать, что она действительно очень намного выросла. Ее голова не доставала даже до плеча Стаса.

Она подошла к Генке Лыкову и, как старому приятелю, озорно подмигнула:

— А это ты здорово придумал — принцесса УЛМ!

Генкин левый глаз дернулся, словно у него был нервный тик.

А Лида продолжала разгуливать между столами и, изображая то бабушку, то маму, то папу, рассказывала о том, как она разобрала и не смогла собрать утюг, испортила магнитофон, сожгла пробки. Не выдержав, отец сказал: «Пойдешь в кукольный кружок или бальных танцев. Дома тебе сидеть нельзя. А про радио — забудь!..»

Каждому из мальчишек все это было знакомо. И хотя они притихли и внимательно слушали девчонку, но всем своим видом старались показать, что ее рассказ их совершенно не волнует.

Поддернув брюки, чтобы не помялись стрелочки, Стас полез под стол собирать детали. Он тут же и сортировал их. Конденсаторы, сопротивления, транзисторы лежали у него в отдельных коробочках, а не валялись скопом, как у некоторых. Стас всегда работал своим паяльником — «личным», как говорили мальчишки. Носил он его в дерматиновом чехле, как музыкант скрипку.

— Сейчас я тебе помогу! — с противоположного конца стола к нему полезла на коленях улыбающаяся Лида.

Только этого Стасу и не хватало! Возмущенный, хотел он вскочить, но с треском грохнулся о крышку стола. Удар был до того сильным, что стрелки приборов, стоявших на столе, отклонились больше, чем на полшкалы.

— Ой, какой ты… прямо ведьмедь! — послышался из-под стола веселый Лидин голос. — Дай, я твою макушку посмотрю. Вдруг разбил…

— Убери руки!.. Сгинь! — Стас неуклюже выполз из-под стола. Держась рукой за ушибленное место, покачнулся и плюхнулся на стул.

— Можно я детали соберу? — весело спросила из-под стола Лида.

— Можно, — поморщился Стас, согласный на все, лишь бы эта принцесса УЛМ оставила его в покое.

Из-под стола то и дело показывалась тоненькая Лидина рука с деталями. Она горкой складывала их перед Стасом. Горка все росла, и Стас боязливо отодвигал от нее локоть, словно боялся испачкаться.

— Теперь по коробочкам разложить? — Лида отряхнула колени и, не дожидаясь разрешения Стаса, взялась за детали.

— Не так… — вяло, безо всякой надежды, что к его словам прислушаются, заметил Стас. — Сопротивления надо в одну, конденсаторы — в другую…

— Конденсаторы трубочками или лепешечками? — живо спросила Лида.

— Лепешечками. Но бывают и трубочками и квадратиками! И вообще, тут надо кое-что знать, как таблицу умножения! — снисходительно заметил Стас, все еще не отнимая руки от ушибленного места.

— Правильно! — согласилась Лида и деловито предложила: — Я беру деталь, а ты мне говоришь, что это.

Она выхватила из общей кучи голубую трубочку и повертела перед носом Стаса.

— Конденсатор, — мучаясь от беспомощности, обронил тот. Будь на месте Лиды мальчишка, давно бы сгреб его в охапку и выбросил в коридор. «Придет Михал Михалыч и удалит». Он ожидающе посматривал на дверь. Но руководитель кружка где-то задерживался. И Стас монотонно говорил: «…диод… сопротивление… конденсатор…»

К общему удовольствию мальчишек, перед тем, как сказать Стасу «диод», Генка Лыков потихоньку выкрикивал «и!», получалось «и-диот».

Вечно озабоченный, с взлохмаченными волосами влетел в лабораторию Михаил Михайлович. Никто и никогда не видел его иным. Какую-то долю секунды он пристально смотрел на Лиду и, обойдя ее, как телеграфный столб, ринулся к своему столу.

— Запишите меня! — в спину ему крикнула Лида.

От ее пронзительного голоса у Михаила Михайловича в ушах зазвенело. Он сразу как-то выпрямился и сел так, словно пополам переломился.

— Прямо тебе, дочка, скажу, дело это не женское! — решительно отрубил он. — Радиоспорт — еще куда ни шло. А тут паять надо, напильник уметь держать… Это не с куклами возиться!

— А я хочу! — заупрямилась Лида. — Я всякие тряпки и куклы не люблю. И почему это радио — только мужское дело! Вы что, девчонок совсем не записываете? А между прочим, идет международный год женщины!

Чувствуя неоспоримость своих слов, Лида сложила руки на груди и посмотрела на Михаила Михайловича. Тот для чего-то переложил бумаги с места на место, поскреб ногтем какое-то пятнышко на крышке стола, раскрыл журнал, заученно провел пальцем по списку. Делал он все подчеркнуто медлительно, словно надеялся, что Лида исчезнет.

Когда Михаил Михайлович поднял голову и увидел, что она стоит на прежнем месте, такая же решительная и веселая, обреченно вздохнул:

— Записать мы тебя запишем. Не потому, что этот год — год женщины. Навыдумывают всяких праздников! Ни одного нормального воскресенья не осталось, — проворчал он себе под нос и уже громче добавил: — Но доверить тебе серьезное дело, как человеку непроверенному, не можем. Мы для начала тебя на бумажке запишем.

Михаил Михайлович аккуратно оторвал квадратик бумаги от газеты. Лида назвала свою фамилию, адрес, школу, класс. В такт ее словам Михаил Михайлович понимающе кивал головой, провел несколько раз ручкой по клочку бумаги, словно перо расписывал, и спрятал бумажку в верхний карман синего халата.

— Порядок. Для начала прикрепим тебя к старосте…

— Михал Михалыч, за что? — взмолился Стас.

— Человек пришел радио заниматься. Наш долг — помочь ему. А там посмотрим… — уклончиво ответил руководитель кружка и, нацепив очки на нос, уткнулся в какую-то схему.

— Слышал? — повернувшись к Стасу, просияла Лида. Казалось, от радости она готова на одной ножке запрыгать. Даже Стас не выдержал и улыбнулся самыми краешками губ. А Лида пододвинула к себе кучу неразобранных деталей и скомандовала:

— Поехали дальше!

Стас театрально закатил глаза под лоб и, словно ступая босыми ногами по холодному полу, проговорил: «…конденсатор… сопротивление… диод…»

После занятий мальчишки не разбежались по домам. Они собрались в скверике на выступах старой крепостной стены и битый час обсуждали, как побыстрее «выкурить» непрошеную принцессу УЛМ:

Самые горячие предлагали поставить ультиматум Михаилу Михайловичу: «Или она или мы!» Свой кружок они считали чем-то особенным, доступным лишь для немногих. К каждому новичку присматривались, каждого проверяли: что паял? как паял? разбирается ли в схемах? А тут девчонка, ничегошеньки не знающая и не умеющая, требует записать ее в радиокружок.

— Международный год женщины! Международный год женщины! — передразнивая Лиду, выкрикивал Генка Лыков, явно подражая Аркадию Райкину, когда тот произносит: «В Греческом зале! В Греческом зале!»

— Надо же было тебе с ней заговорить! — раз в седьмой выговаривал он Стасу. — Теперь из-за тебя весь кружок страдает!

— Я ничего… Она сама… — смущенно ответил Стас. — Пришла и уйдет. Охота ей с деталями возиться!

— Наш долг помочь ей уйти и как можно быстрее! — копируя Михаила Михайловича, сказал Генка. — И по этому поводу есть одна грандиозная идея!

На следующее занятие Генка Лыков пришел раньше всех. Зарядил конденсатор от выпрямителя и положил Стасу на стол. Такой «сюрприз» получало большинство новичков. Увидит новичок на своем столе продолговатый предмет, обязательно заинтересуется. Повертит в руках конденсатор и волей-неволей коснется контактного лепестка. А электролитический конденсатор обладает способностью несколько часов сохранять сильный электрический заряд.

Вся лаборатория наблюдает за действиями новичка. Как только тот дотронется до лепестка — все качнется у него перед глазами, руки сведет легкая судорога. И невольно он испуганно вскрикнет: «Ой!» Потом недели две не будет прикасаться к незнакомым предметам и, прежде чем тронуть что-нибудь, с опаской спросит: «Можно?»

Генка Лыков хорошо помнил, как в свое время получил такой «сюрприз». И теперь заранее предвкушал удовольствие. Он во всех подробностях представлял, как принцесса УЛМ с любопытством вертит конденсатор в руках и…

— Робя, может пистоны под ножки стула подложить? Я приволок на всякий случай! — сказал один из мальчишек. Его предложение было встречено на «ура»! Вместе с пистонами под ножки стула положили два контакта от реле и соединили их с мощной электрической сиреной.

— На всю жизнь запомнит! Ишь чего захотела, радио заниматься! Международный год женщины! Международный год женщины! Теперь ты у нас попрыгаешь! — то и дело посматривая на часы, приплясывал вокруг стола Лыков.

Мальчишки расселись по столам, разложили детали, мотки провода, включили паяльники, но никто не работал. Им даже разговаривать ни о чем не хотелось.

Ровно без пяти четыре пришел Стас с «личным» паяльником в коричневом чехле. Шепотом, словно их могли подслушать, Генка предупредил его о заминированном стуле. Стас коротко сказал: «Ясно» и сел на соседний стул. Он задумчиво раскрыл змейку на чехле и закрыл ее. При движении замочек издавал звук, похожий на треск разрывающейся материи.

— Да перестань ты на нервы действовать! — не выдержал Генка.

Стас повернулся к осциллографу, стоявшему на стеллаже, бесцельно покрутил ручки, достал из шкафчика коробочки с деталями и, словно какой-нибудь дошколенок, стал складывать из них, как из кубиков, домик.

Дверь приоткрылась. Головы мальчишек разом повернулись к ней. В дверь просунулся вихрастый, чумазый Толька Шестеренкин из автомобильного кружка.

— Кого тебе, тракторист, надо? — небрежно спросил Генка.

— Да говорят, у вас какая-то принцесса УЛМ появилась? — Толька повертел головой, осматривая углы лаборатории.

— Пошутил кто-то, а ты уши развесил. Вали отсюда, а то искра из баллона в землю уйдет! — Генка плечом навалился на дверь и прикрыл ее. Некоторое время подержал ее так, пока не перестали барабанить, и негромко заметил:

— Через нее на всю станцию юных техников прославимся! Это будет ее второе и последнее занятие… Привет! — пропищал он, изображая Лиду.

Но никто не засмеялся.

— Чего ручки сложили? Дела, что ли, нету? — недовольный тем, что его шутка не развеселила приятелей, обиделся Генка. Сел за свой стол, включил паяльник в розетку, перевернул приемник вверх ногами и стал пинцетом копаться в его внутренностях.

Сухо щелкнул электрический разряд, из приемника выкатился синий шар дыма.

— Диоды спалил? — понимающе спросил кто-то из мальчишек.

— Они самые, — огорченно засопел носом Генка. — Сейчас новые поставлю.

Он стал выпаивать сгоревшие детали, усиленно дергая их пинцетом. И вдруг с ожесточением бросил паяльник на подставку.

— Вывод у дросселя оборвался. Теперь возни на целый день!.. Ну чего вы сидите? Может, ее ждете? Соскучились!

Генка подошел к первому столу.

— Думаем, как лучше монтаж сделать, — поспешно ответили ему.

— А вы? — повернулся Генка к другому столу.

— У нас что-то усилитель не работает… Думаем.

— Тоже думаете! — саркастически ухмыльнулся Генка и посмотрел на Стаса. — А о чем думает наш Главный Конструктор?

— Понимаешь… — Стас торопливо открыл заднюю стенку прибора, который готовил к выставке, искоса глянул на заряженный конденсатор, потом на Генку и подчеркнуто строго, как и подобает старосте кружка, отчеканил:

— Почему ты, Лыков, так неряшливо с деталями обращаешься? Посмотри, как лепесток у конденсатора загнул. Будешь выпрямлять, сломается.

— Не сломается, не должен… я сейчас… — растерянно заверил тот, схватил пинцет и только прикоснулся к контактному лепестку, как дико вскрикнул: «Ой, мам!..»

Шлепнулся на стул. Один за другим грохнули пистоны под ножками. Истошно завыла электронная сирена. И в то самое мгновение, когда наступила тишина перед шквальным взрывом хохота, раздалось тоненькое:

— Привет, мальчики!

В дверях стояла Лида. В голубом платьице с белыми кружевами, в коричневых туфлях на толстой платформе, она была такая хрупкая, воздушная, что, казалось, дунь на нее посильнее и она, как пушинка, улетит.

Мальчишки затаили дыхание.

Лида увидела валяющийся конденсатор и только присела, чтобы поднять, как ее опередил Стас. Сорвавшись со стула, схватил его, почему-то покраснел и, не поднимая головы, сел на свое место.

Генкино лицо расплылось в насмешливой улыбке. Он хотел сказать что-то ядовитое, но его глаза встретились с Лидиными. Она шла к нему, потому что Генка сидел на ее стуле. Мальчишка соскользнул со стула, встал, вытянувшись, и, не зная куда деть руки, застегнул верхнюю пуговицу рубашки.

— Как наш прибор? — Лида села рядом со Стасом. И он стал раскладывать инструмент, детали, необходимые для работы.

— Ну как, пришла? — просунулась в дверь голова Тольки Шестеренкина.

— Чего орешь! — погрозил ему кулаком Генка и, подойдя ближе, шепотом добавил:

— Пришла.

— Она? — Толька показал глазами на Лиду.

— Она, она. Иди, тракторист, искру искать! — Генка взялся за ручку двери, но Толька предусмотрительно подставил под дверь ногу.

— Тоже мне развыбражался, электронщик несчастный! Подумаешь, у нас тоже такая была…

— У вас была, а у нас есть. Иди-иди, не мешай людям работать! — Генка бесцеремонно вытеснил Шестеренкина в коридор.