Пражская весна

Глава 20

Кто-то может подумать, что я по дурости устроила разнос военным в присутствии академиков. На самом деле не все так просто. На атомных подлодках действительно была утечка радиации, да и на Ленинградской АЭС каждый год срабатывала аварийка. Просто на это стали обращать внимание в моей реальности только после Чернобыля. Корпуса атомных лодок хоронили в запрятанных бухтах на Дальнем Востоке, естественно, радиация от этихкладбищ расползалась, но не афишировалась.

Что касается Александрова. Товарищ Александров был тот еще жук. В молодости сражался за Белую Гвардию, потом осознал и раскаялся. Был достаточно честолюбивым человеком. Во время Великой Отечественной на фронт призван не был, работал с Курчатовым. Институт был его всем, и он готов был отстаивать это с зубами в чье-то глотке. К большевикам – то товарищ Александров перешел, но временами в его поведении проявлялось замаскированное превосходство, типа, знай наших. Мне без разницы был поведенческий демарш Александрова, лишь бы на Запад не сбежал, но поставить его на место было нужно. Именно поэтому командующим флотами было подано напоминание о трибунале. Вояки смотрели на научников с незамутненным восхищением. Большинство высокопоставленных военных, рожденных до революции, были из народа и получали образование уже после Революции по направлениям, естественно, это образование было не полным. Пробелы в образовании вышли боком военным-они, столкнувшись с научными работниками были восхищены их ученостью, и понимали свою ущербность, принижая себя и лебезя, научники же, почуяв слабость военных, вели себя спесиво и нагло.

Я попросила секретаря пригласить Косыгина и Подгорного. Нужно было как-то выкручиваться из ядерного тупика.

Товарищи по партии вошли в месте в кабинет генсека. Я попросила секретаря принести чай и пряники. С Косыгиным и Подгорным я играла в доброго дедушку. В отличие от настоящего Брежнева у меня не было компромата на своих партийных товарищей. Может Брежнев и хранил записи, но для этого нужно было перелопатить всюего библиотеку и не факт, что он не сделал секретный схрон.

– Итак, товарищи, пейте чай и кушайте пряники, они свежайшие.

– Пряники, действительно, свежайшие! – Согласился Подгорный, откусив пряник.

– Леонид Ильич, я конечно, люблю почаевничать, но обычно по вечерам! – Подозрительность Косыгина все-же взыграла и он с настороженностью посмотрел на генсека.

– В ходе консультаций с министром обороны я прослушал очень познавательную и интересную лекцию академика Александрова об устройстве ядерного реактора, который установлен на наших подводных лодках. Это было познавательно. Но, я также получил сообщение от начальника госпиталя ТОФ в Петропавловск-Камчатском, что наши морячки-подводники очень сильно болеют. Это ухудшает нашу боеготовность. Я провел эксперимент с дозиметром гамма-излучения. Гамма-излучение образуется при энергетических переходах внутри атомных ядер, при атомных реакциях. Гамма-излучение – это как видимый след от ядерных реакций.

– И в чем проблема? Нет, я понимаю, что для вас, Леонид Ильич, это может быть интересным фактом, но я не вижу связи с больными подводниками. – Подгорный отпил чаю изкружки.

– Алексей Николаевич! – Я обратилась к предсовмина. – Как не доходя до комнаты, вы определяете, что в ней сидят курящие?

– По запаху табака! – пожал плечами Косыгин. – Когда много курят, запах стоит ядренный, да и по дыму.

– Вот! – Я подняла палец вверх. – Одна сигарета с ароматными добавками на запах может быть вкусной, а вот если долго курить, то можно докуриться до болезни. Вы же знаете, что у застарелых курильщиков специфический кашель и гнилые легкие.

– Так вы поэтому от курева отказались! – засмеялся Подгорный.

– Не только поэтому! – я согласилась я с ним. Так вот, малые дозы гамма-излучения действительно могут быть полезны при выращивании яблок, при диагностике. Но, большие и постоянные дозы, как и табак, могут привести к необратимым последствиям.

Как вы знаете, или не знаете, Франция вышла из состава НАТО, потому что американцы запрещали проводить ядерные исследования. Франция провела испытание ядерного оружия и также проводит исследования по мирному атому. Так вот, у французов на вооружении есть приборчик, счетчик Гейгера, он создан немцами на заре двадцатого века, тогда, когда начались первые исследования радиоактивных элементов. Так вот, приборчик улавливает излучение альфа-бетта-гамма. Французы активно используют эти детекторы. Я приобрел один такой дозиметр и померил на встрече показания. Так вот, у начальника госпиталя ТОФ они превышали допустимую норму для человека.

– Ну померили вы французским приборчиком эту самую гамму, но начальник госпиталя он же от вас живым ушел, не умер? – Подгорный пока не понимал всех этих научных заморочек.

– Скоро умрет! – Мрачно пошутила я и посмотрела на своих гостей. Мне было сложно с ними общаться, у меня курс физики с ядерными заморочками был в школьном учебнике, а для товарищей кремлевцев это было недосягаемым откровением. Нужно было как-то на пальцах, не слишком заумно объяснить товарищам, что дело пахло керосином.

– Как я сказал ранее, гамма-излучение может быть и ароматным другом и причиной гнилых легких. – Косыгин посмотрел заинтересовано на генсека. Тот продолжил.

– Как враг – гамма-излучение в больших дозах может быть причиной рака, болезни крови, опухолей и в том числе мужского бессилия. Да, да, я не оговорился!

– Как вы знаете, у нас есть Ленинградская АЭС, не так ли, Алексей Николаевич?

– Ну есть! – не стал отрицать очевидное предсовмин. – Ее в шестьдесят первом году построили.

– А куда отходы ядерные от АЭС девают? – спросила я ничего не понимающего предсовмина.

– На Урале хоронят, в Челябинской области. Там у нас завод с ядерным реактором еще с сорок восьмого года в почтовом ящике. Курчатов там работы вел.

«Черт», – подумала я и вспомнила про челябинский «Маяк», в бухгалтерской документации для фонда социального страхования он имел такой же статус, как и Чернобыль. «Хм», надо же, вот подарочек.

– Теперь представьте, – начала я, ухмыляясь, – что в далекой и суровой Челябинской области, из железок, полученных с ядерными отходами, уральские умельцы делают подарок для вас, уважаемые товарищи, и посылают его вам на очередную годовщину Октября, вы им пользуетесь, а я через некоторое время провожу французским гамма-дозиметром и вижу превышение дозы. А в это время ваши жены пеняют на вашу слабость в семейных делах. Вы бежите в кремлевскую больницу на проверку, а там вам говорят, рак простаты или яичек. Что делать будете?

– Ну, ты, Леонид Ильич и загнул! – Поперхнулся чаем Подгорный. – Да я за такой подарок этих умельцевчекистам сдам, чтобы они в Гулаге сгнили!

– Так вот, узнал я на лекции, что товарищ Александров пренебрегает гамма-дозиметрами, как средством оценки опасности радиации и не принимает соответствующих мер защиты как своего персонала, так и не дает рекомендаций по радиационной защите нашим военным, вот поэтому наши подводники на Тихоокеанском флоте от рака и загинаются.

– Александрова – чекистам, вредитель хренов! – Безапелляционно заявил Подгорный, доедая пряник.

– Не могу, он на своем месте Родине пользу приносит, другого, кто в секреты Курчатова посвящен был, у нас нет. – Развела я руками.

– Что вы предлагаете, Леонид Ильич! – Косыгин настороженно следил за мной.

– Пока закупить гамма-дозиметры у французов, и направить на флота в госпитали с инструкцией использования.

– А что у Александрова их точно нет? – Спросил Косыгин, вертя кружку в руках.

– У него бетта-дозиметры, а гамма-дозиметрами он не видит смысла пользоваться. Поэтому нужна твоя помощь, Алексей Николаевич. В общем, нужно постановление Правительства об обязательном применении гамма-дозиметров на объектах с ядерными составляющими, любых и гражданских и военных, и сугубо научных. Контроль надо поручить КГБ, прописать медицинские обязательные проверки на онкологию.

– КГБ? – Задумчиво протянул Подгорный.

– Ну да! – Повернулась я к нему. – Вот, товарищ Подгорный, представь, что твои уральские умельцы, отходы металлические попили да и в речки поскидывали. Заражение радиационное – то дальше пошло. Халатность то, она такая, если суровый взгляд чекиста рядом не пройдет, мужик везде дерьмо найдет. И вот, что товарищ Подгорный, я попрошу, Постановление Верховного Совета о запрете на ввоз и хранение на территории СССР отходов ядерного производства иностранных государств, в том числе и стран Варшавского Договора.

– А если они нам валютой заплатят? – Хитро подмигнул Подгорный, уже отошедший от страшилки генсека.

– Товарищ Подгорный! – Я с осуждением посмотрела на Председателя Верховного Совета. – Ты, конечно, можешь взять и золото за ядерное дерьмо, но ни один из Генеральных Секретарей Стран СЭВ не поможет тебе спастись, если подцепишь рак, я тебе серьезно говорю, и даже соболезнование не пришлет.

– Даже так? – Задумчиво протянул Подгорный.-

– Ну ты же знаешь-«Своя рубашка ближе к телу», они спасутся, пока ты будешь подыхать! – Я презрительно смотрела на Подгорного и качала головой.

– Все люди братья, да и с рук они у нас едят! – мотнул головой Косыгин. Косыгин кроме всего прочего, был в комитете по делам СЭВ.

– Алексей Николаевич, ты слишком добр, забыл историю о том, как болгары после освобождения от Османского ига и Россию прокатили! – Я с интересом смотрела на Косыгина.

– То османы, а то Гитлер! – Веско заметил Косыгин.

– Ладно, хрен с Гитлером, у нас проблема с повышенной радиацией. Ее нужно решать! – Заметила я ворчливо.

– Хорошо, будет секретное Постановление Верховного Совета, заседание я соберу. – Решился Подгорный. Он поморщился, ему было все же неприятно возможное мужское бессилие из-за страшилок генсека.

– И еще, Алексей Николаевич, последним пунктом в Постановлении нужно прописать запрет на строительство АЭС в Прибалтийских республиках. – Решилась я и рубанула правду-матку. – Ты же знаешь, что Прибалтику мы используем как курортную зону, если из-за халатности дураков, да из-за пакости националистов, будет утечка радиации, проблем не оберешься-там столько народу.

Подгорный сделал глаза блюдцами, Косыгин хмыкнул.

– Какие националисты? – Подгорный теребил пустую кружку, крутил, вертел так и сяк.

– А ты спроси у Алексея Николаевича, кто напал на министра культуры? Божий одуванчикили взращенная лесными братьями паскудная прибалтийская тварь? – Я с интересом наблюдала за Косыгиным, мне было интересно, ведь мы по сути замолчали происшествие с Фурцевой, Косыгин молчал в тряпочку, чекисты вели свою игру.

– Да, товарищ Подгорный, было дело в Ленинграде! – Косыгин покривился, ему было неприятно. – Мы не афишировали эту неприятность, КГБ что-то там проводит. Но Леонид Ильич прав, из Прибалтики внутрь страны лезут не уголовники, а молодые и наглые поклонники фашистов, я не знаю, как это объяснить, я не понимаю, почему! – Косыгин с болью в глазах посмотрел на Подгорного. – Мы же их спасали! их же фашисты гнобили!

– Короче, товарищи, ситуация во всех трех республиках Прибалтики запутанная, и поэтому я прошу не создавать в будущем того, что мы не сможем разрешить, то есть АЭС мы построим в Калининграде, и пустим энергию в Прибалтику, если у них будет в этом недостаток! – я внимательно посмотрела и на Подгорного, и на Косыгина.

– А ты прав, Леонид Ильич, у меня есть информация о недостатке энергомощностей по всем трем республикам, но АЭС они не просили! – Выдохнул предсовмина и с надеждой посмотрел на генсека.

Подгорный с осторожностью посмотрел на генсека и на предсовмина. В отличие от него эти два вояки действительно были на передовой, да, он читал хроники по блокадному Ленинграду, и автобиографии маршалов, которые печатались после войны, он тоже читал. Подгорный понимал, что как бы генсек не относился к Косыгину как к политику, но и генсека и предсовмина объединяет война, именно та, грязная и кровавая, и их незамутненная ненависть к фашистам, именнов этом вопросе они будут железобетонными единомышленниками.

– Я полностью с вами согласен, товарищи! – Подгорный поднял руки в примиряющем жесте. – Если вы считаете, что в Прибалтике появился фашиствующий молодняк и он может угрожать безопасности атомным станциям, то действительно, атомную станцию нужно построить в Калининграде, а излишки электроэнергии продавать в СЭВ.-Подал он идею.

– По поводу младофашистов, – продолжил Подгорный, – я не понимаю, куда смотрит КГБ, пусть товарищ Семичастный доложит намо ситуации, как вы их там назвали, с «лесными братьями».

Я откинулась на спинку стула и кивнула Подгорному в знак согласия.

– Я приглашу товарища Семичастного на консультацию и дам такое поручение. – Сказала я в ответ на инициативу Подгорного.

Похоже я добилась чего хотела и перевела тяжелый разговор на обсуждение визита де Голля. Мы проработали ключевые вопросы по турне де Голля по стране, я сообщила товарищам, что хочу лично пригласить главу косметической компании Лореаль, и модельера Коко Шанель.

– Да, товарищи, вынужден вас предупредить, из-за того, что Франция попала под оккупацию Гитлера из-за поведения Правительства Франции, то там возникла сложная ситуация – все крупные промышленники работали на фашистскую Германию и не возмущались таким положением, пока не появился де Голль со своими активистами. Де Голля я уважаю, как офицера, который не побоялся защищать свою страну, а вот с промышленниками нам надо договариваться. – Я смотрела на партийных товарищей и ждала, что они скажут.

– И как нам быть? – Подгорный подвис в непонятной ситуации. Он с опаской посмотрел на Косыгина, не зная, как он отреагирует, после разбора ситуации с Прибалтикой.

– Я все понимаю! – Помолчав, сказал Косыгин. – Но мы победили и результаты Нюрнбергского трибунала в нашу пользу. Что касается Европы, то все там были гитлеровскими подстилками, я понимаю это. А кстати, зачем нам представитель косметической фирмы? – Косыгин недоуменно посмотрел на меня.

– Фарца, эта тупая фарца! – Филосовски заметила я. – Товарищи, косметика имеет специфические правила хранения, как и продукты питания. Фарца же эти правила не соблюдает, поэтому наши женщины, покупая такую косметику, наносят себе вред. Мне без разницы, но женский персонал министерств, покупая с рук просроченную губную помаду и прочие крема, вредит не только своему здоровью-мало ли, кожа на лице струпьями облезет, но и вредит нашему имиджу. Я хочу пригласить владельцев косметической фирмы, чтобы они открыли свое представительство, а в идеале – совместное производство. То же самое с Домом Мод, женщины повернуты на шмотках, пусть уж французы продают женское белье официально, а то ведь завистьтолкает женщин на дикие вещи, а там и до уголовщины недалеко.

– Ну, если ради безопасности женщин, то я согласен! – Подгорный расслабился и рассмеялся, Косыгин тоже рассмеялся. – Тогда пусть товарищ де Голль возьмет с собой пару-тройку предпринимателей, а то итальянцы нам автозавод оплатили, а французы пока ничего.

Я согласилась с такой постановкой вопроса товарищем Подгорным и дала добро.

Товарищи по партии покинули мой кабинет довольными и расслабленными.

Я нажала кнопку на селекторе и попросила у секретаря еще чаю.

Все совещание я находилась в напряжении. Если разговор о последствиях неконтролируемой радиоактивности дался мне легко, то предложение о запрете на строительство АЭСв Прибалтике я выдала по случаю, экспромтом.

Я не собиралась спасать СССР, потому что кроме войны политфункционеров был конфликт республик-В Прибалтике и Украине была серьезная проблема с националистами-неофашистами, в Грузии – с международными долгами самой республики, в Средней Азии-войны кланов. Так что, лезть в спасатели страны в одиночку не имело логического смысла, чтобы не рассуждали об этом авторы книг об альтернативном СССР. Я просто хотела немного подправить большие неприятности. Украину пришлось бы физически зачищать от всех бывших полицаев, эсэсвцев, бандеревцев, даже если бы я аргументировала такой ход Семичастному, он бы все равно сказал, что эти люди уже отсидели за свои преступления во время войны. В то же время Первый Секретарь КПУ Шелест заметно поправел, так что на Украине был уже в шестидесятых был особый взгляд на роль Украины в составе СССР.

Возвращаясь к Прибалтике. В моей истории Игналинскую АЭС в Литве закрыли в две тысячи девятом году. Брюссель обрубил все хотелки прибалтов на независимую энергосистему и запретил строительство не только АЭС, но и новых ТЭЦ. После две тысячи двенадцатого года все три прибалтийских республики обязаны были закупать электроэнергию только у стран Евросоюза. Поэтому не фиг тратить деньги СССР на левые приблуды, ибо на фиг.

Что касается Чернобыльской АЭС, я не помнила тип ядерного реактора, который стоял на АЭС, поэтому сделала упор на геомагнитных аномалиях и сейсмических зонах. Вот так на реке Припять появилась курортная зона. Ах, не благодарите! Все для народа!

Резидент ЦРУ в посольстве США в Москве с утра пил «Боржоми», увы, «Перье» у русских никто не продавал. Резидент знал, что «Боржоми» производилась в Грузии, но теперь на этикетке возле «Грузинская ССР» в скобках стояло «Сакартвело», это его интриговало. Еще цэреушника интриговало и бесило очередное Постановление Совета Министров СССР в рупоре официальной Москвы «Правде». Очень интересное Постановление.

У русских была программа мирного атома, только вот нормативные документы по этой программе были засекречены, поэтому об очередном атомном ледоколе бедные агенты ЦРУ узнавали, только тогда, когда ледокол спускали со стапелей, то же самое было и с атомными станциями. А тут вот так открыто болталась публикация. Агент ЦРУ узнал не так много-ну запретили русские строить АЭС в Литовской, Латвийской, Эстонской ССР, и по обоим берегам реки Припять ,еще в сейсмически-активных местах и геомагнитных аномалиях. Все это было очень странно, поэтому глава резидентуры не поверил в добрые намерения русских и заподозрил подвох, следовательно, нужно было выяснить, что скрывают русские на берегах реки Припять. Пора было поднимать спящих агентов на Украине.

Почему я попросила Косыгина о публичном размещении Постановления о запрете строительства АЭС? Вообще-то я пыталась сыграть и против научников и против лоббистов-националистов. Мне было необходимо общественное мнение лоббистов-зеленых, пусть бы они продвигали экотуризм и давили мозоли остальным. Для этого я планировала попросить Шелеста о развитии туриндустрии на Украине, а торговым товарищам – прибалтам увеличить план по фактической выручке, курортная зона всего Советского Союза, епрст.

Вот и назрела необходимость моего прозвона с первым секретарем КПУ. Я попросила секретаря соединить меня с Киевом.

– День добрый, Петро Юхимович! Как здоровье-то, не болеешь?

– Здравствуйте, Леонид Ильич! Да все в добром здравии. И вам не хворать.

– Тут такое дело, Петро Юхимович! Почитал я вечерком товарища Гоголя и понравились мне его истории, и захотелось проехаться по местам, указанным в его книгах, на хутора близ Диканьки.

– Ну, товарищ Гоголь, очень хороший писатель! – Осторожно сказали на той стороне провода. – Диканька-это Полтавщина! А когда вы хотите приехать?

– Тут такое дело, Петро Юхимович, у меня-то работы много. А вот у меня такое предложение, Петро Юхимович-сделать туристические маршруты по следам произведений товарища Гоголя. Сделать на хуторе близ Диканьки, усадьбу с музейщиками, чтобы все взаправду было, только где черта-то взять?

– Подождите, Леонид Ильич! – Шелест переваривал мое предложение. Шелест был очень осторожным. – То есть вы хотите, чтобы мы открыли туристические маршруты со стоянками в местах, по книгам товарища Гоголя?

– Да, а что такого, пусть граждане Советского Союза воочью убедятся, что товарищ Гоголь описывал реальных людей, реальные события. К тому же, Вия экранизировали еще до революции. Я узнавал на «Мосфильме»-его будут еще раз снимать.

– А когда покажут? – Шелест заинтересовался.

– Когда снимут, тогда и покажут! – Веско заметила я. – Товарищ Шелест, пока наши киношники сценарий пишут, натуры ищут, подготовь туристические маршруты, чтобы, когда вышел фильм, у тебя были обкатанные дороги, местечки и прочая. Ты же понимаешь, что энтузиастов-любителей товарища Гоголя надо упорядовычать. Да и тебе в бюджет республики копеечка пойдет.

– Тось дило, говорите Леонид Ильич! – напряженность в голосе Шелеста исчезла, появились бодрые нотки. – Копеечка Республике не помещает!

– Товарищ Шелест, ты вроде историей Украины интересуешься глубоко? – я проникновенно спросила секретаря КПУ.

– Ну да, товарищ Брежнев! – согласился со мной Шелест. – Есть какой вопрос?

– Да вот город Чернобыль из головы не идет, он вроде в двенадцатом веке еще построен?

– Точную дату я сейчас не скажу! – крякнул Шелест, – но вот то, что евреи были с Чернобылем связаны, это точно. У нас что, опять еврейский вопрос вылез? – Осторожно поинтересовался секретарь КПУ.

– А что там и евреи были? Не знал! – я разыграла удивление. – На самом деле меня интересуют древнерусские истории девятого – пятнадцатого веков. На этих исторических данных тоже можно туристические маршруты построить – вот по реке Припяти например, сделайте макеты языческих стоянок, христианских скитов, ну, весь этот музейный антураж. Я вот что подумал, если Чернобыль старинный город, может там какая крепость сохранилась, не все же немцы разбомбили? – А так если что, отреставрируете за счет Республики, и доход от маршрутов обратно в бюджет Республики заберете?

– Надо подумать! – Шелест был ошарашен, это было странное но интересное предложение. Особенно, вторая его часть, где предлагалось оставлять деньги за туристические маршруты в бюджете Республики. Шелесту это было по нраву.

Первый секретарь КПУ действительно имел хобби по разделу краеведения, вот тут он и преуспел – смог собрать достаточно научного материала для публикации, был у него опыт работы редактором. Только качало товарища Шелеста временами в правую сторону. Поэтому нужно было его занять чем-то на исторические темы, пусть уж кропает книгу на темы «Киев – мати городов Русских», чем бандеровцев реабилитирует.

По поводу евреев Чернобыля я сильно не беспокоилась, даже если там и была большая еврейская община с цадиками, то немцы руку к ее ликвидации хорошо приложили во время Холокоста. А кстати, пока Шелест трубку не положил.

– Петро Юхимович! Ты меня слушаешь?

– Да-да! Просто задумался, хорошая идея, однако.

– Что там с Чернобыльскими евреями? Они сильно от Холокоста пострадали? Петро Юхимович, ты вот в шестьдесят втором в комиссии по делам реабилитированных работал? Сможешь организовать комиссию по выявлению лиц, способствующих Холокосту на территории Украины?

– Так двадцать лет прошло! – Икнул от неожиданности Шелест, черт его за язык так не кстати дернул.

– Понимаешь ли, Петро Юхимович, одно дело гитлеровцев на Нюрнбергский трибунал вывести, другое дело – выяснить, откуда фашистская сволочь узнавала о евреях. В ГДР в пятьдесят девятом году был процесс по делу «Нахтигаля» и ОУН-овцев, попроси товарища Ульбрехта информацией поделиться, наверняка у «Штази» есть свои архивы.

– Но Советский Союз не выставлял на Нюрнбергский трибунал дела по «Нахтигалю» и ОУН! – Шелест попытался уклониться от заманчивого предложения генсека.

– Не выставлял, потому что, документов не было! – веско заметила я. – Насколько мне известно, многие фашистские деятели после отсидки уже вышли и пишут мемуары за деньги, а там многие интересные вещи можно прочесть.

– А деньги Косыгин выделит на такие крупномасштабные мероприятия? – поинтересовался Шелест.

– А что, у Республики нет своих денег, чтобы оплатить такую нужную работу по поиску виновных в гибели граждан Республики? – Жестко спросила я. – Или вы, товарищ Шелест, не считаете погибших евреев откровавых лап ОУН гражданами Республики?

– Хорошо, товарищ генеральный секретарь! – сухо ответил Шелест.

Беседа наша закончилась в официальном ключе. Я не жалела о своем поручении по поводу «Нахтигаля». Просто нужно было узнать, до какой степени поправел Шелест, будет ли вообще саботировать работу по расследованию преступлений ОУН и «Нахтигаля» против жителей Украины. Там ведь, кроме резни на территории Западной Украины, была еще резня и на территории Южной Украины. Другое дело, если Шелест приедет в Москву и скажет, что типа в охоте на евреев поучаствовали все жители Западной Украины, и что нецелесообразно признавать виновными все население Украины. На самом деле, мне нужны были любые действия Шелеста, в том числе и саботаж, чтобы предъявить ему обвинения и снять с должности.

Шелест после разговора с генсеком реально взбесился, черт его дернул за язык напомнить генсеку о евреях, так что небольшой бюстик Ленина, стоящий возле «вертушки» полетел в стену. Шелест знал, что ОУН только в сорок третьем году решил разойтись с рейхом, после того, как германцы так называемую Галицию включили в состав генерал-губернаторства «Польша» ,и не собирались оттуда исключать ни под каким соусом. Шелест понимал, что выполняя наказ генсека, лезет в большую бяку. Генсек указал на безусловную очевидность-большинство немецких офицеров просто не знали языка, чтобы допрашивать огромное количество жителей на достаточно большой территории, так что, евреев сдавали местные. Во время своей работы в комиссии по реабилитации Шелест сталкивался с подобной информацией, и в том числе информацией по священникам, украинской интеллигенции, которые достаточно активно работали с немецким оккупационным режимом. Сейчас же Шелест не понимал, что делать.

По делам военным все шло своим чередом, командующие флотами писали планы своих учений, Малиновский их редактировал. Маршалу я объяснила свое видение ситуации – поскольку я не собиралась вмешиваться во внутреннюю кухню учений, мне нужно было увидеть взаимодействие внутри армии, а в Камчатской операции полное взаимодействие родов войск и КГБ, то за все этапы подготовки маршал отвечал сам, зря что ли он был маршалом и министром обороны

До визита де Голля оставалось два дня. Косыгин вернулся с Целины, ему пришлось лично проверять строительство элеваторов. Я все же надеялась, что урожай смогут убрать весь. Чтобы Косыгин сильно не расслаблялся, я пригласила его на совещание по космической теме.

После избрания Брежнева Первым Секретарем, Леонид Ильич продолжал держать руку на пульсе космической программы. После смерти Королева его место занял Владимир Николаевич Челомей. Совет Главных Конструкторов продолжал работать, только теперь у каждого главного конструктора было свое направление. Валентин Петрович Глушко занимался своими жидкостными ракетными двигателями, Виталий Михайлович Иевлев, работавший в НИИ-1 Минавиапрома, также занимавшимися этими же двигателями, и разрабатывающий систему ядерных ракетных двигателей.

Что касается персоналий космической программы, мне повезло, я нашла архивную папочку Брежнева на даче в его библиотеке, там были заметки Брежнева по заинтересовавшим его вопросам. Мне повезло, что у Леонида Ильича был каллиграфический почерк, и можно было разобрать рукописный текст.

В общем, я пригласила на совещание Челомея, Сергея Хрущева (сын Никиты Сергеевича Хрущева, работал под руководством Челомея), Жореса Алферова(он работал в лаборатории физико-технического института им. Иоффе по темам германиевых проводников), Глушко, Иевлева, Дмитрия Федоровича Устинова (секретаря ЦК КПСС), Косыгина, Семичастного, Александрова, Келдыша, вызвала из Ленинграда директора НИИ Телерадиовещания товарища Козырина, ведущего конструктора по скафандрам Александра Ивановича Бойко.

Перед совещанием я попросила Семичастного немного мне подыграть, когда я буду рассказывать фантастику о полете американцев на Луну. Я его успокоила тем, что американцы точно никуда не полетели, просто эта байка мне нужна чтобы заставить академиков думать мозгами, а не пятой точкой.

Совещание проводилось в большой светлой комнате, в которой были установлены небольшие столы, доска – планшет, прозрачная переносная доска с мелом. На доске – планшете были прикреплены фотографии Луны, полученные с одной из автоматических станций некоторое время назад. Также были фото метеоритного дождя. К сожалению, пока в черно-белой гамме.

Я зашла последняя в кабинет, чтобы дать время Семичастному собрать подписки о неразглашении.

– Добрый день, товарищи! – Поздоровалась я с присутствующими.

– Добрый день, товарищ генеральный секретарь! – раздался нестройный гул голосов.

Косыгин и Устинов мне кивнули в знак приветствия.

– Поговорим сегодня о космосе, о связи, Марсе и Луне. – Посмотрела на присутствующих в помещении. Келдыш и Александров пожали плечами, это был их второй визит. Темы сообщений я им не дала, поэтому они были в недоумении, зачем их пригласили.

Сергей Хрущев смотрел подозрительно, ведь Брежнев стал в одночасье врагом его семьи, после отставки Хрущева.

Челомей и Глушко выражали нетерпение. По ходу дела они опять схлестнулись в очередном споре.

Алферов поглядывал на окружающих. Он впервые был на таком заседании без руководителя своей лаборатории и ему было непонятно, почему пригласили его одного.

Устинов и Косыгин сидели вместе и рисовали что-то в блокнотах, которые были разложены на столах для присутствующих.

– Итак, товарищи, давайте вспомним, с какого времени стало известно о космических полетах? – задала я вопрос аудитории.

– Ну, первый об этом заговорил товарищ Циолковский! – спокойно ответил Алферов.

– Хорошо! – подбодрила я его. – У кого другое мнение?

– Джордано Бруно, Галилей – все их исследования в том числе связаны с космосом! – Насмешливо произнес Келдыш. – Правда, много мы не знаем, инквизиция, однако.

– Уже близко, товарищ Келдыш, продолжите мысль!

– Церковь? – он поднял бровь в недоумении. – Бросьте, они же гонители!

– Ну, вообще-то согласно библейской легенде Иисус имел наглость телепортироваться в соседнюю галактику или вселенную и сразиться с Антихристом. – Я насмешливо посмотрела на товарищей. – Итак, две тысячи лет назад, некто, которого христианская церковь называет Иисусом, стал первым космонавтом, оформил полеттуда-сюда, и остался в живых.

– Телепортация научно не доказана! – Гневно заметил грузный Глушко и запыхтел. Ему было уже шестьдесят лет, мужчину мучала одышка.

– В смысле, у вас нет технических средств для максимально быстрого переноса материального объекта на энное расстояние за минимальный промежуток времени? – Я внимательно посмотрела на генерального конструктора.

– Вы правы! – Признал сей факт Глушко и скривился, как будто сожрал целый лимон.

– Тогда примем за аксиому, что у существа, которого назвали Иисус Навин, такое оборудование было, и оно было либо одноразовым, либо не принадлежало ему.

– Так мы до инопланетян договоримся! – Недовольно вставил свои пять копеек Александров.

– Давайте согласимся с тем, что они могли быть! – согласилась я с Александровым. – Что касается инопланетян, то они вообще-то описаны в историях о боге Кришне и прочих индийских эпосах-Ведах. Там же было рассказано о небесных виманах, космических лодках, на которых шлялись всякие демоны и боги, и про телепортацию там тоже было.

– И для чего мы собираемся обсуждать этот религиозный бред? – капризно надул губы Сережа Хрущев.

– Техника? – подал голос Алферов, он заинтересовался беседой, но все еще не понимал, что и зачем.

– Правильно, техника! – Согласилась я. – Товарищи, я не буду рассказывать красивые сказки в стихах о Кришне, Вишну, Арджуне. Это вы почитаете в библиотеке, спросите мифы Индии. Итак, у богов было техничное свойство снисхождения в человека, то есть переноса сознания и настройку биологической оболочки. Чисто технически – это высший пилотаж. У нас на планете никто так не умеет. Поэтому мы забудем о божественном воплощении и поговорим о технике. Какие божественные технические средства вы знаете?

– Посох Моисея, которым он развел воды, при бегстве из Египта! – Довольно крякнул товарищ Устинов. Ровесник века, он еще застал Закон Божий.

– Принимается! – Согласилась я.

– Меч-Кладенец! – воодушевился Алферов, вспомнив русские сказки.

– Еще, товарищи, думайте, товарищ Алферов вспомнил сказки.

– Ковер-Самолет? – Хмыкнул Семичастный.

– Правильно! – Похлопала я в ладоши. – Еще что-то сказочное!

– Сапоги – скороходы! – развеселился Алферов.

– Отлично! – Еще один мой хлопок в ладоши. – Назовите первую женщину – космонавта? – Я задала обычную детскую загадку.

– Терешкова! – Рявкнул Глушко и победоносно посмотрел на остальных.

– А вот и не верно! – Я язвительно ухмыльнулась и погрозила ему указательным пальцем.

– Но мы никого из женщин раньше Терешковой в космос не запускали!? – Челомей был в недоумении.

– Товарищи, Баба-Яга в ступе! – Мы же про мифы, богов, сказки и технику говорим. – Я покачала головой. – Нет у вас фантазии, поэтому и телепортационную камеру вы не скоро и изобретете, даже на Марс полететь и то не сможете.

– В смысле Баба-Яга? – переспросил молодой Хрущев.

– Товарищ Хрущев, у вас дети есть? Вы сказки им дома читаете? – мой вопрос повис в воздухе.

– Итак, товарищ Хрущев, – продолжила я, не получив от него ответа, – ступа Бабы-Яги, достаточно мощное многоразовое техническое средство взлета-посадки в режиме Земля-Орбита с системой кислородной защиты. Малое летательное многоразовое средство для полетов в атмосфере – это ее метла.

– А сапоги-скороходы? – Поинтересовался Алферов, он не ожидал оценки сказочной техники с такой стороны.

– Компактный реактивный двигатель, скорей всего, в подошве! – Махнула я рукой.

– Да не может быть! – ухнул Глушко.

– А полупроводники на что? – ответила я вопросом на вопрос.

– Да все равно, не может быть! – не поверил Глушко.

– А меч-кладенец? – Алферов задумался. – там тоже реактивный двигатель?

Глушко и Челомей засмеялись, вспомнив сказки.

– Товарищи, вы помните условия работы меча?

– Ну, там надо было утром рано поднять меч над головой и сказать заветные слова, и меч не всем в руки давался! – Алферов вспоминал сказки и вслух проговаривал условие.

– Так вот, товарищи, вы про генетику слышали? – Я покачала головой, смотря на веселящихся ученых.

– Ну, естественно, кто про нее не слышал, буржуазная девка! – буркнул недовольно Келдыш.

– Товарищ Келдыш, вы случайно, не последователь товарища Лысенко? – Я посмотрела на него осуждающе. – Значит так, товарищи, генетикой славяне занимались еще до появления христианства. Генетику используют для создания новых видов растений, новых пород животных. Морозостойкая пшеница или хонорик-скрещивание хорька и норки, дает хороший мех, мул-скрещивание осла и кобылы. Просто, когда на нашу территорию пришли другие религии, их священнослужители сделали все, чтобы наши прадеды забыли свои научные технологии. Дезоксирибонуклеиновая кислота-это макромолекула, обеспечивающаяхранение, передачу, и реализациюгенетической программы развития и функционирования живых организмов. Молекула ДНК хранит биологическуюинформацию в виде генетического кода, состоящего из последовательностей нуклеидов. Человеческий геном состоит из 46 хромосом, 47 хромосом – тоже человек, а вот 48 хромосом-это уже шимпанзе.

Меч-Кладенец имеет так называемую привязку, ну или секретный замок на основе нанотехнологий отпечатка ДНК. Каждый человек имеет основные комбинации хромосом и дополнительные, которые отличают товарища Глушко от товарища Александрова, – вы согласны?

– То что, товарищ Глушко человек, я признаю! – Согласился надменно Александров. – Но он явно не мой родственник.

– Так вот, замок меча-кладенца работает по принципу узнавания ДНК.

– Товарищ Брежнев! – Прервал меня взбудораженный Устинов. – Я вспомнил, у евреев были големы, которые настраивались на кровь. Дело вроде бы было в Чехии.

– Это очень хорошо, товарищ Устинов, что вы вспомнили об этой легенде. – Естественно, я ее знала, но вообще-то думала, что она времен исхода пеласков-людей Моря, но на современную Чехию я совсем не думала. Я правильно помню, что Големы ориентировались по крови, и когда истребили Врагов, обратились на Создателей?

– Да, да! – Обрадованно закивал Устинов. – Классное оружие!

– Товарищ Алферов, в чем ошибка еврейских големов? – я задала вопрос с подвохом гению полупроводников.

– Ну, мы знаем, что у нас с евреями группы крови одинаковые. – начал Жорес. – Вернее, – поправился он, – у человека – четыре группы крови, но и мы и евреи имеем все четыре группы крови, поэтому они у нас одинаковые. Поэтому Големы стали уничтожать своих создателей, у них кровь была такая же, как и у врагов.

– Хороший ответ! – Согласилась я. – Вернемся к ДНК-дополнительные комбинации хромосом дают оригинальный код человеку, по признаку вида-человек, и наследственного рода. Поэтому Меч-Кладенец начинает работать и проявлять волшебные свойства только в руках наследника. То есть, в отличии от Голема, это более эффективная система распознавания «свой-чужой». Теперь о ритуале на Солнышко и произнесения специальных фраз.

– Товарищи, напомните, у нас есть спутник с солнечными батареями, или нет?

– «Спутник-3»-Подал голос Челомей. – И при чем тут наш спутник?

– Давайте допустим, что у меча есть батареи, солнечные нано-батареи, такие вот преобразователи энергии, а клинок имеет специальную нано-поверхность, которая работает при подключении солнечной нано-батареи., поэтому может разрубать любые поверхности и крошить их всех в мелкую крошку, но в определенно ограниченное время.

– Ну ни черта себе, вы тут понапридумывали! – Келдыш был в растерянности. – Вы что, серьезно думаете, что такие вещи существовали?

– Вы правы, это универсальное оружие! – Восхитился Устинов. Устинов уже представлял себе, как будет использовать это оружие.

– Подождите! – Келдыш почувствовал подвох и подозрительно посмотрел на генсека. – А Нано-это сколько?

– Десять в минус девятой степени! – генсек ответил. – Ну естественно, эту фигню я знала еще по курсу физики, вернее по картинкам с абзаца решебника по физике.

– А, милимикро, – кивнул чему-то своему Келдыш, – тогда все понятно.

– Товарищ Брежнев, когда мы сможем получить это оружие? – Устинов был в предвкушении.

– Тогда, когда товарищ Алферов создаст такой полупроводник или проводник.

– И когда он создаст? – Устинов хищно приценился к молодому изобретателю.

– Постойте, я никогда такого не делал, я не умею! – Тридцатилетний мужик был на грани истерики.

– Успокойтесь, товарищ Алферов, никто не просит вас сегодня создать такой материал. Кстати, до вас довели последнее постановление Совета Министров о переходепри разработках полупроводников и проводников с германия на кремний? Я знаю, что вы защитили работу по германию, но теперь германий разрешен только при работе на Луне. – Я на всякий случай спросила молодого ученого.

– Как, совсем, а мои исследования? – Алферов схватился за голову.

– Ясно! – Я поджала губы в неудовольствии. – Товарищ Председатель Совета Министров, попрошу вас, чтобы ваша канцелярия произвела рассылку Постановления о производстве полупроводников, проводников из кремния дополнительно по всем министерствам и НИИ, ОКБ. Печати в «Правде» оказалось мало. – Обратилась я официально к Косыгину.

– Будет сделано! – Кивнул он в ответ и поморщился от тупости научников и их подковерных игр.

– Итак, вернемся к космосу! – Прервала я стенания Алферова. – Товарищ Челомей летит у нас на Марс, а товарищи американцы летят на Луну.

– Пока товарищи американцы летят на Луну, давайте разберем полет товарища Челомея на Марс. – Я обвела всех присутствующихизучающим взглядом. – Дернулся только Александров.

Я подошла к прозрачной доске и взяла мел и написала три раза по одному году и отчертила линию.

– Допустим, полет на Марс туда займет один год, обратно год, там год. Итого три года. Вопрос первый – топливо.

– Товарищ Глушко у нас сторонник жидких топливных составов. Хорошо, допустим мы взяли жидкое топливо, вопрос сколько тонн топлива нам нужно взять на три года и куда мы его загрузим?

Я нарисовала ракету и прицепила к ней вагончики, написав букву Т.

– Вот то, что нарисовано на доске-это космический корабль и топливные баки. – Продолжила я. – Вот это все нам нужно поднять в космос-следовательно, товарищ Челомей должен создать для нас ракето-носитель тяжелого класса тонн на 10–20. Товарищ Челомей, Ау! У вас есть такой ракето-носитель сейчас?

– «Протон» сейчас берет две тонны! – Главный конструктор покраснел.

– Сколько у него ступеней? – задала я вопрос.

– Сейчас две!

– Значит две ступени берет две тонны. Двадцать тонн – это десять ступеней! – Я написала на доске соответствующие цифры.

Келдыш впервые улыбнулся, ведь именно благодаря его поддержке «Протон» поддержали в ЦК.

– Хорошо, товарищ Челомей, вам задание-разработать более совершенный ракето-носитель с большей грузоподъемностью. Раз сейчас у вас на две тонны.

Челомей записал в блокнот задачу и заинтересованно посмотрел на генсека.

– Идем дальше, – я нарисовала перпендикулярно звездному паровозику куски метеоритного потока. – Наш космический корабль проходит через метеоритный поток-бац, и наш корабль пробит и пробит бак с топливом. Что делать? Куда бежать?

– В смысле куда бежать? Это же Космос! – Ошарашено произнес Алферов.

– Правильно, из нашего кораблика уйдет весь воздух с кислородом, и космонавты умрут от кислородного голодания и космической радиации. – Продолжила я насмехаться над академиками.

– Хорошо, спрашиваю по другому, товарищ Хрущев, что нужно сделать на Земле со стенками нашего космического корабля? – Я подошла к столу, где сидел молодой Хрущев и зависла над ним. – Думайте, товарищ Хрущев.

– Ну, укрепить! – дерзко ответил молодой Хрущев.

– Верной дорогой идете, товарищ! – Согласилась я с ним. – Для укрепления нам нужны сплавы с добавлением внеземных элементов. Как вы понимаете, они есть на Луне и в метеоритных потоках. То есть нам нужна база на Луне и горнорудные автоматизированные комплексы для добычи внеземных ископаемых.

– Товарищ Бойко! – Я обратилась к представителю ЦАГИ. Ваше заведение занимается разработкой скафандров и прочей жизненной средой. – Скажите, каковы шансы у космонавтов выжить в течении двух лет полета в закрытом пространстве и где они будут брать кислород?

– Такие крупные исследования мы не проводили! – ответил представитель ЦАГИ.

– Товарищ Челомей! – Я обратилась к главному конструктору. – Такой вопрос не проработан у вас даже в планах, а вы хотите куда-то лететь. У Циолковского хотя были проработанные планы.

– Итак, – Я повернулась к аудитории. – У нас нет отработанных испытаний летного состава для такого длительного полета в искусственной среде. – И написала это на доске. – Добавляем сюда радиационную безопасность.

Я краем глаза заметила как Глушко стал ухмыляться, он сиделза спиной Челомея, поэтому тот этого не видел.

– Товарищ Глушко, а что вы радуетесь ошибкам ближнего? – Я решила опустить одного из главных конструкторов на Землю. – Ваш жидкотопливный двигатель тоже не подходит для полетов на Марс.

– Итак, – я продолжила. – У нас остается связь. То есть, – я начала рисовать на доске тарелки связи с антенной, – весь путь от Земли до Марса предварительно должен быть оснащен автоматическими спутниковыми системами связи. – Товарищ Козырин, вы мне в Ленинграде с пеной у рта доказывали, что у вас нет времени на гражданское применение телевидения и радио, вы якобы принимаете участие в космической программе. Так скажите, пожалуйста, всем, сколько спутников космической связи запущено по дороге на Марс?

Ленинградец, до этого момента с интересом слушавший разбор полетов, как то весь скукожился и потух. Действительно, не было ни одного спутника связи, запущенного даже в сторону Луны.

– Товарищ Козырин, – Я покачала головой в знак неудовольствия. – А зачем нам НИИ, которое не выполняет свои обязанности? Давайте, мы упраздним ваше НИИ, темы отдадим военным, у нихесть своя Академия связи, персонал вместе с вами отправим в свободное плавание, пусть трудоустраиваются дворниками и грузчиками? Будете грузчиком в ближайшем магазине?

Устинов заулыбался, перевод тем означал дополнительное финансирование военной академии связи. Да и вообще, Устинов был против того, что многие темы разрабатывались гражданскими.

– Товарищ Генеральный секретарь! – Козырин встал со своего места и одернул пиджак. – Произошло недоразумение, НИИ не отказывается от обслуживания гражданских проектов, НИИ также готово участвовать в разработке систем связи для полета на Марс, но на данный момент от товарища Челомея не поступило ни каких заявок, у нас нет свободных денежных средств, чтобы самостоятельно создать проект. – Козырин весь взмок от напряжения, он не хотел работать грузчиком, поэтому перевел все стрелки на Челомея, как основного застрельщика марсианского проекта. Мда, Козырин недооценил генсека, – тогда, в Ленинграде, генсек казался ему глупым плюшевым мишкой. Сейчас же, находясь в обществе с главой военно-промышленного комплекса товарищем Устиновым, он понимал, что Устинов зацепится за неудовольствие генсека и постарается выкинуть гражданское НИИ из проекта. Блин, какой же он дурак, как он забыл о подковерных войнах военных и гражданских, понадеялся на Президента Академии Наук товарища Келдыша.

Надо вам сказать, что Академия Наук СССР была еще той банкой с пауками, играла во фронду и посылала пешим лесом всех, кто пытался провести реформы в Академии, в том числе и Комитет Партийного Контроля. Поэтому не было ничего удивительно, что академики разговаривали со всеми остальными через губу. Но для меня они были обыкновенными оборзевшими старперами, поэтому я собирала информацию и готовила пакости.

– Ну, товарищ Челомей, конечно, не проработал многие моменты, но и вы могли быть поинициативней. – Сказала я в ответ на оправдательный монолог директора «НИИ телевидения и радиовещания». – Поэтому для вас специальный проект под контролем КГБ, если уж сами не можете. Спутниковая телефония для гражданского сектора. Поскольку вы у нас гражданской жизнью не интересуетесь, то не знаете, что Совет Министров образовал новое министерство общественной безопасности, в него войдут все подразделения республиканских милиций, и им потребуется надежная устойчивая связь по всей стране. В комплект оборудования также входит индивидуальное малогабаритное приемо-передающее устройство для каждого сотрудника. Группировка спутников Орбита-4-Восток, вещь хорошая, но она поддерживает только определенную частоту.

Я действительно проработала вопрос связи по новому МВД. Именно поэтому я давила на Подгорного и Косыгина по вопросам автоматизации технологических процессов, именно для этого я демонстрировала свой картонный компьютер на дачныхпосиделках. Я при каждом удобном случае капала им на мозги по поводу того, как будут связываться между собой подразделения региональных МВД, если допустим, бравая милиция ловит негодяя в Ленинграде, а он уедет экспедитором в Среднюю Азию.

Я понимала одну банальную вещь, что не отработав режим спецсвязи для силовых ведомств, я не добьюсь согласия от Совета Министров на продвижения компьютерных разработок. Пока они это не попробуют руками и зубами, они не захотят это иметь в больших объемах.

Поэтому я заранее предупредила и Косыгина и Семичастного о вызове директора «НИИ телевидения и радиовещания» и специального задания для него.

– Товарищ Козырин, в конце совещания товарищ Семичастный предоставит вам персональное задание. Контроль производится лично Председателем Совета Министров и мной. Если вы выполните это задание, то получите допуск до марсианского проекта, не справитесь, то товарищ Устинов будет ходатайствовать за участие в марсианском проекте Военной Академии связи вместо вашего НИИ.-Я ободрила директора НИИ новыми возможностями.

Келдыш свел руки в замок и опустил подбородок на него. Он смотрел на участников сегодняшнего совещания и много чего не понимал. Сначала он подумал, когда генсек стал разбирать ситуацию с марсианской экспедицией, что генсек, тупой как пробка со своими «тремя приходскими классами» влез в посуднуюлавку, но потом разбор ситуации увлек его. Особенно, когда генсек пытал Челомея про грузоподъемность «Протонов». Что касается вопросов связи, то Келдыш вообще над этим не думал. Наверняка, это происки Устинова, бывший министр курировал в ЦК военно-промышленный комплекс, и продвигал Академию связи. Повезло хоть, что Совмин открыл новое министерство, право Келдыш не следил за не своими новостями, но хорошо, что он узнал об этом хотя бы сейчас. Надо бы узнать, что там за задание для «НИИ телевидения и радиовещания», Келдышу не хотелось терять влияние на организациюмарсианской программы, нужно было использовать Козырина в своих интересах.

Присутствующие немного расслабились, пока генсек снимал стружку с ленинградца и теперь негромко переговаривались между собой.

– Итак, товарищи, – Продолжила я, – мы с вами видим, что марсианская программа не готова. Товарищ Челомей, как вы собрались лететь на Марс, когда даже такие очевидные вопросы не проработаны. Кроме того, у вас нет видения того, где вы будете размещать продукты и воду на три года для команды космонавтов, они же не святым воздухом будут питаться?

Давайте подведем итоги, сейчас я запишу обобщения, а вы законспектируйте.

Я начала писать на доске.

– Первое-увеличить грузоподъемность «Протона» хотя бы до десяти-двадцати тонн полезного груза. Сделайте по восемь двух-трехступенчатых ракет. В общем, подумайте.

– Второе-организовать разработку твердотопливного ядерного реактивного двигателя. Если товарищ Александров еще не понял, почему, то поясняю, жидкие теплоносители негде хранить по дороге на Марс. И систему защиты от радиации.

– Третье-Организовать изучение искусственной среды на модели модуля космического корабля с участием фокусной группы добровольцев-космонавтов. Срок исследования – двенадцать месяцев.

– Четвертое – Подготовить проект Лунной базы с модулями для проживания научных работников и проведения дальнейших этапов изучения искусственной среды для марсианской экспедиции. Согласно планам-в командировки на Лунную базу будут включены и сотрудники товарища Александрова для проведения практических опытов по квантовой физике.

– Пятое – подготовить проект многофункциональной космической станции на орбите Земли для изучения влияния космической среды на физиологию космонавтов, проведения экспериментов с растениями и животными.

– Шестое-подготовить проект по созданию автоматического горно-рудного добывающего комплекса для работы на Луне и в районе прохождения метеоритных потоков для дальнейшего использования внеземных элементов в композитных сплавах, предназначенных для изготовления марсианского корабля.

– Седьмое – предоставить план использования борт-инженеров, медицинских работников, штурманов в космических полетах как на орбиту, так и на Луну.

– Восьмое – система спутниковой связи. По ней будем подробно в следующий раз.

– Товарищи, на подготовку предварительных планов вам отводится месяц. Через месяц мы встретимся вновь, в таком же составе. Для дополнительных пояснений вы можете заявить с собой дополнительных специалистов. – Я обвела глазами помещение. Товарищи усердно записывалив блокноты мои изречения. – Товарищи, я хочу, чтобы вы поработали как хорошие администраторы. Если раньше вы выясняли отношения друг с другом до хрипоты, желая пробить свой проект, то сейчас мы с вами разобрали марсианские хроники товарища Челомея и выяснили – чего нам не хватает, чтобы полететь на Марс. Все ваши хотелки учтены. Вы будете работать в тесном контакте друг с другом.

Глушко недовольно заворочался на своем месте и что-то начал бурчать.

– Товарищ Глушко! – рявкнула я. – Вам подробно объяснили что жидкотопливные двигатели на марсианском корабле не возможны из-за отсутствия возможностей по хранению и транспортировке нереального количества топлива, в том числе и проблемы с безопасностью самой транспортировки.

Я подождала еще пять минут, потом пригласила выступить товарища Семичастного. Как я уже и говорила, я договорилась с Семичастным на блеф. В истории с полетом американцев на Луну в моей реальности было столько бреда, что сам черт ногу сломит. В принципе за то, что американцы не летали на Луну, было и то, что только в две тысячи двенадцатом году Конгресс США принял закон о самостоятельной разработке лунных недр в обход международного соглашения о совместной работе по изучению и использованию Лунных ресурсов. Но то, что у американцев была Лунная программа, это был факт. Я решила сыграть на этом.

– Для тех, кто не знает меня лично, представлюсь еще раз. – начал Семичастный, кося взглядом на Алферова. – Я председатель Комитета Государственной Безопасности. В сферу деятельности Комитета входит как и защита государственныхсекретов, так и их поиск за рубежом. – Наши аналитики изучили вопрос о проведении нашими заклятыми «друзьями» из Вашингтона собственной Лунной программы. Нашими аналитиками была замечена достаточно серьезная активность представителей НАСА, и я с уверенностью могу сказать, что США имеет подвижки в разработке своей Лунной программы. Этому свидетельствуют следующие факты: Посольство США официально скупило достаточно большое количество учебников выпускных классов, учебников высших технических заведений и отправило дипломатической почтой.

– Может они хотят студентов нам своих послать в качестве обмена! – схохмил молодой Хрущев.

Семичастный посмотрел на него уничтожающе и продолжил.

– Так же было выявлено интересное движение в самиздате. Для тех, кто не в курсе, это движения самостоятельного издательства литературных произведений, так сказать в нелегальном виде. Появились странные заказы среди диссидентов на скупку научных работ с последующим их размещением в самиздате. Насколько мы выяснили, работы так и не были напечатаны на территории СССР, они просто испарились. В это же время НАСА производит прорыв в своих исследованиях, и как нам стало известно, готовит полет на Луну.

– Это не доказательство госизмены! – Келдыш поспешил вмешаться.

– Товарищ Келдыш, а я не говорил сейчас лично о вас и госизмене! – холодно заметил Семичастный. – Я говорю о том, что согласно нашим аналитикам американцы полетят на Луну в ближайшие два года, и информацию для реализации прорыва они взяли с ваших источников. В связи с этим событием наши аналитики временно прекращают работы по предоставлениювашим производствам соответствующей информаций. Нашим сотрудникам нет смысла гоняться за тем, что вы сами отдали НАСА. Комитет будет продолжать анализировать информацию по странному исчезновению научных материалов. А вот что касается вопросов саботажа при организации работ по Лунной программе СССР, подготовке программы космических исследований на орбите Земли. – Вот за этим мы будем очень внимательно следить и именно тогда будет решаться вопрос о госизмене. – Семичастный мило улыбнулся. Келдыша передернуло, он понял, что сам подставился под личное внимание шефа КГБ.

Я внимательно наблюдала за лицами участников совещания во время речи шефа КГБ-Александров делал морду кирпичом, остальной народ был в мягком негодовании. Младший Хрущев бормотал себе под нос что-то резкое.

– Товарищ Хрущев, если вам так скучно, можете поинтересоваться у вашихродственников по поводу самиздата. А то наверно, скучно писать мемуары по преступлениям сталинизма, если вы с ними ни разу не сталкивались! – я использовала черный юмор и Сергей Хрущев отреагировал на это с испугом. – Вот, вот, товарищ Хрущев, у вас хорошая работа, интересный проект, который принесет пользу стране, занимайтесь делом, а не страдайте по вечерам фигней.

Семичастный подозрительно посмотрел на Хрущева, но ничего не сказал.

– На этом все, товарищи! – я обратилась к присутствующим, прервав тяжелое молчание Семичастного. – Товарищ Козырин подходит к товарищу Семичастному за документами, все остальные свободны.