Пражская весна

Глава 5

Поход по московскому зоопарку выдался удачный. Народ по ходу дела еще не проснулся и толпы как таковой не было. Дети лопали мороженное, я же скучала по пластиковым бутылкам и одноразовым стаканчикам в кофейных аппаратах. Нет, конечно, граненый стакан газировки я выпила с удовольствием. Но внутри меня немного покоробило.

– Галина, обратилась я к дочери Брежнева. – Я думаю, ты можешь перевозить вещи уже сейчас, но надо по-хорошему расстаться с хозяйкой, вдруг ты снова передумаешь и уйдешь на квартиру.

– Спасибо отец! – тушка Галины повисла на Брежневе.

– Да, и возьми официально отпуск на два дня за свой счет, чтобы переехать. Я дам тебе машину с водителем.

Невестка Людмила сделала кислую мину. Я виду не показала, что заметила войну шпилек.

– Только Галина, у меня к тебе одна просьба!

– Да, отец! – обрадованная Галина вытирала детским платком зачучканную моську Викуси от мороженного.

– У меня после сердечного приступа с правой рукой не все в порядке, побудешь моим секретарем?

– Хорошо, отец! – произнесла обрадованная Галина.

На дежурстве от охраны «девятки» был сегодня Владимир Медведев. Молодой человек посчитал, что прогулка всем семейством Брежневых событие довольно сложное, и ему нужно уделить достаточное внимание.

– Володя, я тут закрутился и забыл, когда твой начальник изотпуска выходит? – Брежнев мягко подошел к чекисту и взял его под локоть.

– Товарищ Рябов? – переспросил Владимир. – На этой неделе! А что?

– Галина будет жить теперь на Кутузовском. С одной стороны – под присмотром. С другой стороны многие знания, большие печали. Думаю, может ее на курсы вождения автомобилем отправить. Надо с Рябовым посоветоваться.

– Владимир, вызовите еще одну машину из гаража на целый день для Галины, пусть вещи собирает и переезжает.

– А вы?

– А я часа в три поеду в Кремлевскую больницу – Черненко надо навестить.

Виктория Петровна и Галина были счастливы событию с переездом. Людмила же сославшись на то, что она маленьким ребенком, поспешила утащить Юрия домой.

– Владимир, распорядитесь, чтобы Галине подобрали картонные коробки для перезда. И вы сегодня будете со мной.

– Хорошо, Леонид Ильич, все сделаем.

Кремлевская больница.

Константин Устинович Черненко изнывал от скуки в больнице. Врачи температуру ему сбили, но продолжали держать под присмотром. Он ужасался от того момента, что из-за пневмонии ему придется лежать в больнице еще целый месяц и он пропустит парад на Красной площади.

Хорошо хотьврачи разрешили подключить телефон, хотя ворчали сильно, но поскольку палата была одноместная, никому он своими переговорами помешать не мог.

События, которые происходили в Кремле, его ставили в тупик. Нет, не так, Брежнев его ставил в тупик. Леонид Ильич развил бурную деятельность, пытаясь что-то наверстать или кому – то что-то доказать.

Черненко привык к тому, что малообразованный Брежнев достаточно доверял ему. Черненко это тешило самолюбие. Константин Устинович был тщеславен. Ему нравилось управлять людьми. Он понимал, что Шелепин, Подгорный были бы без информации как без рук. Черненко нравилось смотреть на них свысока, читая запросы по подготовке материалов.

– Ну здравствуй, Костя! – В палату вошел Брежнев и прервал мечтания Черненко.

– Вижу, что врачи согласились с тем, что телефон улучшает тебе скорость выздоровления. Я понимаю, сорок дней лежать в больничке, для тебя, деятельного, это проблема.

– Просвети меня, а то что-то путать стал. Что ты знаешь о Тольятти?

– Город в Самарской области, переименован в честь Тольятти в одна тысяча шестьдесят четвертом году. Пальмиро Тольятти, Генеральный секретарь Итальянской Компартии, умер у нас в Гурзуфе на отдыхе. Его место сейчас занимает Луиджи Лонго.

– А поподробней?

– Тебе, Леонид Ильич всю биографию Пальмиро надо, или что-то конкретное?

– Да вот знаешь, крутится в голове что-то про стачки на автомобильных заводах, никак не вспомню.

– Давай ка я позвоню, а то, может, ты не о том вспоминаешь! – Черненко довольно потерев руки, взялся за трубку телефонного аппарата.

– Добрый день, Анечка. Мне нужна твоя помощь. Посмотри в секции ИКП раздел Тольятти. Нужно смотреть автомобильные заводы, стачки с двадцатых готов.

– Ага. Есть? – Записываю. – Черненко потянулся за блокнотом и карандашом.

– Пальмиро и Грамши организовали ряд серьезных забастовок на автомобильном заводе в Турине. Но это не помогло, владелец завода был армейский зверь. Но его в конце – концов сместили, но хозяин завода вернулся вместе с Муссолини.

– Зачем тебе забастовки на заводах? – Спросил заинтересованно Черненко. Он помнил о том, что Брежнев ездил в шестьдесят четвертом году на похороны Пальмиро в Италию.

– Костя! – проникновенно начала я. – ты же знаешь, что я увлекаюсь автомобилями.

– Ну да! – согласился Черненко.

– Мечта у меня есть, построить автозавод по европейскому образцу.

– Ну ты, а я думал ты и забыл! – выдохнул Черненко. Еще до съезда такое поручение получил Косыгин и ему в помощь Семичастный. Но что-то у них не пошло.

– Вот и я хочу понять, что там не так.

– Так позвони Семичастному! – радостно улыбнулся Черненко. Бывший школьный учитель любил манипулировать своим другом. Вернее, это Брежнев считал Черненко своим другом и часто с ним советовался.

Я помнила изистории что наши долго вели переговоры со всеми автомобильными заводами, но все поступали по-еврейски, поднимая планку за технические схемы и лицензии на максимальную высоту.

– Костя, попроси моего секретаря до завтрашнего обеда собрать всю информацию по этой теме. Вот хочу новую машину и все тут, а никто не телится.

Черненко улыбнулся, почувствовав себя очень нужным и очень важным.

Я ушла от Черненко в пять вечера, он ударился в воспоминания, мне это было на руку. Сознание настоящего Брежнева так и не проявилось. Я стала подозревать, что Брежнев перенес не только инфаркт, но и инсульт и нырнул в псевдокому. Когда сознание Брежнева выйдет из своих тайных закромов, мне придется не сладко. Значит, нужно сделать как можно больше.

Я решила дать Галине время на перевозку вещей и просто каталась по Москве со своим телохранителем – чекистом. Поскольку я все же жила в Питере, а в Москве никогда не была, мне было все интересно. Проехали мы и мимо открытого бассейна, который Ельцин так удачно снес и стал строить Храм Христа Спасителя. Мне было жаль бассейн, ведь он действительно приносил пользу и зимой с подогревом и летом. Надо посмотреть генплан Москвы, чтобы забацать еще пару таких бассейнов. С другой стороны, если церковники так настаивают на восстановлении Храма Христа Спасителя, построить бассейны, а потом предложить ход конем – стройку по подписке. Ведь во времена Империи этот храм так и строился.

Дома, на Кутузовском, меня ждал поздний ужин и просьба внучки Брежнева рассказать сказку. Пришлось рассказывать про Курочку Рябу и золотое яичко.

Понедельник с утра у меня не задался. Пришла Фурцева, вся пышущая гневом. Министр культуры бегала в нервном припадке по кабинету и чуть не впечаталась в мою гербарную стену.

– Екатерина Алексеевна, ты сегодня не в духе. Сядь на стул, вон он возле аквариума. Вздохни три раза, я буду считать, а ты дыши.

– Раз, два, три, четыре, О – ООМ, Пять, шесть….

Я погружала ее в транс, единственный министр-женщина была в том рабочем состоянии. Да и я забыла про нее. Хотя именно от нее зависели все вшивые интеллигенты из творческой среды.

Прошло некоторое время и Фурцева действительно впала в транс. Я этого не ожидала, но надо было узнать, что взбесило единственную даму-министра.

– Екатерина, ты слышишь меня?

– Да!

– Можешь говорить?

– Да!

– Что тебя возмутило?

– Эти ленинградские музыкальные диссиденты, от надо избавиться!

– Какие диссиденты?

– Джаз-банды, они обнаглели, не уважают советскую власть!

– Они выходили на Дворцовую площадь и требовали изменения конституционного строя?

– Нет!

– Они много себе позволяют, эти грязные саксофонисты играют Луи Армстронга.

– Я люблю и уважаю Луи Армстронга.

Фурцева поперхнулась.

– Вы?

– Да, я не имею ничего против Луи Армстронга, джаз – это такая же музыка, как и все остальное.

– Но как же, мы их постоянно гнобили, поскольку они не соответствовали линии партии.

– Партия решала другие задачи. Сейчас другое время.

– Вот что вы знаете о Фиделе Кастро?

– Это Вождь кубинской революции, друг Советского союза.

– Дорогая Екатерина, кубинский джаз – разновидность их местного фольклора. Мы же не хотим испортить отношения с Фиделем, только из-за того, что вам не нравится их народная музыка?

– Не хотим, – как эхо отозвалась министр культуры.

– Поэтому что мы сделаем?

– Что мы сделаем? – спросила Фурцева.

– Мы дадим возглавить ленинградцам джазовое движение, а то будет некрасиво, приедет Фидель к нам в гости, а какие – то козлы диссиденты начнут вопеть, что вы не даете сыграть кубинский фольклор. Какой позор будет.

– Да будет позор. Команданте обидится. – Согласилась со мной Фурцева. Она уже понемногу отходила от транса.

Я подошла к ней достаточно близко и установила контакт глаза в глаза.

– Фидель любит фольклор и джаз тоже. – И щелкнула у нее перед лицом пальцами.

Голова министра культуры дернулась, глаза приняли осмысленное выражение.

– Итак, на чем мы остановились? – спросила я ее мягко.

– Фидель Кастро любит кубинский фольклор и джаз.

– Правильно. А что это значит для нас?

– Что значит? – недоуменно переспросила Фурцева.

– Дорогая Екатерина Алексеевна, это означает, что вы в Ленинграде делаете все, чтобы у нас появились джаз-бэнды. И чтобы это было визитной карточкой Ленинграда.

– Екатерина Алексеевна, мне от вас не сатраповские гонения нужны, а культурная столица – Ленинград нужна.

– У нас столица Москва! – с вызовом произнесла Фурцева.

– Москва – столица всей страны. В Москве работать на благо советского народа. А вот если сюда втиснуть культуру, то будет перебор. Поэтому все культурные мероприятия должны проходить в городе Ленина. Пусть там собираются самые бунтарные революционеры от культуры. Мы им препятствовать не будем, а сделаем огромную площадку, чтобы они не расползались по стране. Только в Ленинграде!

Я помолчала немного и пристально посмотрела в глаза Фурцевой.

– Вы меня понимаете, это как закрытый полигон – все будет в Ленинграде под присмотром. Как закрытый город-ящик у Берии.

– Под присмотром КГБ? – удивилась Фурцева. – Мысль о городе – полигоне в голову ей еще не приходила.

– Дорогая Екатерина Алексеевна, нам же надо куда-то вывозить дорогих гостей на отдых. Одним «Золотым Кольцом» не отделаешься, а пускать их всехпо стране, ну вы понимаете!

Я подошла к столу и нажала кнопку секретаря.

– Александр Николаевич, пригласите ко мне Суслова, как можно скорее. И два зеленых чая.

Пока мы пили чай с булочками и ждали Суслова, я вспоминала что мне было известно о джазе.

Ну, Луи Армстронг, Синатра – это классика. А надо вспомнить что-либо по-существеннее.

Джаз – род музыкального искусства, сложившийся под влиянием африканских ритмов, европейской гармонии, с привлечением элементов афроамериканского фольклора.

Джаз как явление возник в 1910-х годах на юге США и быстро распространился во всех развитых странах. На родине оригинальный стиль обогащался, в частности, различными региональными музыкальными особенностями, Популярная музыка и джаз в 1920-е годы стали для многих людей почти равнозначными понятиями, при этом американские критики, в первую очередь, противопоставили его коммерческой музыкальной индустрии США.

В XX веке направление постоянно преображалось, пройдя несколько характерных этапов развития, В течение 1930–1940-х годов термин дестабилизировался свинговым бумом и би-боп-движением. Современное значение появилось в 1950-х годах, когда джаз объединили в музыкальный жанр, с описанием, соединившим разные стили всех временных периодов, Большинству разновидностей жанра свойственен свинг, вокальная экспрессия, импровизация, опора на риффы, использование ладов с блюзовыми нотами.

Постепенно джаз приблизился к сфере высокого искусства, сохранив свою противоречивую тождественность как популярной, так и академической музыке, Джаз остаётся престижным и поддерживается научными кругами, учредительными фондами, всемирной сетью фестивалей. Наследие джаза широко известно, и он продолжает влиять на мировую музыкальную культуру.

Джаз возник как соединение нескольких музыкальных культур разных народов и национальных традиций. Первоначально он прибыл из африканских земель. Для любой африканской музыки характерен очень сложный ритм, музыка всегда сопровождается танцами, которые представляют собой быстрые притопывания и прихлопывания. На этой основе в конце XIX века сложился ещё один музыкальный жанррегтайм. Впоследствии, ритмы регтайма в сочетании с элементами блюза дали начало новому музыкальному направлению – джазу.

Истоки джаза связаны с блюзом. Джаз возник в конце XIX века как слияние африканских ритмов и европейской гармонии, но истоки его следует искать с момента завоза рабов из Африки на территорию Нового Света. Привезённые рабы не были выходцами из одного рода и обычно даже не понимали друг друга. Необходимость консолидации привела к объединению множества культур и, как следствие – к созданию единой культуры (в том числе и музыкальной) афроамериканцев. Процессы смешивания африканской музыкальной культуры и европейской (которая тоже претерпела серьёзные изменения в Новом Свете) происходили, начиная с XVIII века, и в XIX веке привели к возникновению «протоджаза», а затем и джаза в общепринятом понимании.

Классическая, сложившаяся форма биг-бэндов известна в джазе с начала 1920-х годов. Эта форма сохранила свою актуальность вплоть до конца 1940-х. Музыканты, поступившие в большинство биг-бэндов как правило чуть ли не в подростковом возрасте, играли вполне определённые партии, или заученные на репетициях, или по нотам. Тщательные оркестровки вместе с крупными секциями медных и деревянных духовых инструментов выводили богатые джазовые гармониии создавали сенсационно громкое звучание, ставшее известным как «звуки биг-бэнда» («the big band sound»).

Биг-бэнд стал популярной музыкой своего времени, достигнув пика славы в середине 1930-х. Эта музыка стала источником повального увлечения свинговыми танцами. Руководители знаменитых джаз-оркестров Дюк Эллингтон, Бенни Гудмен, Каунт Бэйси, Арти Шоу, Чик Уэбб, Гленн Миллер, Томми Дорси, Джимми Лансфорд, Чарли Барнет сочинили или аранжировали и записали на пластинки подлинный хит-парад мелодий, которые звучали не только по радио, но и повсюду в танцевальных залах. Многие биг-бэнды демонстрировали своих импровизаторов-солистов, которые доводили зрителей до состояния, близкого к истерии во время хорошо раскрученных «сражений оркестров».

Хотя популярность биг-бэндов после Второй мировой войны значительно снизилась, оркестры во главе с Бэйси, Эллингтоном, Вуди Германом, Стэном Кентоном, Гарри Джеймсом и многими другими часто гастролировали и записывали пластинки в течение нескольких следующих десятилетий. Их музыка постепенно преображалась под влиянием новых течений. Такие группы, как ансамбли во главе с Бойдом Райберном, Сан Ра, Оливером Нельсоном, Чарльзом Мингусом, Тэдом Джонсом – Мэлом Льюисом исследовали новые понятия в гармонии, инструментовках и импровизационной свободе.

В моей голове крутилась мелодия «Би хеппи – донт ворри» и я подумала, что нужен Семичастный и набрала еще раз секретаря.

Минут через двадцать Семичастный и Суслов, оба недоумевающие появились на пороге моего кабинета.

Добрый день, Леонид Ильич, вы нас пригласили!

– Да, товарищи, присаживайтесь, дело есть у товарища Фурцевой к вам.

Суслов вытаращил свои рыбьи глаза на министра, Семичастный в первую очередь посмотрел на Брежнева и хмыкнул.

Фурцева как-то растерялась и невпопад ляпнула: «Товарищ Семичастный, что вы знаете о «почтовых ящиках» Берии?»

– Ну, это обычные производственные закрытые поселения по направлениям, состоят из небольшого поселка и собственно производственных корпусов. – Семичастный пожал плечами. А вам зачем?.

– Я хочу сделать из Ленинграда культурный «Почтовый ящик». Собрать все культурные направления, что-то типа острова. Леонид Ильич считает это хорошей идеей.

Суслов приподнял бровь: «Леонид Ильич считает это хорошей идеей – ну-ну».

Вошел секретарь и принес еще чаю.

Владимир Ефимович обхватил ладонями чашку и думал о том, при чем тут Берия.

Михаил Андреевич размешивал сахар и думал, что задумал Брежнев.

Суслов был лоялен к Брежневу и заведовал идеологией. Фурцева была несменяемым министром культуры и тоже работала по линии идеологии. Еще она очень не любила ленинградских. Она их выкинула изМосквы. А тут такое предложение.

– Видите ли, – начала Фурцева, – Фидель Кастро любит джаз, а у нас джаз идет как диссидентствующая музыка. Это как-то нехорошо. Если наши диссиденты полезут с жалобами к Фиделю Кастро – это может уронить наш авторитет. И я подумала, вернее мы с Леонидом Ильичом решили сделать культурную столицу-поселение, чтобы не перегружать Москву. Пусть джаз-банды играют в дождливом Ленинграде, а в Солнечной Москве все будет чинно и благопристойно.

– Погода Северной столицы подходит для андеграунда, – заметил Брежнев.

– И что это будет? – осторожно начал Суслов.

– Если по уму подойти, то будет конфетка! – бросил в отчет Брежнев. – Нужно соединить несколько ветвей и зациклить ленту Мебиуса. Тогда у нас все получится.

Пока мы ждали главного идеолога и главного чекиста, я вымучила архивную справку про джаз. Это было не так много, но достаточно, чтобы заинтересовать их.

– Так вот, расскажу я вам немного о джазе, – начала я.

Термином «новоорлеанский», или «традиционный», джаз обычно определяют стиль музыкантов, исполнявших джаз в Новом Орлеане в период между 1900 и 1917 гг., а также новоорлеанскими музыкантами, которые играли в Чикаго и записывали пластинки, начиная приблизительно с 1917-го и на протяжении 1920-х годов. Этот период джазовой истории также известен как «эпоха джаза». Понятие также используется для описания музыки, исполняемой в различные исторические периоды представителями новоорлеанского возрождения.

После закрытия Сторивилла джаз из регионального фольклорного жанра начинает превращаться в общенациональное музыкальное направление, распространяясь на северные и северо-восточные провинции США.

Но его широкому распространению, конечно, не могло способствовать только закрытие одного увеселительного квартала. Наряду с Новым Орлеаном, в развитии джаза большое значение с самого начала играли Сент-Луис, Канзас-Сити и Мемфис.

В Мемфисе в XIX веке зародился регтайм, откуда потом в период 1890–1903 годов он распространился по всему североамериканскому континенту. С другой стороны, представления менестрелей, с их пёстрой мозаикой всевозможных музыкальных течений афроамериканского фольклора отджигидо регтайма, быстро распространились повсюду и подготовили почву для прихода джаза. Многие будущие знаменитости джаза начинали свой путь именно в менестрель-шоу. Задолго до закрытия Сторивилла новоорлеанские музыканты отправлялись на гастроли с так называемыми «водевильными» труппами. Джелли Ролл Мортонс 1904 года регулярно гастролировал вАлабаме, Флориде, Техасе. С 1914 года он имел контракт на выступления в Чикаго. В 1915 году переезжает в Чикаго и белый диксилендовый оркестр Тома Брауна. Крупные водевильные турне в Чикаго совершал и знаменитый «Креол Бэнд», руководимый новоорлеанским корнетистом Фредди Кеппардом. Отделившись в своё время от «Олимпия Бэнда», артисты Кеппарда уже в 1914 году успешно выступали в самом лучшем театре Чикаго и получили предложение сделать звуковую запись своих выступлений даже прежде «Original Dixieland Jazz Band», которое, впрочем, Фредди Кеппард недальновидно отклонил.

Значительно расширили территорию, охваченную воздействием джаза, оркестры, игравшие на прогулочных пароходах, ходивших вверх поМиссисипи. Ещё с конца XIX века стали популярными речные поездки из Нового Орлеана в Сент-Пол сначала на уик-энд, а впоследствии и на целую неделю. С 1900 года на этих прогулочных пароходах (riverboat) начинают выступать новоорлеанские оркестры, музыка которых становится наиболее привлекательным развлечением для пассажиров во время речных туров. В одном из таких оркестров «Шугер Джонни» начинала будущая женаЛуи Армстронга, первая джазовая пианистка Лил Хардин.

В riverboat-оркестре другого пианиста Фэйтса Мэрейбла выступало много будущих новоорлеанских джазовых звёзд. Пароходы, совершавшие рейсы по реке, часто останавливались на попутных станциях, где оркестры устраивали концерты для местной публики. Именно такие концерты стали творческими дебютами дляБикса Бейдербека, Джесса Стейси и многих других. Ещё один знаменитый маршрут пролегал по Миссуридо Канзас-Сити. В этом городе, где благодаря крепким корням афроамериканского фольклора развился и окончательно дооформился блюз, виртуозная игра новоорлеанских джазменов нашла исключительно благодатную среду. Главным центром развития джазовой музыки к началу 1920-х становится Чикаго, в котором усилиями многих музыкантов, собравшихся из разных концов США, создаётся стиль, получивший прозвище чикагский джаз.

Свинг в переводе с английского «swing» означает «качание». Термин имеет два значения. Во-первых, это выразительное средство в джазе. Характерный тип пульсации, основанной на постоянных отклонениях ритма от опорных долей. Благодаря этому создается впечатление большой внутренней энергии, находящейся в состоянии неустойчивого равновесия. Во-вторых, стиль оркестрового джаза, сложившийся на рубеже 1920–1930-х годов в результате синтеза негритянских и европейских стилевых форм джазовой музыки.

Исполнители: Joe Pass, Frank Sinatra, Benny Goodman, Norah Jones, Michel Legrand, Oscar Peterson, Ike Quebec, Paulinho Da Costa, Wynton Marsalis Septet, Mills Brothers, Stephane Grappelli.

Джазовый стиль, сложившийся в начале – середине 40-х годов XX века в Нью-Йорке и открывший собой эпоху модерн-джаза. Характеризуется быстрым темпом и сложными импровизациями, основанными на изменении гармонии, а не мелодии. Сверхбыстрый темп исполнения был введён Паркероми Гиллеспи, дабы не подпустить к их новым импровизациям непрофессионалов. Кроме всего прочего, отличительной чертой всех бибоперов стала эпатажная манера поведения и внешнего облика: изогнутая труба «Диззи» Гиллеспи, поведение Чарли Паркера и «Диззи» Гиллеспи, нелепые шляпы Телониуса Монка и т. д. Возникнув как реакция на повсеместное распространение свинга, бибоп продолжил развивать его принципы в использовании выразительных средств, но вместе с тем обнаружил ряд противоположных тенденций.

Название этого направления в джазе произошло от «ри-боп» – слова, характеризующего манеру исполнения музыкантов данного стиля. В этой музыке на первый план выступает солист, его музыкальная вдохновлённость и виртуозное владение инструментом. Бибоп требовал от слушателя, привыкшего к танцевальной музыке свинг, очень многого и зачастую вызывал непонимание у публики.

В отличие от свинга, большей частью представляющего собой музыку больших коммерческих танцевальных оркестров, бибоп – это экспериментальное творческое направление в джазе, связанное главным образом с практикой малых ансамблей (комбо) и антикоммерческое по своей направленности. Этап бибопа стал значительным смещением акцента в джазе от популярной танцевальной музыки к более высокохудожественной, интеллектуальной, но менее массовой «музыке для музыкантов». Боп-музыканты предпочитали сложные импровизации, основанные на обыгрывании гармонической составляющей пьес вместо мелодий.

Основными застрельщиками рождения стали: саксофонист Чарли Паркер, трубач Диззи Гиллеспи, пианисты Бад Пауэлл иТелониус Монк, барабанщик Макс Роуч.

– Да, Френк Синатра – это вещь! – восхитился Семичастный.

Я обвела глазами присутствующих. Суслов наблюдал за Фурцевой. Семичастный был сосредоточен на новой информации.

– Проблема не столько в музыке, а в изменившейся ситуации. В США поднялось движение за права негров, как всегда его возглавили церковники, лидер то ли баптист, то ли адвентист седьмого дня Мартин Лютер Кинг, Компартия США этого не сделала, это минус. Как вы понимаете, мы поддерживаем борьбу зха демократические права угнетенных американских негров. И накручивать на джаз ярлык буржуазного отстоя – это не совсем политически грамотно. Вдруг нам придется приглашать лидеров негритянского движения в Союз.

Суслов загорелся. Он кажется понял для себя, что Брежнев хочет использовать культурный козырь.

– Как я себе это представляю? – спросил себя Брежнев.

– У нас в Столице Революций есть Римского-Корсакова, потом как там его, педагогический с музыкальным отделением, в общем, минимум три-четыре учебных профессиональных заведения с музыкальным уклоном. Товарищ Фурцева связывается с агентствами, которые представляют музыкантов, арендует права на исполнения – авторские-то надо международникам платить. Затем идет в эти учебные заведения – отсматривает персоны для организации джаз-бэндов из студентов, организует концертную площадку на Дворцовой площади по выходным, берет еще площадь Островского, место возле Гостиного Двора, где собираются диссиденты и заводит туда музыкантов. Затем берет в аренду или как там правильно права на исполнения европейских активных музыкантов, делает еще две-три студенческих группы и пусть играют по воскресным вечерам европейцев – чтобы было одинаково – песня идет во Франции, наши ее перепевают в Ленинграде. Тогда ваши диссиденты заткнутся.

– А от тебя, Михаил Андеевич, я попрошу «Мелодию»; пни их там, пусть закупают в реальном режиме синглы. – Сказала я, проникновенно глядя в глаза Суслову. – Мне вот только каждую неделю о фарцовщиках зарубежными пластинками надоедает слышать. Дай по мозгам «Мелодии», они саботируют, а буржуи наживаются на контрабанде винила. Возьми пожалуйста под контроль – все что выходит в виниле на западе, должно попадать на «Мелодию» в течение месяца после выхода там.

Так, Суслова загрузили. Теперь Семичастный.

– Владимир Ефимович, я понимаю, что ваша контора вербует фарцовщиков в надежде на большой улов, но мы сейчас говорим о подростках. Молодежь должна понимать что она может официально послушать западную музыку и за это ей ничего не будет, а вот за скупку контрабанды будет. И бу-быль-гум тоже.

Мою речь прервал приход секретаря. Он принес материалы по автомобильному вопросу, я мельком их просмотрела и обратилась к присутствующим.

– Я думаю, товарищи, проблема с джазом, музыкальными группами в Ленинграде не такая сложная, что бы вы не сможете ее решить за месяц. Не так ли? Товарищ Фурцева через месяц мне доложит, что удалось сделать со студентами и какие авторские права удалось арендовать. Через месяц соберемся снова.

– Товарищи, время к обеду. А после обеда я бы хотел переговорить на тему автопрома с вами – Владимир Ефимович, с вами – Михаил Андреевич и с Косыгиным. Товарищ Фурцева – вы свободны.

Обедать я отправилась в столовую. Взяла борщ, пюре и свиную отбивную. Пару стаканов компота. Цены были смешные.

Да, встреча с Фурцевой была неожиданной. Пришлось играть экспромтом, хорошо хоть Мартин Лютер Кинг вспомнился. А вот с американской компартией вышел прокол – их лидер оказался агентом ФБР. Ну ладно, эту ситуацию мы как-нибудь разрулим – закинем им Анну Чампан.

Время неумолимо приближало конец апреля. Впереди был Май. Вернее – 9 Мая. Программы празднования у меня не было, вернее она была, но нужно было напрягать секретаря.

Грузное тело реципиента имело одышку. Я опять подумала о бассейне, теперь уже о том, чтобы в него записаться и плавать, но все это придется делать после 9 Мая.

Я вошла в свой кабинет, посмотрела на карту страны. Тольятти был виден в круге Самарской области. Я не поставила флажок-иголку на Тольятти – это нужно было исправить.

Первым вошел Косыгин. Мой секретарь успел предупредить Косыгина о консультациях по автопрому еще до визита Фурцевой, что дало время ему подготовиться. Семичастный и Суслов за время обеда подготовиться не смогли. Мне это было на руку, я хотела понять, как быстро ориентируются кремлевские зубры в информации.

Алексей Николаевич Косыгин очень болезненно переносил все критические упоминания в адрес Ленинграда. Заявление Брежнева по хлебу его унизило. Он хотел отыграться.

– Добрый день, Леонид Ильич.

– Добрый. Присаживайся, сейчас еще дружная парочка подойдет и мы начнем.

– Не понимаю, какие у вас претензии к министерству автомобильной промышленности. План они выполняют.

– Подожди, Алексей Николаевич, не заводись с пол-оборота.

Тут в кабинет вошли Суслов и Семичастный. Я не знала, успел ли Семичастный слить информацию по музыкальной революции Шелепину, но сейчас это было не так важно.

– Итак, товарищи, я хотел бы узнать, что у нас с покупкой автозавода и полного цикла производства за рубежом. Товарищ Косыгин, вашвыход!

Алексей Николаевич решил начать издалека.

– Дело в том, что еще в 1960 году Никита Хрущев посетил завод фирмы РЕНО и уже тогда начали созревать планы по закупки европейской малолитражки для советского производства.

Но у них не было технологии крупномасштабного массового производства Но тут подсуетились итальянские товарищи, что объясняется их тесным сотрудничеством с СССР, как частью программы выхода на рынки не слишком развитых стран, таких как Испания, ПНР, Турция. На позицию Никиты Сергеевича повлияла беспрецедентная выставка «достижений итальянской промышленности», организованная легендарным предпринимателем Пьеро Саворетти в 1962 г., в которой приняли участие около 60 итальянских фирм и предприятий. После отставки Никиты Сергеевича рассматривался и французский вариант – РЕНО 16. Машина получила большое признание в Европе.

– И где РЕНО? – Задал вопрос Брежнев.

– Французы запросили слишком много, да и отказываются обучать персонал.

– А что итальянцы?

– По качеству они нам не подходят, температурный режим не выдерживают. Были у них испытания в Краснодарском крае, там все плохо, подвеска полетела.

– Но что итальянцы? Или вы прекратили сотрудничество?

– Нет, итальянцы идут нам на встречу, они внесли достаточно много изменений в конструкцию. Я думаю, что для Центральной части страны качество машин уже приемлемо.

– Как сейчас идет товарооборот с Италией? – перескочил Брежнев на другой вопрос.

– Плохо. У нас маленькое торгпредство. Его надо расширять. Недвижимость очень дорогая.

– А Посольство – здание предоставляет итальянская сторона? – Я слышала что-то в своей реальности о международном договоре по посольствам, о том, что недвижимость предоставляет принимающая сторона, но экстерриториальность соблюдается.

– Нет, посольство полностью наше – Вилла Князя Аббалек-Лазарева с землей, но в историческом центре.

– Как я вижу ситуацию товарищи, – Брежнев обвел взглядом присутствующих. – Есть французы – которые нас нафиг послали. Есть итальянцы, которые что-то делают, на что-то надеются. Я так понимаю, если они не отказываются от переделок, то хотят получить контакт.

– Второй момент – у итальянцев массовое производство, какие их амбиции по деньгам?

– Миллиард, два миллиарда – пожал плечами Косыгин. Косыгин проталкивал план автозавода с шестидесятого года, было время когда он рвал и метал, но сейчас он уже ровно относился к проекту. – Мы работаем уже три года над испытанием моделей.

– Товарищ Семичастный, у вас есть информация по руководству ФИАТА?

– Да, Фирма была основана в 1899 году группой бизнесменов, однако первоначальное название было не столь коротким – «Societa Anonima Fabbrica Italiana Automobili Torino». В первые годы существования фирма занималась сборкой машин марки Renault, однако уже в 1903 году начинает стремительно расширять сферы деятельности, и берется сначала за грузовые автомобили, а затем и пассажирские автобусы. Кроме того, отмененные пошлины на ввоз стали из-за границы позволил ей взяться даже за выпуск судовых и авиационных двигателей.

Легковые автомобили Fiat изначально производились в небольших количествах как престижные и дорогие машины. Однако, благодаря высокому качеству и регулярным победам в различных автогонках, они продавались весьма широко. Одна из самых впечатляющих побед того времени была одержана автомобилем Fiat S61 в 1911 году на Гран-При Франции. Стоит заметить, что двигатель этой модели имел невероятный объем – 10,5 литров.

В 1912 году была начата разработка крупносерийных легковых автомобилей Fiat. Владельцы компании хотели запустить на рынок не только качественные, но и оригинальные машины, которые выделились бы на фоне любых ухищрений конкурентов. Для того, чтобы иметь широкий выбор кузовов для своей продукции, они заключают контракты с рядом кузовных ателье – «Zagato», «Locati & Toretta» и «Touring». В 1916 году было начато строительство завода Lingotto, которое продолжалось 6 лет. Этот производственный комплекс стал самым большим из существовавших в Европе, и был призван обеспечить конвейерное производство легковых автомобилей.

Первая модель, получившая широкое признание, была Fiat Balilla, выпущенная концерном в 1932 году. Она имела весьма небольшой расход топлива и низкую стоимость, что делало её широко доступной. Спустя 4 года была выпущена Fiat Topolino, компактная и еще более дешевая, повторившая успех предыдущей.

Во время Второй Мировой войны авиационные бомбовые удары уничтожили большую часть производственных мощностей компании, а оставшиеся были национализированы. В условиях послевоенного дефицита управление «Fiat» сделало правильную ставку на выпуск дешевых и экономичных легковых машин, выпуская обновленные модели одну за другой. В 1950 году был выпущен первый дизельный автомобиль Fiat 1400.

– Дизель – это хорошо! – заметил Брежнев. – Продолжайте.

– Было несколько инвесторов. Но особо выделился Аньелли. В 1902 году Аньелли стал управляющим предприятием, которое стало одним из крупнейших в мире автопроизводителей. Синьор Аньелли был отставным офицером, и в своей компании он установил армейскую дисциплину и жёсткий порядок. Вскоре после посещения главой FIAT предприятий Генри Форда в Турине был установлен первый в Европе автосборочный конвейер. В годы Первой мировой и первые послевоенные годы концерн занимался выпуском самолётов и танков. В 1919–1920-х годах заводы Fiat пережили ряд серьёзных забастовок, организованных коммунистами. Фактически к управлению концерном Джованни Аньелли вернулся только после прихода к власти Бенито Муссолини.

В 1920-40-е годы заводы Fiat имели обширную номенклатуру производств, начиная от тракторов, автомобилей, бронеавтомобилей, танков, двигателей и авиационных двигателей и заканчивая военной авиацией (истребители, бомбардировщики, транспортные самолёты) и прочим вооружением. Основное расположение автомобильных заводов было на севере Италии в городе Турин и его пригороде Линготто, авиационное подразделение Fiat Aviazioneв Коллеферро, подразделение железнодорожной техники (в основном автомотрисы «Литторина») Fiat Ferriovariaв Турине. Во Вторую мировую войну, а именно с 1943 года заводы Fiat, являвшиеся важными военно-стратегическими объектами, подвергались бомбардировкам англо-американской авиации.

В 1945 году Джованни Аньелли-старшего как сторонника фашистского режима отстранили от управления. Вскоре после этого Джованни Аньелли умер.

Одновременно с Аньелли, в 1945 году отстранили от управления и главного исполнительного директора Fiat Витторио Валетту. Но после национализации Fiat, в 1946 году, Витторио Валетта был назначен президентом компании.

– Еще что – нибудь про Аньелли есть? – задумчиво произнес Брежнев.

– Да! Внук старого Аньелли, то есть сын Эдоардо Аньеллии Вирджинии Бурбон-дель-Монте (1899–1945,), 14 июля 1935 года, отец Джанни, Эдоардо Аньелли разбился на гидросамолете отца. Смерть второго ребёнка (дочь Aniceta Agnelli умерла в 1928 г.) и единственного сына стала тяжелым ударом для Джованни Аньелли старшего. Теперь его жизнь занимали внуки, и особое внимание он уделял Джанни, названному в его честь. В 14 лет Джанни был введен дедом в совет директоров «Ювентуса».

Джанни (слева) и Джованни Аньелли-старший. Около 1940 года.

Окончил классический лицей имени Массимо Адзельо в Турине в 1938 году. Затем поступил в Туринский университет, где изучал право. В июне 1940 года, прервав обучение, ушёл на фронт. Был зачислен в полк танкистов. Первоначально участвовал в боях, вместе с войсками Муссолини, был дважды на русском фронте, позже был переведен в Африку.

В 1941 году вернулся домой и продолжил обучение, в 1943-м получил диплом. 8 сентября, когда Италия подписала перемирие и официально вышла из Второй мировой войны, Джанни был в госпитале во Флоренции с переломом ноги, полученным в автомобильной аварии. После выздоровления переехал в Рим, где стал офицером связи итальянского Корпуса освобождения. 30 ноября 1945 года в автомобильной катастрофе недалеко от Пизы погибла мать Джанни, Вирджиния Бурбон дель Монте. В этом же году Джанни стал президентом RIV – компании по производству подшипников, созданной его дедом вместе с инженером Роберто Инчерти.

После смерти Джованни Аньелли старшего, 16 декабря 1945 года, становится во главе семьи. Представляет её интересы в переговорах с Комитет национального освобождения Италии касательно FIAT и 23 февраля 1946 года подписывает соглашение о возвращении правления и президента фирмы Витторио Валлетта, обвинённых в коллаборационизме с фашистами.

В 1947 году Джанни становится президентом «Ювентуса». Вместе с ним команда выигрывает два скудетто, дважды команда занимает второе место и дважды третье. В составе появляются такие игроки как Джон Хансен, Мартино и Праст, и блистает Джампьеро Бониперти.

Джанни много ездит по миру и общается со знаменитыми людьми (дружит с Джоном Кеннеди). Ему приписывают любовные романы с Ритой Хейворт, Даниэль Дарьё, Анитой Экберг и другими не менее известными дамами. Наиболее серьёзными отношения были с Памеллой Дигби, бывшей супругой Рэндольфа Черчилля (сын Уинстона Черчилля, премьер-министра Великобритании). Они длились около 5 лет, но в 1952 году после серьёзной ссоры пара рассталась. Тогда же он попадает в серьёзную автомобильную аварию. Во время автопробега Турин-Монако его автомобиль врезался в грузовик. У Джанни серьёзно пострадала правая нога, которая уже ранее была сломана. Врачам удалось спасти её от ампутации, и впоследствии он даже мог кататься на лыжах но хромота осталась на всю жизнь.

19 ноября 1953 года в замке Остоффен, в Страсбурге прошло бракосочетание Джованни Аньелли и Мареллы Карачолло ди Кастаньето Неаполитанская принцесса, родившаяся во Флоренции 4 мая 1927 года, не раз оказывалась на страницах глянцевых журналов, и даже отметилась в одной из работ Энди Уорхола, В 1954 году у них родился первенец Эдоардо, а ещё через год Маргарита.

В 1959 году становится президентом IFI,а в 1963 году – управляющим директором Fiat. В те же годы приобретает на Лазурном берегу роскошную виллу Леопольда.

– Шустрый малый! – бросил Суслов. – И на «русском фронте» успел повоевать и принцессу окрутить и в футбол играет.

– Что у нас с итальянской компартией? – Брежнев повернулся к Суслову.

– Все по – прежнему. После смерти Тольятти активность умеренная.

– Значит так, – бросил Брежнев поднимаясь и подходя к карте страны. Есть у нас славный город Тольятти. И есть славный город Рим, член НАТО, если я не ошибаюсь. А еще есть у нас упертый директор ФИАТА, который получил пинок от «русского штыка», тем не менее работает с русскими уже три года не имея прямого результата. Значит, мы нужны директору ФИАТА.

– И что с того, что мы ему нужны? – философски заметил Суслов, не понимая хода мысли Брежнева.

– Товарищи, давайте вспоминайте, что вы знаете о Риме?

– Ну, Главный у них там сидит по церквям – Папа Римский, сволочь еще та! – процедил недовольно Суслов.

– А Фидель Кастро у нас где?

– Ну ты Леонид Ильич и хватанул – Куба и Италия, они рядом не стояли.

– Неверно, друг мой и партийный товарищ, – покачал пальцем Леонид Ильич. – Фидель у нас хоть и коммунист, но крещенный католик. То есть, Рим влияет на Кубу.

– А еще в Солнечной Италии есть приспешники Муссолини и им противостоит ИКП. Пока авторитет ИКП держится на былых заслугах, но к муссолинщикам приходит молодежь, а вот ИКП теряет активность. Вопрос чисто риторический, когда ИКП сожрут?

– Да не сожрут их! – махнул рукой Суслов.

– Дорогой Михаил Андреевич, Муссолини по возрасту старше Гитлера, и у него есть достаточно заслуг перед Италией. Он заключил мировое соглашение между Королевством и Папским престолом, поэтому поклонники Муссолини будут против ИКП, то есть там противоречий до фига и с косточкой. А еще там есть мафия – Коза Ностра называется. – Улыбнулся Леонид Ильич.

– Так вот, дорогой Михаил Андреевич, Муссолини достаточно сильно гонял мафиози, как ЧК махновцев, только Главы мафиозных семейств скооперировались и сбежали к американцам, как жертвы реакционного режима, а сейчас вернулись и догадайтесь, какую политику они будут проводить?

– Какую?

– Антикоммунистическую, требуя расширения НАТО. Поэтому нам нужно восстановить ИКП до самостоятельной единицы.

– Что касается Фиата, там амбициозный молодой владелец, который считает деньги, и знает, что СССР достаточно большой рынок сбыта. За эти три года он обновил технические характеристики своих моделей для сложных рельефов местности. В общем, нам через него нужно выйти на Моро, пока муссолинисты не накрутили премьера Италии против нас.

– Вы хотите направить делегацию на встречу с Моро? – заинтересовался Косыгин.

– Нет, я хочу чтобы вы и Подгорный пригласили его на 9 мая в на Парад. И вообще, где протокольный регламент 9 мая?

– У Черненко – хором ответили Косыгин и Суслов.

– Вот ты, Михаил Андреевич, займись итальянскими партийными товарищами, они тоже должны быть на 9 мая. Товарищ Косыгин – объясните важность сделки с ФИАТОМ для нас, поэтому мы должны пригласить Моро.

– Товарищ Семичастный, не скучайте, для вас тоже задание имеется. – Улыбнулся Брежнев. – Агентурные связи по итальянской мафии. За двадцать лет экономика Италии восстановилась, скоро начнется ее передел. Ну или американцы подставят Правительство Италии по «Плану Маршала», Итальянцы много чего должны.