Правда понимания не требует

Глава 11

Vor der Mitte tiefer Fall

und unter Masken kluftet zart

schwarzes Glas ist uberall

vergessen ist wie schon ihr wart

(Среди глубоких падений

И под маской ласковой бездны

Черные стекла повсюду

Забудьте же, что ждет вас)

Rammstein — Schwarzes glas

«Герр Крамм, здесь Вологолак!» — Шпатцу казалось, что он кричал, но он не издал ни звука. Как будто во сне он попытался поднять руку и коснуться плеча Крамма. Но рука была тяжелой, как будто на нее повесили гранитную плиту. Бруно говорил все громче и экспрессивнее, Крамм ему возражал, но Шпатц вдруг понял, что не разбирает слов. Он медленно повернул голову в сторону Вологолака. Тот переместился ближе, но Шпатц видел его словно в тумане. Вологолак приплясывал, изредка поднимая вверх то одну тощую руку, то другую. Его тонкие губы кривились, в темных глазах светилась ненависть. Почему-то лицо его Шпатц видел отчетливее, чем фигуру. Шпатц качнулся вперед, пытаясь сделать шаг. Ощущение было такое, что он пытается двигаться сквозь густое желе. «Герр Крамм!» — но голос снова застрял в горле. «Может быть я сплю?» — подумал Шпатц, и виски его взорвались искрами головной боли.

Вологолак поймал взгляд Шпатца, и лицо его стало удивленным.

— Надо же, какая встреча! Маленький вервант! — туман, окутывающий его фигуру на мгновение рассеялся. — Ты что, меня видишь? Как странно...

— Крамм! — непослушные голосовые связки наконец-то отпустило, но ничего больше Шпатц произнести не успел.

— Проклятье! — Вологолак подался вперед и махнул правой рукой. Бруно надвинулся на Крамма и занес руку как будто для удара. Крамм, чье внимание Шпатц так долго пытался привлечь, отпрянул в сторону. Виссен протянул руку в сторону Шпатца. Головная боль стала такой дикой, что перед глазами поплыли цветные пятна. Шпатц попытался закричать, но не смог.

— Хальт! — окрик полицая Шпатц услышал словно сквозь ватное одеяло, но наваждение быстро рассеивалось. Бруно задумчиво посмотрел на свой кулак и опустил руку, Крамм одернул полы полосатого пиджака и поправил шляпу. Тело Роппа в тачке задергалось и завыло. — Что здесь происходит?

— Герр полицай, — Бруно и Крамм заговорили одновременно, потом оба замолчали, Бруно махнул Крамму, чтобы говорил он. — С нашим знакомым приключилась какая-то беда, — Крамм придержал тачку, чтобы та не опрокинулась. — Мы поспорили, потому что сомневаемся, что нам делать дальше. Извините за шум, герр оберфельдфебель.

Один из полицаев подошел к тачке и заглянул Роппу в лицо. Двое других остановились в деланно-расслабленных позах.

— Что я услышу, если извлеку у него изо рта эту тряпку? — лицо полицая стало устрашающе-равнодушным.

— Невнятные вопли, довольно громкие.

— Почему он голый?

— Мы его в таком виде нашли.

— Вы знаете его имя?

— Клаус Ропп, он работает на люфтшиффбау.

Полицай склонился к лицу Роппа и вырвал кляп из его рта.

— Ыыыыыаооооо! — завыл Ропп, голос его быстро превратился в пронзительный визг.

— Проклятье, — прошипел полицай, пытаясь вернуть кляп на место. Шпатц повернул голову в ту сторону, где раньше стоял Вологолак. Разумеется, там никого не было. «Может быть, мне просто показалось?» — подумал Шпатц.

Ваген остановился рядом с закрытыми воротами Флауменблут. Ажурную арку освещал единственный фонарь с зеленоватыми стеклами. Если не знать, куда их привезли, то можно было подумать, что это богатое поместье или загородный пансион. Шпатц облизнул пересохшие губы и посмотрел на Крамма. Тот смотрел вниз, зажав ладони между колен. Бруно держался руками за скамейку и тревожно крутил головой. Тело Роппа лежало прямо на полу между ними. Поговорить в дороге так и не удалось — один из полицаев сидел напротив них и со скучающим видом переводил взгляд то на одного, то на другого. Формально, они были не арестованы. И даже не задержаны. Просто герры полицаи согласились с доводами Крамма и любезно решили помочь доставить герра Роппа к соответствующему специалисту. И не принять эту помощь было бы очень большой ошибкой.

Охранник на воротах спорил недолго. Решетка, украшенная металлическими цветами, медленно распахнулась и пропустила полицайский ваген во двор.

— Это очень хорошо, что вы его привезли, герр Крамм, — невысокий молодой доктор сел на стул, открыл увесистый журнал и принялся быстро, но не суетливо что-то писать, как будто забыв про Бруно, Шпатца и Крамма, топчущихся у стены в смотровом кабинете. Тело Роппа теперь было надежно зафиксировано ремнями на дырчатом металлическом столе.

— Доктор Шлоссер? — Крамм тревожно взглянул на Бруно, который выглядел очень плохо. Здоровяк был бледен и обливался потом, будто только что пробежал от города до сеймсвилльской границы. В руках он мял свою многострадальную кепку, пальцы его дрожали. Дыхание становилось то шумным и прерывистым, а то казалось, что он вообще не дышит.

— Слушаю вас, герр Крамм, — доктор отвлекся от своих записей и поднял лицо.

— Мы можем идти?

— Боюсь, что нет, герр Крамм, — доктор ласково улыбнулся. — Я всего лишь дежурный ординатор, моей квалификации не хватит, чтобы достоверно и полностью оценить состояние доставленного вами пациента. Так что я вынужден просить вас остаться здесь до утра. Разумеется, мы предоставим вам комфортные условия, чтобы вы могли поспать. И накормим завтраком. Кстати, у нас отличный повар, его запеканка просто выше всяческих похвал...

— Может быть, мы просто утром вернемся и ответим на все вопросы лечащего врача...

— Герр Крамм, а как вы намерены добраться до дома? — доктор поднялся со стула. Он был одного роста с Краммом, но значительно более хрупкого сложения. — Ваген, на котором вас сюда доставили, уже давно уехал, не могу же я задерживать герров полицаев. Что вас беспокоит, герр Крамм? Утром вы поговорите с герром доктором и герром инспектором и спокойно уедете на ластвагене.

— Звучит логично, — Крамм снова бросил взгляд на Бруно.

— Вот и славно, герр Крамм. Герр Грессель. Герр Мюффлинг... Герр Мюффлинг, вы хорошо себя чувствуете?

— Мне... Мне нужно идти! — выпалил Бруно неожиданно высоким голосом. Почти пропищал. Прочистил горло. — Герр доктор, мне... я...

Взгляд Бруно метнулся к Шпатцу, потом вернулся к доктору. Здоровяка забила крупная дрожь, колени подогнулись. Он привалился спиной к стене.

— Кажется, вы немного переволновались, герр Мюффлинг, — доктор отчески похлопал Бруно по плечу. При их разнице в росте это могло бы выглядеть комично, если бы не вся остальная ситуация. — Давайте я смешаю вам успокаивающую микстуру и разбужу кухарку, чтобы она согрела молока.

Бруно отшатнулся и прыжком рванулся к двери. Дернул за ручку, потом еще раз. Потом сообразил, что надо толкнуть. Дверь распахнулась, и он выскочил наружу, отпихнув дежурившего возле входа санитара. Но далеко убежать он не успел. В отличие от субтильно Шлоссера, санитар меньше всего был похож сложением на цыпленка. Он в два прыжка нагнал Бруно и повалил его на пол.

— Что с вашим товарищем, герр Крамм? — доктор сделал санитару знак, и тот зафиксировал Бруно на полу, одной рукой удерживая вывернутую кисть, другой прижимая голову к полу.

— Наверное, вы правы, он переволновался, — Крамм изо всех сил старался казаться спокойным. Правда, Шпатц не смог бы в точности сказать, что за эмоции он пытается скрыть — страх или злость на странную выходку Бруно. «Пожалуй, у Бруно что-то плохо связано с психиатрическими лечебницами», — подумал Шпатц. Он чувствовал, как по его спине сползает капелька холодного пота, но старательно и пока успешно гнал от себя размышления о том, а что он, Шпатц, думает обо всей этой ситуации.

Шпатц открыл глаза. Снилось что-то на удивление невинное, что-то про берег реки, лодку, пикник и зеленые лужайки. Было все еще темно, значит проспал он не больше часа. Поднялся с неудобной металлической кровати. Сейчас на ней не было ремней и был удобный матрас, но скобы не оставляли сомнений, для какого именно заведения эта кровать предназначена. «Ганс и Готтлиб проводят вас в ваши комнаты, — сказал Шлоссер. — В одну комнату? Разве вы муж и жена?»

Шпатц поднялся с кровати и выглянул в окно. Этаж был первый, но идея о том, чтобы выбраться и сбежать, разбилась об толстенную металлическую решетку. Впрочем, бежать, вроде бы, было незачем. Он же не пациент. Он еще раз глянул в окно, где было видно только глухую стену противоположной части здания и парочку темных окон на самом верху, и подошел к двери. Заперто. Шпатц хмыкнул. Не пациент. Иначе стена была бы плексигласовой.

— Насколько хорошо вы знакомы с герром Клаусом Роппом?

Шпатц прикрыл глаза и несколько раз вдохнул-выдохнул. Доктор Хольц задавал одни и те же вопросы уже в третий раз. Утром он лучился доброжелательностью и добродушием, любезно подождал, пока Шпатц доест свой завтрак и только потом пригласил его в кабинет, где кроме него сидел молчаливый инспектор в темно-серой униформе и дюжий санитар.

— Вы не будете против ответить на несколько вопросов, герр Шпатц? — лицо доктора расплылось в сладкой улыбке, в руках он держал тощую папочку. — Возможно, протокол покажется вам скучноватым, но таковы правила, герр Шпатц, таковы правила.

Познакомились на люфтшиффбау. Что там делал Шпатц? Выполнял рабочее задание по следствию. Нет, не намерен разглашать подробности, к делу они не относятся. Да, Ропп был нормальным, здравомыслящим и не показался странным. Какое отношение к этому всему имеет Бруно Мюффлинг? Он заказчик поисков. Ропп пропал, Бруно пришел за помощью. Почему Шпатц принял заказ без начальника? Это входит в его полномочия и обязанности. Виделся ли герр Грессель с герром Роппом в нерабочее время? Нет, не виделся. Как герр Шпатц отыскал герра Роппа? Это получилось случайно. Гулял, заметил взломанную дверь, заглянул, как законопослушный гражданин... Насколько хорошо герр Шпатц знает герра Роппа?

И так по кругу. Инспектор закрыл записи и принялся изучать аусвайс Шпатца.

— Грессель? Это тот самый Грессель? Сын Блум штамм Фогельзанг? — Инспектор прервал очередной вопрос доктора. Шпатц кивнул. — Ммм... — Инспектор снова замолчал и углубился в изучение бумаг.

— Что вы можете сказать об отношениях Бруно Мюффлинга и Клауса Роппа? — монотонно произнес доктор Хольц. Как будто зачитывал по пунктам из своей папки. Шпатц сделал над собой усилие, чтобы не повысить голос и не послать доброго доктора куда подальше с его надоедливыми вопросами. Сдержался.

— Они вместе работали и дружили, — ответил Шпатц, не меняя интонации.

Шпатц стал разглядывать кабинет, в котором происходил допрос. Когда-то он был частью большого помещения — стена-перегородка упиралась в середину большого окна. На потолке были следы сбитых декоративных элементов. Стены до середины окрашены в казенный синий, потолок беленый. Светильники в форме матовых шаров сейчас выключены, света от окна было достаточно. Рядом со стеной-перегородкой — ширма в цвет стены. Возможно, за ней скрывается дверь в соседнюю комнату. Столов два — за одним сидел доктор, за другим — инспектор. Но было заметно, что это не его рабочее место. Рядом с печатной машинкой стояла рамка со смеющимся мужчиной в летной форме. Для сына инспектора слишком молод, а портреты братьев или приятелей мужчины редко ставят на свои рабочие столы. Скорее всего, это стол секретарши Хольца. Санитар-охранник, одетый в свободную синюю, под цвет стен, униформу, топтался возле двери без всяких стульев. Кресло Шпатца, широкое, но совершенно неудобное — ноги едва доставали до пола, а едва заметный наклон сидушки заставлял все время съезжать — стояло в середине комнаты. Напротив кресла — тумбочка. На тумбочке — большая настольная лампа, направленная раструбом как раз в ту сторону, где было лицо Шпатца. Сейчас выключена.

— Да, с Бруно я познакомился на том же люфтшиффбау, герр Хольц...

Дверь резко распахнулась. Санитар запоздало задергался, пытаясь закрыть дверь обратно.

— Кто позволил вам войти...? — доктор резко повернулся к двери и вдруг замер. Нежданный посетитель шагнул в кабинет, скинул винного цвета плащ на руки растерявшемуся санитару и водрузил ему на коротко стриженную голову такого же цвета шляпу. Гладко зачесанные рыжие волосы блеснули медью в лучах солнца. Он поправил на тонком длинном носу крохотные красные очки.

— Добрый день, герр штамм Фогельзанг, то есть, герр Грессель, — Тонкие губы доктора Карла пакт Готтесанбитерсдорфа расплылись в угрожающей улыбке. — Доктор Хольц. Инспектор пакт Лемманкассель. Я немного устал с дороги, доктор, прикажите подать мне темного пива и пусть ваш повар поджарит мне тех замечательных гренок, которыми вы угощали меня в прошлый раз.

— Герр пакт Готтесанбитерсдорф... Мы не ждали вас сегодня, —

румяное лицо Хольца побледнело.

— Ну-ну, доктор Хольц, не надо так волноваться, это всего лишь неофициальная комиссия в связи с обновлением в доктрине о чистоте крови, — Готтесанбитерсдорф стремительным длинным шагом приблизился к столу и угрожающе навис над кругленьким психиатром. — Вы плохо выглядите. Может быть, перед тем, как мы начнем беседу, вы прикажете смешать для себя одну из ваших знаменитых успокаивающих микстур?

Инспектор резко встал и вытянулся по стойке смирно. Его лицо тоже побледнело. Шпатц оглянулся на распахнутую дверь. С его места было видно только, что за ней вместо дородного санитара появилась фигура в черном мундире. Однако новый гость не спешил заходить.

— Вы все еще не отдали приказ о пиве для меня и герра Гресселя, герр Хольц, — Готтесанбитерсдорф с грохотом придвинул стул, с которого вскочил инспектор, на середину комнаты и устроился на нем верхом, расставив свои длинные тощие ноги так, что они перегородили весь кабинет Хольца.

— Сию секунду, доктор пакт Готтесанбитерсдорф... вы позволите? — Хольц торопливо поднялся и сделал движение к двери.

— Ну зачем же вам самому бегать, герр Хольц? — тонкие губы опасного посетителя растянулись в улыбке. — Ваш лакей рядом с дверью с удовольствием выполнит указание. Надеюсь, на это его скудных мозгов хватит? А вы скрасите нам ожидание угощения своей нескучной компанией.

— Мартин! — голос Хольца дрожал и срывался. — Мартин, вы слышали, что хотел герр пакт Готтесанбитерсдорф?

— Темного пива, герр Хольц? — подал голос сантиар, все еще топтавшийся рядом с дверью. — Но ведь у нас на кухне нет пива...

— Так возьмите не на кухне! — кажется, доктор Хольц произнес это гораздо громче, чем собирался. Шпатцу показалось, что еще мгновение, и уверенное в себе светило психиатрии начнет биться в истерике от ужаса. «Раз он так боится, значит визит Готтесанбитерсдорфа — не просто плановая комиссия, значит здесь кроется что-то другое...» — Шпатц поерзал на кресле, безуспешно пытаясь устроиться поудобнее. — Мартин, сходите в мое крыло и скажите фрау Агнии, что я попросил дать вам темного пива.

— Еще я просил гренок, — Готтесанбитерсдорф сдвинул крохотные красные очки на кончик своего длинного носа.

— Да, Мартин. Зайди по дороге на кухню и распорядись насчет гренок. Ты все понял?

— Да, герр доктор... Могу идти?

— Бежать, герр санитар, бежать! Где ваше гостеприимство? — Готтесанбитерсдорф хохотнул.

Мартин попятился и скрылся за дверью. Хольц так и остался стоять за в нелепой позе — на согнутых коленях, в которые упирался стул, отодвинуть который дальше он так и не решился, чтобы не производить лишнего шума. Готтесанбитерсдорф перевел взгляд на инспектора, который все еще стоял, вытянувшись и глядя в одну точку на противоположной стене.

— Ах да, герр инспектор, я на минуту даже подзабыл, что у замечательных ребят за дверью к вам дело. Но вы, как я вижу, в курсе...

Инспектор молчал. Доктор Хольц молчал. Готтесанбитерсдорф переводил взгляд с одного на другого и, кажется, наслаждался произведенным эффектом.

— Герр пакт Лемманкассель, вы чрезвычайно нас всех обяжете, если покинете кабинет, — тощий доктор перестал улыбаться. Голос его тоже стал серьезным. Инспектор вышел из-за стола, двигаясь словно деревянная кукла. Перешагнул ногу Готтесанбиттерсдорфа, которую тот не потрудился сдвинуть. Вышел за дверь.

— Инспектор пакт Лемманкассель? — раздался за спиной у Шпатца незнакомый голос.

— Да.

— Вы должны проследовать с нами. Сдайте оружие и аусвайс.

Послышались звуки возни, предостергающий окрик, грохнул выстрел. Шпатц вскочил и быстро оглянулся. Тело инспектора рухнуло на пол прямо в дверях, наполовину в кабинете, наполовину в коридоре. Высокий человек в идеально сидящей черной форме с серебряным кантом и серебряными же хищными птицами в петлицах склонился над ним.

— Мертв, — он распрямился, и Шпатц мог видеть только его руки. Одной он извлек белоснежный платок и тщательно вытер пальцы другой руки. Той самой, которой проверял пульс на шее инспектора.

— Очень жаль, живой он мог бы рассказать нам много интересного, верно герр Хольц? — Готтесансбиттерсдорф, не отрывась, смотрел на лицо психиатра, которое, казалось, стало еще бледнее.

Шпатц остался стоять, облокотившись на стол, за которым до этого сидел инспектор. Почему-то ему было не страшно, хотя происходящее явно не было каким-то заурядным событием. Просто грозный автор доктрины о чистоте крови явился не по его душу. И, надо заметить, очень вовремя. Допрос, который вел доктор, явно не имел целью выяснить правду. Шпатц подозревал, что его пытаются вывести из равновесия, разозлить, заставить отреагировать бурно, дать повод отдать санитару приказ натянуть на слишком нервного пациента смирительную рубашку и максимально затянуть рукава. Пациента? Шпатц подумал о себе, как о пациенте? Тряхнул головой, отгоняя устрашающий образ комнаты за плексигласовой стеной.

Человек в черном отдал указания, и пара привлеченных к делу санитаров принялись ворочать безжизненное тело инспектора. Доктор Хольц наблюдал за этим, беззвучно шевеля побелевшими губами и все еще стоя на полусогнутых ногах, кажется, совершенно забыв о собственном неудобстве. Готтесанбитерсдоф молчал, не спеша прийти ему на помощь и попросить сесть.

— Герр доктор, — в кабинет протиснулся Мартин с большим металлическим подносом в руках. Если у него в голове и были какие-то эмоции насчет трупа, который волокли мимо него двое его коллег, то на его не отмеченном печатью интеллекта лице это никоим образом не отразилось. — Пиво и гренки. Еще фрау Агния хотела положить других закусок, но я не взял, вы же сказали, только пиво и гренки...

— Идиот... — простонал доктор.

— Вы называете его идиотом за то, что он в точности выполнил приказ, герр доктор? — Готтесанбитерсдорф наклонился вперед.

Хольц инстинктивно отшатнулся, его стул с грохотом свалился на бок.

— Куда поставить пиво и гренки, герр доктор?

— Не надо так нервничать, герр Хольц, — Готтесанбитерсдорф убрал одну ногу, освобождая Мартину дорогу до стола.

— В чем вы меня подозреваете? — прошептал Хольц, выпрямившись в струнку, что при его пухлой фигуре смотрелось весьма карикатурно.

— Подозреваю, герр Хольц? Я не полицай и не инспектор по контролю, я всего лишь ваш коллега, который воспользовался случаем, чтобы нанести вам визит. Сейчас мы выпьем пива, и вы проведете для меня небольшую экскурсию по вашему заведению. Думаю, герру Гресселю тоже будет интересно, верно, герр Грессель?

Шпатц вздрогнул, услышав свое имя, и кивнул. Мартин водрузил на стол поднос с запотевшими бутылками из темного стекла и тарелку с ароматно благоухающими гренками. Прямо на папку, в которую во время допроса все время заглядывал доктор Хольц. Готтесанбитерсдорф снова повернулся к доктору. Тот не шевелился и кажется даже не дышал.

Шпатц шел следом за доктором Хольцем. Готтесанбиттерсдорф цепко держал невысокого пухленького психиатра за локоть левой рукой, правой активно жестикулировал.

— Хольц, вы меня удивляете, право слово! Мы же с вами много раз встречались, помните, на конференции по корректирующим препаратам для трудных детей? Вы тогда приударили за фройляйн Агнес, и, если я не ошибаюсь, вам все удалось? О, как же я тогда отчаянно вам завидовал!

Тощий доктор продолжал болтать, не обращая внимания на затравленное молчание Хольца. Тащил его вперед, хотя тот пытался замедлить шаг. Было похоже, что он точно знает, куда идет. И с каждым шагом это становилось для Хольца все очевиднее. Дважды он пытался свернуть на перекрестке коридоров. Один раз пойти вверх по лестнице, но Готтебитерсдорф не позволил и повлек его вниз. Под непрерывную и казалось бы легкомысленную трескотню они миновали еще одну галерею палат с плексигласовыми стенами, процедурное отделение, в котором остро пахло чем-то химическим и чувствовался явственный аромат человеческих нечистот. Наконец тощий доктор остановился перед запертой дверью.

— Кажется, мы пришли, герр Хольц, — голос Готтесанбитерсдорфа изменился. Легкомысленный франт, пересказавший по дороге множество светских сплетен и замшелых анекдотов исчез. Взгляд и без того холодных глаз за крохотными красными очками стал ледяным. Пальцы, державшие локоть доктора Хольца сжались настолько, что Шпатцу показалось, что сейчас он услышит хруст костей.

Доктор Хольц потянулся к внутреннему карману пиджака.

— О, нет, герр Хольц, позвольте мне! — длинные пальцы Готтесанбитерсдорфа скользнули за лацкан. Раздалось металлическое звяканье связки ключей. Тощий доктор протянул их Шпатцу, а освободившейся рукой похлопал доктора Хольца по бокам, продолжая держать за правую руку. Доктор Хольц не сопротивлялся обыску. Оружия при нем не оказалось. — Открывайте, герр Грессель!

Шпатц внимательно рассмотрел связку ключей, потом взглянул на дверь. Замочных скважин было две — одна поперечная для ключа с двумя бородками, другая продольная. Он уже сталкивался с такими системами, правда там нужно было вставлять оба ключа одновременно, а здесь все ключи были на одной связке. Шпатц выбрал из десятка ключей два, по виду подходящие этим замочным скважинам. Повернул сначала верхний ключ, потом нижний. Ничего не произошло. «Глупо будет не справиться с такой простой задачей», подумал Шпатц, извлек оба ключа и наклонился, чтобы повнимательнее рассмотреть замочные скважины. Ага, кажется, стоит действительно снять один из ключей со связки и вставить в дверь одновременно. Замок щелкнул, дверь распахнулась.

— Доктор Хольц? — сначала вскочившая навстречу женщина показалась Шпатцу очень юной. Но потом он понял, что это просто обманчивое тусклое освещение и хрупкое сложение женщины. Поднявшаяся из-за стола фрау была скорее пожилой, с гладко зачесанными светлыми волосами, седина на которых была просто плохо заметна. Выражение ее лица стремительно менялось — с удивления, когда она увидела незнакомого ей человека, отпирающего дверь, на тревогу, когда заметила бледного доктора Хольца затем почти на панику, когда узнала человека в красных очках и заметила двух рослых парней в черных мундирах. Соображала она быстро, промедлив всего мгновение, она рванулась в сторону дальней двери.

— Не дайте ей уйти! — крикнул Готтесанбитерсдорф, не выпуская руку Хольца. Но тот даже не пытался шевелиться, на его помертвевшем лице была обреченность и покорность судьбе. Один из верзил в черном оттолкнул Шпатца, в два прыжка настиг миниатюрную фрау как раз в тот момент, когда она открыла дверь. Осторожно ухватил ее за тонкие запястья, явно не ожидая встретить серьезного сопротивления. Но ошибся — фрау с силой ударила его по лицу затылком, острый каблук ее изящной туфли впился в ступню. Верзила охнул от неожиданности, но к несчастью для фрау оказался не просто добровольным патрульным, который следит за порядком на улицах в свободное от работы на фабрике время. Он жестко заломил тонкие руки и повалил изящную фрау на пол, чувствительно стукнув головой об дверь. Зафиксировал, уперев в висок колено и повернул голову к Готтесанбитерсдорфу, ожидая дальнейших указаний. Из разбитой губы и носа струилась кровь. Но выражение лица осталось бесстрастным, возможно даже слегка виноватым.

— Как я вижу, герр Хольц, настоящий мужчина в вашем проекте вовсе не вы, верно? — тощий доктор широко улыбнулся, подошел к лежащей на полу фрау. — Вы же фрау Вилда пакт Ледебур, верно? Давно мечтал с вами познакомиться.

«Ледебур?» — Шпатц наклонил голову, пытаясь рассмотреть лицо женщины. Не получилось. Увидеть фамильное сходство в такой ситуации было, прямо скажем затруднительно.

— Ледебур? — пробормотал Хольц. — О чем вы говорите? Это моя секретарша, Минна Мориц!

— Хольц, вы или дурак, принявший на работу человека, не озаботившись узнать о нем побольше, — Готтесанбитерсдорф заглянул в глаза Хольца и подмигнул. — Или... дурак, который думает, что я ему поверю. Которая из версий дурака вам нравится больше? У первой больше шансов остаться в живых.

Хольц промолчал. Готтесансбитерсдорф отпустил его локоть, но на его месте немедленно оказался второй верзила в мундире. «Интересно, кто эти ребята? — запоздало подумал Шпатц. — Какая-нибудь тайная служба? Тогда странно, что они носят униформу, тайные сотрудники как правило не выделяются». Мысленно обругал себя за недостаточно прилежное изучение внутреннего устройства Шварцланда и Вейсланда. Тем временем парень с разбитыми губами и носом защекнул на тонких запястьях фрау массивные наручники и приподнял ее с пола. Несмотря на ситуацию, она вовсе не казалась сломленной. Державший ее верзила больше не расслаблялся, и успел увернуться, когда она попыталась укусить его за лицо. Да, определенно она какая-то родственница Зеппа. Ей вряд ли меньше шестидесяти, однако она все еще может сойти за школьницу, если не приглядеться внимательно.

— Ну что ж, герр Хольц, теперь самое время начать экскурсию по этому любопытному месту, — тощий доктор сел за стол, из-за которого вскочила фрау пакт Ледебур. Шпатц перевел дух и осмотрел комнату. Она была небольшой, действительно походила на каморку секретаря, как и прихожая Шпатца в конторе у Крамма. На столе стоял письменный прибор, но никаких бумаг не было. Рядом с дальней дверью, массивной, дубовой и богато украшенной резьбой, что совершенно не подходило этому помещению по общему стилю, стоял стеллаж, примерно на треть заполненный толстыми кожаными папками.

— Я не услышал ответа, герр Хольц, — голос Готтесанбитерсдорфа стал ледяным.

— Уверяю вас, все это совершенно не то, чем кажется... — Хольц опустил глаза.

— Идиот, — прошипела фрау Ледебур.

— Буду счастлив, если вы меня просветите, — тощий доктор откинулся на спинку стула, его длинные пальцы нетерпеливо забарабанили по столу.

— Что вы себе позволяете, фрау Мориц, — пробормотал Хольц, не поднимая глаз.

— Умный дурак, — усмехнулся Готтесанбитерсдорф. — Так кто из вас мне все расскажет?

— Понятие не имею, о чем вы говорите, герр незнакомец, — отчеканила фрау.

В комнату просочился еще один человек, которого Шпатц не заметил раньше — невысокий, в обычном гражданском сером костюме и очках в массивной роговой оправе. В руках он держал знакомый уже Шпатцу саквояж — тот самый, который он уже видел в карантинной зоне «Гехольц». Именно из него Готтесанбитерсдорф извлекал свои многочисленные склянки для проведения анализов. Тощий доктор кивнул головой в сторону двери. Верзила потащил Хольца вперед. Второй оттащил фрау Ледебур в сторону.

— Идите-идите, герр Грессель, думаю, вам тоже будет интересно, — Шпатц медленно направился следом за медленно переставляющим ноги доктором Хольцем. На мгновение поймал себя на злорадной мысли, о том, как легко сбивается спесь с тех, кто убежден в собственной власти и безнаказанности.

Вторая комната была много больше первой, и ее убранству резная дверь как раз подходила — массивный стол, антикварный книжный шкаф во всю стену, тяжелые бархатные портьеры, закрывающие окно. Это никак не было похоже на кабинет врача. Других дверей с первого взгляда заметно не было.

Готтесанбитерсдорф пропустил вперед человека со своим саквояжем и верзилу, тащившего фрау пакт Ледебур. Вошел в комнату последним и захлопнул дверь.

— Всегда мечтал о таком кабинете! — он раскинул руки, как бы приглашая всех насладиться роскошью обстановки. — О, какая у вас прекрасная библиотека, герр Хольц! Помнится, я просил у вас почитать «Законы человеческого мышления» Герберта Хлишмана, но вы сказали, что у вас ее нет. Вы мне солгали или приобрели ее позже?

Тощий доктор распахнул стеклянную дверцу шкафа и ухватил пальцами толстенный том в коричневом кожаном переплете. Выдвинул наполовину, замет замер, словно заметив что-то еще.

— О! О! Это же первое издание «Рассудка обреченных» доктора Карлхофера!

Он медленно и осторожно стал вытягивать книжку с соседней полки. Фрау пакт Ледебур зашипела, доктор Хольц зажмурился. Раздался металлический лязг, словно где-то открылся замок, и средняя секция массивного шкафа дрогнула. Готтесанбитерсдорф расплылся в довольной улыбке.

— Смотрите, как изобретательно! Все-таки аанерсгросские инженеры кое-что делают получше наших. Потайная дверь в книжном шкафу, какие тайны она скрывает? Я чувствую себя героем приключенческого романа, а вы, друзья?

Тощий доктор без видимых усилий сдвинул казавшуюся тяжелой секцию. За ней открылся тускло освещенный коридор. Шпатц почувствовал нарастающий азарт пополам с тревогой. Это была явно какая-то секретная операция, зачем Готтесанбитерсдорф притащил его сюда? От мысли о том, что его потом не оставят в живых, Шпатц отмахнулся — все-таки Готтесанбитерсдорф не бандит, хотя мотивация его пока что была совершенно не ясна.

Шпатц устроился на топчане в углу и старался даже не дышать. Он не успел заметить, в какой момент события, напоминавшие скорее эксцентричную выходку доктора пакт Готтесанбитерсдорфа, ускорились и превратились в слаженную военную операцию. Несколько минут — и десяток сотрудников тайной лаборатории Хольца (или все-таки фрау пакт Ледебур?) уложены рядком в широком хорошо освещенном коридоре. Только один успел поджечь свое рабочее место, но пожар моментально потушили, так что ни записи, ни реагенты всерьез не пострадали.

Доктор Хольц сидел в кресле и был похож на унылый мешок. Он не смотрел ни на Готтесанбитерсдорфа, листавшего документы возле стеллажа, ни на пристегнутую ремнями к металлическому столу фрау пакт Ледебур. А вот она даже в таком положении ни на йоту не растеряла твердости духа. Ее бледные губы то и дело кривились в злорадной усмешке. Ненависти не было в ее взгляде, только... снисхождение? Превосходство? Шпатц не мог определить. Но в холодных глазах миниатюрной фрау точно не читалось ни страха, ни поражения.

— Знаете, герр Грессель, а ведь вы предотвратили, пожалуй, самое грандиозное преступление на моей памяти?

— Я, герр пакт Готтесанбитерсдорф? — Шпатц закашлялся от неожиданности.

— Если бы не ваша записка о дополнениях в доктрину о чистоте крови, мы бы, пожалуй, еще долго не обратили внимания на это паучье гнездо.

Доктрина о чистоте крови. Отбраковка психически больных. Шпатцу захотелось задать вопрос о том, что же здесь на самом деле происходит, но он сдержался. Терпение. Он или узнает все своим чередом, или не узнает. Шпатц не знал, какой вариант развития событий его бы устроил больше. Может быть тот, в котором его прямо сейчас выпроводили бы из Флауменблут, взяв предварительно клятву не разглашать ничего из того, чему он невольно оказался свидетелем. А может быть...

— Фрау пакт Ледебур, мои аплодисменты! Я же верно понимаю, что эти смелые научные выкладки вышли из-под вашего пера, а герр Хольц служил всего лишь ширмой?

— Не понимаю, о чем вы говорите, — отчеканила фрау. — Меня зовут Минна Мориц, и я впервые попала в это помещение.

Готтесанбитерсдорф положил папку в стопку ей подобных. Подошел к фрау пакт Ледебур и коснулся ее запястья. Прикрыл глаза. Вздохнул.

— Как жаль, что мы не можем провести химический допрос, фрау пакт Ледебур... Не хотелось бы действовать по старинке.

Хольц поднял голову. Лицо его уже даже не побледнело, а посерело. «По старинке? — подумал Шпатц. — Он имеет в виду пытки?»

— Вы не смеете... — пробормотал Хольц, но на этом запал его решительности иссяк. — Я расскажу все, что знаю, только не трогайте ее.

— Хольц, ценность того, что знаешь ты, — это пустое место в сравнении с сокровищами внутри крохотного черепа этой удивительной фрау... — длинные пальцы Готтесанбитерсдорфа сложились в неприличный жест. — Фрау пакт Ледебур, а что если я пообещаю вам полную и абсолютную неприкосновенность? И возможность продолжить работу? Сейчас мы просто спишем все ваши преступные грешки на этот трусливый мешок дерьма, и вы выйдете отсюда чистым и невинным гением. Сто сорок семь жертв? Или сто пятьдесят?

— Я не понимаю, о чем вы говорите, герр Готтесанбитерсдорф! — голос фрау все еще не дрожал.

— Ага, значит мое имя вам все-таки известно, фрау пакт Ледебур? Не помню, чтобы я представлялся.

— Вас при мне трижды назвал этот вервантский щенок!

— Ай-яй-яй, какой недосмотр! — Готтесанбитерсдорф картинно покачал головой. — Но это ничего, у герра Гресселя просто пока нет опыта. А с чего, кстати, вы решили, что он вервант?

— Только идиот бы не заметил, — фрау усмехнулась и попыталась отвернуться. Но ремень, удерживающий ее голову, не позволил ей этого сделать.

— Вы не верите, что я могу обеспечить вам помилование?

— Если бы я была немного хуже воспитана, то сказала бы, куда вы можете засунуть себе ваше помилование. Давайте, зовите сюда вашего живодера. Или такого рода допросы вы предпочитаете вести самостоятельно?

— Я все еще восхищаюсь вами, фрау пакт Ледебур, — тощий доктор вздохнул и отошел от стола. — Вы знаете, чем занималась эта удивительная фрау, герр Грессель? Она придумала способ, как обычного человека превратить в виссена. И успешный способ, верно герр Хольц?

Психиатр молчал, свесив голову на грудь. Готтесанбитерсдорф одним быстрым движением пересек комнату и коротко без замаха ударил Хольца в нос. Затем его тонкие пальцы вцепились в пухлое лицо доктора, сминая щеки и подбородок.

— Слушай меня, жирный предатель! Правила здесь такие — я задаю вопрос, ты отвечаешь сразу же. Понял меня?

Хольц мелко задрожал. Из разбитого носа на искривленные губы потекла капля крови. Готтесанбитерсдорф с силой оттолкнул пухлого доктора. Стул с грохотом опрокинулся, и Хольц вместе с ним повалился на пол.

— Я все еще не слышал ответа, герр Хольц, — Готтесанбитерсдорф достал из кармана платок и вытер правую руку, все еще стоя посреди комнаты. Хольц, скрючившись, лежал на полу. — Говори громче, жирная свинья, мне не слышно.

— Побочные эффекты еще не до конца изучены, — более отчетливо произнес Хольц, не поднимая головы. — Но в остальном исследования почти завершены... Контрольная группа показала способности трех типов виссенов и еще два свойства, ранее не зафиксированные. Также у всех испытуемых повысились криорезистентность и терморезистентность.

— На сколько процентов?

— Более, чем на 200, но это не точно, у нас нет условий для проведения более точных тестов...

Доктор Хольц поднялся на четвереньки, затем сел, сложил пухлые руки на груди и быстро заговорил:

— Герр пакт Готтесанбитерсдорф, я могу объяснить, почему мы работали в тайне! До самого конца мы не были уверены в успехе своего эксперимента! Мне хотелось представить кайзеру настоящий доклад, а не сырые наработки! Уверяю вас, мы не предатели, мы истинные патриоты! Вы же понимаете, как никто другой, что виссенская угроза требует настоящего решения...

Готтесанбитерсдорф громко захохотал.

— Герр Грессель, вы слышите это? Этот дурак и в самом деле думает, что кто-то позволил бы ему написать этот доклад? Фрау пакт Ледебур, вам ведь тоже смешно, верно?

Миниатюрная фрау не издала ни звука. Хольц тихо всхлипывал на полу. Верзилы в черной форме неподвижно стояли в углах комнаты. Готтесанбитерсдорф подошел к столу, распахнул свой саквояж, извлек длинный кожаный футляр, застегнутый на два ремня и замер.

— Герр Грессель, мне нужно пристрастно побеседовать с фрау пакт Ледебур. Думаю, в ваших интересах пойти осмотреть это тайное пристанище ученых, побродить вокруг, полистать бумаги, посмотреть на подопытных... Нет-нет, вы можете остаться, если хотите, у меня в мыслях не было скрыть от вас содержимое нашей беседы. Просто сам процесс для неподготовленного зрителя может быть... гм... неаппетитным. Вы же понимаете, о чем я?

Шпатц сглотнул подкативший к горлу ком, кивнул и с готовностью поднялся. В Сеймсвилле пытки для допросов не использовали, считалось, что это неэффективный и слишком жестокий метод дознания. Однажды они с Краммом уже обсуждали этот вопрос, и его начальник в ответ на это пожал плечами и сказал, что каждому делу нужны подходящие специалисты. Разумеется, если бессистемно делать человеку больно, то вряд ли от него можно ожидать правдивых ответов. Однако при верном использовании... Нет, Шпатц не питал иллюзий о гуманности или просвещенности своей родины. И не испытывал сочувствия к преступникам. А пытки? Ну что пытки... В том же Сеймсвилле к пыткам могли приговорить за определенные преступления вполне официально. Но вот смотреть на процесс ему все равно не хотелось.

Шпатц вышел в широкий хорошо освещенный коридор. Стоявший у двери верзила в черной форме не обратил на него никакого внимания. Шпатц огляделся. С левой стороны стена была прозрачной, как и в «зоопарке» для психов парой этажей выше. С правой стороны — прикрытые двери. Сейчас замки на них были грубо выломаны, одна дверь просто прислонена к стене рядом с проемом.

Помещение за плексигласовой стеной делилось на три «отсека». В первом — ряды двухъярусных кроватей, обеденный стол на десять человек, отхожее место. Во второй и третьей — обитые мягким стены и больше никаких посторонних предметов. Обитатели первой комнаты не обратили на Шпатца никакого внимания. Трое из них лежали на кроватях, четверо сидели за столом и играли в карты, еще один сосредоточенно выполнял гимнастические упражнения. Подопытные из второй комнаты хаотично медленно двигались. Бродили, держась за мягкие стены, глаза их бессмысленно блуждали. Шпатц попытался их сосчитать, но ему удалось только сделать вывод, что их больше десяти. В третьей комнате... Сначала ему показалось, что комната пуста. Потом он заметил в дальнем углу бесформенную скрюченную фигурку. Когда он подошел почти вплотную, человек распрямился и одним прыжком оказался рядом с прозрачной стеной. Девушка, почти ребенок, очень худая, с запавшими темными кругами вокруг глаз. Но почувствовать к ней жалость Шпатц не успел, потому что его виски пронзила боль.