Правда понимания не требует

Глава 8

— Выглядит так, будто эта твоя Дагмар очень... эээ... глупенькая, — Лейзе сидела, поджав под себя одну ногу, второй катала по полу пустую бутылку. — Не понимаю, что мешает тебе наплести ей вымышленной отсебятины про ее мужа.

— Не такая уж она и дурочка, я ее знаю, — не поднимая голову от подушки проговорила Клод.

— Хорошо, допустим, она не дура! — Лейзе вскочила, слегка пошатнувшись. — Тогда надо всего лишь состряпать убедительную дезу! Шпатц, у твоего начальника в архиве есть какие-нибудь фотокарточки Лангермана?

Шпатц на мновение задумался, затем медленно кивнул.

— Вот! — Лейзе с разбегу прыгнула на кровать рядом с Клод. — Возьми для убедительности пару карточек, напечатай на машинке пару фальшивых протоколов слежки, добавь несколько записок чужими почерками... Можно прямо сейчас их и написать... Подожди! Клод, ты что, знакома с этой Дагмар?

— Ой, да кто только с ней не знаком... — Клод попыталась повернуться на другой бок, но Лейзе потянула ее обратно. — Лейзе, я хочу спать!

— Ну, Клооод, миленькая, давай поможем Шпатцу! Чем больше мы про нее знаем, тем лучше получится вытрясти из нее то, что знает она, разве нет?

Клод потянулась и села на кровати.

— Я не то, чтобы с ней хорошо знакома, ее Смирненхофф одно время подкладывал под особо доверенных клиентов, мечтавших поближе познакомиться с вервантским телом.

— Она что, шлюха Смирненхоффа?

— Да нет, — Клод оттолкнула Лейзе и встала. Подошла к столу, подняла с пола пустую бутылку. — Она просто шлюшка. По природе своей. Вы же знаете, что ее должны были выдать замуж за Адлера Фогельзанга?

Шпатц и Лейзе переглянулись и синхронно покачали головами.

— Ой, да ладно! Это же всем известные светские сплетни, разве что в газетах не писали... Эйхендорф тогда был в фаворе и пытался сблизиться с Фогельзангом. Они практически договорились, собрали прием, на котором собирались объявить о помолвке. Дагмар по слухам даже очаровала солнце нашего Вейсланда — Адлера. Она довольно знойная красотка. Но пока большие мальчики договаривались, она выпила чуть больше, чем могла, и отдалась не то садовнику, не то охраннику. И как-то так неловко вышло, что свидетелем этого... гм... конфуза... стал Хаган штамм Фогельзанг. Эйхендорф полетел с должности без права на восстановление, Дагмар немедленно объявили бесплодной и вышвырнули подальше из Вейсланда, сунув ее замуж за первого же, кто согласился. Про историю повелели забыть, но какое там! По-настоящему сочные сплетни даже под страхом смертной казни не забывают.

— А что тот садовник? — спросил Шпатц.

— Понятия не имею, — Клод пожала плечами. — Думаю, он даже до конца приема не дожил. Идиот.

— А она на самом деле бесплодна? — Лейзе повозилась на кровати, устраиваясь поудобнее.

— Не проверяла, — Клод снова пожала плечами. — Думаю, что сейчас бесплодна. С самого начала была или после встречи с твоим приятелем Ледебуром — не поручусь.

— Не такой уж он мне и приятель, — Шпатц хохотнул. — Но эта история все равно не объясняет ее знакомства со Смирненхоффом.

— Это была ее идея. Новоиспеченной фрау было скучно, ей не нравился Билегебен, новый муж и то, как с ней обошлась семья. Смирненхофф принял милашку с распростертыми объятиями, его порочное сердечко грела идея, что одна из его шлюшек носит фамилию с приставкой «штамм». Пару месяцев он носил ее на руках, а потом все оборвалось. Думаю, Дагмар во всей обнаженной красе увидел твой приятель Ледебур. И в красках описал Смирненхоффу что он у него отрежет и куда потом пришьет, если подзабывший рамки приличия мужеложец не вспомнит свое место.

— Не такой уж он мне и приятель, — повторил Шпатц.

— Это необязательно был Ледебур, — Клод открыла шкафчик, критически осмотрела его содержимое и закрыла шкафчик. — Это мог быть какой-нибудь из громил Адлера Фогельзанга или вообще кто угодно еще. Просто Ледебур у нас бывал, хоть и не часто. И точно знаком с Дагмар. И он вполне способен побеседовать так, что Смирненхофф ближайший год будет от своей тени шарахаться.

— А он шарахается? — хохотнула Лейзе.

— И еще как! — Клод села на стул напротив Шпатца. — Бледнеет как смерть и покрывается пупырышками, стоит упомянуть при нем имя Дагмар.

— Интересно, а муж ее был в курсе обо всей этой истории? — спросил Шпатц.

— Не удивлюсь, если это он ее со Смирненхоффом и познакомил... — Клод зевнула. — Уже светает. Ты куда-то сегодня торопишься, Шпатц? Может поспим? Мне сегодня надо работать вечером...

Шпатцу не спалось. Он осторожно выбрался из-под одеяла, приоткрыл окно и закурил. Очень длинный был день. Ночью, вернувшись за мобилем на Тульпенштрассе, он по наитию заглянул во двор Клод и Лейзе. Их окно светилось, и он решил зайти. Желание обсудить свои проблемы с живым человеком было настолько невыносимым, что он не поленился съездить на мобиле до Мейнштрассе за игристым и конфетами. Не стал рассказывать только про убийство Рикерта. Некоторые вещи лучше не произносить вслух, даже если уверен во всех собеседниках.

Шпатц выдохнул струйку дыма. Идея Лейзе сфабриковать специально для Дагмар ложное личное дело Лангермана казалась не такой уж и абсурдной. Нужно только придумать, что за грешки приписать редактору семейной газеты, чтобы с одной стороны, Дагмар в них поверила, с другой - чтобы не навести на неплохого, в сущности, человека серьезные неприятности. Можно, например...

Шпатц разложил на столе семь фотокарточек из архива Крамма. На трех из них Лангерман был запечатлен на рабочем месте в обществе разных фройляйн. На одной выходил из крафтвагена на Мейнштрассе, на двух присутствовали знакомые Шпатцу по вечеринке в Унгебунден — Ксав Нейрат и доктор Вишеринг. И последней — обнимал двух вульгарно одетых девушек на низком диване какого-то ресторана. Можно ли эти карточки связать в единую правдоподобную историю, в которую бы поверили Дагмар и ее брат? Причем желательно такую историю, чтобы вымысел не наделал настоящих проблем герру Лангерману и его пацифистически настроенным союзникам.

Нужно что-то порочное с точки зрения общества, но совершенно невинное в смысл политических воззрений. Что-нибудь про организацию адюльтеров и покровительство неофициальным публичным домам... Шпатц отложил в сторону карточку с Нейратом. Во-первых, ученый не женат, во-вторых, лица на фотографии слишком серьезные, заметно, что беседа носила деловой характер. Семейная газета — неплохое прикрытие для сводничества, и раз даже Шпатц видел герра редактора в обществе фройляйн легкого поведения, значит и другие видели.

Нетрезвые откровения проститутки, подробное описание, как именно должно быть составлено брачное объявление или письмо в редакцию, чтобы Лангерман понял, какая именно девушка нужна очередному уставшему от скучного семейного быта благопристойному герру, с примерами и газетными вырезками, копии нескольких писем... Достаточно? Шпатц пришпилил к записи беседы с пожелавшим остаться неизвестным (полностью вымышленной, разумеется) карточку, где герр редактор обнимает двух девушек и закрыл папку. Пожалуй, и правда достаточно. Посмотрел на пустой титульный лист. Подписать? Личное дело Алоиса Лангермана? Пожал плечами и сунул папку в портфель. Посмотрел на часы. До вечера было еще далеко. Шпатц уехал от девушек ранним утром, когда так и не смог уснуть. Почувствовал вдохновение воплотить в реальность идею Лейзе. Теперь же самый разгар рабочего дня, и следовало бы заняться работой, например изучить дело Клауса Роппа. В прошлый раз Крамм зачитывал кое-что из своих документов, пожалуй, стоит с ними ознакомиться.

Как только Шпатц поднялся из-за стола, звякнул дверной колокольчик и в прихожую протиснулся высокий рыжеволосый мужчина в темно-коричневом костюме. Ульрих Фуггер. Его покрытое веснушками лицо было бледным и серьезным.

— Добрый день, герр Фуггер! — Шпатц улыбнулся и шагнул навстречу посетителю. Фуггер нервно ответил на рукопожатие, но лицо его осталось тревожным.

— Васа еще не вернулся?

— Увы, герр Фуггер! — Шпатц развел руками. — Может быть, я смогу вам помочь?

— Не думаю, — Фуггер смял в руке шляпу и опустил взгляд. — А впрочем... Раз Алоис настолько вам доверяет, герр Шпатц, то может и правда можете... Вы же понимаете, что все, что я вам сейчас расскажу, должно остаться строго между нами?

Шпатц кивнул, прошел к столу Крамма, извлек из верхнего ящика стандартный бланк договора.

— Разумеется, герр Фуггер. Сейчас мы подпишем эту бумагу, и я буду иметь право не раскрывать содержание нашей беседы даже при допросе. Если он будет не медикаментозным, конечно. Но до этого не дойдет, надеюсь?

— Я тоже надеюсь... — Фуггер присел на край дивана. — Кто-то хочет свести меня с ума, герр Шпатц.

— Вы про тот случай на люфтшиффбау, герр Фуггер?

— Нет, герр Шпатц, не совсем, — Фуггер порылся в кармане, извлек крохотный сверток, развернул бумажку и положил на стол перед Шпатцем. — Вам известно, что это такое?

Шпатц осторожно потрогал пальцем кусочек узловатого корня. На срезе он был фиолетовым, другой край обгоревший. Усмехнулся и кивнул.

— Я так и думал, что вы знаете, герр Нейрат сказал, что эта отрава распространена в Сеймсвилле.

— Запрещена в Сеймсвилле.

— Но вы все равно с ней сталкивались, не так ли?

— Это корень черного дурмана, герр Фуггер. Его использовали шаманы и предсказатели на севере. Вызывает галлюцинации.

Шпатц снова усмехнулся. Продажу и использование дурмана шаманов запретили всего лет десять назад, когда среди молодежи вошло в моду возжигать его на сборищах и вечеринках. Впрочем, кажется этот запрет только подстегнул интерес к галлюциногенной отраве. В их компании тоже пару раз его курили. Садились вокруг жаровни, вдыхали дым и соревновались, кто последним останется в здравом рассудке.

— Но как он попал к вам, герр Фуггер?

— Я нашел его у себя дома на каминной полке. Но это было последнее из цепи странных событий. Это началось месяц назад, когда моя супруга уехала погостить к родственникам. Я вернулся с работы и нашел свою квартиру изрисованной оккультными узорами. Точнее, похожими на оккультные. Я немного разбираюсь в этой теме, там просто были закорючки.

— Как на люфтшиффбау? С тем убитым беднягой? — спросил Шпатц и пожалел, что не промолчал.

— Может быть, — Фуггер поджал губы. — Я не стал вызывать горничную, вооружился тряпкой и ведром и все отмыл. Но в то время, пока я занимался уборкой, ко мне зашло несколько человек. Почтальон с какой-то бессмысленной телеграммой, кто-то, кто ошибся адресом, пара соседей. Меня видели отмывающим это безобразие, понимает?

Шпатц кивнул и промолчал.

— Я нанял охранника. Но он исчез неизвестно куда, а я, придя домой, обнаружил там труп собаки, опять-таки окруженный знаками. В этот раз я не стал ничего трогать и направился в полицайвахту. Сообщил, что в мою квартиру вторглись и попросил засвидетельствовать это. Но когда мы пришли, никаких следов собаки или уродливых узоров не было. Квартира была в полном порядке. К счастью, я не сообщил полицаям, что именно они должны были засвидетельствовать... Они посмеялись, посоветовали мне больше отдыхать и ушли. В этот момент я усомнился в своем здравом рассудке. Пожалел, что пропускал мимо ушей советы герра Крамма о том, как защитить свое жилище от вторжения.

— Советы герра Крамма обычно не столько про защиту от вторжения, сколько о том, как определить, что кто-то вторгался, когда он пытается скрыть это. Но вам-то нет необходимости в этом убеждаться, никто и не скрывал вторжения.

— Сложно сказать, герр Шпатц. Последние две были ужасны. Я видел наяву выползающих из углов чудовищ, сами собой на стенах возникали дикие какие-то надписи. То есть, теперь я знаю, что дело было в этом вот корне, но в моменте мне показалось... Вы читали позавчерашний номер Билегебен-цайтунг?

— Боюсь, что нет...

— Там было указание о новом учете психически больных людей. Часть подвергнут химической кастрации, а самых опасных отбракуют.

— Уже? Так скоро? — вырвалось у Шпатца. — Извините, герр Фуггер. Я просто недавно имел неприятную беседу, связанную с этой темой.

— Сегодня утром рассудок мой прояснился, и меня захлестнула паника. Потом я вышел прогуляться и обдумать, что происходит. Понимаете, герр Шпатц, я не чувствовал себя сумасшедшим. И мне хотелось доказательств. Я позвонил герр Нейрату, мы обыскали мою квартиру и нашли вот этот обгорелый корешок. Если бы не он, я бы и не понял, что это.

— Кто-то подбросил вам его. Ваши соседи могли слышать крики, кто-то видел, как вы отмываете пол, вы вызвали полицаев, потому что что-то заподозрили... Да, все это очень плохо выглядит. Вы кого-то подозреваете? Кто может вас ненавидеть?

Фуггер развел руками.

— Герр Шпатц, я всегда считал себя отличным парнем и хорошим другом. Я даже не могу себе представить, кому и зачем понадобилось так меня подставлять.

— Может быть, это связано с вашей работой, герр Фуггер?

— Я не хотел бы сейчас говорить о моей работе, герр Шпатц, — Фуггер поморщился.

— Хорошо, герр Фуггер, давайте зайдем с другой стороны. Чего вы хотите? — Шпатц отложил карандаш и посмотрел инженеру в лицо. — Вы пришли сегодня к герру Крамму как клиент. Герр Крамм — частный детектив, он работает, чтобы достичь определенного результата. Что вы хотите узнать? Имя того, кто подложил в ваш камин сеймсвилльский дурман шаманов?

— Вы были у меня дома, герр Шпатц? — выражение лица Фуггера резко изменилось. Он подался вперед, опершись обеими руками на стол.

— Что?! Я даже не знаю, где вы живете...

— Что ты делал на люфтшиффбау под видом рабочего? Я знаю, что ты проработал несколько дней и исчез в день убийства Вика!

Шпатца прошиб холодный пот.

— Герр Фуггер, я...

— Ты был на люфтшиффбау или нет?

— Да, но я был там по совершенно другому делу, герр... Подождите, успокойтесь, я все вам расскажу! Герр Фуггер!

Проклятье! Фуггер оттолкнул Шпатца с дороги и рванулся к выходу. Хлопнула дверь. Шпатц опустился на диван и потянулся за портсигаром. Сначала то, что сказал Фуггер, прозвучало абсурдом. Потом он перебрал в голове цепочку несвязанных вроде бы фактов и признал, что у инженера были все основания подозревать Шпатца. И что самое неприятное, Шпатц до сих пор не знал, по чьему указанию он оказался в форме разнорабочего, а главное — для чего? Он просто проработал несколько дней в ангаре, получил несколько увесистых плюх, оказался под потолком, провел несколько малозначимых бесед, ничего толком не узнал и случайно оказался свидетелем убийства. Ах да, и еще у него есть в работе дело по заказу Бруно Мюффлинга.

Шпатц сидел в мобиле и грыз карандаш. Он был собой и доволен, и нет. Узнать адрес Клауса Роппа оказалось несложно — простой запрос в адресном бюро, и симпатичная фройляйн, покопавшись в ящике огромной картотеки, записала улицу и номер дома на казенном бланке. На месте Шпатц с удивлением обнаружил, что Ропп женат. Фрау Ропп была полной круглолицей и не очень приветливой женщиной, но Шпатца впустила и сообщила, нехотя, что пару недель назад ее супруг пришел домой и сказал, что должен уехать по делам. Часто ли он так делает? Да, случается. Выглядел ли он странно или необычно? Нет. Возможно, его кто-то ждал возле дома, он как-то очень торопился выйти.

Фрау Ропп захлопнула за ним дверь, Шпатц спустился по лестнице и сел в мобиль, припаркованный возле дома Роппа. Что теперь? Опросить соседей? Шпатц представился сотрудником фабрики, которая думает, не нанять ли Роппа на работу и собирает информацию, потому что производство секретное и ответственное. Фрау Ропп не удивилась, когда он ей это сказал. Впрочем, ее лицо было настолько невыразительным, что определить по нему эмоции было сложновато. Может быть, тот короткий вздох означал раздражение, а может и радость. А может это было проявление недоверия. Крамм наверняка бы сумел ее разговорить, его обаяние действует на женщин просто убийственно, и через пару минут беседы они уже готовы и выболтать ему государственные тайны, и поведать о своих секретных фантазиях.

«Во что вы такое меня впутали, герр Крамм?!» — уже не в первый раз за последние несколько дней подумал Шпатц. Захлопнул блокнот. Огляделся. Ропп с супругой арендовали квартиру в симпатичном трехэтажном доме на южной окраине Билегебена. Во дворе ухоженный цветник и беседка, в которой в настоящий момент сидели трое мужчин и культурно пили пиво. Стиль их одежды Шпатц мысленно охарактеризовал как «ухоженные работяги» — скорее всего, все трое работают в приличных местах, а за их внешним видом следят строгие и благовоспитанные фрау. Пожалуй, стоило испытать удачу...

— Клаус? А и правда давно не видно его! — сказал один, в синей рубахе и кепке, сдвинутой на затылок.

— Когда вы в последний раз его видели?

— А вы кто такой, герр любопытный?

— Он должен был прийти ко мне на беседу вчера и не явился. Он подал заявление, чтобы устроиться к нам на работу.

— Это куда еще?

Шпатц холодно улыбнулся одними губами, стараясь придать лицу многозначительное выражение.

— А когда вы видели его в последний раз?

— Да давно уже... Когда он еще со своим уродливым приятелем заявился, да, Отто?

— А потом разве его не было?

— Что за приятель? — спросил третий, молчавший до этого момента.

— Длинный такой. Похож на тощую жабу. С черными волосами. Стоял у крыльца курил. Будто пьяный покачивался.

— Молодой парень, очень худой и высокий с тонкими губами как у лягушки? — спросил Шпатц, чувствуя холодок по спине.

— Ну да, молодой. Помнишь, Отто, ты с ним еще заговорить пытался, а он как будто не слышал тебя.

Больше Шпатц не слушал. Помнится, когда он лежал пристегнутым к столу, некто Тедерик Вологолак в красках расписывал, как он может вскипятить мозги и превратить его, Шпатца, в живую куклу. Такую, которая будет способна даже выполнять сложные команды. Шпатц вежливо попрощался и вернулся в мобиль. Повернул ключ в замке зажигания и выехал из двора.

Вологолак. Ручной виссен Рейнара Хаппенгабена. Снова. Как могут быть связаны убийство Руди Рикерта на Тульпенштрассе и убийство Вика на люфтшиффбау? Достаточно ли данных, чтобы делать вывод, что оба этих преступления — части одной мозаики, или это просто два не связанных друг с другом дела?

Шпатц припарковался рядом с пивной, вывеска которой ему понравилась. Пока что мысли не складывались в единую картину, так что вместо того, чтобы ломать впустую голову, он решил перекусить и выпить кружечку пивка.

«А ведь так хорошо сегодня день начинался, казалось все так просто — встретиться с Дагмар, вручить ей тщательно составленную папку с поддельными пороками Лангермана, получить сведения... Вместо этого сейчас у меня сплошные проблемы. Фуггер. Ропп. Вологолак. Крамм, — Шпатц смотрел как его кружка наполняется темным пивом, а на сковороде шкворчат, истекая жиром, ароматные колбаски. — Очень странно все складывается. Только начинает казаться, что приблизился к решению одной проблемы, как вокруг наматывается клубок других. Как колючая проволока...»

— Вы выглядите озабоченным, мой друг, вашему красивому лицу это выражение не идет, — заговорил седоволосый мужчина из-за соседнего столика. — Хотите поговорить? Или может быть послушать о чужих проблемах?

— Просто задумался, — Шпатц посмотрел на незнакомца. Лет, может быть пятидесяти. Тонкое лицо, одет в темно серый костюм с пурпурной рубахой с расстегнутым воротом. На столе рядом с ним берет. Художник? Актер?

— Нет-нет, не представляйтесь, и я тоже не буду. Знаете такое выражение «синдром попутчика»? Гораздо легче быть откровенным с кем-то, кого ты совершенно не знаешь. И кому на самом деле нет никакого дела до твоих проблем.

— Договорились, герр незнакомец.

Пышногрудая неприветливая официантка поставила перед Шпатцем тарелку с колбасками и кружку с пивом. Шпатц сделал глоток и взялся за вилку.

— Так что вас тревожит, герр незнакомец?

Шпатц мысленно усмехнулся и подумал, что незнакомец, даже если он действительно какой-нибудь художник с жаждой помогать ближнему разобраться в его внутреннем мире, подсел к нему совершенно не вовремя. Не получалось поверить в случайного собеседника, которому действительно нет никакого дела до самого Шпатца и всей этой запутанной карусели из люфтшиффов, виссенов, неожиданных убийств, поручений неясного назначения, заговорщиков-пацифистов и обманутых мужей. Шпатц сосредоточенно прожевал колбаску, запил ее глотком пива и подумал, что так недолго стать параноиком. Но вслух сказал другое:

— Совпадения, герр незнакомец. Меня тревожат случайные совпадения. Извините, я не уклоняюсь от беседы, просто я голоден. Так что для начала с удовольствием послушаю вас.

— Надо же, какое совпадение! — Шпатц снова подумал, что его собеседник актер. Не то, чтобы он был знаком с большим количеством деятелей театра, просто ему казалось, что именно так они и должны выражаться. С экспрессией и пафосом. Несколько переигрывая. — Давайте я тоже расскажу вам о совпадении. Вы, конечно же слышали про полярную экспедицию?

Шпатц кивнул и сделал еще один глоток, чтобы скрыть свое выражение лица. Слышал ли он про экспедицию?

Шпатц сидел за столом Крамма и раскачивался на стуле. Дурацкий день. Дурацкий незнакомец со своими дурацкими великими идеями. «Я понял, почему ваше лицо кажется мне знакомым! Я видел вас на лекции герра Рапотонена!» Может быть, в другое время и в других обстоятельствах Шпатц бы с удовольствием обсудил бы происхождение виссенов и загадочные проклятия из далекого прошлого, но сегодня ему пришлось совершать над собой нечеловеческие усилия, сохранить на лице выражение заинтересованной вежливости и не отпускать саркастичных комментариев. «Как интересно! Потрясающе! Совершенно с вами согласен!»

Шпатц посмотрел на открытую папку. Бумаги про Роппа, Мюфлингов и какого-то Гокколо-Брехта. Закрыл папку. Все равно ничего существенного, за что можно было бы зацепиться, там не было. Шпатцу захотелось швырнуть бесполезной пачкой бумаги в стену. Но вместо этого он перестал раскачиваться на стуле, встал, аккуратно положил папку в коробку, а коробку аккуратно задвинул под шкаф. Открыл нижний ящик, присел около него, перебрал цветные ярлычки и ловко выудил папку с инициалами Р.Х.

Не то, чтобы Шпатц хотел что-то найти в документах, собранных герром Краммом на Хаппенгабена, скорее просто чтобы настроить мысли на аналитический лад и вырваться из панического замкнутого круга. У него есть работа. Бруно Мюффлинг заказал поиск Клауса Роппа. Последний раз его видели в обществе предположительно Тедерика Вологолака, Вологолак работает на Хаппенгабена, следовательно...

Шпатц открыл папку. Перебрал уже знакомые фотокарточки, на которых торговец людьми и владелец парикмахерских ест, обнимается, беседует и просто задумчиво сидит. Взял в руки страницу, исписанную почерком Крамма. Прочитал несколько строчек отчета о слежке. Вспомнил, как они с Краммом нашли в Альтштадте труп Сэппеля Вологолака. Интересно, кому теперь принадлежит тот дом? По идее, должен достаться наследнику виссена, то есть Тедерику. А что, если... Да нет, вряд ли Тедерик будет прятать там Роппа, этот дом от пола до крыши изучили полицаи, было бы глупо... Или нет? Когда там нашли тело, полицаи явились, выполнили свою работу, опросили соседей, а потом закономерно потеряли к убогой лачуге в Альтштадте всякий интерес. С третьей стороны...

Шпатц представил, что рассказывает об этих размышлениях Крамму. Воображаемый Крамм, поддернув штанину полосатого костюма, сел напротив него на диван и сказал:

— Во-первых, перестань раскачиваться на стуле, ты же знаешь, что я этого на люблю! Во-вторых, ты сейчас потратил много времени на рассуждения, которые легко можешь проверить за полчаса. И в-третьих, хитроумность преступных разумов сильно преувеличена.

Шпатц коротко засмеялся, убрал папку обратно в шкаф, взял с вешалки плащ и шляпу и вышел на улицу. Сделал вид, что возится с заедающим замком и осмотрел площадь. У фонтана стоял незнакомый темно-синий мобиль, рядом с которым возвышался грузный мужчина в мятом сером костюме и распекал переминающегося с ноги на ногу перед ним парня. Суть претензий сводилась к слишком медленной работе. «Очевидно, это он занимается ремонтом дома напротив», — подумал Шпатц, выпрямился и водрузил на голову шляпу. Толстяк замолчал и смерил его взглядом. Шпатц улыбнулся, вежливо кивнул и быстро пересек площадь.

На третьем повороте Шпатц понял, что заблудился. Свернул не под ту рыбу, или кто-то сбил с нужного поворота ежа, и Шпатц его пропустил. Пройдя до конца узкой улицы, он уткнулся в крутую лестницу, которая привела его на крохотную круглую площадь с таверной и импровизированным рынком. Впрочем, это было громко сказано — просто несколько местных жителей расстелили на брусчатке газеты и разложили на них разные нехитрые шмотки — предметы одежды, разномастные тарелки и прочий хлам. Шпатц порылся в кармане, выудил монетку в пять клейнов и подошел к ближайшему торговцу.

— Не могли бы вы помочь мне сориентироваться...

Обитатели площади разом замолчали и повернули головы в сторону Шпатца. Тот парень, у которого он спросил совета, улыбнулся во весь свой щербатый рот.

— Конечно, добрый герр, как вам будет угодно, добрый герр...

Шпатц напрягся. Обдумывая свои многочисленные сложности жизни, он совсем забыл, что в здесь в Альтштадте могут случиться самые простые, не связанные ни с какими заговорами или политикой неприятности.

— Давайте внесем ясность, — Шпатц краем глаза следил за перемещением двух рослых ребят вдоль стены таверны. — Я здесь не впервые, бумажника у меня с собой нет, так, несколько мелких монет по карманам, а мой напарник знает, куда и зачем я пошел.

Шпатц пригнулся, уворачиваясь от первого удара.

— Кроме того, я приятель Корбла, хозяина «Фишерхауза»... — Трое оборванцев бросились вперед. Шпатц, отступая, успел пнуть одного в колено, чуть не забыв про лестницу за своей спиной. Сбежал вниз, перескакивая через три ступеньки. «Только бы не споткнуться сейчас!» — снова пригнулся, но, к счастью, камень летел сильно правее его головы. Бросился бежать. Не то соотношение сил, чтобы думать о героизме. Главное сейчас следить за тем, чтобы не свернуть в глухой тупик, которых в Альтштадте великое множество.

Шпатц бегал быстро, но преследователи были настойчивыми. По крайней мере, пятеро из них. Дыхание сбилось, и это очень мешало ориентироваться. Было непонятно, бежит он сейчас в сторону цивилизованного Билегебена или углубляется в паутину узких улочек и переулков Старого Города. Шпатц свернул под знак собаки — улица пересекала ту, по которой он бежал, под острым углом. Нырнул в переулок. Замер, прислушиваясь к приближающемуся топоту ног. Покрутил головой. Проулок изгибался пиявкой, что там за поворотом — видно не было. Из приоткрывшейся двери показалась морщинистая рука и потянула его за рукав. Не раздумывая, Шпатц пригнулся и нырнул в низкий проем. Услышал звук закрывающегося засова, перевел дух и огляделся.

— Красивый какой, — сказала хозяйка. Глаза Шпатца пока еще не привыкли к полумраку прихожей, так что единственное, что он понял, что это женщина, и что она очень старая. — Мой внук мог таким же быть. Ты проходи, проходи.

Невысокая сгорбленная тень скользнула мимо него, обдав сладковатым старческим запахом, смешанным с горьким аптечным ароматом. Шпатц снова пригнулся и прошел следом. В комнате было светлее — там было окно, выходившее во внутренний двор. Комната была небольшой и казалась еще теснее от большого количества разномастной мебели, коробок и мешков, загромождавших все открытое пространство. Лестницы наверх не было. Значит старуха занимает только часть приземистого двухэтажного дома. Глаза, наконец, привыкли, и он смог ее рассмотреть. Да, она была старой. На тощих плечах болталось бесформенное платье, которое когда-то, видимо, было бальным — по открытым рукам струились шелковые ленты когда-то яркого цвета. Редкие седые волосы были аккуратно зачесаны наверх, сколоты заколкой с атласным цветком и покрыты посеревшей от времени вуалью.

— Благодарю вас, фрау... — Шпатц вежливо поклонился.

— Фройляйн, герр незнакомец, — старуха кокетливо поправила несуществующий выбившийся из прически локон. — Я фройлян Раймонда Вебер. А вы?

— Шпатц Грессель, приятно познакомиться фройляйн Вебер.

— Раймонда, герр Шпатц, называйте меня Раймонда. Не буду спрашивать, что с вами приключилось. Мне и так понятно — хорошо одетый юный герр и буяны, польстившиеся на его ботинки.

— Почему вы мне помогли? — спросил Шпатц, подумав, что она слишком гладко изъясняется для обычной местной жительницы. — И простите за фрау, вы сказали про внука, и я подумал...

— Да-да, я знаю. Но я никогда не была замужем, молодой человек. А внука моего забили насмерть, когда ему было пятнадцать. Вот такая же шпана, как и за тобой гналась, — старуха протиснулась между двух коробок к столу и приглашающим жестом предложила Шпатцу садиться на трехногий табурет рядом с собой. Шпатц шагнул вперед и устроился на неудобном табурете.

Сначала он слушал внимательно и даже пытался поддерживать разговор. Потом заскучал, отвлекся на свои мысли и понял, что на самом деле его поддакивания особо старухе-спасительнице не нужны, а через четверть часа начал даже немного жалеть, что не остался на улице и не подрался с преследователями. Но в какой-то момент фройляйн Вебер произнесла фамилию Ауфзес, и Шпатц снова обратился в слух.

Судьба его спасительницы была драматичной, но довольно заурядной. Она в юности была балериной. Всего добилась сама, собственным талантом и настойчивостью. И все шло отлично, пока она не влюбилась. В бравого путешественника Геллерта пакт Ауфзеса. Который был женат на какой-то приезжей вертихвостке. То ли дело она, Раймонда Вебер, чистокровная уроженка Вейсланда! Бравый герой с удовольствием поддерживал в юной балерине фантазии о том, что однажды он обязательно разведется со своей стервой, тем более, что она совершенно точно не может иметь детей, а он, разумеется, мечтает о большой семье. И в хорошенькой целеустремленной головке фройляйн Раймонды созрел план — если быстрее забеременеть, то ее герой сразу же бросит Уну, и женится на ней. Она купила капли Гейзеля, повышающие фертильность, и принялась отдаваться герру Ауфзесу с энтузиазмом, достойным лучшего применения. Через месяц поняла, что план ее увенчался успехом, но решила подождать, пока ее старания станут заметны.

И однажды, примерно через полгода, она явилась на порог четы пакт Ауфзес, гордо неся перед собой округлившийся живот. Но эффект оказался совсем не таким, как она ожидала. «Разберись со своей шлюшкой!» — поджав тонкие губы сказала Уна и удалилась. А Геллерт, нет, вовсе не кинулся обнимать свою Раймонду и кружить на руках от счастья. Он устремился за своей стервой, и юной балерине было слышно, как тот валяется у нее в ногах и униженно просит прощения. Потом Уна вышла из комнаты. Раймонда в запале наговорила много гадостей, а эта сеймсвилльская стерва снова поджала губы и посоветовала ей бежать из Билегебена.

Мстить она умела. Жизнь Раймонды превратилась в сплошной кромешный кошмар. Ребенок родился в тюрьме, куда она попала вроде бы по ошибке. Потом ее определили в Арбейтсзауз за бродяжничество. И во всем этом ей виделась злобная воля тощей стервы, под каблуком которой оказался ее возлюбленный.

— Она виссен, это совершенно точно! — потрясая кулачком возмущалась старуха. — Не мог же Гелли на самом деле любить такую мерзкую дрянь! Он каждый раз называл ее своим проклятием...

— Так вы снова встретились? — спросил Шпатц.

— О да! Он меня отыскал, помог устроить сына в хорошую школу и купил мне этот дом. Он сказал, что Уна не найдет меня в Альтштадте. Он говорил, что со мной отдыхает от нее. Называл ее своим проклятием. Она точно виссен, я уверена в этом. От нее исходит какой-то дремучий ужас...

Шпатц подавил смешок, вспомнив тонкокостную язвительную старуху, кружившуюся с ним в танце. Подходило ли ей определение «стерва»? О, да...

— Последний раз он пришел после того злосчастного путешествия...

— После полярной экспедиции?

— Да, да. Он был совсем разбит и уничтожен. Принес мне коробку с бумагами, сказал, спрятать их и посмотрел так, будто прощается. Больше я его...

Глаза старухи вдруг потухли. Взгляд стал бессмысленным уголки рта опустились.

— Фройляйн Раймонда? — Шпатц коснулся ее руки.

— Сыночка? — костлявые пальцы схватили его за рукав. — Ты не должен сюда приходить, иначе они тебя тоже убьют! Они следят за моим домом, ты же знаешь!

— Что с вами? Я Шпатц Грессель, фрой...

— Беги, уходи, тебе нужно уходить! — старуха быстро выбралась из-за стола и стала настойчиво теребить Шпатца, тащить и толкать к двери. Шпатц с трудом выбрался из-за стола, подчиняясь ее напору, стукнулся лбом об верхний дверной косяк. Скрипнул засов. Старуха вдруг приблизилась к Шпатцу вплотную, резко обняла, отпрянула и вытолкнула на улицу.

— Фройляйн Раймонда? — Шпатц осторожно постучал в дверь. Но с той стороны не донеслось ни звука. Проклятье... Как теперь запомнить, где ее дом? Вдруг Ауфзес и правда оставил у нее коробку с документами из своей полярной экспедиции?

Преследователей не было. Видимо, побродив по окрестностям в бесплодных поисках Шпатца, они потеряли интерес к охоте и вернулись к своему кислому пиву в таверне на крохотной площади. Шпатц вздохнул и еще раз внимательно осмотрелся.

Дом Сэппеля Вологолака был в точности таким, каким Шпатц его и запомнил — низенькой невзрачной халупой с обвалившейся со стен штукатуркой и пыльной крышей. Правда было одно отличие — новая дверь и ставни, плотно закрывающие единственное окно. Шпатц осторожно потянул за ручку двери. Заперто. Оглянулся вокруг, никого не заметил. Наклонился и внимательно изучил замочную скважину. Посетовал на себя, что все еще не изучил искусство открывания замков шпильками, проволокой и прочими металлическими предметами, хотя Крамм ему и советовал. Подошел к окну. Ставни были прикручены изнутри и закрыты изнутри же на засов. Стекла не было. Шпатц постучал в дверь. Сначала ничего слышно не было, затем раздалось неразборчивое бормотание. Шпатц постучал еще раз, придумывая легенду о том, что он ищет своего дальнего родственника, не знаете ли вы, где проживает... Бормотание стало громче, потом превратилось в заунывный вой, изредка прерывающийся на всхлипы. Шпатц огляделся в поисках чего-нибудь, что можно было бы приспособить к взлому двери. Вой замолк, снова перешел в бормотание.

— Привидение слушаете, дядя? — Шпатц вздрогнул от неожиданности и оглянулся. Рядом с ним стоял пацан лет десяти. Босой, в обтрепанных штанах и грязной рубахе с подвернутыми почти до подмышек рукавами. — Там убили виссена, а теперь его призрак воет. Не надо туда заходить, а то он вселится, и ты тоже станешь виссеном.

— Это кто тебе рассказал такое, парень? — Шпатц достал из кармана носовой платок и вытер руки.

— Все говорят.

— Значит, не надо призрак освобождать?

— Неа!

— А что еще говорят? — Шпатц полез в карман и выудил монетку в один клейн.

— Про того виссена?

— Вообще. Про дом этот. Думаю вот, не купить ли его, а хозяин не явился на встречу.

— У него страшный хозяин, у меня от него зубы болят, когда я смотрю!

— А, так ты его видел! Высокий и тощий, да? И рот как у лягушки?

— Да, точно!

— А еще кто-нибудь с ним был? Ну, щеголь такой в белом костюме...

— Никого не было. А сам он, когда я подошел, сказал, что если я хоть кому-нибудь скажу, что его здесь видел, то он меня...

Глаза мальчишки округлились, он зажал себе ладошкой рот. Шпатц похлопал его по плечу, достал из кармана еще одну монетку.

— Нет-нет, ничего больше не скажу! — мальчик отпрыгнул назад и бросился бежать. Шпатц прислушался. За дверью было тихо. Пора было выбираться из Старого Города, спускались сумерки, а бродить его узким улицам в темноте гораздо опаснее, чем днем.

Шпатц с облегчением вынырнул с кривой безымянной улицы на площадь с фонтаном, присел на его бортик. Все-таки, воображаемый Крамм дал верный совет. Похоже, именно в том самом доме Вологолак и прячет Роппа. Может быть, конечно, там и не Ропп, а какой-то другой бедняга, с фаршем вместо мозгов, но в любом случае эта прогулка оказалась не напрасной. В следующий раз надо будет захватить с собой ломик. К сожалению, никакого другого способа справиться с запертой дверью Шпатц придумать не мог.

Так, хорошо. Допустим, замок он вскроет. И найдет за дверью пускающее слюни тело. Что дальше?

Шпатц потянулся за портсигаром, с неудовольствием отметил, что стал слишком часто курить, и много денег приходится тратить на сигареты. Но все равно закурил и посмотрел на дверь конторы. Нужен напарник, вот что. Во-первых, вообще не стоит ходить в Альтштадт одному, во-вторых, в-одиночку с бесчувственным телом справиться не удастся. Бруно Мюффлинг! Это он заказал найти Клауса Роппа, значит именно его и нужно взять в напарники! Шпатц выдохнул струйку дыма и улыбнулся. Сейчас вечер, Бруно как раз должен вернуться со смены, так что надо докурить, зайти в контору за адресом, сесть в мобиль, и...

Длинный черный крафтваген вырулил на площадь и остановился. Водитель в темно-синей униформе выскочил на тротуар, обошел машину и предупредительно открыл заднюю дверцу.

— Герр Шпатц! Как прекрасно, что я вас застал! — Крамм выбрался из роскошного салона и направился к Шпатцу, оставив водителя возиться с чемоданом. — Я торопился как мог, но мой люфтшифф попал в бурю, и мы летели три лишних часа. Спасибо, Гейдрик, дальше я справлюсь сам.

Водитель коротко поклонился, вернулся на свое место, и крафтваген, рыкнув мощным мотором, скрылся за поворотом. Эмблема Шпатцу была знакома. Так помечали свою собственность члены семьи Фогельзанг.