Правда понимания не требует

Глава 7

Die Wahrheit ist wie ein Gewitter

Es kommt zu dir du kannst es hören

(Истина подобна грозе,

Она настигает тебя, ты уже слышишь её вдали).

Rammstein — Der Meister

Шпатц смотрел на Бруно Мюффлинга и хмурился. История, которую он рассказал, звучала бредово и совершенно неправдоподобно.

— Что значит — это не Клаус Ропп, герр Бруно?

Надо сказать, умный громила из клана Мюффлингов застал Шпатца врасплох. Воскресным утром Шпатц позавтракал, взял свои конспекты и пришел в контору, чтобы воспользоваться столом. Все-таки писать эссе, лежа на кровати, а это было единственно возможным рабочим местом в его комнате, совершенно неудобно. Так что Шпатц привычно вскипятил чай, устроился в удобном кресле Крамма и обложился конспектами, но вдруг колокольчик на входной двери мелодично звякнул, и Шпатц понял, что забыл запереться.

— Он выглядит как Ропп. Голос и внешность его. Только это не он. Не знаю. Морок. Наваждение. Виссен. Но я клянусь, что это не Клаус Ропп. Я знаком с ним несколько лет. Когда он устроил нас на люфтшиффбау — это был он. А недели две назад его подменили.

— Вот как? Это Клаус Ропп устроил Мюффлингов на работу? Почему я не удивлен... — Шпатц поднялся из-за стола. — Хотите чаю, герр Бруно?

— Проклятье... Чтобы доказать, что я прав, я должен рассказать все. Но я не могу, потому что...

— Потому что я могу встать с этого кресла и направиться прямиком к полицайвахте, и все ваше гордое семейство в лучшем случае окажется в арбейсхаузе, а в худшем — на расстрельном плацу? — Шпатц наполнил чаем две чашки.

— Вроде того. Но ты же частный детектив, Шпатц, так? — Бруно подался вперед. Казалось, что его массивная фигура занимает вообще всю приемную комнату Крамма. «Странно даже, — подумал Шпатц. — тот же Пфордтен высокий и толстый, занимал гораздо меньше места. Бруно же возвышается, словно скала, кажется, что сейчас начнет задевать локтями и коленями стены...»

— Я секретарь детектива, — Шпатц поставил перед Бруно чашку чая.

— Но ведь ты тоже имеешь доступ ко всем грязным тайнам ваших заказчиков?

— Мы подписываем с клиентами договор, по которому не имеем права разглашать их грязные тайны кому бы то ни было.

— Но исключения возможны? — Бруго откинулся на спинку дивана, который жалобно скрипнул от его резкого движения.

Шпатц неопределенно пожал плечами. Бруно поджал губы, отвернулся и долго смотрел на шкаф.

— Сколько я должен заплатить, чтобы мы подписали договор? — сказал он, прервав молчание.

Шпатц задумался. Дело люфтшиффбау вызывало у него сложный набор эмоций — от азартного любопытства до брезгливого отвращения. Ему то хотелось стереть из памяти всех этих мюффлингов-роппов-штойбенов, то хотелось докопаться до истины и вывести всех, включая Крамма, на чистую воду. Когда Мюффлинг только появился на пороге конторы, первым порывом было выпроводить его вон, сославшись на то, что сегодня выходной, у Шпатца нет свободного времени и вообще... Потом ему стало любопытно, откуда Бруно узнал этот адрес. Чтобы узнать ответ, пришлось его впустить. И вот теперь...

— Одну марку задатка, герр Бруно, — Шпатц усмехнулся.

— Я не шучу, Шпатц. Я хочу нанять тебя, чтобы ты нашел настоящего Клауса Роппа, — Бруно нахмурился.

— Я хочу напомнить, герр Бруно, что детектив не я, а мой наниматель, а его сейчас нет на месте...

— Значит подключится, когда вернется! — Бруно встал, и его в комнате стало еще больше.

— Я понял, герр Бруно! — Шпатц примирительно поднял ладони над столом. — Сейчас мы с вами заполним документы и начнем работать...

Шпатц закрыл дверь за Бруно и вернулся обратно в комнату Крамма. На столе стояли две нетронутые чашки остывшего чая. Закрыл тетради с конспектами и сунул их обратно в портфель. Какое уж теперь эссе по обществознанию...

«Если думаешь один, всегда думай письменно», — советовал Крамм, так что Шпатц взял несколько чистых листов бумаги.

Итак, что рассказал Бруно?

Клаус Ропп работает на кого-то из сильных мира сего. Поправка. Настоящий Клаус работал. Доказательств этого факта Бруно предоставить не мог, но был абсолютно в этом уверен — настоящий Ропп патриот до мозга костей, и всегда выполнял опасные и секретные задания для блага Шварцланда и Вейсланда.

Мюффлингов Ропп иногда привлекал для всяких поручений, за которые неплохо платил. Началось это сотрудничество уже довольно давно, три или четыре года назад, но в подробности поручений Бруно не особенно вдавался, отделался общими словами про «что-то погрузить в неурочное время, что-то принести, что-то достать...». Шпатц не настаивал, потому что к нынешнему делу прошлые поручения не относились.

Момент точной «подмены» настоящего Роппа поддельным Бруно обозначить не смог. Вроде бы, поручение, побить некоего Шпатца Гресселя и закинуть его под потолок эллинга, проследив, чтобы белоручка оттуда ни в коем случае не свалился, отдавал еще настоящий Ропп, а вот «найти рабочего без родственников и связей и привести вечером на вечеринку» — уже поддельный. Почему Бруно сделал такой вывод? Потому что новый Ропп словно забыл про свой интерес к Гресселю.

— Вот подумай сам, Шпатц! — Бруно хлопнул ладонями по столу, к счастью, стол выдержал. — Сначала он раздает поручения только насчет тебя — сначала побить, потом разговорить, потом... Ну, ты понимаешь, да? А потом я к нему прихожу, чтобы рассказать, что узнал, а он как будто вообще не помнит, что давал какие-то задания. Грессель? Какой Грессель? И все остальное. Он как будто по-другому говорит, по-другому двигается... И еще. Так, мы же подписали договор, я могу рассказывать все и быть уверенным, что ты сохранишь тайну?

Само по себе убийство Вика Бруно не удивило. Дело житейское, разные случаются поручения и надобности. Удивила и озадачило другое.

— Рядом с нами лежал мешок с трупом, который мы особенно не прятали. То, что внутри мешка чье-то тело, можно было понять еще от угла. Но фельдфебель никак не отреагировал на это. Не спросил, не потребовал развязать мешок, вообще не обратил никакого внимания! — Бруно расставил руки в стороны, пытаясь показать масштаб проблемы. — Странно еще другое. В тот момент мне это нисколько не показалось странным. Как будто так и надо, все идет так, как должно быть. «Вот вам бутербродик с сардинкой, герр фельдфебель!» — «Ой, спасибо, очень вкусно! Хорошего дня!»

Шпатц не сказал Бруно, что видел «вечеринку Мюффлингов» из-за куста. Но Бруно описал все верно и в подробностях, так что уточняющие вопросы не потребовались.

Шпатц занес ручку над чистым листом. Итак? С чего начать? Что произойдет, если Шпатц попытается вернуться завтра на люфтшиффбау с прежней легендой? Его впустят и снова заставят мешать клей и катать передвижные вышки на циклопических колесах? Или сходу вызовут полицаев прямо к воротам? Или скажут: «Извините, герр Грессель, вы не вышли на работу в течение нескольких дней, так что мы были уверены, что вы умерли, и аннулировали ваш билет!»

Шпатц усмехнулся. Кажется, он думает о какой-то ерунде, стараясь отогнать от себя самое главное. Самое пугающее. Допустим, настоящий Ропп куда-то делся, вместо него появился этот виссен, который, приплясывая и напевая, заставил оберфельдфебеля и Мюффлингов думать, что ситуация «мы тут жрем бутерброды с рыбой, сидя на мешке с трупом, а военный делает вид, что так и надо, и тоже жрет бутерброды с рыбой, вместо того, чтобы хвататься за оружие и командовать всем собравшимся встать лицом к стене, руки вверх, ноги в стороны» — это нормально. Это странно и это важно, разумеется. Допустим, очень важно узнать, как именно произошла подмена, и действительно ли это подмена, потому что Шпатц ни разу не слышал, чтобы среди виссенов встречались такие, которые могут полностью скопировать чужую внешность. Во всяком случае, пока не слышал... Да, интересно и важно, куда делся настоящий Ропп, и как его оттуда вызволить. Кроме того, это и есть предмет заказанного Бруно расследования.

Но лично для Шпатца самым важным моментов во всей этой истории был вовсе не виссен-Ропп, разбросавший по люфтшиффбау части тела неудачника-Вика, а ПОЧЕМУ настоящий Ропп был так заинтересован в нем лично. В Шпатце Гресселе. На этот вопрос Бруно пожал плечами и сообщил, что никогда не интересуется мотивами нанимателя. Говорит: «Надо сделать!» — делаем. Не спрашиваем и не рассуждаем. Начнешь болтать и рассуждать, останешься без работы.

— У тебя разве не так, Шпатц Грессель, секретарь частного детектива? — Бруно подмигнул и осклабился.

Шпатц отложил ручку в сторону и встал. Надо прогуляться, может это внести в мысли ясность, и в голове появятся идеи, с чего начать это неожиданно свалившееся на голову расследование. Шпатц накинул плащ, взял с полки шляпу, вышел на улицу и запер дверь. Недолго постоял рядом с мобилем, потом решил, что не тот случай. Достаточно просто пройтись пешком. Отверг идею дойти до Корбла, просто пошел в противоположном от Альтштада направлении. Все-таки, старый город — не самое лучшее место для задумчивых прогулок, там следует смотреть по сторонам, а не брести, озабоченным своими мыслями, не обращая внимания на происходящее вокруг.

Длинный черный «шварцерфальк» притерся к тротуару, когда Шпатц заприметил на перекрестке многообещающий ресторанчик с аппетитным названием «Мясной пирог Шмульке». Дверца приоткрылась.

— Садитесь в ваген, герр Макс! — лицо фрау Дагмар не предвещало ничего хорошего. Она не улыбалась, не облизывала сладострастно губы, как в прошлую встречу, да и одета была в невыразительный серый костюм.

— Фрау Дагмар? — Шпатц остановился.

— Вы плохо расслышали? — глаза Дагмар сверкнули. — Садитесь в ваген, или я попрошу Вернера поставить новый фингал на вашем красивом лице!

Дверца распахнулась полностью, чувствительно задев колено Шпатца. Шпатц подчинился. Дагмар перегнулась через его колени и с грохотом захлопнула дверь роскошного крафтвагена.

— Поехали, Вернер!

Ваген тронулся. Дагмар молчала, обхватив себя руками и глядя вперед. Шпатц тоже молчал, мучительно соображая, что бы ему сказать, чтобы разрядить неприятную ситуацию. Он кашлянул.

— Кто ты такой, герр Макс?

— Что?

— В прошлый раз ты не казался мне таким тупым. Кто. Ты. Такой. Или вы с Алоисом считаете меня абсолютной дурой, которая приняла драматичную перестрелку за чистую монету?

— Я не понимаю...

Дагмар нервным движением извлекла большой бумажный конверт, и вытряхнула его содержимое на колени Шпатцу. Фотографии. На нескольких он сам, Флинк и Лангерман сидят в кондитерской Зибелле. На других Шпатц в рабочей куртке и штанах сначала на остановке ластвагена, потом у ворот люфтшиффбау. И, наконец, Шпатц и Рикерт вчера рядом с конторой.

— Я понятия не имею, как тебя зовут на самом деле, но судя по этим карточкам, ты занимаешься какими-то темными делами. Вообще не знаю, о чем думал Алоис, когда подослал мне в качестве любовника двойника Адлера Фогельзанга!

— Подождите... — Шпатц поднял глаза от фотографий. — Так вы знали, что герр Лангерман...

— Вы! Очень смешно, он с готовностью кувыркался на моих простынях, а теперь смеет говорить мне «вы»! — Дагмар отвесила Шпатцу звокую пощечину.

— Прости. Дагмар. Все не так, как ты думаешь...

— Не сомневаюсь, потому ты и здесь. Давай, как-там-тебя, просвети меня, как обстоят дела на самом деле!

Шпатц вздохнул, собираясь с мыслями. Рассказать все, как есть? Или сочинить правдоподобную историю, которая бы все объяснила? Или...

— Неужели до сих пор не придумал что-нибудь правдоподобное, герр Макс? — Дагмар чувствительно ткнула Шпатца в бок острым кулаком.

— Меня зовут не Макс, Макс — это мой приятель, который писал тебе письма, — Шпатц посмотрел на красивое лицо Дагмар. — Он испугался, что не понравится тебе при личной встрече, поэтому...

— Поэтому подослал ко мне двойника Адлера штамм Фогельзанга, очень остроумно, — губы Дагмар брезгливо скривились.

— Адлер штамм Фогельзанг здесь ни при чем, — Шпатц обратил внимание, что водитель направляется на запад, к выезду из Билегебена, и почувствовал предательский холодок в груди. Куда его вообще везут? — Дагмар, меня зовут Шпатц Грессель, я секретарь частного детектива Васы Крамма. Мне с самого начала не очень нравилась идея встречаться с тобой под видом другого человека, но получилось... как получилось. Твой супруг в тот раз меня догнал и предложил быть твоим постоянным любовником...

— И сделал это в компании мелкого жулика Роблингена, чтобы разговор был не скучным? — Дагмар засмеялась. Создавалось впечатление, что ей не особенно интересно узнать правду.

— Куда ты меня везешь? — Шпатц проводил глазами массивные ворота фабрики Ундерштадт.

— Что тебя связывает с этой скользкой крысой? С Рикертом? — Дагмар зло улыбнулась, проигнорировав вопрос Шпатца.

— Личные дела, Дагмар, — Шпатц постарался придать лицу равнодушное выражение. — К тебе они отношения не имеют.

— Сумасшедший Дедрик снова взялся плести интриги? Думал, что прошлый скандал все забыли? — Дагмар тронула плечо водителя. — Ты помнишь про поворот?

— Да, фройляйн штамм Эйхендорф.

Шпатц внимательно посмотрел в окно. Водитель уверенно вел крафтваген на довольно большой скорости, остальные участники движения старались убраться с дороги блестящей дорогой машины. С минуту Шпатц обдумывал не будет ли безопаснее открыть дверь и вывалиться на полном ходу. Оценил шансы выжить не покалеченным как минимальные и отказался от самоубийственного прыжка. Повернулся обратно к Дагмар. В конце концов, он действительно ни в чем не виновен. Почти.

— Дагмар, я прошу прощения. Правда. Ты не заслуживаешь, чтобы тебя обманывали, — Шпатц попытался коснуться руки молодой женщины, но она отдернула ладонь и принялась искать что-то в сумочке. — Я понимаю твой гнев...

Шпатц замолчал, почувствовав себя глупо. Она не нервничала. Не волновалась. И даже не злилась. Что происходит? Шпатц в такой ситуации был бы в бешенстве! Молча он наблюдал, как Дагмар извлекла из сумочки портсигар, щелкнула тяжелой дорогой зажигалкой и выдохнула дым ему в лицо. Водитель круто вывернул руль, Шпатц от неожиданности больно ударился виском об дверцу. Дагмар снова посмотрела на него и улыбнулась одними губами.

Крафтваген остановился рядом с большим брезентовым шатром. Место, куда Дагмар его привезла, оказалось неожиданным — лагерь фолкскриг. Ровные ряды палаток, стрельбище, полоса препятствий, вокруг которой сейчас и толпилась большая часть людей, азартно подбадривая проходящих испытание. Шпатц облегченно выдохнул. Было бы гораздо хуже, если бы его привезли на отдаленный пустующий склад или в уединенный дом с глухой оградой. Не дожидаясь приглашения, он распахнул дверцу и выбрался из крафтвагена.

— Вы быстро вернулись, Дагмар, — из-за полога шатра показался высокий светловолосый мужчина в полевой форме без знаков отличия.

— Он весь твой, Эбнер, — бросила Дагмар, закуривая новую сигарету.

— Проходите, герр Макс, — незнакомец сделал указал Шпатцу на вход в шатер. Шпатц пожал плечами, и вошел внутрь, придерживая шляпу.

Кроме Шпатца и человека, которого Дагмар назвала Эбнером, в штабном шатре никого не было. Во всяком случае, так казалось на первый взгляд, кто-то вполне мог скрываться за парусиновой ширмой в дальней части палатки. У правой стены стоял стол из некрашеных досок, и два походных складных стула. Остальные стулья лежали стопкой в углу. Второй стол.

— Присаживайтесь, герр Макс, — хозяин шатра прошел мимо и устроился в одном из кресел. — Меня зовут Эбнер штамм Эйхендорф.

Вервант замолчал, видимо ожидая какой-то реакции. Но Шпатц впервые слышал имя своего собеседника. Эйхендорф? Очевидно, какой-то родственник Дагмар, фамильное сходство определенно есть.

— Дагмар была права, герр Макс, вы и вправду вылитый Фогельзанг, — он раскрыл портсигар положил его на стол. — Угощайтесь.

— Признаться, я не понимаю причины вашего интереса к моей персоне, — Шпатц покачал головой, отказываясь пока что от предложенных сигарет.

— Вы казались мне умным человеком, — Эйхендорф приподнял бровь.

— Мы успели обменяться парой фраз, боюсь, этого недостаточно для выводов о моем уме, герр штамм Эйхендорф.

«А может просто встать и уйти? — подумал Шпатц. — Это не официальный допрос, из охраны только водитель в штатском, Эйхендорф не совал мне под нос официальные документы и вообще до сих пор считает, что разговаривает с неким герром Максом...»

Эйхендорф закурил.

— Герр Макс, что вас связывает с человеком по имени Руди Рикерт? — спросил он.

— Вас это не касается, герр штамм Эйхендорф, — безмятежно ответил Шпатц.

— Ошибаетесь, герр Макс, — Эбнер наклонился вперед. — Я мог не приглашать тебя на дружескую встречу, а сдать в департамент по надзору только за одно подозрение шашней с Дедриком штамм Фогельзангом!

Шпатц промолчал. Эбнер был старше его максимум лет на пять, а то и меньше. И допрос, который он начал, никак не выглядел профессиональным. Шпатц протянул руку и взял из портсигара сигарету. Чиркнул спичкой. Затянулся. Почувствовал спиной движение воздуха — это колыхнулся полог и кто-то вошел в шатер.

— Он сказал, что его зовут не Макс, а как-то по-другому, я не запомнила, — Дагмар взяла один из складных стульев и тоже села за стол, обнажив обращенное к Шпатцу бедро.

— Вот как? И как же зовут нашего гостя?

— Шпатц Грессель, — Шпатц посмотрел на Дагмар. «Этим двоим что-то от меня нужно, но они не знают, как это получить», — подумал он.

— Послушайте, герр Грессель, — сказал Эбнер. — Мне бы не хотелось применять к вам силу или что-то подобное...

— Герр штамм Эйхендорф, фрау штамм Эйхендорф, — Шпатц вежливо кивнул в стороны обоих собеседников. — Я не знаю, зачем я вам понадобился, но, как я понимаю, вы действуете как минимум неофициально, так что я могу просто встать и уйти. Может быть, вы просто объяснитесь?

Эйхендорфы переглянулись. Как показалось Шпатцу, несколько растерянно. Повисло недолгое молчание, которое нарушила Дагмар.

— Дело в моем муже, Макс... То есть, Шпатц. Надеюсь, ты не испытываешь к нему нежных чувств и не успел заключить никаких соглашений?

— Не испытываю, Дагмар.

— Дело в том, что он очень темная личность. И вокруг него затевается какой-то заговор. Ты мог бы нам помочь раскрыть его, чем оказал бы немалую услугу Шварцланду и Вейсланду.

— Мы знакомы всего несколько дней, не могу сказать, чтобы герр Лангерман проникся ко мне доверием настолько, что поведал свои темные тайны... — Шпатц неопределенно пожал плечами.

— Он мне не доверяет, а ты ему понравился, — Дагмар встала. — Ты мог бы втереться к нему в доверие, сделать вид, что поддерживаешь его и...

— Дагмар, ты предлагаешь мне шпионить за твоим мужем?

— Да, Шпатц, именно это я и предлагаю!

— Не горячись, Дагмар, — Эбнер схватил сестру за руку. — Герр Шпатц, наш отец очень влиятельный человек...

«Как и любой из вервантов», — подумал Шпатц, мысленно повспоминав имена важных «шишек» на государственных должностях. Ни одного Эйхендорфа вспомнить не смог, что, впрочем, ни о чем не говорило — не настолько хорошо Шпатц знал вейсландскую администрацию.

— .У него возникли подозрения о том, что Лангерман, который старательно втирался в доверие нашей семьи, не вполне законопослушный человек. Только очень осторожный. Отец согласился на брак, чтобы Дагмар смогла добыть доказательства его преступления.

Шпатц постарался не улыбнуться. Похоже, что отцу, кем бы он ни был, просто хотелось отправить глупенькую дочь подальше от высшего света, в Шварцланд, внушив девочке, что она выполняет важную миссию. А вместе с ней — ее брата. И теперь, в меру сил и возможностей, эти двое пытаются завербовать Шпатца. Единственное, на что хватило их конспиративных способностей — это нанять тихаря с фотокамерой... Кстати, надо быть внимательнее, слежку Шпатц не заметил.

— Таким образом, вы послужите нашему государству, кроме того, наша благодарность также будет щедрой, — Эбнер белозубо улыбался, закончив речь, которую Шпатц почти всю прослушал, погрузившись в свои мысли.

— Звучит разумно и заманчиво, — Шпатц кивнул. — Я готов поспособствовать вам в раскрытии заговора, однако не могу ничего обещать. Я же не профессиональный разведчик, я всего лишь секретарь. Так что...

Шпатц развел руками. Дагмар и Эбнер снова переглянулись. Глаза Дагмар зло сверкнули.

— Между прочим, мы так и не узнали, что за дела у тебя с Руди Рикертом, — сказала она, закуривая еще одну сигарету. — И кто ты такой на самом деле мы тоже не знаем. Может быть тебе можно доверять еще меньше, чем моему рогоносному супругу!

— Да что такого в этом Руди, что вас так волнуют мои дела?

— Ты похож на Фогельзанга, но ты ни один из них. И якшаешься с анвальтом Дедрика...

— Дагмар, боюсь, тебе известно об этом куда больше, чем мне. Видите ли, я совсем недавно переехал в Шварцланд из Сеймсвилля. Да, мне неоднократно говорили, что я похож на знаменитого Адлера штамм Фогельзанга. Я видел его фотокарточки и готов признать, что это так. Недавно меня стал охаживать этот ваш Руди Рикерт. Очень скользкий тип, я так до сих пор и не понял, что ему от меня нужно. Может быть, вы сможете просветить меня...

— Ты правда ничего не знаешь про Дедрика? — Дагмар снова села на стул, юбка ее задралась еще выше, чем раньше.

— Подожди, Дагмар, — Эбнер накрыл руку сестры своей ладонью. — Герр Грессель, давайте заключим взаимовыгодную сделку. Вы разузнаете для нас информацию о Лангермане, а мы расскажем вам про Рикерта и Дедрика. Договорились?

Шпатц почувствовал раздражение. «Кажется, этот парень читал в учебнике по шпионажу для младших школьников, что информация — это товар, и ей можно и нужно меняться», — подумал он.

— Договорились, — Шпатц поднялся и протянул руку. Эбнер принял рукопожатие.

Шпатц блаженно растянулся на своей кровати. В сущности, он был собой доволен. Но назойливым комаром на краю сознания зудела мысль о том, что он все еще не знает, почему Крамм скрыл имя истинного нанимателя их последнего дела. Как и его суть, впрочем. Но пока он просто старался об этом не думать.

— Я вас поздравляю, герр Грессель! — лектор Виттельсбах, не проглядывая, положил листы с работой Шпатца в стопку бумаги.

— С чем, герр Виттельсбах? — Шпатц замер. Почему-то в обществе старого лектора Стадшуле ему все время хотелось вытянуть руки по швам и клятвенно заверять, что он осознал свою ошибку и больше никогда... Хотя тот ни разу его не ругал, не упрекал и вообще все время ставил в пример другим, как образец здравомыслия и прилежания. Шпатц одернул себя и постарался расслабиться.

— Ваши идеи по дополнению доктрины о чистоте крови были приняты со всем вниманием, и, возможно, в скором времени нас ждут задуманные вами реформы! — Виттельсбах достал из нагрудного кармана очки в тонкой оправе и водрузил их на нос. — Я уверен, что вас ждет большое будущее!

— Мои идеи? — и тут Шпатц вспомнил, о каком эссе идет речь. Со всеми событиями последних недель он совершенно запамятовал о своей ироничной идее о психическом и физическом здоровье. — Я... очень рад.

Шпатц заставил себя улыбнуться, вежливо кивнул и вышел из кабинета лектора. Остановился. Прижался лбом к холодной стене, облицованной серым мрамором. Что он там предлагал? Принудительную стерилизацию для граждан, которые могут передать свои недуги по наследству? Интересно, если этот закон примут, будет ли в нем фигурировать его имя? Сколько семей его возненавидит за пьяную шутку?

Шпатц направился к выходу, все еще пребывая в крайне смешанных чувствах. С одной стороны, ему пока что не за что было испытывать чувство вины. Может быть, доктрину дополнят добровольными рекомендациями, или вообще Виттельсбаху прислали всего лишь дежурный вежливый ответ, а эссе Шпатца просто сунули в папку «предложения от всяких идиотов» и даже не прочитали. А пожилой лектор воспринял это так, будто закон уже практически готов к принятию. Или, может быть, все верно воспринял, а Шпатца поздравил только чтобы вдохновить на еще большее рвение. Не о чем пока беспокоиться. И Шпатц отогнал видение улыбчивых парней в форме с петлицами в виде мужских причиндалов скрещенных с бритвой. Абсурд. Не может такого быть.

Шпатц устроился в удобном кресле за столом Крамма и положил перед собой карточку Руди Рикерта. Позвонить анвальту и вызвать его на откровенный разговор? Хоть на сколько-нибудь откровенный... До вчерашней беседы с братом и сестрой Эйхендорфами Шпатц особенно не задумывался о том, что внутри семьи Фогельзанг могут быть какие-то противоречия. И что они каким-то образом могут сыграть роль в его судьбе. С другой стороны, спрашивать, какое преступление совершил Дедрик штамм Фогельзанг у его официального представителя — было ли это мудрым? С третьей стороны, этот Рикерт предлагал свои услуги и поддержку во всех областях. А может быть... Шпатц быстро поднялся и снял трубку телефона.

— Девушка, соедините меня с номером F12-T72!

— Слушаю вас, герр Шпатц! — анвальт отозвался сразу же.

— Почему вы решили, что это именно я, герр Рикерт?

— Потому что больше никто не может звонить мне по этому номеру.

— Мне нужна ваша помощь.

— В нашу последнюю встречу вы дали мне понять, что не хотите принимать от меня никакой помощи, — в бесстрастном голосе Рикерта угадывались нотки удовлетворения.

— Я прошу прощения за резкость, — Шпатц еще раз мысленно обругал себя за тот вечер. Да, он бы уставший и не хотел ни с кем общаться, особенно с кем-то подобным анвальту Дедрика штамм Фогельзанга. — Я был непозволительно невежлив. У меня был тяжелый день, что меня, конечно же не извиняет, но...

— Оставьте оправдания, герр Шпатц, вам нет нужды ничего мне объяснять, — голос Рикерта остался все таким же ровным. Если он и затаил обиду, то никак этого не показал. — Какого рода помощь вам нужна? Финансовая?

— Нет-нет, — быстро ответил Шпатц. Почему-то ему не хотелось брать у анвальта деньги. Соблазнительно, конечно, перестать считать каждый клейн, но все-таки лучше сначала понять, что происходит, а уже потом оказываться должным кому бы то ни было. — Информационная. Мне нужна консультация. Я боюсь оказаться втянутым в опасные интриги.

— Вы готовы разговаривать сегодня? Время уже позднее.

— Да, герр Рикерт. Могу приехать на Тульпенштрассе или дождаться вас у себя в конторе.

— Приезжайте. Я оставлю сообщение для коменданта, и он проводит вас ко мне.

Шпатц повесил трубку, накинул плащ и вышел в густеющие сумерки. Открыл дверцу мобиля и огляделся. Вроде бы, площадь выглядела как всегда, даже чуть светлее — фонарь у неработающего фонтана починили, давно заброшенный дом с башенкой закрыли лесами. Видимо, кто-то купил симпатичное здание и решил открыть на краю Альтштадта какое-то заведение. Или будет сдавать там квартиры. Неплохо было бы поселиться прямо под стеклянной башней... Шпатц оборвал мысль. Неудивительно, что за ним неделю ходил человек с фотокамерой, а он его ни разу не заметил! Вот и сейчас вместо того, чтобы внимательно рассмотреть прохожих, он мечтает о комнате в башне. Еще раз внимательно осмотрел площадь. Трое выпивох у закрытых ворот. Сидящая на бортике фонтана грустная девочка-подросток. Продавец пирожков с тележкой. Новый, раньше Шпатц его не видел... Впрочем, он и к лицам выпивох никогда не приглядывался. Шпатц пожал плечами и забрался в мобиль.

Свернув на Тульпенштрассе, Шпатц аккуратно притер мобиль к тротуару и заглушил двигатель. Взялся за ручку двери, но одернул себя и внимательно осмотрел улицу. Было пустынно даже для такого позднего часа. Три фонаря напротив нужного Шпатцу дома не горели. Две темных фигуры отделились от стены и переместились на несколько шагов. А что там за движение в подворотне? Шпатц напряг глаза. В глубокой тени разглядеть ничего не получалось, но Шпатц готов был поклясться, что заметил там что-то подозрительное.

Тихо скрипнула дверь. Тротуар на пару мгновений осветился. На крыльцо вышел невысокий человек в шляпе. Тихо выругался и остановился. Две фигуры снова пришли в движение.

— Герр Рикерт?

— Простите, в такой темноте не могу разглядеть ваше лицо, — Шпатц узнал бесцветный голос анвальта Дедрика штамм Фогельзагнга.

— Это необязательно. Так ваше имя Руди Рикерт?

Раздались звуки возни, потом короткий топот и сдавленный вскрик. По всей видимости, Рикерт рванулся бежать, но один из двоих его настиг и повалил на тротуар.

— Герр Рикерт, пожалуйста не шумите, вам ничего не угрожает. С вами просто хотят побеседовать, — тихо проговорил второй.

— Помогите! Пожар! — успел пронзительно закричать Рикерт до того, как его рот снова заткнули.

— Думмшвацер, — прошипел один из напавших. В темноте блеснул полицайский жетон. Шпатц сполз в кресле пониже. Сначала у него была мысль выскочить на помощь анвальту, но теперь от нее не осталось и следа. С одной стороны, непонятно, что за дело у шварцландских полицаев до доверенного лица вервантов, с другой — что Шпатц вообще знает про этого Рикерта, кроме намеков на какие-то темные делишки его работодателя? Не зря же он так истово старается вырваться из рук служителей закона...

Тем временем возня закончилась — руки Рикерта вывернули за спину, лязгнули металлом наручники. Кричать он больше не пытался — или смирился со своей участью, или ему в рот сунули резиновый кляп.

— Шагай вперед, — буркнул один из полицаев, и небольшая процессия двинулась в противоположную от Шпатца сторону. Скоро все трое оказались на свету, поравнявшись с той подворотней, где Шпатцу померещилось движение. Один из полицаев взялся за ручку двери припаркованного черного мобиля. Рикерт озирался по сторонам. Лицо его больше не выглядело бесстрастным. На правой скуле темнела обширная ссадина, будто его лицом с силой проехались по тротуару. Шляпы на голове не было.

— Ну что ты возишься? — раздраженно спросил полицай, державший Руди.

— Ты куда-то торопишься, Дитрих? — хохотнул второй, распахивая дверь мобиля. — Карета подана, герр анвальт.

— Залезай давай, — первый полицай толкнул Рикерта к мобилю. — Давай-давай, а то оставшиеся зубы выбью.

Рикерт резко оглянулся. Раздался громкий хлопок, будто кто-то сломал об колено деревянную ветку. Анвальт нелепо дернулся и стал заваливаться на бок. Державший его полицай разжал руки и рванулся в сторону темной подворотни. Раздался еще один выстрел. Затем еще.

— Хальт! — заорал единственный полицай, оставшийся на ногах. Державший Рикерта молча опустился на тротуар. — Дитрих! Эй ты! Стой!

Из подворотни метнулась невысокая тень.

— Я живой, этот гад меня в ногу ранил, — сдавленно проговорил Дитрих. — Давай за ним, этот все равно мертв.

Полицай толкнул безжизненное тело Рикерта, тот распластался на тротуаре, свет фонаря осветил его лицо так, что Шпатцу стало видно и широко открытые бесцветные глаза, и нелепо скривишиеся тонкие губы, и круглую черную дырочку посреди лба. Напарник Дитриха рванулся вслед за беглецом по улице.

Несколько мгновений Шпатц продолжал сидеть неподвижно, наблюдая, как раненый полицай неловко поднимается на ноги. Потом решительно взялся за ручку двери и вышел из мобиля.

— Герр полицай, вам нужна помощь? — Шпатц сделал несколько шагов вперед и остановился в освещенной части тротуара, демонстрируя открытые ладони.

— Хальт, — запоздало воскликнул полицай, хватаясь поясную кобуру. — Кто вы такой?

— Я здесь случайно, герр полицай, — Шпатц снова сделал шаг вперед. — Вам показать аусвайс?

— Не надо, — полицай махнул рукой. — придержите дверь и помогите мне сесть.

Шпатц подставил плечо, полицай тяжело опустился на сидение мобиля, стараясь не шевелить правой ногой.

— Тело... — почти шепотом проговорил полицай. — Этого... как его... в мобиль погрузить. Нельзя, чтобы он тут...

Шпатц нахмурился, присел перед раненым полицаем на корточки. Пуля попала в район колена, выходного отверстия не было, значит засела где-то в кости. Шпатц не разбирался особо в огнестрельных ранениях. Чем можно помочь? Шпатц коснулся потемневшей от штанины. Надо остановить кровь. Иначе раненый не доживет до прибытия помощи. Шпатц быстро вернулся к своему мобилю. Где-то там болтался обрывок веревки, который все никак не доходили руки выбросить...

Краем глаза Шпатц заметил движение. Скосил взгляд не поворачивая головы. Похоже, что в тени соседнего дома кто-то все это время стоял и сейчас осторожно двинулся с места. Шпатц вернулся к раненому полицаю. Тот был еще в сознании. Коротко застонал, когда Шпатц осторожно попытался обвязать его бедро веревкой. Проклятье! Почему на Тульпенштрассе так пусто? И куда делся его напарник?

Шпатц выпрямился и потянул из кармана носовой платок. Оглянулся на труп Рикерта, который так и лежал сломанной куклой посреди тротуара. Где-то неподалеку взвыла сирена, потом еще одна. Шпатц еще раз заглянул в лицо полицаю. Глаза его были полуприкрыты, дыхание редкое и неглубокое. Дождаться подмоги? Шпатц снова огляделся и успел краем глаза отметить, что наблюдатель переместился ближе к перекрестку. «Если ты заметил за собой слежку, постарайся это знание оставить при себе», — говорил Крамм. Знает ли этот неизвестный, что Шпатц его видит?

Сирены выли все ближе. Шпатц сунул испачканный кровью носовой платок в карман и быстро зашагал по улице. Если свернуть сейчас в параллельный переулок, то он успеет через проходной двор вернуться к той улочке, куда неспешно движется неизвестный. Если дождаться патрульного вагена, то придется долго объясняться с полицаями, давать показания, так и не узнав, кто и зачем следил за перестрелкой на Тульпенштрассе. Имени своего Шпатц не назвал, лицо его раненый полицай вряд ли запомнил.

Через два квартала незнакомец перестал осторожничать, свернул на Майнштрассе, принялся насвистывать мелодию, шаг его стал нетвердым, словно он был слегка навеселе. Влился, так сказать, в общую атмосферу главной улицы, которая, в отличие от Тульпенштрассе, уже вовсе не была тихой и пустынной. Шпатц шел по другой стороне улицы, мысленно надеясь, что он следит за тем самым человеком, которого заметил рядом с местом убийства Рикерта, а не за кем-то другим, просто на него похожим. На перекрестке тот свернул, прошел наискосок через сквер, мимо распевающей фривольную песенку про бедняжку Марту компанию студентов Стадшуле, прошел еще квартал вдоль линии недорогих пивных, которые все еще работали, еще раз свернул. Шпатц остановился на перекрестке и наклонился, делая вид, что завязывает шнурок. Сворачивать на эту улицу не хотелось. Впрочем, это уже было необязательно. Целью загадочного наблюдателя была Фризорштрассе, а значит работать он мог только на одного человека — Рейнара Хаппенгабена.

«Не многовато ли выводов?» — одернул себя Шпатц, поднимаясь и бросая короткий взгляд в сторону «царства парикмахеров». Незнакомец приплясывал рядом с крыльцом одного из домов, трезвоня в дверной звонок.

— Ох, извините за невнимательность! — кто-то толкнул Шпатца плечом. От неожиданности он чуть не упал. Увидев лицо неловкого прохожего, уже сворачивавшего на Фризорштрассе, Шпатц поспешил отвернуться и опустил шляпу пониже на лицо.

— Апсэль, не трезвонь, я здесь! — кажется, его не узнали. Незнакомец у крыльца махнул рукой, тощий прохожий, только что толкнувший Шпатца почти бегом взбежал по ступеням и сунул ключ в замочную скважину. И эти двое скрылись за дверью, обменявшись короткими приветствиями.

Шпатц прислонился спиной к стене и перевел дух. Только что его чуть не сбил с ног Тедерик Вологолак. Именно к нему спешил загадочный незнакомец, хладнокровно наблюдавший из тени за убийством Руди Рикерта на Тульпенштрассе.

Пиво было невкусным. По всей видимости после полуночи пивные в центре переставали следить за качеством, резонно полагая, что публике в такое время уже все равно что пить. Но для Шпатца кружка была первой, так что кисловатое жидкое пиво, подкрашенное для цвета мелассой показалось ему отвратительным. Но он все равно сделал еще один глоток. Просто чтобы отвлечь разбежавшиеся мысли. Рикерта попытались арестовать, но некто застрелил анвальта. И этот некто работал на Хаппенгабена. Скорее всего. Какая связь может быть между самоуверенным торговцем людьми из Билегебена и доверенным представителем черной овцы семейства Фогельзангов? Мучительно захотелось обсудить это все с Краммом. Шпатц скривился и сделал еще один глоток мерзкого пойла, не имеющего почти ничего общего с черным пивом, за которое его пытались выдать в этой забегаловке.

— Шпатц? Что вы здесь делаете в столь поздний час? — Шпатц поднял голову от кружки.

— Доброй ночи, герр Лангерман! — Шпатц заставил себя улыбнуться. — Я так и не поблагодарил вас за замечательный прием.

— Вы понравились моим друзьям, — редактор решительно опустился на соседний стул. — Вы же не против, если мы присоединимся. Агнет, Зельда!

Две фройляйн, блондинка и рыжеволосая, чью профессию выдавали вызывающие короткие платья, поднялись из-за столика в дальнем углу и приблизились. Блондинка томно улыбнулась Шпатцу. Шпатц кисло ответил на улыбку. «Еще одна неслучайная встреча?» — тревожно подумал он. Потом снова представил себе инспектора Боденгаузена с баночкой пилюль от нервов, усмехнулся и подмигнул рыженькой фройляйн. В конце концов, Лангерман не в первый раз пьет дрянное пиво в дешевом заведении, не о чем беспокоиться. Для беспокойства достаточно других поводов.