Правда понимания не требует

Глава 4

Du bist das Schiff ich der Kapitän

Wohin soll denn die Reise gehen

Ich seh im Spiegel dein Gesicht

Du liebst mich denn ich lieb dich nicht

(Ты — корабль, я — капитан.

Куда же мы должны направиться?

Я вижу в зеркале твоё лицо,

Ты любишь меня, потому что я не люблю тебя)

Ich tu dir weh — Rammstein

— Эй ты, Грессель, иди сюда! — Шпатц мысленно скривился, услышав этот голос. Надо же, тот тип в кепочке на сальных волосах запомнил имя.

— Ну? — Шпатц остановился в метре от той части длинного стола, где сидела компания работяг во главе с человеком, фотографию которого Крамм пару дней назад ему показывал. Полди Мюффлинг. Да, похоже, что грязноволосый задира действительно его брат. Когда они сидели рядом, сходство еще больше бросалось в глаза. Низкий лоб, форма надбровных дуг и некоторая лопоухость.

— Грессель, ты извини за прошлый раз, мы старались бить аккуратно, — задира осклабился, обнажив желтые зубы. Шпатц промолчал. — Брат, это нормальный парень, отвечаю. Мог нажаловаться, но не стал. Наш человек, хоть и белоручка, уважаю!

— Помолчи, Трогот, многовато болтаешь, — когда заговорил Полди, остальные замолчали. — Ты присаживайся, Грессель, давай поговорим. По виду ты должен быть клерком или бухгалтером. Как ты сюда попал?

— Жизнь так сложилась, — буркнул Шпатц. «Не торопись излагать подробности придуманной биографии, герр Шпатц, — говорил ему Крамм. — Если ты сразу же начнешь вываливать имена и обстоятельства, это не сделает публику доверчивее, зато убедит ее в том, что ты лжешь».

— Ладно, — примирительно кивнул Полди. — Не хочешь — не говори. Я Полди Мюффлинг.

— Приятно познакомиться, герр Мюффлинг.

— Оставь это «герр» для других белоручек, Грессель. Зови меня Мюффлинг или просто Мюфф.

— Договорились, Мюфф.

— Присаживайся с нами, есть разговор, — Полди подвинулся и хлопнул ладонью по скамейке рядом с собой. Шпатц поставил на стол миску густой похлебки, которую все еще держал в руках и сел. — Значит так, Грессель. Ты уже понял, что работа наша — не сахар и не мед, ведь так?

— Я и не сомневался, — Шпатц опустил ложку в тарелку. С одной стороны, есть во время разговора, когда остальные не едят, невежливо, с другой — вряд ли правила этикета распространялись на работяг низшего звена.

— А последнее время требовать стали все больше и больше, — заговорил еще один парень, здоровенный, но в лице его также угадывались фамильные черты Мюффлингов. — Работы больше, рабочих меньше, ннда.

— Помолчи, Бруно, — Полди зыркнул на брата. — Много работы нас не пугает, мы не белоручки. Мы работать любим и умеем. Верно я говорю, парни?

Парни загалдели, выражая одобрение.

— А вот что мы не любим, так это когда нас принимают за бессловесный скот! — Полди повысил голос, все замолчали. — Грессель, что ты будешь делать, когда в конце недели вместо жалования тебе дадут кукиш?

— Хм, не знаю, ге... Мюфф. А такое возможно?

— Ээээ, брат, да ты совсем как теленок новорожденный! — Полди похлопал его по плечу. — Начальству же надо что? Чтобы мы работали больше, а просили меньше. А это несправедливость!

Шпатц начал скучать. Он подавил свое желание раздраженно попросить переходить к сути вопроса, вместо этого зачерпнул ложкой похлебки, откусил от краюхи хлеба и принялся жевать.

— В общем, Грессель, решай, ты или с нами, или сам по себе, — Мюфф снова хлопнул ладонью, теперь уже по столу. Кажется, что в тексте его речи был еще один абзац, который он либо забыл, либо сознательно решил пропустить.

— Я правильно понимаю, что вы... ты предлагаешь мне присоединиться к вашему союзу?

— Да, точно! К союзу.

— И чем наш союз занимается?

— Защищает права рабочих, конечно! Что же ты глупый такой, а еще белоручка! Ты пойми, что ежели ты будешь сам по себе, а начальство тебе не заплатит, то сделать ты с этим ничего не сможешь. А ежели будешь с нами, то мы тебя защитим от такого произвола.

— Звучит отлично, герр... То есть, Мюфф. Надо что-то подписать, чтобы вступить?

Работяги засмеялись.

— Никаких подписей! Ежели хочешь, правда хочешь вступить, тебе придется доказать это.

Шпатц открыл рот, чтобы возразить, что сам он не изъявлял такого желания, братья Мюффлинги первые его позвали, но вовремя передумал. Во-первых, сломанное ребро все еще болело, а во-вторых — ему и правда нужно было попасть в этот профсоюз.

— И что же мне нужно сделать? Дать клятву?

— Не торопись, не время еще! Клятву - это само собой, а потом мы тебе придумаем задание. Чтобы проверить, по-настоящему ли ты перестал быть белоручкой, или сбежишь при первом удобном случае.

Шпатц кивнул и снова принялся за еду. Ударил колокол. Между столами прошел невысокий улыбчивый мужчина в светло-сером костюме. Он пожимал протянутые руки и кивал, стараясь, кажется, поприветствовать каждого из работников семнадцатого эллинга.

— Хорошего всем дня, мои дорогие! — сказал он, взобравшись на невысокий табурет. — Я рад видеть среди вас новые лица, которые меня еще не знают. Я Апсель Штойбен, тот самый человек, кто о вас заботится! — раздались редкие аплодисменты. Очевидно, что кругленького герра Штойбена работяги если не любили, то по крайней мере были рады видеть. — Я к вам с замечательной новостью. Мы приняли решение учредить на нашем люфтшиффбау собственное отделение фолкскриг. Вижу ваше разочарование, мои дорогие, но это не все. Хотя одно только то, что нам дали разрешение формировать добровольные отряды на своей территории уже дорогого стоит, разве нет? Ладно! Ладно! Не буду долго тянуть. Каждый, кто запишется в отряд, во-первых получает надбавку к жалованию, — Штойбен сделал паузу на радостные выкрики, затем продолжил. — Кроме того, все строевые и боевые занятия будут засчитываться за рабочее время. Всем понятно, что это значит?

Шпатцу, в целом, было понятно, поэтому он смотрел на реакцию своих ближайших соседей — братьев Мюффлингов и их компанию. По всей видимости, общей любви к Штойбену они не разделяли. Шпатц склонился к уху Полди и спросил:

— Что это за тип?

— Ответственный за конфеты, — сквозь зубы прошептал старший Мюффлинг. — Так тут заведено — один приходит раздавать сладости, другой — наказания. Но все равно они действуют заодно, хотя и не все это понимают.

— Фолкскриг, мои дорогие, это чрезвычайно важно как для нашей страны, так и для нас самих! Эти занятия дадут нам силу и здоровье. А самое главное — уверенность в том, что когда в наш дом ворвется враг, мы сумеем дать ему отпор. Да-да, я вижу на лицах у некоторых иронию! Друзья мои, не мне вам рассказывать, как важно уметь работать вместе. Никто из вас не способен построить люфтшифф в одиночку, это только и исключительно командная работа. Да, я уверен... Да что там! Я убежден, что любой из вас способен справиться с одним-двумя злоумышленниками! А если их будет сто? Или тысяча? Вооот, то-то же! Фолкскриг, ребята, это очень важно. Ну и про надбавку к жалованию не забывайте! Жду желающих записаться у второго административного корпуса после смены. А сейчас — отличной и плодотворной работы всем!

Под смешки вперемешку с аплодисментами кругленький Штойбен спустился с табурета и, опять же, кивая и пожимая руки, направился к выходу. Клан Мюффлингов проводил его недобрыми взглядами и недовольным бубнежом. Шпатц то смотрел вслед Штойбену, то разглядывал лица «деятелей профсоюза». Неужели это и есть те самые опасные личности, из-за которых беспокоится высокопоставленный приятель Крамма? Никто из них, даже Полди, не производил впечатление умного и расчетливого интригана, способного переиграть того парня, который только что выступал с табуретки. Шпатц прислушался к разговорам. Расходившиеся по местам рабочие болтали про фолкскриг и надбавку с одобрением.

Сам же Штойбен остановился неподалеку от выхода из эллинга, и вокруг него тут же столпилось несколько рабочих.

— Толстый урод, — Трогот Мюффлинг сплюнул сквозь зубы и поправил кепочку на сальных волосах. — На надбавку всех купил.

Шпатцу очень хотелось начать задавать вопросы, чтобы внести некоторую ясность в эту систему. Но он сдерживался. Может, Мюффлинги только казались тупыми, чтобы не выделяться из общей массы работяг? Кроме того, ему не хотелось неосторожным словом испортить едва зародившееся доверие.

— А что ежели нашего новенького испытать? Пусть, например, он Штойбена говном обольет или что-то вроде того? — Бруно уперся в стол внушительными кулаками.

— Хм... — Полди перестал зло сверлить спину активно жестикулирующего Штойбена и перевел взгляд на Шпатца. — Не спеши, Бруно. Это надо сначала обмозговать. И посоветоваться...

Второй рабочий день дался Шпатцу гораздо легче, чем первый. Утром он забирался в ластваген, мысленно содрогаясь. Он даже малодушно собирался сказаться больным, закрыться дома и не открывать никому дверь, даже Крамму. Ну что он может разузнать и разведать на люфтшиффбау, таская тачки и набивая на ладонях кровавые мозоли? Пересилил себя. Натянул потертую серую куртку и висящие мешком штаны. Посмотрел на себя в зеркало и пришел к выводу, что с этим нарядом позеленевший по краям синяк на скуле смотрится гармонично и уместно.

Но вопреки опасениям и плохим предчувствиям, Шпатца не стали гонять с места на место. Или Крамм сделал внушение своему приятелю, и тот замолвил за несчастного «засланца» словечко, либо здесь принято в первый день пугать новобранцев тяжелым трудом, либо просто повезло. Шпатца приставили к передвижной вышке, третьим к паре рабочих. Сначала Шпатцу сделалось не по себе, когда он увидел, как высоко поднимается раскладная лестница на колесах, но забираться на нее ему не понадобилось — только катать, нажимать на стопорный рычаг и страховать товарищей, которые затягивали болты на ажурном кружеве скелета будущего люфтшиффа. Не сказать, чтобы работа была очень легкой — вышка только издалека смотрелась воздушной, на деле же диаметр ее колес — чуть выше среднего человеческого роста, а на рычаг приходилось наваливаться всем весом. Но зато было достаточно времени, чтобы осмотреться вокруг и прислушаться к разговорам.

Шпатц с удивлением узнал, что люфтшиффбау было весьма престижным местом среди работяг. Попасть сюда считалось большой удачей. Здесь неплохо платили и неплохо кормили. Правда и требовалось немало. Это за образованных инженеров и гениальных механиков здесь старались держаться, с неквалифицированными работниками никто не церемонился. Опоздал? Не вышел на работу? Заметили бездельничающим? Прощай, работяга, отправляйся снова на биржу или добро пожаловать в арбейтсхауз. Очередь из желающих занять твое место только порадуется.

Полди поднялся, вслед за ним остальные Мюффлинги тоже начали вставать из-за стола. Обеденный перерыв был закончен. Вообще-то, явно не все рабочие из окружения Полди были его братьями, но Шпатц про себя решил считать их одной семьей. Он тоже выбрался из-за стола, донес свои миску и ложку до контейнера с грязной посудой и направился обратно к своей лестнице на колесах.

— Эй, Грессель! — Шпатц не успел далеко отойти от стола, когда ему на плечо опустилась рука Трогота. — Со мной пойдешь работать, я договорился.

Улыбка выглядела даже немного дружелюбной. Шпатц пожал плечами и вопросительно глянул в сторону шефа смены, который сегодня занимался распределением работ. Тот энергично кивнул, и Шпатц направился вслед за самым неприятным из всех братьев Мюффлингов, разглядывая жирное пятно у него на кепке.

— Извини за тот раз, брат, — снова повторил Трогот. — Мы всех белоручек так проверяем, кто вас знает, что там в ваших умных головах. Но ты молодец. Не заложил никого.

— Не в моих правилах перекладывать проблемы на начальство, — Шпатц прибавил шаг, поравнявшись со своим неприятным напарником. — Слушай, Трогот, мне просто интересно. А что случилось бы, если бы я пожаловался?

— Ну... — низкие брови Трогота зашевелились. — Сидел бы снова под потолком. Или упал бы оттуда случайно, кто знает?

— И вам бы ничего не было за это?

— А кто узнал бы? — Трогот криво улыбнулся.

В этот момент металл лязгнул о металл, раздался режущий уши визг и короткий крик. Одна из вышек накренилась, лестница вырвавалась из паза. Рабочий наверху нелепо замахал руками, нога его соскользнула, и он, цепляясь частями тела о ступени и детали каркаса люфтшиффа полетел вниз. Раздался мерзкий чавкающий звук, от которого Шпатц почувствовал пустоту в животе. Сначала емуу хотелось побежать к тому месту, куда рухнул этот несчастный, оказать какую-нибудь помощь, но он перевел взгляд на ухмыляющееся лицо Трогота и остался на месте.

— Обычное дело, ннда, — Трогот махнул рукой в сторону грузового вагена, въехавшего в эллинг через открытые ворота. — Ему уже не поможешь, вниз головой упал, черепушка всмятку. Идем, что таращишься, страшно стало?

Шпатц сглотнул и кивнул. Было ли ему страшно? О, да. Уж в этом-то он мог себе честно признаться. В прошлый раз, когда он смотрел на передвижные лестницы-вышки, он как-то не задумывался, что оттуда можно упасть. Высотные рабочие карабкались по ним с кажущейся легкостью, будто никакой пустоты вокруг и под ними не существовало. Будто на самый верх отправляли работать только тех, кто прошел специальное обучение искусству лазать по лестницам. Упавший рабочий тоже был новичком, как и Шпатц. Они перебросились сегодня парой слов в ластвагене. Радовался, что получил это место. Планировал купить новую кровать и колечко с сережками жене в подарок... А сейчас его тело лежало неподвижно на полу эллинга, а из-под головы расплывалось поблескивающее пятно, которое очень хотелось считать пролившимся моторным маслом.

Стараясь не смотреть в ту сторону, Шпатц дошел вслед за Троготом до тягача. Выслушал простую инструкцию о том, что: «я, значит, забираюсь, беру за тот конец и толкаю к тебе, а ты принимаешь и опускаешь вниз. Только не бросать, а то погнется или сломается!». Шпатц натянул брезентовые рукавицы.

Во время работы Трогот болтал очень много. Сначала Шпатц пытался поддерживать диалог, задавать наводящие вопросы, высказывать одобрение действиям или еще как-то дать собеседнику знать, что он слушает и понимает сказанное, но довольно быстро сообразил, что этот самый собеседник прекрасно справляется с поддержанием диалога сам по себе.

— Вот как бы ты поступил, ежели какой-то дрищ к твоей жене подкатывает, скажи? А я знаю, как! Я этого дрища в подворотне подкараулил, специально проследил, где он живет. Выскакиваю из темноты и такой: «Здорово, гад! Помнишь меня, помнишь, да?!» Как ты думаешь, что с ним случилось в тот момент, когда я вот так на него напрыгнул?! Да он обосрался, точно тебе говорю! Прямо запашок по всему двору, фууу!

Сначала Шпатцу хотелось приглушить этот фонтан простонародного красноречия. Но потом привык к шумовому фону, кроме того, бесконечная история жизни Трогота отвлекла Шпатца от недавнего происшествия с лестницей. Он даже перестал бросать взгляды в сторону деловито замывавших кровавое пятно рабочих. Что же касается Трогота и его жизни, то фактов из монолога удалось извлечь не очень много — Трогот не женат, его супруга забеременела от другого, ушла к нему и сейчас они ждут второго малыша. На люфтшиффбау из братьев Трогот устроился самым первым, хотя в этом факте Шпатц сомневался — очень уж таинственным шепотом рассказывал его напарник эту историю.

Когда блестевшие тусклым серебром балки закончились, и ваген уехал, Шпатца перехватил здоровенный Бруно.

— Эй, Грецель, ты грамотный же? — он хлопнул Шпатца по плечу своей ладонью-лопатой. Сломанное ребро отозвалось резкой болью.

— Да, Бруно, — Шпатц не решился поправлять здоровяка. Грецель, так Грецель.

— Пойдем со мной, там надо считать и записывать, — он махнул рукой в сторону длинных верстаков. — А то для твоих белых ручек вредно долго таскать тяжелые предметы.

Задачей Бруно было нарезать кусачками металлический тросик на короткие отрезки, а Шпатца — связывать их в пучки по дюжине. В отличие от брата, Бруно болтливым не был, зато был очень любознательным. И очень внимательно слушал. Отвечая на очередной уточняющий вопрос про историю запретной любви с дочкой начальника, которая и привела его, белоручку, в разнорабочие, Шпатцу пришлось напрячь и фантазию, чтобы придумать подробности, и память, чтобы не забыть, что именно он рассказывал. Здоровенный Бруно выглядел простодушным, как армейский ботинок, и настолько искренне сочувствовал, что Шпатцу стало казаться, что именно он, а не Полди, и верховодит всем этим «братством».

— Бруно, а что за человек этот Штойбен? — спросил Шпатц, чтобы хоть как-то перевести разговор с его личной жизни на интересующую его тему.

— На самом деле их двое, — Бруно продолжал орудовать кусачками, размеренно расчленяя тросик. — Штойбен приходит только с хорошими новостями и наградами, а Бойст, ты его еще не видел, он худой и высокий, только наказывает. Штойбена все любят, а Бойста, соответственно, ненавидят.

— Хм... Довольно мудрое распределение, — Шпатц связал очередную дюжину тросиков и опустил пучок в деревянный ящик.

— Ну да, мы ребята простодушные, — Бруно ухмыльнулся и подмигнул Шпатцу. — Нам не приходит в голову, что они просто разделили обязанности на плохого начальника и хорошего начальника. Так что когда надо убедить всех, например, записываться в фолкскриг, приходит Штойбен, и все считают, что им предлагают доброе дело.

— А ты, значит, не считаешь, что это дело доброе?

— А ты считаешь? — Бруно внимательно посмотрел Шпатцу в лицо. Шпатц замер. Похоже, вопрос был очень важным. И отвечать невпопад не стоило.

— Сложно сказать, герр Бру... То есть, Бруно. Аргументы в пользу неизбежности войны звучат довольно убедительно, но...

Бруно молчал и выжидающе смотрел на Шпатца.

— Давай начистоту, я не хочу на войну, — решительно сказал он, поняв, что не особенно кривит душой. — Я скорее бы записался в экспедицию Адлера штамм Фогельзанга, если бы туда можно было записаться. Но лично сам я не хотел бы никого убивать. Разве что не будет другого выбора.

— Честно ответил, молодец, — Бруно хлопнул Шпатца по плечу. — В основном парни предпочитают бравировать своей смелостью. Я вот тоже не хочу. Мне поэтому и не нравится то, что сейчас происходит на люфтшиффбау.

— А что здесь происходит?

— Как думаешь, что мы сейчас строим? — Бруно мотнул головой в сторону тускло поблескивающего скелета будущего люфтшиффа.

— Люфтшифф, — ответил Шпатц.

— Это модель «Верборген-17», — Бруно снова взялся за кусачки, которые в его руках смотрелись маникюрными щипчиками. — Бомбер. Такие же строятся еще в двадцати эллингах люфтшиффбау.

Шпатц промолчал. Не слишком ли осведомлен Бруно о моделях люфтшиффов для простого работяги?

— Я мечтал стать пилотом в детстве, журнал «Воздушные киты» до сих пор покупаю. Модели люфтшиффов одну от другой с первого взгляда отличаю.

— А почему не стал пилотом?

— Не повезло потому что, — Бруно нахмурился и замолчал.

Третьим Шпатца перехватил Полди. Когда старший Мюффлинг подошел, Шпатц уже догадался, что его вот так проверяют, передавая из рук в руки. Шагая через весь эллинг вслед за Полди, Шпатц поискал глазами Трогота. Нашел. Вместе с еще одним новичком он толкал тяжелую тачку. Шпатц понял, что не он один удостоился особого внимания, и расслабился.

Полди работал в той части эллинга, где занимались сшиванием баллонетов. Их задачей было мешать горячий клей в огромном котле длинными деревянными «веслами».

— Как я вижу, ты неплохой парень, Грессель, — назидательно начал Полди, и Шпатц понял, что старший брат скорее похож на Трогота, чем на Бруно. Только его речи состояли не из бесконечных баек о жизни, а из назиданий, нотаций и житейской мудрости. Шпатц натянул на лицо респиратор, взобрался на невысокую стремянку и принялся ворочать густую киселеобразную жижу с деланным энтузиазмом, иногда кивая и глухо поддакивая. И радуясь, что рабочий день скоро закончится.

Шпатц чувствовал себя уставшим. Болели ладони, болело ребро. Хотелось забраться в ластваген, доехать до дома, и лечь спать. Возможно, если Крамм все еще в конторе, рассказать о своих сегодняшних наблюдениях по горячим следам. Не сказать, чтобы он много узнал, но кое-какие выводы сделать все-таки можно. Во-первых, Полди Мюффлинг — подставной лидер «профсоюза», самый умный из тех троих, с кем Шпатц сегодня общался — это Бруно. Если искать «мозг» возможной угрозы среди Мюффлингов, то он самый подходящий кандидат. Но вообще, на непритязательный взгляд Шпатца, особой угрозы братья не представляли. Даже с учетом слишком умного для своего размера Бруно.

Мюффлинги скучковались в стороне и что-то негромко обсуждали. Шпатц стоял в очереди на платформу до ворот, изредка поглядывая на них. Создавалось впечатление, что они не собираются прямо сейчас покидать территорию люфтшиффбау. Шпатц почувствовал что-то похожее на охотничий азарт, извинился перед соседями по очереди и отошел к кустам, в тень, сделав вид, что ему нужно отлить. Убедившись, что на его маневр никто не обратил внимания, он скрылся в густой листве и продолжил наблюдать за «братством». Вот к ним подошел шеф смены. Вот Полди принялся ему что-то убедительно втолковывать. Тот сначала слушал, нахмурившись, потом махнул рукой, кивнул и отошел. Братья снова сгрудились в кучку. Платформа отъехала, забрав большую часть рабочих.

Со стороны это выглядело как пикник для отдыхающих рабочих. Под большим деревом на нескольких газетах были расставлены вскрытые банки сардин и консервированных бобов, поломанные багеты и брецели. Бутылок шнапса или пива не наблюдалось — правилами люфтшиффбау распивать алкоголь на территории строго запрещалось. Компания работяг состояла не только из Мюффлингов. К ней присоединились рабочие из других эллингов. Шпатц постарался сменить угол обзора, чтобы лучше разглядеть лица и увидеть среди них Роппа, но не смог. Активное шевеление в кустах могли заметить. Поэтому он замер и прислушался.

— ...цистерны блау-газа, — говорил незнакомый рабочий, одетый в коричневую куртку. — Если подобраться со стороны седьмого эллинга, то все должно получиться.

— Нельзя, очень рано, — возразил кто-то. — Получится бесполезный пожар, никто не пострадает.

— А нам разве нужно, чтобы кто-то пострадал? — это Бруно, его голос Шпатц хорошо запомнил.

— А ты не командуй, ты мне не начальник!

— Не шуми, брат, мы здесь все заодно! — это Полди.

— Я уже устал терпеть, мы все время только откладываем и откладываем, а мне может быть этот ваш Бойст поперек горла стоит! Мюфф, ты же говорил, что мы заодно, я хочу, наконец, чтобы мои права защитили!

— Да ты же сам нарвался, Вик! Тебя никто не тянул за язык обкладывать шефа смены.

— А ежели я устал бочки таскать? А эта гнида меня каждый раз на тяжелую работу ставит!

— Ты лежал и курил, когда он подошел.

— Подумаешь, выкурил сигаретку, тоже мне претензия...

— Да я бы тебя сам за это уволил. У тебя там цистерны с блау-газом, а он сигареты курит. Придурок.

— Это кто еще придурок?! Мюфф, ты мне вот что скажи. Ты так красиво разливался о том, что мы им покажем, что забьем им в глотку их слова, если они будут с нами как со скотом... И вот он я, меня сегодня Бойст на шесть марок оштрафовал! И я ему сказал, что тут гореть все будет синим пламенем за это. Получается, я трепло?

Полди что-то ответил вполголоса. Бруно поднялся и навис над рабочим в коричневой форме. Повисло неприятное молчание, но Вик, кажется, не заметил неодобрения.

— Нет, ты мне скажи, Мюфф, трепло, да? Пообещал неприятностей, а теперь молчу в тряпочку?

Раздался негромкий хлопок, словно сухую палку переломили об колено. Шпатц сначала подался вперед, потом замер. Лоб его покрылся холодным потом. Вик нелепо взмахнул руками, и тело его стало медленно оседать на землю. Стоявший за его спиной Бруно осторожно подхватил его под мышки и аккуратно опустил.

— Хороший, — стрелявший человек повернулся, пряча в карман миниатюрный пистолет, фройляйн-ваффе. — Семьи нет?

— Все как ты сказал, Ропп, — Бруно провел ладонью по лицу мертвого Вика, закрывая ему глаза, и выпрямился.

— Плакать никто не будет, значит, — Ропп кивнул. Шпатц старался даже не дышать. Пульс в висках грохотал так, что казалось, что его должно быть слышно деловито совещающейся вокруг трупа компании работяг. — Мешок принесли?

Трое Мюффлингов принялись натягивать на мертвое тело Вика грубую ткань. Этого парня пригласили на сборище, чтобы убить? Но зачем? Шпатц осторожно огляделся. Он стоял между кустом и стеной эллинга. Выбраться из укрытия бесшумно и незаметно не получится — слишком близко от «вечеринки Мюффлингов». Ничего не оставалось, кроме как досмотреть представление до конца и надеяться, что в сумерках его не заметят. А что потом, когда они разойдутся? Как объяснить охране на выходе, почему не уехал домой, когда смена закончилась? Просить аудиенции у герра Ульриха Фугера? Но ведь, по большому счету, Шпатц ничего не выяснил. Да, прямо сейчас на его глазах убили человека. Но ни причин, ни целей этого убийства Шпатц так и не узнал. Кроме того, убили какого-то скандального работягу, который, как раз, судя по разговору, и пытался склонить компанию к саботажу. «Допустим, я сейчас кликну охрану, — подумал Шпатц. — И бравые фельдфебели застанут братьев Мюффлингов с теплым еще мертвым телом на руках. Что они скажут?»

— Хальт! — громкий голос раздался откуда-то из-за угла. — Кто такие?

— Добрый вечер, герр оберфельдфебель, — Полди выступил вперед и вежливо кивнул. — Так день рождения Бруно празднуем, шеф разрешил, я думал, вы знаете...

Старший Мюффлинг обвел рукой немудреное застолье на газетах.

— Имя?

Работяги с рвением и энтузиазмом начали наперебой называть имена и совать охраннику под нос аусвайсы. Шпатц поискал глазами Роппа, но его опять не было видно. На закутанное в мешковину тело охранник почему-то не обращал внимания.

— Шнапс? Пиво? — оберфельдфебель отмахнулся от аусвайсов, потянул носом воздух и склонился над столом.

— Что вы, как можно! Мы не нарушаем, — Полди расплылся в улыбке. Оберфельдфебель покачнулся. Тут Шпатц заметил Роппа. Он стоял совсем рядом, укрывшись в тени того же куста, за которым прятался Шпатц. Спина его выглядела напряженной. Он подался чуть вперед и покачивал головой, словно напевал про себя какой-то мотив. Сначала голова качалась вперед-назад, потом из стороны в сторону, потом снова вперед назад. По кругу... Шпатц перевел взгляд на охранника. Тот благодушно улыбнулся, пожал руку Полди, принял от Бруно бутерброд с сардиной, благодарно кивнул.

— Хорошего вечера, парни, — оберфельдфебель махнул рукой на прощанье и неспешно зашагал через поле в сторону строящихся эллингов.

Ропп вышел из тени и снова присоединился к компании работяг.

— Ладно, заканчиваем веселье, — сказал он. — Трогот, прибери тут все. Бруно, Альфи, давайте взяли его, надо убрать пока с глаз долой, чтобы еще кто-то раньше времени не заметил.

Мюффлинги засуетились — Трогот аккуратно сложил припасы в полотняную сумку и повесил ее на плечо, Бруно с еще одним здоровяком подхватили мешок и понесли куда-то в сторону выхода. Остальные потянулись за ними. Ропп еще раз осмотрелся, равнодушно скользнув глазами по кустам, в которых прятался Шпатц, и тоже скрылся за углом.

— Ты думаешь, он виссен? — Крамм поддернул пижамные штаны и сел на стул.

— Он стоял рядом, что-то пританцовывал, а охранник его не заметил. Кроме того, он не заметил труп в мешке, который никто даже не думал прятать, — Шпатц потер ладонями глаза, потом виски.

— А как ты выбрался с люфтшиффбау, герр Шпатц? Там очень трудно прошмыгнуть незаметно.

— Сказал, что прилег отдохнуть на травке, пока ждал платформу, и заснул, — Шпатц пожал плечами. — Меня отчитали, но выпустили.

Маршрут рабочего ластвагена проходил мимо дома Крамма. С одной стороны, Шпатцу очень хотелось спать, с другой — нужно было рассказать начальнику о том, что он сегодня увидел.

— Итак, давай подытожим, — Крамм сцепил руки в замок и положил их на колено. — Эти наши братья Мюффлинги и их свита говорят всем, что они собираются защищать права рабочих. При этом ни острым умом, ни обаянием ни один из них не отличается.

— Бруно мне показался неглупым, — сказал Шпатц.

— Кроме того, заодно с ними действует некто Клаус Ропп, работник с безупречной репутацией, возможно виссен. Сегодня они заманили на свое сборище человека, которого хладнокровно убили с неясными целями.

— И семьи у этого парня нет, — уточнил Шпатц.

— Нет семьи... — задумчиво повторил Крамм.

— Мне кажется, сведений уже достаточно, чтобы всю эту мутную компанию арестовали и допросили, — сказал Шпатц. — И что бы они там ни затевали, их планы будут нарушены.

— Вот как мы поступим, герр Шпатц, — Крамм вскочил и заходил по комнате. — Ты останешься ночевать у меня, а утром вернешься на работу, как ни в чем не бывало. А я, тем временем, нанесу визит герру Фуггеру и все ему расскажу. И завтра вечером мы уже будем знать, закончено наше дело или нет.

— Хорошо, герр Крамм.

— Тебе же не надо напоминать, чтобы ты был осторожен и не соглашался участвовать в пикниках после смены?

— Мне все еще кажется безрассудным продолжение следствия, — Шпатц пожал плечами. — Я буду осторожен, разумеется. Но если среди них виссен, то мне моя осторожность не очень поможет.

— Ты не хочешь узнать, что они затевают, герр Шпатц?

Шпатц помолчал. Хотел ли он знать? Такой пристальный интерес Крамма к этой истории ему пока был непонятен. Допустим, патриотические чувства. Допустим, с этим Фуггером его связывают какие-то особые отношения. Может быть, когда-то инженер с люфтшиффбау спас начальнику жизнь. Впрочем, это его личное дело — работать без гонорара.

Шпатцу снилось, как толпа рабочих во главе с Мюффлингами тянет за тросы сигару новенького люфтшиффа к выходу, а сам он наблюдает за этим с капитанского мостика. Он приветливо машет всем рукой, и люфтшифф взмывает к облакам. Шпатц стоит за штурвалом. С одной стороны над его плечом нависает редактор «Фамилиенцайтунг» Лангерман, с другой — ухмыляется желтозубой улыбкой Трогот Мюффлинг. Тень люфтшиффа словно кит скользит по морям колышущейся травы. Наползает на крохотный, словно детская игрушка, город.

— Тебе нужно принять верное решение, — говорит Лангерман.

— Да ладно, просто дерни этот рычаг и все! — говорит Мюффлинг.

Перед Шпатцем красный рычаг, над которым нарисован силуэт бомбы. Шпатц протягивает руку и опускает его вниз.

— Не смотри вниз! — кричит кто-то. В ушах оглушительно свистит ветер.

— Это просто цветы, смотри, как красиво! — говорит Ледебур. Шпатц оглядывается. Кроме него в кабине никого нет. Люфтшифф угрожающе качается, окна заволакивает черный дым.

— Герр Шпатц! — Шпатц встрепенулся и открыл глаза. — Тебе приснился кошмар? Ты кричал.

В комнате было светло. Шпатц поднялся и сел.

— Я кричал что-то осмысленное, герр Крамм?

— «Флюг-фогель по бакборту!»

— Мне снилось, что я управляю люфтшиффом. Уже пора вставать?

— Скажем так, можно больше не ложиться, — Крамм сел на топчан рядом с Шпатцем. — До звонка будильника пятнадцать минут. Герр Шпатц, я долго думал перед сном. Может тебе и правда не стоит больше притворяться рабочим? Просто встретимся сегодня с Фуггером и расскажем, что ты видел.

— Очень соблазнительно, герр Крамм, — Шпатц встал и подошел к окну. — Но...

— Но?

Шпатц втиснулся в ластваген, полный усталых рабочих утренней смены. Весь день он провел, размешивая клей. Мюффлингов видел издалека, но они не проявили к нему никакого интереса, Роппа не видел вообще. Во время обеда у него была мысль поискать знакомцев, переброситься парой слов, получить хотя бы намек на цель вчерашнего убийства. Но Шпатц решил не проявлять излишней общительности.

От ближайшей остановки рабочего ластвагена до дома было минут десять неспешным шагом. Сворачивая на Курвенштрассе, Шпатц приободрился и задумался о том, как провести вечер. Наконец-то никакие особые обстоятельства не задержали его до темноты, так что можно зайти переодеться и, например, съездить к Клод и Лейзе, извиниться, что в прошлый раз не вернулся...

— Шпатц? Почему ты так странно одет? — Флинк соскочил с бортика фонтана. — Я пытался поймать тебя раньше, но...

— Флинк, прости, я не в настроении с тобой разговаривать, — проклятье, а ведь было такое хорошее настроение! — Если тебя надо разобраться еще с какой-то богатой дамочкой, делай это сам!

— Что случилось? Дагмар мне не отвечает...

Шпатц остановился и посмотрел Флинку в лицо. Открыл рот, чтобы рассказать о своем неудачном свидании, но не стал.

— Дай мне пройти, Флинк. Давай поговорим потом. Не сегодня.

— Проклятье, Шпатц! Мы же друзья, ты не можешь вот так просто уйти, ничего мне не рассказав!

— Ее муж сначала в меня стрелял, а потом предлагал стать ее постоянным любовником. Надеюсь, этого достаточно, и ты не будешь требовать от меня подробностей? — Шпатц сжал губы. Почему он вообще это говорит? Он же хотел просто пройти мимо и захлопнуть дверь перед носом Флинка? — Теперь извини, у меня другие планы на вечер.

— О... Шпатц, я даже не думал...

— Я понимаю. Увидимся когда-нибудь потом.

Дверь захлопнулась перед носом у Флинка. Шпатц поднялся по лестнице в свою каморку, проверив мимоходом, что душ свободен. С наслаждением сорвал с себя рабочие куртку и штаны, накинул халат и достал с антресоли полотенце. В душе Шпатц оттирал себя с таким остервенением, будто пытался содрать с себя кожу. Хотелось смыть всю последнюю неделю, вместе с работягами-заговорщиками, Дагмар штамм Эйхендорф и ее деловитым мужем-рогоносцем, Мюффлинами, Руди Рикертом. Шпатц чувствовал себя не то, чтобы марионеткой, ручками и ножками которой управляет невидимый кукловод, не то щепкой в потоке мусора. В детстве у них была игра по весне. Когда улицы оттаивали, и слежавшийся за зиму снег превращался в бурлящие ручьи, то вода несла множество самых разных предметов. Нужно было выбрать себе «мусорину», а потом бежать вдоль ручья и следить, чтобы именно твой кусок хлама дошел до финиша первым. Не застрял в спутанной траве, не провалился в яму, не попал под метлу ленивого дворника... Вот так и Шпатц сейчас — вокруг происходили бессвязные события, из которых нужно было выкручиваться, на которые нужно было реагировать, чтобы... Чтобы что? Целью «мусорных гонок» обычно была большая лужа на площади. А у Шпатца сейчас какая была цель? Предотвратить диверсию на люфтшиффбау?

Шпатц вздохнул. На люфтшиффбау что-то происходит. А что, собственно? Там есть компания недовольных, которые обещают неприятности начальству. Но ведь разве не на любой фабрике есть такие же недовольные, которым кажется, что им чего-то недодали?

Они хладнокровно убили человека. Специально заманили и застрелили. И никаких новостей о смерти этого парня сегодня не обсуждали. Образ мусорного ручья снова возник перед мысленным взглядом Шпатца. Он махнул рукой и принялся растираться грубым льняным полотенцем.

— Шпатц! — Флинк схватил его за рукав сразу, как только он открыл дверь. — Давай поговорим, пожалуйста!

— Флинк, у меня очень непростая неделя, и ты принял в этом участие. Я... — Тут Шпатц вспомнил, что хотел обсудить со Флинком один вопрос. — Кстати, это ты рисовал картинки для газеты «Блитц»?

— Что? Откуда ты... Они обещали, что мое имя не будет упомянуто.

— А там нет имени. Просто стиль показался мне знакомым.

— Ох... Надеюсь, ты ни с кем не поделился своим открытием, — Флинк шел рядом, едва успевая за широкими шагами Шпатца. — А куда мы идем?

— Я иду по своим делам, которые тебя не касаются.

— А если я расскажу про газету и угощу тебя пивом? Я нашел еще одно место, где продают эту твою густую черную жижу, которую можно есть ложкой, как ты любишь. Ну, пожалуйста!

Флинк забежал вперед и заглянул Шпатцу в глаза. Проклятье. На Флинка невозможно было сердиться долго.

— Ладно, — Шпатц остановился. — Показывай свою пивную.

Флинк слушал про свидание с Дагмар, хмурился, но не перебивал. Хотел что-то сказать, когда Шпатц описывал свой разговор с Лангерманом, но остановился.

— Этот Лангерман странный тип, — Флинк покачал своей кружкой с остатками пива. — Это он меня познакомил с тем типом, который заказывал у меня карикатуры на экспедицию Фогельзанга.

— Редактор «Фамилиенцайтунг» выпускает подпольную газету?

— Ну... Может быть не он сам, но для того, чтобы ее издать, пользовались его печатным станком.

— Он показался мне законопослушным, — официант поставил перед Шпатцем тарелку с шкворчащими еще свиными колбасками. — О да, наконец-то! Мне так надоела рабочая похлебка...

— Это как-то связано с твоей странной одеждой, в которой я тебя встретил сегодня?

— Надо же, какая удивительная встреча, — над столом склонился человек, с которым Шпатцу сегодня хотелось еще меньше, чем с Флинком. — Эта одежда тебе идет больше.

— Бруно?

— Он самый, Грессель. Мне показалось, что с тобой что-то не так, и я проследил за тобой до дома. Ты же придумал всю свою историю?

— Герр Бруно, по-вашему, я должен приезжать на люфтшиффбау в обычной одежде? Разумеется, я купил рабочую.

— Вы же друзья? — обратился Бруно к Флинку. — И наверняка ты знаешь, за что Гресселя уволили из транспортного бюро?

— Бруно, может присядешь и объяснишь, чего ты хочешь? — Шпатц похлопал по пустому стулу рядом с собой. Ему удалось сохранить на лице безмятежное выражение, но в мыслях было смятение. Как он мог не заметить, что за ним идет Бруно? Он же размером с шкаф!

Бруно расплылся в улыбке, опустился на стул и положил на столешницу свои внушительные кулаки. Флинк молчал, его глаза блестели неподдельным любопытством. Шпатц пытался придумать, какой выход из создавшегося положения будет наиболее предпочтительным. Даже если Бруно слышал весь их разговор с Флинком, он не мог услышать ничего противоречащего его легенде. Если только Флинк...

— Я знал, что его уволили, но Шпатц никогда не рассказывал, за что, — Флинк незаметно подмигнул Шпатцу. — Иногда я жалею, что не получил лицензию дознавателя, вытягивать из него подробности — это настоящая пытка!

— Бруно, не понимаю, в чем ты меня подозреваешь, — Шпатц сделал знак официанту. — Я же и не прикидывался потомственным работягой. Если я устроился на люфтшиффбау, это не значит, что я теперь все время буду одеваться, как на работу.

— Справедливо, — Бруно усмехнулся.

Повисло молчание. Шпатц не спешил ни в чем оправдываться и ни о чем спрашивать. В конце концов, Бруно пришел сам и сам затеял этот разговор.

— А в чем дело? Вы теперь вместе работаете? Я Флинк Роблинген, — Бруно пожал узкую ладошку Флинка.

— Бруно Мюффлинг, — вежливый кивок. — Мы, кстати, не встречались раньше?

— Не думаю, я бы запомнил.

— Может быть, мне показалось... — Бруно повернулся всем корпусом к Шпатцу. — На кого ты работаешь, Грессель?

— На... хм... А кто хозяин люфтшиффбау?

— Грессель, давай просто опустим долгие препирательства, — Бруно поморщился. — Во-первых, никто не дал бы тебе рабочий билет на люфтшиффбау после той истории, которую ты рассказал. Так кто ты такой?

Шпатц молчал.

— Давай внесем ясность, я не собираюсь ничего рассказывать брату, — Бруно похлопал Шпатца по плечу. — Если ты не планируешь его убийство, конечно.

Официант поставил на стол три кружки черного пива. Шпатц опять подумал про мусор в ручье, а еще о том, что даже если он сейчас расскажет Бруно правду, то ничего не изменится.

— Ты прав, я действительно все придумал. Ты сразу показался мне умнее других, — Шпатц сделал глоток и подумал, что черное пиво у Фрау Вигберг ему нравится больше. — Я тайный контролер.

— Что?

— Хм. Неужели такое простое решение не приходило тебе в голову? Герр Апсель Штойбен следит за атмосферой в коллективе, несколько работяг за прибавку к жалованию подробно рассказывают ему, что происходит в эллинге, когда ни один из шефов не смотрит. Но иногда требуется свежий взгляд. И тогда нанимают меня. Чтобы я составил отчет на потенциально опасных личностей. И заодно выделить тех, кому можно и нужно дать премию. Так понятнее?

Бруно озадаченно свел брови. Похоже, он ждал совсем другого ответа, чем тот, который Шпатц сочинил, пока официант расставлял на столе кружки черного пива.

— Так ты официальный сотрудник люфтшиффбау?

— Конечно же, нет! Чтобы отчет был беспристрастным, нужно чтобы я не имел никакого отношения к фабрике, аудит рабочих которой я провожу.

— И теперь меня ждут неприятности? — Бруно подвигал по столу кружку, не отпивая.

— А разве ты совершил что-то предосудительное, Бруно? — Шпатц подался вперед. — Скорее уж, тебя ждет повышение. Ты слишком умный для разнорабочего.

— Надеюсь, что нет, Грессель. Мне бы не хотелось заниматься карьерой или чем-то подобным.

— Почему? С твоими мозгами и любовью к люфтшиффам ты бы мог работать инженером или стать, например, полетным механиком.

— У меня свои резоны, Грессель. Может быть мы можем как-то договориться, чтобы ты не упоминал меня в своем отчете?

Шпатц внимательно разглядывал лицо неожиданно стушевавшегося Бруно. Кажется, он поверил в контролера. Шпатц не знал, практикуют ли такие вещи в Шварцланде, но в Сеймсвилле они с отцом регулярно подсылали тайных покупателей и тайных коллег, чтобы проверить, как работают банщики и прачки, когда рядом нет начальства.

— Я думаю, мы можем договориться, Бруно...