Преданная (СИ)

Глава 43

Юля

Слава заказал для нас завтрак в каком-то до чертиков пафосном ресторане. Круглый стол в его просторной гостиной уставлен слишком большим для двоих количеством блюд.

Это выглядит как забота. Это выглядит, как попытка угодить. Я… Тронута.

Судя по тому, как неспешно и не то, чтобы жадно, еду поглощает Тарнавский, большая ставка делалась на меня. Но и мой аппетит утолить было не сложно, так как размер желудка ограничен разгулом живущих где-то в той же области бабочек.

Я вожу сырником по стыку двух декоративных мазков — сметанного и джемового. Смочив — бросаю кусочек в рот. Жую и смотрю на сидящего напротив мужчину.

Между нами сейчас — ноль напряжения. Я не испытываю неловкости. Сердце не обрывается и никуда не летит.

Мои скрещенные щиколотки устроены на его колене и он то и дело их поглаживает.

Все настолько хорошо, что даже не верится. Но и щипать себя желания нет.

Тарнавский смотрит в свое окно, я все так же на него.

На мой телефон недавно пришло сообщение от Смолина. Вечером он ждет меня на точке. Поеду ли — мы еще не обсудили. Выбор за мной. И, чувствуя его защиту, я колеблюсь. С одной стороны, хочу соскочить, устала. С другой… Я же изначально хотела ему помочь. И вот сейчас у меня будет реальный шанс. Так может..?

— Что у вас с Леной? — Привлекаю к себе мужское внимание, разрезая словами тишину. Слава разрешил мне задать все интересующие вопросы. И первый я ревниво «трачу» на то, что правда гложет.

Слава поворачивает голову ко мне и смотрит вполне спокойно. Не берусь гадать, ждал ли этого вопроса.

— Уже ничего.

Успевшее ускориться сердце потихоньку замедляется. Я приняла решение верить ему так же, как он поверил мне.

Сглатываю.

— Давно?

Кивает.

— Это правда, что у вас был только секс? — Возможно, наглею, лезя в отношения, которые меня не касались. Слава молчит дольше. Тянется ко лбу и трет его.

— Кто тебе сказал?

— Слухи, — он слегка улыбается.

— Юля и слухи. Мой любимый вид спорта. — После паузы вздыхает и отвечает уже серьезно: — Это чушь, Юля. Был не только секс, была симпатия, но увлеченность тобой мне мешала, а врать я не хотел и смысла не видел.

Желудок, наполненный вкусной едой, сжимается. Расшатанные нервы реагируют сигналом для глаз. Они становятся влажными. Откладываю вилку и запрокидываю ненадолго голову.

Чувствую, как икры поглаживают теплые пальцы. Улыбаюсь.

Я знаю, что слезы ему не нравятся. Возможно, в принципе женские. Возможно, только мои. Стараюсь поскорее успокоиться. Возвращаюсь взглядом к нему. Склоняю голову к плечу и смотрю внимательно-внимательно.

Мы такие дураки, господи! Напридумали себе. Убедили друг друга в том, что ужасные. А на самом деле сердца-то чувствовали. Сердца не обманешь.

— Мне тоже мешала увлеченность тобой, — мое признание поднимает в карих глазах маленькую бурю. Я делаю это специально. Мы вдвоем знаем, что грань с другими я не переходила, но он все равно ревновал. А с ним… Уже трижды.

Помимо воли вспоминаю, как утром смотрела на мужскую макушку между собственных ног, и сжимаю бедра. Он меня всю зацеловал. Мне было очень-очень приятно. Так, что даже просто от воспоминаний низ живота тяжелеет.

Чтобы переключиться, прокашливаюсь и ерзаю на стуле.

— Кто такой Леонид? — Задаю новый вопрос почти что по-деловому. Тарнавский в ответ хмыкает.

Снова смотрит в окно, слегка приподняв подбородок. Гладит мои щиколотки. Возвращает взгляд к лицу.

— Понравился?

— Произвел впечатление.

Тарнавский открыто улыбается. Чувствую, что подобрала хорошие слова.

— Вот так и со мной. Лёня — бывший силовик. Мой старый клиент. Когда он ушел из органов, решил заняться бизнесом. Купил несколько помещений, открыл барбершопы. Эти помещения у него попытались отжать. Тогда я был еще адвокатом. Он — всегда многогранным человеком. Чуть-чуть следак. Чуть-чуть актер. Чуть-чуть предприниматель. — Слушаю и понимаю, что каждое слово абсолютно сочетается с моими впечатлениями об этом запоминающемся белобородом мужчине. — Сейчас он бизнесмен, но когда скучно — немного актерствует. Я иногда пользуюсь. Бороду заценила?

Тарнавский ведет пальцами по своему подбородку, аккуратно оформленная щетина трется о пальцы с характерным звуком. А я изо всех сил стараюсь не вспоминать, как приятно она ощущается на нежной коже на груди и между ног.

Улыбаюсь и киваю:

— Она очень… Белая.

— Я про свою вообще-то. — Слава уточняет, а я в ответ смеюсь, запрокидывая голову. — Меня у него теперь пожизненно бесплатно стригут. Связи, а не бабки — вот моя главная коррупция.

Произнесенные в шутку слова звучат для меня очень значимо.

Я понимаю, что Слава — не идеально бел, как внедорожник и костюм Леонида. Но мне важно, что он не лишен берегов. А так… Я же тоже не идеальная.

— Как ты узнал, что я взяла флешку?

— Случайно. Приехал поработать, а тут ты. Ясно, что врешь. Прошелся по ящикам. Проверил. Она была рабочей и вдруг…

Киваю. Да, все правда очень просто.

— Мне было очень обидно тогда, — не сдержавшись, признаюсь. Слава в ответ устало улыбается. В глазах читаю сожаление. Я тоже о многом жалею.

— Прости. Я еле остановился. И очень злился.

Кивнув, вспоминаю еще об одном моменте, который можно выяснить без вопросов.

Беру в руки мобильный, снимаю блок с аккаунта Спорттоваров. Включаю камеру и навожу ее на скрытую столешницей нежность. Делаю снимок его кисти, по-хозяйски расположившейся на моих ногах.

Отправляю Спорттоварам. Экран тут же вспыхивает на мобильном Тарнавского. Он тянется за ним, смотря мне в глаза.

Опускает их. Разглядывает, а у меня тем временем меняется статус отправленного сообщения на "просмотрено".

Я с замиранием сердца и необъяснимым внутренним триумфом слежу, как «Спорттовары печатает» и большой палец Тарнавского одновременно с этим точечно бьет по экрану.

Мне прилетает: «А сиськи будут?».

От возмущения дергаю ноги прочь, он придерживает.

— Какой ты ужасный!!! — Краснею до корней волос, но при этом улыбаюсь широко-широко. А еще наслаждаюсь поглаживаниями и бесстыжим взглядом.

Слава отбрасывает телефон, который сейчас кажется вообще не нужным. Я свой откладываю осторожней.

— Так будут сиськи, Юль? Красивые — пиздец. — Фыркаю. Слава смеется. — Ну тогда давай дальше вопросы.

— На какие деньги ты живешь?

Не знаю, насколько удивляю Тарнавского, но задаю те вопросы, которые будут мучить и дальше, если останутся внутри. Я же не дура, хоть точной суммы его судейской зп и не знаю, но чувствую: того ресурса было бы мало. Значит…

— Квартира. Машина. Отдых…

Он усмехается и покачивает головой.

Смотрит на меня, сознательно или нет, смущая сквозящей во взгляде иронией.

— Я из далеко не бедной семьи, Юля. У моего отца очень успешный бизнес. У меня есть бизнес. Формально я ушел и нашей юрфирмой занимаются другие люди, фактически — я продолжаю получать свои дивиденды и взаимодействовать.

Я осознаю, что все те обыски — не случайность. Киваю, возможно, невпопад. Слава улыбается опять.

— Я не белый и не черный, Юль. Где-то между.

— Я это понимаю, — улыбаюсь в ответ. Его правда меня не задевает. Идеализированные представления давно осыпались крошкой. Я готова смотреть на мир не через розовые очки. Это помогает не выглядеть так глупо, не совершать столько ошибок.

— Формально доля в юрфирме оформлена на мою сестру.

Киваю, зная, что этой информацией он мог бы уже не делиться. Просто… Он и сам тоже хочет стать со мной ближе. Проявить доверие в ответ. Я ценю.

Кусаю нижнюю губу и держу паузу. Мой главный, и самый страшный вопрос, задать боюсь.

Он про Владика, про мою маму, наши деньги и его участие.

Честно говоря, я не готова узнать ни об одном из них ничего плохого. С другой стороны… А как иначе-то?

Собравшись, свожу вместе брови. Смотрю не на Славу, а на кофейную ложечку, которой вдруг увлекаюсь и начинаю покручивать.

— Я хочу спросить про Влада. Своего.

Коротко смотрю в глаза. Слава кивает. Становится еще страшнее.

— Я ему рассказала, что мне нужно тебя подставить. Меня очень мучила совесть. Я искала, за что бы зацепиться, чтобы не стать твоим палачом. Но он сказал, что ты… Заслужил.

Выстреливаю взглядом в лицо мужчины. Он удивлен. Брови приподнимаются. А я ни черта не радуюсь тому, что способна удивлять.

— Влад сказал, что это не ты его вытащил, а наша мама заплатила взятку. Вы с прокурором и судьей поделили наши деньги. Это правда?

Не хочу обвинять, но не уверена, что звучу без обвинения. Слава хмурится. Я внутри умираю. Молю: скажи нет. Придумай что-то и скажи нет.

— Твоя мать правда заплатила, Юля. И я правда передал бабки. И делили правда на троих. Судья. Прокурор. Семья «потерпевшей». Мне важно было, чтобы ваш малой вышел. Получить в семнадцать срок за изнасилование — это сесть и уже не выйти. А иначе его было не достать. Я убедился, что он не насиловал ту девушку. Это — единственный этический момент, который меня интересовал. В остальном для меня цель оправдывала средства. Для твоей мамы тоже. Твой брат… Он обижен, я понимаю. Но в ваших деньгах я лично тогда не нуждался.

Груз сходит с моих плеч лавиной. Я снова запрокидываю голову и выдыхаю в потолок свое облегчение.

Даже ручки дрожат. Плакать хочется.

Но вместо этого веду по щекам пальцами и возвращаюсь к Славе. Улыбаюсь.

— Не плачь, — киваю в ответ на просьбу.

— Не буду. Я просто очень переживала.

— Я понимаю. Еще вопросы?

— Да. Что будет, если я соглашусь доиграть?

Не могу отодрать себя от внимательных карих глаз. А еще ловлю в них такой азарт, что понимаю: он хочет, чтобы согласилась. И решение, на самом деле, принимаю вот сейчас.

Я ему не откажу.

— То же самое, что было, но под моей защитой. Я буду передавать тебе то, что нужно «слить». Мы станешь охуенно хорошим информатором, Юля. Мы сделаем вид, что я у вас на крючке. Вы «заставите» меня пойти на ваши требования. А потом…

— А потом что?

— Разъебем их, Юль. Жестко разъебем.

— У тебя получится?

— У нас — да.

Улыбаюсь, возможно, неуместно застенчиво. Тело начинает подрагивать. Страшно.

Слава аккуратно снимает мои ноги на пол, отодвигает свое кресло и протягивает мне руку. Я понимаю, чего хочет. Обхожу стол, сажусь на колени лицом к его лицу. Упираюсь локтями в плечи, пальцами ныряю в волосы. Губами приближаюсь к губам. Сначала просто дышим друг в друга, потом целуемся. Его пальцы гладям мои разведенные бедра.

Язык нагло скользит между зубов. Я чувствую возбуждение — собственное и мужское.

— Его деньги… Ты их тратила? — Он спрашивает через время, ища мой взгляд. Честно мотаю головой. — Дашь мне, хорошо? Я другие верну…

Он улыбается, ныряя под мою юбку.

Киваю и подаюсь обратно к губам. Целуемся. Мне нравится быть его любовницей. Он ласковый, щедрый, страстный, теплый. Он в меня втрескался и я это чувствую.

Мне хочется узнать, как это — по-настоящему быть его помощницей. И насколько приятно может быть делить с ним победы.

О чем думает он — не знаю, но мне думать все сложнее. Мы целуемся глубже и глубже. Заводимся. Слава стаскивает с меня топ, я дергаю его ремень, пуговицу, расстегиваю ширинку.

Нырнув под резинку боксеров, сжимаю член в кулаке. Уже как родной.

Сама понимаю, что половой покой хотя бы на несколько дней сейчас куда уместней, чем делать это снова. Но нерационально хочется.

Вожу по длине, наслаждаясь тем, как Слава оглаживает мои бедра.

Мы дышим чаще и жарче. Делаем паузу в поцелуе и схлестываемся взглядами. Слава толкается бедрами навстречу моей руке. Я чувствую свою власть. Упиваюсь. Кайф ловлю.

— Еще вопросы есть, Юль? — Он спрашивает, тянется к моим губам, я дразню, дергаясь назад. В ответ получаю хищный взгляд. Чтобы успокоить зверя — плавно скольжу ладонью по члену.

— Один. Последний.

— Давай.

В мои волосы зарывается его ладонь. Он притягивает ближе. Дышит в мои губы, мнет кожу, пока я дрочу пошлым Спорттоварам.

Поцеловать хочет, снова вредничаю — давлю затылком назад. Получаю новый взгляд. Еще хуже. Он меня сейчас накажет. Сладко-сладко.

Хочу. Улыбаюсь.

Двигаюсь ближе, сдвигаю белье, приподнимаюсь и направляю член в себя. Выгибаюсь и стону, скользя головкой по набухшим складкам. Медленно ввожу, чувствуя пальцы уже на талии.

Он растягивает меня изнутри. Становится так туго, что невозможно не открыть с непривычки рот.

Впускаю его все глубже и глубже. Медленно. Как самой комфортно. Расслабляюсь. Доверяюсь.

У него в руках достаточно власти. Он может дернуть резко, но терпит.

Мы смотрим вниз, потом синхронно друг другу в глаза и учимся безоговорочно доверять. Это очень нам пригодится в игре.

Когда мне кажется, член внутри уже до моего предела, упираюсь локтями в плечи и немного приподнимаюсь. Он помогает, а потом медленно опускает назад.

Стону. Он сжимает челюсти и смотрит вниз.

Подает импульс — поднимаюсь вверх, снова медленно вниз. Дышу чаще.

Ловлю взгляд, тянусь к губам.

— Вопрос был, Юля, — Слава напоминает шепотом, снова поднимая меня и опуская. Пока не больно. Он притягивает меня ближе. Оплетает одной рукой талию, а второй безошибочно находит клитор. Бедра едут шире, я охаю, насаживаюсь охотней.

Вопрос, да. А хочу кончить — это просьба или вопрос?

Хотя вспомнила. Точно. Был вопрос.

Упираюсь лбом в его лоб. Двигаюсь на члене, ускоряясь. Я знаю, что мы без презерватива. И знаю, что когда придет время — он меня снимет. Но сейчас… Посрать.

Выдыхаю стоны в его рот и делаю волнообразное движение.

— Это правда, что ты в туалете курил травку и декан тебя застал? — Тараторю, переживая приступ жадности и ускоряя свой же темп. Хочу быть первой студенткой, которой он ответит правду, а не отшутится.

Хнычу от удовольствие, сквозь туман подмечая, что Слава сначала хмыкает, а потом полноценно улыбается.

Сжимает мой подбородок, тянет губы к губам. Совершает несколько синхронных толчков языком и членом, а потом игриво смотрит в глаза и обезоруживает совсем мальчишеским:

— Хочешь вместе? Я достану…

И я бы посмеялась, честно. Ответила бы что-то в том же духе. Сказала бы, что его член внутри — достаточное основание ответить правдой. Но все мои планы сбивает яркий оргазм.

Я разлетаюсь на мелкие осколочки счастья вместе с мыслью, что мы все рано или поздно умрем, а эта история так и останется легендой.