Преданность

ТЕО

Он не испугался, когда она вечером заявилась в дом. Он только подумал, что рано: опять помешает дойти до конца. Он не трусил и тогда, когда она задавала все эти вопросы, подробности выпытывала — вот уж настоящий полицейский допрос.

Он умеет молчать. Ему наплевать, что мать Матиса разоралась и послала их спать, как маленьких.

Испугался он назавтра, когда она явилась в спальню в девять утра и заявила, что отведет его домой. Она знает, что эту неделю он у отца, как раз и поговорит с ним. Скажет ему пару вещей. Родители вообще должны предупреждать друг друга о возможной опасности. А тут серьезное дело, Тео должен ее понять. К сожалению, он ее вынуждает. Но на лице у нее никакого сожаления не было. Она выглядела как человек, который наконец нашел чем заняться от скуки. Она сказала ему принять душ и одеться, пока готовится завтрак.

Сидя перед чашкой шоколада, Тео заявил, что отец в воскресенье утром работает и она его не застанет дома. Но она на эту удочку не попалась.

— Дай его номер, я с ним договорюсь.

— Мобильного у него нет, а стационарный не работает.

— Тогда пойдем.

Голода он не чувствовал. Внутри все как будто скрутило узлом. Все органы, которые они рисовали на биологии, перепутались и сцепились в один болезненный шар.

Она не передумает, нечего и надеяться.

Она заставила его допить горячий шоколад: на улице сильно похолодало, и она не хотела, чтобы он шел домой на пустой желудок. Она старалась говорить добрым голосом, но ее слова звучали фальшиво.

Он знает, что мать Матиса его не любит.

Он тоже ее не любит. У нее такие странные выражения, словно взяты из старых книжек. И вообще она говорит так, словно французский для нее — иностранный, словно она долго зубрила и повторяла с чужого голоса.

Он все же впихнул в себя горячий шоколад. Сидевший напротив Матис смотрел растерянно. Он ломал голову, как бы помешать матери отвести Тео домой, но ни единой мысли не приходило.

Она дала сигнал к отправлению и полезла в гардероб за курткой Тео. (У Матиса дома порядок. Каждая вещь имеет свое место и должна лежать именно там.) Протягивая ему куртку, она удивилась, что он так легко одет. Она не разрешила Матису пойти с ними.

Она знает, что его отец живет где-то у площади Италии, она посмотрела схему метро и составила маршрут. Когда они выйдут из станции, Тео придется показать ей дорогу к дому.

Они вошли в лифт, чтобы спуститься на первый этаж. В лифте, чтобы не видеть свое отражение в зеркале и не встретиться взглядом с этой женщиной, он стал перевязывать шнурки.

Она идет рядом с ним решительным, быстрым шагом.

Тео слышит, как колотится сердце — в желудке, в том месте, которое первым теплеет и расслабляется от алкоголя.

Ее нельзя пускать за порог его дома. Ей нельзя входить в квартиру отца и тем более с ним разговаривать.

Если она переступит порог, все рухнет к черту. Любым способом надо ее удержать, отвести. Не дать приблизиться.

Они идут к метро. Он приноровляется к ее шагу. Она чувствует, что они движутся в одном темпе. На секунду снижает бдительность, и Тео использует этот краткий миг, чтобы рвануть с места.

Он бежит до потери дыхания по бульвару Гренель, бежит не оглядываясь, первая станция впереди — «Камбронн», линия 6, он на всякий случай пробегает мимо, вдруг она догоняет, еще быстрее мчится к следующей станции.

«Севр» — «Лекурб» — пересадочная станция. Он забирается по лестнице, перешагивая через четыре ступеньки, попадает на линию надземного метро. Он смеется. В последнюю секунду перед закрытием дверей прыгает в отходящий состав.

Вырвался.

А тетка так и стоит, небось, столбом. Даже ойкнуть не успела.