Предатель выбирает один раз

Глава 1

Vor der Mitte tiefer Fall

und unter Masken kluftet zart

schwarzes Glas ist uberall

vergessen ist wie schon ihr wart

(Среди глубоких падений

И под маской ласковой бездны

Черные стекла повсюду

Забудьте же, что ждет вас)

Rammstein — Schwarzes Glas

Пелльниц, Вейсланд,

поместье Фалькенест,

малая резиденция Фогельзангов.

— Прошу прощения, герр штамм Фогельзанг! — лицо батлера Хардинга как всегда ничего не выражало. — Фрау Бригит ждет вас в малой столовой через тридцать минут. Если вам требуется помощь в утреннем туалете, могу прислать слугу.

— Спасибо, герр батлер, ничего не нужно, — больше всего Шпатцу хотелось натянуть на голову одеяло, чтобы чопорный распорядитель поместья не заметил румянец стыда на его лице. Нет, он решительно не мог привыкнуть к тому, что слуги в Фалькенесте, независимо от их статуса, входят всюду без стука. Правда остальные Фогельзанги и их родственники относились к этому равнодушно и смотрели на персонал как на пустое место.

Батлер кивнул, дверь за ним захлопнулась. Шпатц повернулся к девушке и понял, что не помнит, как ее зовут.

— Доброе утро, милая, — сказал он. Теперь у него появилась возможность рассмотреть ее получше. Миловидная, светлые волосы, вряд ли из вервантов, но точно из хорошей семьи.

— Доброе утро, герр штамм Фогельзанг, — девушка отбросила одеяло и встала. — Благодарю за оказанную честь, герр штамм Фогельзанг.

Шпатц смотрел, как она одевается. Ни тени стыдливости, ни румянца волнения. Под гладкой кожей угадывались тренированные мускулы. Впрочем, он еще ночью понял, что эту фройляйн, в отличие от вчерашней, никак не назовешь хрупкой и нежной. Ее проще представить с оружием, чем с крючком для вязания кружева. Хотел спросить, чем она занимается, но не стал. Как же все-таки ее звали? Какое-то странное имя, похожее на цветок... Майблум? Девушка оделась и выпрямилась.

— До свиданья, герр штамм Фогельзанг, — сказала она и сделала шаг к двери.

— Шпатц.

— Что?

— Меня зовут Шпатц, милая, — Шпатц сбросил одеяло и сел. После произошедшего ночью было как-то глупо стесняться.

— Да, герр Шпатц, — девушка коротко кивнула. Она все еще стояла по стойке смирно. А Шпатц вспоминал ее горячие объятия и думал, что если бы он только сейчас с ней познакомился, то подумал, что она и в постели будет вести себя точно так же. «Я готова к соитию, герр штамм Фогельзанг!» Шпатц постарался сдержать смешок, в результате у него получилось сдавленное фырканье.

— Я сказала что-то смешное, герр Шпатц? — светлые брови девушки приподнялись.

— Нет, милая, это я о своем, — Шпатц поднялся и обнял ее за талию. — Был рад знакомству с тобой.

— Ротеблум, герр Шпатц, — сказала она, ответив на поцелуй.

— Что? — Шпатц отстранился и посмотрел ей в глаза.

— Я поняла, что вы не помните, как меня зовут. Ротеблум Гаубафайзер, герр Шпатц, — сказала она.

— Спасибо, фройляйн Ротеблум, — Шпатц подмигнул. — Чем ты занимаешься?

— Вас ждет фрау Бригит, герр Шпатц, — напомнила она. — Мне пора. Было очень приятно с вами познакомиться, герр Шпатц.

Ротеблум направилась к двери, держа спину прямо. Она была одета в простое синее платье прямого покроя, но Шпатц все равно был уверен, что в обычной жизни ей привычнее военная форма. Или полицайская.

Шпатц спустился в малую столовую почти вовремя. Опоздал максимум на минуту. С облегчением вздохнул, не увидев за столом Сигарда. Средний отпрыск Бригит штамм Фогельзанг и Ральфа штамм Митвохдорфа, единственный из трех детей носивший фамилию Фогельзанг, имел индекс идеала шесть и с первого взгляда невзлюбил Шпатца. Впрочем, вряд ли он вообще кого-то любил, кроме себя. В жизни он оказался еще надменнее, чем на фотографии, а общаться с ним было сущим наказанием. С другой стороны, его недовольство было понятным. Хаган штамм Фогельзанг был убит, люфтшифф Адлера пропал где-то над вражеской территорией, по всему выходило, что в скором времени ему предстояло стать главой семьи. И тут из ниоткуда появляется Шпатц. С третьей стороны, Шпатц не собирался ни на что претендовать с самого начала, но ему не оставили выбора. Кажется, если бы он посмел отказаться, когда на порог явился Вилберт Шварцрихтер, доверенное лицо Бригит, то его просто скрутили бы, сунули в ваген силой и доставили в Пелльниц как мешок с картошкой. Поэтому отказываться он, конечно же, не стал. Так что сейчас у него осталась хотя бы иллюзия свободы.

— Вы опоздали, герр Шпатц, — Бригит поджала тонкие губы. По ее лицу было сложно определить возраст, годы, как будто, никак не сказались на ней. Никаких морщин на гладкой коже. Впрочем, откуда могут быть морщины у человека, выражение лица которого не меняется ни при каких обстоятельствах?

— Прошу прощения, фрау Бригит, — Шпатц поцеловал тетку в щеку и сел за стол. Слуга немедленно поставил перед ним приборы и высокий стеклянный бокал с водой. — Больше не повторится.

— Как тебе фройляйн Гаубфайзер? — Бригит сделала крохотный глоток кофе из чашки размером чуть больше наперстка.

— Она... довольно мила, — Шпатц развернул салфетку с фамильным орлом Фогельзангов и положил ее себе на колени.

— У вас все получилось? — Бригит внимательно посмотрела Шпатцу в лицо, он почувствовал, что опять краснеет. — Герр Шпатц, вы же понимаете, как это важно для нашей семьи?

— Понимаю, фрау Бригит, — Шпатц опустил глаза. — Да, у нас все получилось, если вы имеете в виду успешное соитие, конечно.

— Очень хорошо, надеюсь, она сможет зачать с одного раза, — Бригит взяла серебряную ложечку и легонько стукнула стоящее перед ней на серебряной же подставке яйцо. Шпатц ни разу не видел, чтобы она завтракала как-то иначе. И это при том, что повар в Фалькенесте просто потрясающий.

— А герр Ральф к нам не присоединится сегодня? — спросил Шпатц, чтобы сменить смущающую его тему разговора.

— Нет, он на заседании еще с вечера, — Бригит подала знак слуге, и он немедленно наполнил ее стакан водой. — Сегодня вечером я устраиваю небольшой прием. Будет всего двенадцать гостей, будь любезен со всеми фройляйн, но никого не выделяй. Нам нужно подобрать тебе подходящую супругу.

— Но я не собирался жениться, фрау Бригит, — Шпатц положил вилку и нож на тарелку.

— Не смей мне перечить, герр Шпатц! Это твой долг перед семьей! Гибель Хагана и Адлера поставила наш род на грань вымирания! — тон Бригит изменился лишь чуть-чуть, что означало крайнюю степень возмущения. — В нынешней ситуации мы не в праве потакать своим сиюминутным желаниям.

— Да, фрау Бригит, — аппетит у Шпатца пропал. Он как-то иначе себе представлял жизнь верванта. Даже представить себе не мог, что на него возложат роль быка-производителя Фогельзангов. Но с того момента, как личный врач семьи заново провел измерения и подтвердил его индекс идеала, Бригит немедленно составила четкий план по возрождению семьи, отведя ему в этом процессе самую главную роль.

— Герр Шпатц, будь благоразумен, — голос Бригит смягчился. — Сигард тщеславен, но глуп. Его индекс идеала всего шесть. Барбел еще слишком юна. Никто и представить себе не мог, что маленькая дрянь Блум преподнесет семье такой подарок.

— А Дедрик? — спросил Шпатц и тут же пожалел о своем вопросе. Глаза Бригит разъяренно сверкнули.

— Даже если этот старый интриган и произведет на свет десяток ублюдков, едва ли хоть один из них дотянет до индекса, который позволит ему носить фамилию Фогельзанг. Хорошего дня, герр Шпатц. После завтрака у тебя примерка костюма и встреча с герром пакт Кальтенкорблом. Передай ему, что в ближайшую неделю я не позволю ему никуда тебя забрать.

Барбел встала и вышла, шелестя длинной старомодной юбкой.

— Желаете чего-то еще, герр штамм Фогельзанг? — прошелестел над ухом слуга.

— Билет на люфтшифф и новые документы, — пробормотал Шпатц себе под нос. Вслух сказал другое. — Нет, ничего не надо, спасибо. А впрочем... Принеси мне рюмку шерри.

— Да, герр штамм Фогельзанг, — слуга бесшумно вышел. Шпатц смотрел в одну точку, сжимая и разжимая пальцы на вилке. Завтрак его давно остыл, доедать его не хотелось. Формально Адлер еще не был объявлен погибшим, но шансы на то, что он вернется и спасет Шпатца от матримониальных планов фрау Бригит, таяли с каждым днем. Да, тело его не нашли, как, впрочем, и место крушения. Но если он жив, то в любом случае он сейчас находится по другую сторону линии фронта. А значит... Шпатц вздохнул. «Быть любезным со всеми фройляйн», — подумал он и опрокинул одним глотком рюмку шерри.

Зимний сад Фалькенеста сразу стал любимым местом Шпатца. И дело было не только в великолепном виде из удобных плетеных кресел и не в таланте старого садовника, ухитрившегося создать в небольшой крытой галерее настоящий уголок тропического леса. Просто там было меньше всего шансов столкнуться с Сигардом и Бригит. Поэтому, встретив Крамма у входа в поместье, он сразу привел его сюда. Попутно дав указание слуге принести закусок и морса. Вообще-то, он бы не отказался от пива или даже чего-нибудь покрепче, но Бригит требовала, чтобы он воздержался от алкоголя. Ему еще за рюмку шерри после завтрака предстоит оправдываться, так что какое уж тут пиво...

— Вот мы и поменялись местами, герр Шпатц, — Крамм устроился в кресле и закинул ногу на ногу.

— Анвальт-бюро одобрило вашу кандидатуру, герр Крамм? — Шпатц взял с тарелки крохотный бутерброд.

— Они сначала не хотели, но твой вчерашний звонок их убедил, — Крамм достал из кармана платок и протер лоб. — То есть, ваш, герр штамм Фогельзанг.

— Оставьте «вы» для официальных мероприятий, герр Крамм, — Шпатц усмехнулся.

— Ты выглядишь уставшим и расстроенным, — Крамм налил в свой стакан морса. — Богатая жизнь оказалась не такой уж прекрасной, как ее изображают?

— Так я могу теперь считать вас своим анвальтом, герр Крамм? — Шпатц подался вперед и посмотрел своему бывшему начальнику в лицо.

— Остались сущие формальности, — Крамм сунул в рот кусочек сыра. — Сдать экзамен и пройти через допрос в твоем присутствии. Если после того, что ты услышишь, ты подпишешь финальный документ, то я стану твоими глазами, ушами, запасными пальцами и прочими доверенными частями тела.

«Хотел бы я, чтобы он хотя бы иногда был моими прочими частями тела», — подумал Шпатц и чуть не засмеялся.

— Что такое, герр Шпатц? — спросил Крамм.

— Да нет, ничего, — склонился к нему поближе и прошептал. — Я не уверен, что мы здесь можем обсуждать все темы, так что я потом расскажу вам о подробностях своих семейных отношений. Уверен, вы тоже посмеетесь.

— Между прочим, тебе тоже пора говорить мне «ты», — Крамм подмигнул. — Твое положение теперь настолько высоко, что ты можешь обращаться на «вы» разве что к кайзеру. Уверен, твой чванливый кузен так и делает.

— Сигард?

— А у тебя разве есть еще кузены?

— Адлер пока не объявлен погибшим.

— Адлера я бы и не назвал чванливым.

— Я встречался сегодня с Кальтенкорблом, — помолчав, сказал Шпатц.

— Это такой круглолицый добряк из военной разведки? — Крамм прищурился. — У него на тебя какие-то планы?

— Судя по всему, да, хотя он пока не сказал, какие именно, — Шпатц встал и подошел к окну. Над вершинами деревьев обширного парка медленно поднималась серебристая сигара люфтшиффа. Судя по очертаниям, это была одна из прогулочных яхт кайзера. — Каждый раз кажется, что он приходит, потому что ему нравится, как наш повар готовит штрудель. Но меня не оставляет ощущение, что я все время прохожу какие-то проверки.

— Успешно? — Крамм тоже поднялся и встал рядом. В отличие от Билегебена, Пелльниц был совсем небольшим городком, в основном состоящим из частных поместий и административных построек. Здесь не было такого множества заведений, как, впрочем, и самих улиц.

— Думаю, да, — Шпатц посмотрел на Крамма. — Сегодня он дал мне пропуск и предложил мне заходить, когда захочу, кабинет такой-то, третий этаж. И между делом уточнил, чтобы я не особо затягивал с визитом.

— Вот значит, как выглядит призыв на военную службу у вервантов, — Крамм хлопнул Шпатца по плечу. — Что-нибудь еще важное и не очень секретное он сказал?

— Думаю, мне предстоит остаться в тылу, — задумчиво проговорил Шпатц. — Во всяком случае, у меня создалось такое впечатление.

— Контрразведка?

— Да нет, какой из меня контрразведчик? Для таких занятий нужен талант и чутье, герр Крамм, — Шпатц снова вернулся в кресло и сунул в рот крохотную корзиночку с мясным паштетом. — Скорее что-то вспомогательное. Но анвальта мне взять дозволяется. Так что как только ты пройдешь свой экзамен и допрос, мы немедленно нанесем визит герру пакт Кальтенкорблу.

— Как я вижу, тебе не терпится покинуть родовое гнездо! — Крамм засмеялся. Шпатц не ответил, хотя ему очень хотелось рассказать Крамму подробности своего пребывания в Фалькенесте. Он бы уверен, что его начальник от души посмеялся бы над тем, что с ним тут происходит. Да он и сам бы посмеялся, если бы кто-то другой ему пожаловался на то, что каждую ночь он находит в своей спальне очередную девушку, как правило довольно симпатичную и готовую на все, лишь бы герр штамм Фогельзанг осчастливил ее возможным зачатием вервантского бастарда. Рвение девушек в этом вопросе было вполне понятно. Фрау Бригит пообещала каждой, кто успешно родит маленького Фогельзанга внушительное вознаграждение единовременно, если это будет девочка, и пожизненный ежегодный пенсион, достаточный, чтобы безбедно жить, не утруждая себя работой практически в любом городе Шварцланда, если родится мальчик. Для Вейсланда сумма была маловата. Впрочем, девушки, посещавшие спальню Шпатца, были вовсе не из бездельниц. Бригит очень придирчиво относилась к селекции своего рода. Так что все они были образованные, воспитанные из хороших семей и, как правило, уже сами обеспечивающие себя. Праздной бездельницей дозволялось быть только супруге верванта.

Но рассказать обо всем этом Шпатц пока не мог. Не пропадало ощущение, что в этом доме каждое его сказанное слово было зафиксировано в протоколе, а каждый съеденный бутерброд и выпитая рюмка алкоголя — подсчитаны и задокументированы. Так что Шпатц просто подмигнул Крамму и приложил палец к губам. Бывший начальник грустно улыбнулся и понимающе кивнул.

Лицо Вилберта Шварцрихтера не выражало никаких эмоций. Создавалось впечатление, что Бригит, принимая к себе на службу кого бы то ни было, помешала его предварительно в камеру с металлическим полом, через который пропускался ток каждый раз, как только на лице у человека появлялось выражение, отличное от протокольного. С такими лицами они все должны быть непобедимыми игроками в карты. Впрочем, вряд ли они тратили свое тщательно посчитанное и отмеренное время на такие глупости. Герр Шварцрихтер не имел официального названия своей должности. Он был одет в гражданское, правда костюм его был куда больше похож на военную форму, чем некоторые мундиры. Обычно он представлялся «доверенное лицо». Но для секретаря он был слишком крепко сложен, а для анвальта слишком мало занимался бумажной работой. Шпатц пришел к выводу, что Шварцрихнер занимается в основном вопросами безопасности семьи. Вот и сейчас он как бы невзначай встал рядом с захлопнувшейся за Краммом дверью и сделал вид, что это получилось случайно.

Этот кабинет принадлежал Хагану штамм Фогельзангу, и раньше Шпатц обходил его стороной. Сейчас же ему пришлось не просто войти сюда, но и занять место согласно протоколу — за циклопических размеров рабочим столом из черного дерева на совершенно неудобном жестком стуле с прямой и высокой спинкой. Шпатц осматривался, стараясь не особо крутить головой. Стены кабинета от пола до потолка были заняты книгами. Книжные полки были даже над окном и над дверью. Кажется, его дядя задался целью не оставить на стенах ни единого места, свободного от печатного слова. Одна полка была целиком занята трудами самого Хагана.

Крамма усадили в центре кабинета, прямо перед Шпатцем. На металлический стул, от одного вида которого начинала ныть спина.

— Кем вам приходится Герхарт пакт Герлихенген, герр Крамм? — опустив приветствия, вступительные слова и прочие наводящие вопросы начал Шварцрихтер.

— Он мой отец, герр инспектор.

— Я не инспектор, герр Крамм.

— Извините, герр Шварцрихтер, интонацией вопроса навеяло.

— Рекомендую вам воздержаться от комментариев не по существу.

— Хорошо, герр Шварцрихрер.

— Почему вы носите фамилию матери?

— Потому что она не была женой моего отца.

— Кем же она ему приходилась?

— Любовницей, герр Шварцрихтер.

— Как вы узнали, что этот гражданин является вашим отцом?

— С его слов и со слов моей матери, Альбины Крамм. Он часто приезжал к нам, когда я был ребенком.

— Вы знаете, чем именно он занимался?

— Он был офицером флюгваффе.

— Что произошло на рейсе «Шварцланд-люфтшифф-райзе» номер 345-21?

— Несчастный случай, герр Шварцрихтер. Лопнул один из тросов и повредил топливную цистерну.

— Но погиб только один человек, верно?

— Насколько я знаю, да.

— Как звали этого человека?

— По документам это был Отто Бернергаусс.

— А на самом деле?

— Не знаю, герр Шварцрихтер.

— Вы же знаете, что вам не рекомендуется лгать?

— Разумеется, герр Шварцрихтер.

— И все равно утверждаете, что не знаете, кто скрывался за фальшивыми документами на имя Отто Беренгаууса?

— Именно так, герр Шварцрихтер.

— Что вы скажете, если я сообщу, что этим человеком был Герхарт пакт Герлихенген?

— Что я удивлен. К тому моменту я не видел отца уже более десяти лет.

— Что вы делали на этом рейсе?

— Возвращался домой со службы.

— Вы очень неожиданно покинули ряды пилотов, герр Крамм.

— Семейные обстоятельства, герр Шварцрихтер. Моя мать тяжело заболела.

— Будете ли вы отрицать, что отбывали срок в тюрьме Вешвиц?

— Нет, герр Шварцрихтер. Я понес заслуженное наказание за поспешное и импульсивное действие.

— Какое?

— Хулиганская выходка, повлекшая порчу имущества.

— Кому принадлежало имущество?

— Фрау пакт Герлихенген.

— Была ли эта выходка связана с судебной тяжбой названной фрау с вашей матерью?

— Да, герр Шварцрихтер.

— Вы знали, что ваш отец работал на разведку Аанерсгросса и был предателем Вейсланда и Шварцланда?

— Я подозревал, но у меня не было доказательств.

— Больше вопросов нет. У вас бурная биография, герр Крамм, но только на обозначенные сегодня пункты я рекомендовал бы вашему потенциальному патрону обратить внимание. Герр штамм Фогельзанг, у вас есть вопросы к герру Крамму?

— Нет, герр Шварцрихтер.

— Вы готовы дать свое согласие на продолжение протокола?

— Да, герр Шварцрихтер, — Шпатц незаметно подмигнул Крамму. Конечно же, у него появились вопросы к бывшему начальнику. Но не потому что он в нем усомнился, а просто захотелось услышать историю с его отцом целиком. И без купюр. Вообще-то Шпатц представлял себе этот допрос как-то иначе. Что будут вопросы о дипломах и лицензиях, о выборе профессии и каких-нибудь подробностях частного сыска. «Интересно, почему он придрался именно к этим эпизодам? — подумал Шпатц. — Наверняка ведь в жизни у Крамма хватало событий сомнительного свойства...»

Впрочем, задавать этот вопрос вслух Шпатц не стал. Может быть, когда-нибудь потом. Когда он перестанет чувствовать себя ступающим по тонкому льду и привыкнет, что статус признанного «вервантского ублюдка» неизмеримо выше, чем статус любого «доверенного лица».

Шпатц вежливо склонил голову, сделал шаг назад и выпустил из своих пальцев тонкую руку в кружевной перчатке.

— Благодарю за танец, герр штамм Фогельзанг, — прощебетала фройляйн.

— Танцевать с вами доставило мне невероятное удовольствие, — Шпатц задержал взгляд ровно настолько, насколько предписано правилами вежливости, затем отвернулся и направился к столу.

— Герр штамм Фогельзанг, я слышала, что вы росли в Сеймсвилле, — затянутые в шелк пальцы другой юной фройляйн коснулись его руки. — Это правда?

— Да, прекрасная фройляйн! — Шпатц взял девушку за руку и уверенно повлек за собой. К столу. Ему нужно было немедленно промочить горло. На самом деле, прием оказался не таким уж утомительным, как Шпатц опасался. Он представлял, как все будут чинно сидеть за столом, отпуская реплики, полные двойных смыслов. И у всех будут одинаковые выражения лиц, по которым неясно, одобряет собеседник сказанное тобой или его распирает от ненависти. Но, к счастью, ничего подобного не случилось. В малой гостиной накрыли фуршетный стол с легкими закусками. Старшее поколение оккупировало угол для игры в карты, а Шпатца отдали на растерзание пятерым фройляйн, каждая из которых изо всех сил старалась быть очаровательнее и привлекательнее всех остальных. Когда заиграла музыка, и начались танцы, Шпатц и вовсе расслабился. Танцевать он умел и любил, благодаря воспитанию своей матери.

— Фройляйн штамм Карлхоффер, — седой мужчина с невыразительным лицом и в сером костюме подошел к Шпатцу и включился в разговор, прежде, чем девушка успела задать свой вопрос. — Вы не будете против, если я ненадолго похищу вашего кавалера?

Если девушка и была против, то вслух она возражать не стала. Пожилой герр не был вервантом, но никто никогда не стал бы указывать ему на это. Менно Рикерт, бессменный анвальт Хагана штамм Фогельзанга взглядом указал Шпатцу на балконную дверь.

— Я понимаю ваше желание приблизить к себе хорошо знакомого человека, — у этого Рикерта голос тоже был невыразительным, как и вся внешность. Трудно было сказать, кем именно приходился этому человеку покойный Руди. Сыном? Племянником? Братом? Внешность обоих была настолько незапоминающейся, что было сложно понять даже, похожи они или нет. — Любой бы на вашем месте поступил так же.

— Но не одобряете? — Шпатц посмотрел вниз. Под балконом был идеально подстриженный газон. Никаких кустов, где мог бы кто-то спрятаться.

— Одобряю, — анвальт кивнул. — Хорошо, что такой человек у вас есть.

— Так о чем тогда этот разговор? Я думал, что эти многочисленные бюрократические проволочки, не позволяющие герру Крамму обрести, наконец, полномочия...

— О чем вы говорите, герр штамм Фогельзанг? — Рикерт особенно выделил слово «штамм». — Никакой бюрократии еще даже не начиналось. Напротив, путь герра Крамма, можно сказать, выстлан розами. Впрочем, если вы хотите, я могу хоть завтра подписать все документы. Надеюсь, вы понимаете, что дело не в этом, да?

— Герр Крамм в Вейсланде такой же новичок, как и я? — почему-то этот Рикерт не раздражал Шпатца. С Руди хотелось спорить или говорить глупости, что угодно, лишь бы увидеть на невыразительном лице какие-нибудь эмоции. Менно вел себя почти в точности так же, но ощущения от общения с ним были совершенно другие.

— Вы начинаете понимать, герр Шпатц, — Менно облокотился на перила. На самом деле Шпатц ждал подобного разговора. Судя по тому, что он успел увидеть и услышать, высший свет Вейсланда был полон интриг, борьбы за сферы влияния и прочих крупных и мелких дрязг, тщательно закамуфлированных под патриотизм и служебное рвение. Сложности местной иерархии Шпатцу пока были недоступны. Правда, насчет размера собственной фигуры на этом шахматном поле он не питал особых иллюзий. Цепь трагических событий вознесла его на головокружительную высоту, но сумеет ли он этим воспользоваться?

— Герр Рикерт, я прекрасно все это понимаю, — Шпатц повернулся к перилам спиной и посмотрел на ярко освещенную гостиную. — Я оказался в Пелльнице в очень плохое время для светских игрищ. В общем-то, мне понятно, почему меня никто не подозревает в причастности к... ко всем этим событиям, только мне все равно неуютно. Будто я как вор пробрался в дом и уселся в хозяйское кресло, пока никто не видит.

— А кто вам сказал, что вас не подозревают? — на лице Рикерта появился слабый намек на улыбку.

— Герр Рикерт, я слишком незначительная персона, — Шпатц развел руками. — Наверняка вы изучали мое дело. У меня нет и никогда не было возможностей устроить покушение на территории Сеймсвилля. Не говоря уж о крушении люфтшиффа...

— Разумеется, я читал ваше дело, — Менно посмотрел Шпатцу в глаза. — Не надо переживать. Я не служу в разведке и не собираюсь устраивать вам допросы с пристрастием. Просто хочу показать вам иную логику рассуждений. Ваша жизнь выглядит безупречно, вы правы. Вы в меру незаконопослушны, в меру амбициозны, в меру распущены. Полная идеальность привлекала бы куда больше внимания. Разглядывая же вас, герр Шпатц, невольно проникаешься симпатией. Такой живой, свойский парень. Да, у вас, — Рикерт сделал паузу, выделив слово, — у вас нет возможностей устроить покушение. Но вы можете быть всего лишь кусочком головоломки. Видимой частью. Неожиданным подарком судьбы для семьи Фогельзангов, понесшей сразу две тяжелых утраты.

— Возможно, Адлер еще жив... — сказал Шпатц.

— Возможно, — Менно кивнул. — Вы понимаете, к чему я клоню?

— Вы думаете, что на самом деле я на кого-то работаю?

— Я как раз так не думаю, — уголки губ анвальта снова дрогнули, обозначив намек на улыбку. — Я просто привожу пример рассуждений, которые однажды обязательно прозвучат вслух. Если еще не прозвучали.

— Вряд ли я могу что-то поделать с этим.. — Шпатц продолжал смотреть в гостиную, куда только что вошел Сигард. Блистательно одетый и с надменным лицом.

— Можете, герр Шпатц, — взгляд бесцветных глаз Рикерта снова уперся в лицо Шпатца. — Просто для этого вам понадобятся... друзья. Которые помогут вам занять свое место и смогут укоротить злые языки, способные вам повредить.

— Вы предлагаете мне свое покровительство? — прямо спросил Шпатц?

— Вы, должно быть, шутите, герр штамм Фогельзанг, — Рикерт не отводил глаз. — Покровительство здесь можете предлагать только вы. Я же предлагаю вам негласное сотрудничество. Вашим анвальтом будет герр Крамм, как вы и хотели. А я... я просто буду находиться в тени и помогать вам информацией и советами.

«А ведь он волнуется, — подумал Шпатц. — Старый интриган действительно переживает о результатах этого разговора»

— Я должен прямо сейчас дать согласие? — спросил Шпатц.

— Вы можете вообще не давать формального согласия, — Рикерт отвел взгляд первым. — Я в любом случае постараюсь вам помочь всеми доступными мне способами.

— А какая вам от этого выгода? — на самом деле, Шпатц понимал, что выгода есть, и еще какая. Убийство Хагана, которому Менно Рикерт долгие годы служил, может поставить крест не только на карьере этого человека, но и отправить в небытие все его бюро. Верванты нередко суеверны. Кому захочется пользоваться услугами анвальта, приносящего неудачу? Но Шпатцу хотелось узнать, что именно ответит Рикерт.

— В моем положении не выбирают, герр штамм Фогельзанг, — жестко сказал он.

— Кстати, а на кого работал Руди Рикерт? — спросил Шпатц.

— Теперь уже сложно сказать, — анвальт посмотрел вниз с балкона. — Дедрик думал, что на него, Хаган считал иначе. Вы его знали, верно?

— Скажем так, я с ним встречался, — Шпатц помолчал. — Вряд ли я могу о нем хоть что-то рассказать.

Вряд ли Менно Рикерт, кем бы он не приходился Руди по степени родства, знал, что Шпатц был свидетелем убийства анвальта Дедрика. Было любопытно, какая версия произошедшего на Тульпен-штрассе в ходу здесь, в Пелльнице, но задавать этот вопрос он не решился. Как и выяснять, кем приходится Руди его собеседник.

— Герр Шпатц, а какие у вас планы? — вдруг сменил тему разговора пожилой анвальт.

— Планы, герр Рикерт?

— Да, — Рикерт посмотрел Шпатцу в глаза. — Когда вы покинули Сеймсвилль, вы должны были как-то себе представлять свое будущее здесь. Но тогда вы плохо себе представляли, что вас ждет. Сейчас — другое дело, Вы набрались опыта, обзавелись друзьями и недругами. Так какие у вас дальнейшие планы?

Больше всего Шпатцу хотелось развести руками и с обезоруживающей улыбкой сказать, что он не знает. Что не думал над этим, что он хочет просто жить, флиртовать с симпатичными фройляйн, пить по выходным замечательно вкусное черное пиво и обсуждать свежие новости с кем-нибудь вроде Нойхоффа и Мозера. Это было всего лишь отчасти правдой, и часть эта была не той, о которой спрашивал Рикерт. Шпатц отвернулся от гостиной, где его кузен Сигард шептал что-то на ухо фройляйн штамм Карлхоффер, облокотился на перила и посмотрел на далекие огни флюгплаца.

— Я солгу, если скажу, что не думал об этом, — сказал он. — Вы же хотите сейчас, чтобы я был с вами откровенным? Хорошо... Я всегда считал себя кем-то вроде «друга героя». Номером вторым. И всегда был в этом хорош. Я пунктуален, обязателен, в меру амбициозен и не склонен рваться к чему-то недоступному. Когда погибла моя мать, мне пришлось спешно бежать из Сеймсвилля. И никаких планов, кроме как спасти свою жизнь, у меня в тот момент не было. Мое происхождение открыло мне границу Шварцланда, и я снова попытался вернуть свою жизнь в комфортное состояние. Работать, быть хорошим приятелем, чтить законы и уважать обычаи. И мне это нравилось. Я посещал стадшуле, набирался знаний и опыта. Думал ли я, что мне пора бы занять место, согласно своему происхождению? Думал, да. Но это меня пугало. Я откладывал эти планы на когда-нибудь потом. Когда закончу полный курс, когда изучу досконально вервантский этикет, все эти расписания приемов и правила переписки. Но потом началась война, и вот я здесь. Гораздо раньше, чем я планировал. Если продолжать анализировать мой стиль жизни и поведение, то я должен сейчас приложить все усилия, чтобы врасти теперь в это общество. Стать его частью, обзавестись друзьями, подчиниться матримониальным планам фрау Бригит и взять в жены одну из этих очаровательных фройляйн. Разумеется, ту, которую она выберет. Стать вервантом. Настоящим, знаете, таким. Образцовым средним представителем высшей аристократии Вейсланда. Но...

— Но? — Рикерт слушал очень внимательно. Не перебивая, не показывая ни жестом, ни выражением лица своих эмоций.

— Но мне кажется, что так не получится, — Шпатц грустно улыбнулся и посмотрел на анвальта. — Что-то мне подсказывает, что моя система планирования немного ущербна. И не работает. Возможно, мне стоило бы ее пересмотреть. Я ответил на ваш вопрос?

— Я услышал вас, герр Шпатц, — Рикерт кивнул. — Вот моя карточка. Нам пора заканчивать беседу, фрау Бригит уже несколько раз бросала в нашу сторону неодобрительные взгляды. Возвращайтесь к гостям. Или, точнее, к гостьям. Надеюсь встретиться с вами в ближайшие несколько дней.

— С удовольствием, герр Рикерт, — Шпатц убрал карточку во внутренний карман. Вежливо кивнул и вернулся в гостиную.

Шпатц спустился к завтраку вовремя. Вчера вечером его в спальне не ожидала очередная фройляйн, с энтузиазмом и рвением стремящаяся заполучить в свое лоно ребенка Фогельзанга. Возможно, вчерашние переговоры фрау Бригит о браке возымели успех, и из уважения к семье будущей супруги она решила прервать на время проект по увеличению количества будущих Фогельзангов, а может быть просто кандидатка приболела и не смогла оправдать возложенные на нее обязанности. Впрочем, Шпатц был скорее рад этому обстоятельству и не стал ломать голову над возможными причинами. Он просто лег в постель и безмятежно проспал много часов подряд. И к завтраку спустился в превосходном настроении. Которое, правда, слегка испортилось, когда он увидел за столом Сигарда.

— Доброе утро, фрау Бригит, доброе утро, герр Сигард, — тетя подставила щеку, он склонился и, как полагалось по этикету, едва коснулся кожи губами. Сигард сделал вид, что не видит Шпатца.

— Герр Шпатц, я заметила, что вы вчера долго говорили с Менно Рикертом, — Бригит взяла в руку серебряную ложечку и легонько стукнула макушку стоявшего перед ней на подставке яйца.

— Да, фрау Бригит, — Шпатц кивнул слуге, и тот наполнил его стакан яблочным соком.

— Постарайтесь с ним подружиться, — тонкие губы Бригит сложились в подобие улыбки. — Если кто в Пелльнице и может давать действительно дельные советы, так это он.

— Ты считаешь, что наш племенной бык нуждается в советах старика Рикерта? — Сигард щелкнул пальцами. — Убери это. И принеси мне нормальный завтрак.

Слуга бесшумно взял тарелку с фаршированным грибами омлетом и вышел.

— Сигард, если ты продолжишь питаться одними булочками, то скоро станешь похож на Ранфорца штамм Шпигельбергера! — сказала Бригит.

— Ранфорц — Камрад кайзера, — красивые губы Сигарда капризно скривились. — Если ты считаешь, что быть на него похожим — это плохо, то мне давно пора написать на тебя донос.

— Вряд ли он заслужил свое положение объемом талии, — Бригит поджала губы, взяла со стола стакан с водой и сделала крохотный глоток. Настолько аккуратно, что на стакане не осталось даже крошечного следа ее помады.

— Я достаточно взрослый, чтобы самостоятельно решать, чем хочу питаться, — слуга поставил перед Сигардом тарелку с круглыми свежими булочками и аккуратными розочками сливочного масла. — Следи лучше за питанием своего нового птенчика, а то как бы его ствол не начал стрелять вхолостую.

Шпатц сделал вид, что увлечен содержимым своей тарелки. Его как раз полностью устраивало утреннее меню. Как, впрочем, и вечернее. Омлет был восхитительно-воздушным, соус — нежным и густым. Он украдкой глянул на Бригит. Интересно, что за мысли сейчас скрывались за невозмутимой маской ее лица? «Почему, когда людям раздавали мозги, забыли отсыпать моему сыну хоть немножечко?» Шпатц фыркнул, стараясь не рассмеяться своим мыслям. Бригит вопросительно посмотрела на него.

— Извините, немного поторопился, — Шпатц выпрямил спину и посмотрел на стоящего рядом с дверью батлера Хардина. — Герр Хардинг, может быть, вы почитаете нам свежие газеты, пока мы завтракаем?

— Как пожелаете, герр штамм Фогельзанг, — батлер вежливо поклонился и взял со столика номер «Фолькишер-беобахтер» и нацепил на кончик носа очки для чтения. Шпатц еще раз посмотрел на фрау Бригит и мысленно себя поздравил. Раздраженная невозмутимость на ее лице сменилась одобрительной невозмутимостью. И тут же поздравил себя еще раз. Кажется, он научился наконец-то различать разные оттенки невозмутимости. Сигард открыл рот, чтобы что-то сказать, но Бригит повелительно накрыла его ладонь своей, и он промолчал.

— Читайте сначала заголовки, герр Хардинг, — сказала Бригит.

— Хорошо, фрау штамм Фогельзанг, — Хардинг пробежал глазами по первой странице. — Успешный налет с воздуха практически стер с лица земли Хатскилле.

— Это вовсе не новость, бомбили уже четверо суток, — сказал Сигард. «Хатскилле — городок островерхих крыш, — подумал Шпатц. — Мы с отцом несколько раз бывали там по рабочим делам. Там был милый рыбный ресторан...»

— Сражение за переправу через Угерби затянулось, — прочитал Хардинг и вопросительно посмотрел на сидящих за столом Фогельзангов. Бригит пожала плечами, Сигард старательно намазывал маслом очередную булочку. «Раз такая формулировка, значит мы практически проиграли», — подумал Шпатц и замер. Странное было ощущение. По другую сторону линии фронта была страна, в которой он родился и вырос. Но «мы» он подумал про Вейсланд и Шварцланд. Пожалуй, в первый раз настолько отчетливо и без сомнений.

— Близ Сарагонды замечено движение войск Чандора, — батлер снова поднял глаза.

— Сарагонда? — переспросила Бригит. — Это же та, что на границе Вейсланда и Чандора, да?

— Да, фрау штамм Фогельзанг, — батлер кивнул. — Прочитать новость полностью?

— Да, будь так любезен, — Бригит сделала глоток воды и промокнула губы салфеткой.

— Несколько дней назад наблюдатели на южных границах заметили перемещение воинских частей Чандора. Правительство сопредельной державы никак не прокомментировало данный факт, но вчера фогелю Арона Гутендага удалось получить несколько фотоснимков, подтверждающих наличие в предместьях города Сарагонда обширного военного лагеря. Кроме пехотных частей там присутствует несколько десяток единиц бронетехники...

— Вероломные ублюдки, — безо всякого выражения на лице сказала Бригит.

— Вы думаете, что Чандор тоже решил вступить в войну, фрау Бригит? — спросил Шпатц.

— Думаю, он уже вступил, — Бригит быстро поднялась. — Прошу меня извинить. Мне нужно немедленно отправить в наше поместье Зиберцан распоряжение. Это в двух шагах от Сарагонды, и если они не успеют эвакуироваться, то первыми же попадут под удар.

— Не могут же они напасть без объявления войны, — сказал Сигард. Но Бригит ничего не ответила и торопливо вышла из гостиной. Шпатцу захотелось выскочить вслед за ней, но он поборол этот неуместный порыв. Спешить ему было решительно некуда. А позорно сбегать, просто чтобы не оставаться наедине с Сигардом, это как-то... не по-вервантски.

— Герр Сигард, как вам понравилась Герда штамм Карлхоффер? — нейтральным тоном спросил Шпатц. Тот чуть не подавился булочкой с маслом. Щеки Сигарда покрылись красными пятнами. Он попытался что-то сказать, но понял, что возмущение с набитым ртом выглядит смешно и глупо, так что сдержался, заставил себя сначала прожевать и проглотить и только потом заговорил.

— А, так ты еще и разговаривать умеешь, подкидыш сеймсвилльский! — Сигард скорчил фирменную презрительную гримасу. Технически, для верванта было все равно, рожден он в законном браке или нет, имели значение только принадлежность к фамилии хотя бы одного из родителей и соответствие индексу идеала получившегося в результате связи отпрыска. В реальной жизни все, разумеется, было много сложнее. Заключая брак, верванты не меняли фамилию, ребенок же причислялся к той семье, чьему индексу идеала он более соответствовал. Поэтому некоторые верванты предпочитали заключать браки с обычными людьми. Мотивируя это тем, что высшему свету нужна свежая кровь, которую замкнутое вервантское общество обеспечить уже не в состоянии. Это было очень логично, кроме того, позволяло не делиться наследниками — нельзя же было предсказать, на кого из родителей будут похожи дети, и чей индекс идеала окажется сильнее. Это и пытались доказать сторонники свободных браков, пытаясь внушить упертым консерваторам в вопросах семьи и брака выигрышность своей позиции. Философствующие пессимисты даже вели осторожные разговоры о вырождении. Но пока получалось не очень хорошо, и браки с верштагами, фрайхерами и эдлерами среди истеблишмента Вейсланда все равно продолжали считаться чем-то неприличным. На фоне этого снобизма, предприимчивость Бригит смотрелась прямо-таки верхом свободомыслия и практичности. Тогда как Сигард придерживался противоположной позиции. И появление Шпатца воспринял не как дар судьбы и возможность возвращения фамилии былого величия когда-то в будущем, а как досадную помеху, проблему и одни сплошные неприятности для него, Сигарда, целых несколько дней бывшего единственным Фогельзангом мужского пола с хоть сколько-нибудь достойным индексом идеала. И тут появляется Шпатц, о существовании которого Сигард не знал до самого момента его прибытия.

— О, простите, герр Сигард, танцую я чуть лучше, чем разговариваю, просто утро не самое подходящее время для танцев, — Шпатц промокнул губы салфеткой и кивнул слуге. Тот бесшумно подошел, чтобы забрать тарелку, но когда он наклонялся, Шпатц услышал почти неразличимое фырканье. Значит именно этот слуга вчера подавал напитки на приеме.

— Ты, кажется, услышал что-то смешное, Уве? — в голосе кузена зазвучали истерические нотки. — Я с тобой разговариваю!

— Ничего такого, герр штамм Фогельзанг, — пролепетал слуга.

— Оставьте его, герр Сигард, это я смеялся, — сказал Шпатц, откидываясь на спинку стула. Вчера было действительно смешно. Сигард пытался произвести впечатление на фройлян Герду во время гроссфатера, но выпил слишком много игристого, и когда ритм танца ускорился, он оступился и упал, опрокинув на себя и партнершу поднос с напитками. Никто не пострадал, кроме самолюбия герра Сигарда, его костюма и платья фройляйн Карлхоффер. Эта ситуация была не была бы такой унизительной для кузена, если бы не одно «но». За пару минут до инцидента Сигард услышал, как Шпатц отказался участвовать в гроссфатере, сославшись на то, что не очень хорошо знает это танец, и прилюдно поднял того на смех. Громко и многокрасочно описав, насколько умственно отсталым надо быть, чтобы не уметь танцевать такие простые фигуры. И пригласил фройляйн Герду.

Теперь Сигард побледнел. Глаза его полыхали яростным гневом. Он вскочил, смахнул со стола тарелку с недоеденной булочкой и стакан. Посуда жалобно зазвенела, разлетаясь на осколки. Сигард еще несколько мгновений сверлил взглядом лицо Шпатца, но тот не стал отводить глаза, продолжая расслабленно сидеть. «Удобные здесь стулья», — подумал Шпатц, провожая глазами своего кузена, пока тот с гордо выпрямленной спиной удалялся из малой гостиной. А еще подумал, что может себя поздравить третий раз за время этого завтрака.

— Желаете что-нибудь еще, герр штамм Фогельзанг? — прошелестел над ухом участливый голос слуги.

— Да, Уве, — кивнул Шпатц. — Принесите мне рюмку шерри.

Шпатц поднялся в свои комнаты и сел за стол. Выложил перед собой две карточки. Менно Рикерт и Вольфганг пакт Кальтенкорбл. Недолго подумал, выбирая, потом решительно снял с телефона трубку.

— Доброе утро, герр пакт Кальтенкорбл, — сказал он. — Я обдумал ваше предложение. Мой анвальт и я готовы послужить Вейсланду и Шварцланду.

— Фрау Бригит предупреждала, что вам понадобится время на улаживание семейных дел, — произнес из трубки густой бас главы вейсландской разведки.

— У фрау Бригит сейчас появились другие заботы. Вы же понимаете?

— Печально слышать о ваших проблемах, но я рад, что вы согласны. Жду вас завтра же утром.