Предатель выбирает один раз

Глава 5

Morgenstern erscheine

Auf das Antlitz mein

Wirf ein warmes Licht

Auf mein Ungesicht

Sag mir ich bin nicht alleine

(Утренняя звезда, пролей сияние

На мой лик.

Брось теплый свет

На мое не-лицо, *

Скажи мне, что я не одинок.)

Morgenstern — Rammstein)

— Прошу прощения за вмешательство, — сказал Шпатц и дважды выстрелил в воздух. На несколько мгновений над поляной повисла оглушающая тишина. Затем кто-то вполголоса выругался и как будто кто-то нажал спусковой крючок для паники. Фигуры в куртках с капюшонами бросились врассыпную во тьму, ломая кусты и ветки, со стороны тропинки послышался звук удара — убегавший столкнулся с одним из телохранителей. В темноте кто-то страшно завыл, как будто получив смертельное ранение. Раздался еще один выстрел, затем еще один.

— Оставайтесь на местах! — раздался голос Крамма. — Хальт! Всем стоять!

— Нет-нет! Пожалуйста, не стреляйте! — самый большой из собравшихся бросил барабан и снял капюшон. Это действительно оказался Блазе. — Вы все не так поняли, остановитесь же!

Кроме Шпатца, Крамма и стоявшего за их спинами телохранителя на поляне остались шесть человек. Еще один подвывал откуда-то из-за деревьев. Растянутый на пне Клос молча открывал и закрывал рот и вращал глазами. Шпатц переводил взгляд с одного лица на другое. Молодой парень, разливавший напитки в рюмочной. Крепкий седобородый дядька, управляющий лесопилкой. Круглолицый мужичок средних лет с седыми бакенбардами. Длинноволосый лесоруб, радушный хозяин трех домов. Толстенький невысокий фермер с самой окраины. И, наконец, Блазе, бросивший свой барабан и все еще стоящий с поднятыми руками.

— Похоже, кто-то поранился, — сказал Шпатц, опуская пистолет. — Окажите ему помощь.

Лесоруб и фермер сорвались с мест и бросились на стоны. Раздался треск ломающихся веток, сдавленные крики, затем эти двое вернулись, тяжело ворочая тело третьего. Его голова моталась из стороны в сторону, лоб блестел от испарины. Лицо тоже было смутно знакомым, похоже Шпатц и его видел в рюмочной. Мужчина средних лет с гладко выбритым лицом и начавшим округляться брюшком. Из живота его торчал обломок сухой палки. Вокруг раны на брезентовой ткани куртки расплывалось темное пятно. Похоже, он напоролся на толстый сук, не заметив его в темноте.

— Ему надо к врачу... — беспомощно проговорил Блазе.

— Где виссен? — спросил Шпатц.

— Кто? — Блазе таращил маленькие глазки с выражением предельного непонимания.

— Страшный тип с длинным носом, — Шпатц подавил в себе желание отвесить хозяину гостиницы затрещину.

— Здесь никого такого не было, — пролепетал он. — Было темно, может быть, вам показалось, герр штамм Фогельзанг?

— Помогите... — заныл Клос. Крамм быстро метнулся к пню, выхватывая из кармана перочинный нож.

— Прежде, чем мы отправимся обратно в город, имейте в виду, что я хотел бы с каждым из вас побеседовать, — Шпатц обвел всех внимательным взглядом. Все-таки, кое-кто успел убежать.

Шпатц отошел от окна и сел на скамейку рядом с Краммом. Доктор жил в одном из домов на Эйхенпланц, старомодном, с громоздкой нависающей крышей и большими окнами. Весь первый этаж занимала его клиника, а спальни и гостиная были на втором. Его дочь, та самая девушка с балкона, с которой Шпатц пытался заигрывать в первое утро в Шриенхофе, ассистировала ему на операции. Впрочем, судя по выражению заспанного лица доктора при осмотре, шансов выжить у раненого парня не было.

— Герр Блазе на крыльце мается уже полчаса, — Крамм стряхнул со штанины налипший ком паутины и хвои. — Здесь от нас никакой пользы, может пора поговорить?

— Я себе отлично представляю, что он скажет, — Шпатц раздраженно дернул плечом и продолжил, подражая высокому голосу хозяина гостиницы. — Вы все не так поняли, это просто забавный обычай, никто не собирался его убивать! Как вы могли про нас такое подумать...

— Я запер Клоса в своей комнате и оставил с ним одного из твоих громил, — прошептал Крамм. — Думаю, этот недоумок расскажет нам гораздо больше, когда очухается.

— Как он? — Шпатц рассматривал длинную кровоточащую царапину на тыльной стороне ладони. Когда он успел пораниться? Впрочем, ничего странного. Ночь, лес, суматоха...

— Был не очень, — Крамм помычал, искривив рот и повращал глазами, изображая психа. — Я его накачал снотворной микстурой, надеюсь, утром будет лучше.

— Ладно, — Шпатц поднялся. — Давайте уже послушаем, что именно нам наврет герр Блазе.

— Мы сами дали им время договориться, отправившись сопровождать раненого, — вполголоса проговорил Крамм.

— Вы правы, герр Крамм, возможно это мой промах, — Шпатц открыл дверь и вышел на крыльцо. — Я вообще не очень собой доволен. Возможно, если бы я вмешался после того, как тот урод воткнул в Клоса нож, у них было бы меньше шансов выставить нас идиотами, просто не понимающими местных обычаев.

— Было бы жаль парня, но да, — Крамм огляделся по сторонам. Площадь была пустой и темной. Только под фонарем топтались двое в куртках с откинутыми капюшонами. Лесоруб с длинными волосами и парень из рюмочной. Заметив Шпатца и Крамма они замолчали и проводили их до самой двери гостиницы взглядами исподлобья.

Блазе вскочил, как только открылась дверь. Он сидел на стуле рядом со столом, заставленном тарелками с крохотными бутербродами, нарезанным холодным мясом, румяными пирожками и прочими закусками. В центре стоял кувшин с рубиново-красной жидкостью.

— Герр штамм Фогельзанг, — толстяк принялся мелко кланяться. Еще более часто, чем обычно. — Герр Крамм... Как дела у Оглобли? То есть, у герра Бергльгейзе?

— Операция не закончена, — Крамм снял плащ и бросил его на спинку одного из стульев. — Герр Блазе, не слишком ли обильный стол для ночного разговора?

— Простите, герр Крамм, — Блазе потупился и сложил руки на своем объемистом животе. — Когда волнуюсь, я всегда накрываю на стол. Если это неуместно, я все уберу...

— А почему вы волнуетесь? — Шпатц неожиданно понял, что здорово проголодался, наверное поэтому аромат от всех этих закусок казался совершенно сногсшибательным. — Вам ведь не в чем оправдываться... Оставьте, не надо ничего убирать. В кувшине, я надеюсь, вишневый компот?

— Да-да, конечно, — толстые пальцы Блазе стали комкать фартук. Он снова начал мелко кланяться, потом опомнился, встал прямо и замер. — Я помню, что он вам понравился, герр штамм Фогельзанг.

— Так что происходило в лесу, герр Блазе? — Шпатц тоже сбросил свой плащ, снял с кувшина крышечку в форме граненого шара и наполнил один из стаканов.

— Я знаю, чем это могло показаться, герр штамм Фогельзанг, — голос Блазе подрагивал, иногда становился настолько высоким, что его скорее можно было назвать писком. — Мне очень жаль, что мы не предупредили вас о наших традициях...

— Приносить жертвы? — Шпатц сделал глоток, поставил стакан и взял с тарелки ломтик темного мяса.

— Нет-нет, что вы, какие жертвы! Это же убийство, мы же цивилизованные люди, — хозяин гостиницы выпучил глаза. — Все совсем не так, как вы подумали!

Шпатц и Крамм переглянулись. Анвальт улыбнулся одними губами и подмигнул. Блазе дернулся, бросил быстрый взгляд в сторону громилы-телохранителя, облокотившегося на дверной косяк.

— Младший Ингваз подошел к возрасту, когда в наших краях становятся совершеннолетними, — быстро продолжил Блазе. — Никто не убил бы его, это была просто часть ритуала взросления. Ему бы сделали небольшой надрез на груди, вот здесь, — толстяк провел ладонью по левой стороне груди. — Это только символическая смерть, просто часть обряда. Утром он бы проснулся, и с ним все было бы в порядке. У каждого взрослого мужчины в Шриенхофе есть такой шрам, могу показать свой!

Блазе стал торопливо расстегивать на груди рубаху. Шпатц хотел его остановить, но не стал. Пуговицы не слушались и выскальзывали из толстых пальцев Блазе. Тот нервничал, торопился, резко рванул ворот, раздался треск, несколько крохотных деревянных кругляшиков покатились по полу. Рубаха распахнулась, обнажив рыхлую плоть трактирщика. В верхней части его объемного брюха белел неаккуратный шрам почти в ладонь длиной.

— Вот, видите! Видите! — маленькие глазки Блазе умоляюще уставились на Шпатца.

— Было непохоже, что Клос думал, что участвует в безобидном ритуале, — Шпатц взял с тарелки бутерброд, чтобы скрыть некоторое смущение. Он надеялся, что Блазе будет врать что-то менее убедительное.

— А он и не должен был знать, что именно его ждет, — толстяк торопливо запахнул рубашку, попытался отыскать пуговицы, но быстро обнаружил, что их не осталось и застегивать не на что. Он смутился, его круглые щеки покраснели. — По условиям ритуала он должен был быть уверен, что на самом деле умрет.

— Кто держал нож? — спросил Шпатц, прожевав и подавив в себе желание немедленно схватить пирожок.

— А... Это... — Блазе осекся, глаза его забегали. — Не знаю.

— Герр Блазе? — Шпатц иронично приподнял бровь. — Как такое возможно?

— Понимаете, я... Перед ритуалом проходит жеребьевка, — голос Блазе снова окреп. — И кому достанется нож, никто не знает.

— Что у него было с лицом?

— Это... Это маска, — Блазе часто задышал и подошел к столу. — Вы позволите?

Шпатц кивнул. Толстяк схватил кувшин и плеснул компота в один из пустых стаканов. Жадно выпил.

— Понимаете, герр штамм Фогельзанг, — продолжил он уже гораздо более уверенно. — Во время ритуала все участники, кроме одного, играют роли... как бы это сказать... духов мертвых во главе в тойфелем. Тойфель, как вы понимаете, в маске, а остальные просто скрывают лица в тени. Я не знаю, кому в этот раз досталась роль тойфеля. Я понимаю, что все это выглядит очень странно. И мы должны были вас предупредить. Но мы совсем не подумали, что вы можете увидеть... Надеюсь, Оглобля выживет... Бедняга, надо же, как он неудачно напоролся на этот проклятый сук...

Шпатц задумчиво жевал кусочек мяса. Надо же, как странно все повернулось. Час назад он думал, что спасает молодого парня от страшной участи быть заколотым на пне посреди леса, а сейчас выходит, что он, по своему недомыслию и незнанию вмешался в местный обычай. Диковатый, по нынешним временам, но все же не смертельный. Кроме того, его импульсивность привела к тому, что пострадал ни в чем не повинный человек. Который, судя по безнадежному выражению лица доктора, не доживет даже до утра. Или все-таки Блазе просто искусно врет?

— Надеюсь, я прояснил непонимание? — толстые пальцы хозяина гостиницы снова мяли фартук.

— Конечно, герр Блазе, благодарю вас, — Шпатц кивнул, чувствуя как к ушам приливает жар. Он хотел задать вопрос про Иво Ингваза, но промолчал. — И спасибо за поздний ужин, ваша кухня, как всегда, выше всяческих похвал.

Толстяк попятился спиной и, не переставая кланяться, скрылся за стойкой.

Шпатц открыл глаза, не сразу поняв, что именно его разбудило. Луч солнца, пробивавшийся сквозь приоткрытую штору отражался в зеркале и играл разноцветными искрами в круглом шаре на крышке кувшина. Легкий стук в дверь повторился. Шпатц сел и спустил босые ноги с кровати.

— Герр Шпатц? — раздался из-за двери приглушенный голос Крамма. Шпатц вздохнул, встал с кровати и накинул халат. Он думал, что после ночных приключений у него не получится заснуть, но вопреки всему он отключился, едва успев положить голову на подушку. Крамм прикрыл за собой дверь и снова задвинул щеколду.

— Я отвратительно себя чувствую, герр Крамм, — Шпатц поднял с пола наполовину сползшее с кровати одеяло и принялся застилать постель. — Мне кажется, что с самого приезда сюда я только и делаю, что совершаю ошибки новичка.

— Блазе врет, — Крамм вынул из кувшина крышечку и огляделся в поисках стакана. — То есть, может у них и в самом деле есть такой ритуал, вот только вчера мы с тобой наблюдали совсем не его.

— Клос проснулся?

— Да. И даже способен разговаривать, — Крамм сделал глоток компота прямо из кувшина. — Правда, если бы мы с тобой выступали в суде, то суд бы поверил скорее Блазе, чем ему. Он, мягко говоря, глуповат.

— Я хотел вчера спросить, почему мы не видели среди участников ритуала Ингваза, но подумал, что наверняка у хозяина уже есть ответ на этот вопрос. Что-нибудь вроде «кровным родственникам нельзя участвовать» или «он испугался выстрелов и убежал», — Шпатц раскинул над заправленной постелью лоскутное покрывало. — Так что тебе сказал Клос?

— Что если бы все шло как полагается, тойфель заменил бы его сердце на каменное, — Крамм поставил кувшин на стол и выглянул в окно. — Но только это был совсем другой ритуал. Слова другие. Парень не очень хорошо знает этот диалект, но его не особо высокого уровня хватило, чтобы понять, что его выбрали в жертву дереву.

— Дереву? Вырвать сердце и сунуть его под корни новорожденной елке, чтобы из нее потом вылупился новый тойфель? — Шпатц открыл дверцу шкафа и критично осмотрел свой небогатый гардероб.

— Ты знаешь эту сказку? Я тебе рассказывал?

— Может быть, — Шпатц выбрал снял с плечиков темно-синюю рубаху. — Или я просто сочинил это на ходу, наслушавшись местных сказок. А что, он так и сказал?

— Ну да, что-то вроде того, — Крамм уселся на стул и положил ногу на ногу. — И еще он уверен, что никакая это не маска, конечно. По его словам эти тойфели живут в Заубервальде с незапамятных времен и служат Герру Гроссману.

— Да уж, в докладе я бы этого писать не стал, — Шпатц усмехнулся. — Но меж тем, вы убеждены, что Блазе с его очень правдоподобной историей и шрамом во всю грудь, лжет, а сказочки тупенького Клоса про каменные сердца местных сектантов и деревьях, родящих виссенов — правда?

— Тойфелей, — Крамм снова отпил компота прямо из кувшина.

— Вы же сами сказали, что это виссен, — Шпатц пожал плечами. — Я понятия не имею, как выглядит эта разновидность. Готтесанбитерсдорф просто сказал мне, что они отличаются по внешним признакам, и что их давно всех истребили. Проклятье...

Царапина на руке, которую Шпатц ночью легкомысленно оставил без внимания, понадеявшись, что она сама заживет, воспалилась и здорово саднила.

— Надо нанести визит доктору, — сказал Крамм, проследив за движением Шпатца. — Узнать, как дела у нашего раненого и можно ли задавать ему вопросы. Заодно попросишь обработать рану.

— Не помню, когда я поцарапался, — Шпатц подул на припухшую кожу. — Мы вроде погони не устраивали и по темноте не бегали, в отличие от того бедняги...

— Надеюсь, вчерашнее успешное выступление герра Блазе не убедило тебя отказаться от допроса остальных участников ночных бдений? — Крамм отодвинул занавеску и выглянул на площадь.

— Была такая мысль, — Шпатц застегнул пряжку на ремне, с неудовольствием отметив, что как он ни пытался быть умеренным в еде, но пришлось воспользоваться следующим отверстием. — Но сейчас я думаю, что придется еще несколько раз выслушать совершенно искренние исповеди о том, что мы все не так поняли, увальни городские. Где Клос?

— Остался у меня, заперся изнутри и клятвенно просил никому не сообщать, куда он делся, — Крамм встал. — Думаю, в настоящий момент он для надежности спрятался в шкафу. — Ты готов? Внизу нас уже ждет завтрак. За которым нам готовы составить компанию волосатый лесоруб, забыл, как его зовут. И старший герр Шмальзе.

— Шмальзе? Это который из них?

— Хозяин лесопилки. Волосатый — его пасынок.

— Что ж, не будем заставлять хороших людей ждать, — Шпатц вздохнул и направился к двери.

Шпатц откинулся на спинку стула и нетерпеливо постучал ладонью по подлокотнику. Длинноволосого звали Одо Махтклеве, он держался самоуверенно и даже заносчиво. На вопросы Крамма, которому Шпатц с удовольствием перепоручил право вести беседу, отвечал прямо, но в ответах его сквозило не то презрение, не то снисхождение. Пару раз, когда Шпатцу уже самому хотелось вмешаться и урезонить хамоватого молодого человека, его отчим, сидящий на соседнем кресле, тыкал его локтем в бок, чтобы тот не забывался. История этих двоих звучала в точности так же, как и та, которую ночью изложил Блазе. «Вы все не так поняли, это был просто ритуал взросления, о сути которого Клос не подозревал, поэтому и поднял крик на весь лес». Кроме того, длинноволосый утверждал, что маска была на его лице, мол, именно ему в этот раз выпала честь изображать тойфеля с ножом. Сам нож они предъявить не смогли, потому что, мол, не таскают с собой инвенарь для ритуалов. Но ежели дорогие гости желают, то они могут провести экскурсию к сараю, где они и хранят все ритуальные принадлежности. Крамм продолжал спрашивать, но Шпатц уже не особенно слушал. Он смотрел на Блазе, который сегодня утром был как-то особенно весел и оживлен. Он мурлыкал под нос какую-то песенку, вручал каждому входящему пакет со свежими булочками и предлагал совершенно бесплатно угощаться печеньем, вместительное блюдо с которым он поставил прямо на стойку.

— Надеюсь, мы прояснили наше недопонимание, герр штамм Фогельзанг? — почти слово в слово повторил хозяин лесопилки, взявшись за подлокотники, как будто собираясь подняться со стула. Вопросы задавал в основном Крамм, но обращался герр Шмальзе к Шпатцу.

— Благодарю вас, герр Шмальзе, — Шпатц веждиво кивнул.

— Надеюсь, наши договоренности все еще в силе? — светлые глаза хозяина лесопилки неотрывно смотрели в лицо Шпатца. Было заметно, что он волнуется. В общем-то, его можно было понять — кому захочется терять выгоду от договора на строительство? Шпатц задумчиво разглядывал его лицо. Ночью, во время беседы с Блазе, он был практически уверен, что тот рассказывает правду. Но сейчас, когда еще два участника ночных событий подтвердили слова толстяка, он засомневался. У Крамма неизмеримо больше опыта в общении с не самыми законопослушными людьми, и почему-то он больше доверяет словам глуповатого Клоса, а не этих респектабельных и уверенных в себе граждан. Что ж...

— Герр штамм Фогельзанг? — повторил Шмальзе.

— Прошу прощения, герр Шмальзе, я задумался, — Шпатц холодно улыбнулся. — Мы еще не до конца утвердили смету, ведь так?

— Как же... — взгляд хозяина лесопилки стал растерянным. — Мне казалось, что там остались сущие мелочи, которые можно решить в рабочем порядке...

— В таком случае, я еще раз изучу вашу смету, и останется только формально подписать договор, — Шпатц кивнул и отвернулся.

— Формально, да, — Шмальзе поднялся. — Когда мы с вами встретимся?

— Думаю, завтра после обеда, — ответил Шпатц. — Всего хорошего.

Седобородый снова ткнул своего пасынка в бок. Сидевший, вальяжно развалившись на стуле, Одо встрепенулся и вскочил.

— Хорошего дня, герр штамм Фогельзанг, — сказал он без тени улыбки. — Надеюсь, вы скоро завершите здесь все ваши дела.

— Я тоже надеюсь, герр Махтклеве, — Шпатц потянулся за чашкой с остывшим чаем, всем своим видом давая понять, что беседа закончена.

Хозяин лесопилки с длинноволосым пасынком направились к выходу, но по дороге задержались у стойки. Толстяк торопливо извлек откуда-то снизу объемный бумажный пакет и вручил его Одо. Потом склонился к Шмальзе и что-то сказал ему на ухо. Тот кивнул, и оба вышли на крыльцо.

Шпатц в несколько глотков осушил чашку и потянулся за чайником, чтобы налить себе еще. Крамм выразительно посмотрел на Блазе, и тот стал спешно выбираться из-за стойки.

— Герр штамм Фогельзанг, позвольте я заварю новый чай, этот совсем остыл! Может быть, желаете еще теплых булочек? Моя супруга напекла их сегодня целую гору, они у нее выходят просто потрясающие!

Шпатц отрицательно покачал головой и взялся за вилку. Он просил сделать ему на завтрак простую яичницу, но хозяин проявил заботу и сдобрил ее несколькими кусками жирной колбасы и щедро посыпал тертым сыром. Все это было, конечно же, замечательно вкусно, но ремень намекал, что неплохо бы проявлять больше умеренности.

— Думаю, нам стоит все-таки навестить доктора, — Крамм кивком указал на распухшую царапину на руке Шпатца. — Это выглядит не очень хорошо.

Шпатц собирался ответить, но в это время распахнулась дверь, и на пороге показались два человека, одетые в одинаковые мешковатые штаны и куртки. Примерно такие же, в каких щеголяли вчера все участники ритуала. Как, впрочем, и любые другие охотники и лесорубы в этих местах.

— Доброго утречка! Могу я поговорить с хозяином этого места? — одна из фигур откинула капюшон, неожиданно оказавшись молодой девушкой. Ее светлые волосы были гладко зачесаны назад и собраны в пучок. Из-под капюшона второй фигуры блеснули круглые очки.

— Фройляйн Лисбет? — в один голос сказали Шпатц с Краммом.

— Васа? Не может быть! Что вы делаете так далеко от дома?! — девушка быстрым шагом пересекла гостиную и порывисто обняла Крамма. — Герр Шпатц! Вы не представляете, как я рада вас видеть!

— А вы не представляете, как мне нужна ванна, — сварливо сказал ее спутник. — Надеюсь, в этом захолустье знают, что такое ванна?

Тонкое лицо Ледебура похудело и еще больше заострилось, но он все равно производил впечатление субтильного подростка, а вовсе не серьезного ученого. Блазе замер, держа в одной руке пустой чайник.

— Герр штамм Фогельзанг, что же вы не предупредили, что ждете друзей... — растерянно проговорил он.

— Фогельзанг? — Лисбет скинула на пол рюкзак и взялась за застежку куртки. — А у вас интересные перемены в жизни...

— Не уверен, что более интересные, чем ваши, фройляйн Лисбет, — Шпатц склонил голову. — Экспедиция считалась погибшей.

— Как видите, преждевременно, — доктор Ледебур брезгливо стянул с себя тяжелую брезентовую куртку, оставшись в клетчатой фланелевой рубашке, которая была ему явно велика. — Так что насчет ванны? И завтрака? В этой харчевне умеют готовить?

— Герр Блазе, наши друзья устали, голодны и хотят помыться, — Крамм хлопнул толстяка по плечу.

— Да-да, конечно же, я сейчас все устрою, — Блазе несколько раз мелко поклонилися. — Желаете сначала позавтракать? Есть замечательные свежие булочки, еще горячие...

Лисбет сидела, поджав под себя ноги и завернувшись в необъятных размеров халат. Она держала в обеих ладонях огромную чашку с ароматным чаем, и лицо ее выражало абсолютнейшее блаженство. Ледебур, одетый в серые брюки и бордовый свитер крупной вязки, еще больше был похож на угрюмого подростка. Одежду, подходящего для него размера, помогла найти супруга герра Блазе. Одолжила у сына своей подруги, по словам хозяина гостиницы. За все эти дни Шпатцу и Крамму так и не удалось с ней познакомиться.

— Значит, война... — задумчиво проговорила Лисбет. — Рановато начали, но раз Хаган был убит, то другого выхода, пожалуй что и не было...

— Надеюсь, что Адлеру тоже удалось добраться до границы, — сказал Шпатц.

— Герр Шпатц, вы просто образец вежливости, — Лисбет рассмеялась. — Я по вашим глазам вижу, что вам не терпится начать задавать вопросы, но вы изо всех сил терпите. Герр доктор, вы не будете против, если я расскажу, что с нами случилось?

Ледебур криво усмехнулся, встал и направился к стойке, за которой Блазе как всегда суетливо протирал тарелки.

— Аварийная посадка люфтшиффа в горах — это, я вам скажу, ужас что такое! — Лисбет поставила чашку и взяла с тарелки печенье. — Я почти все время думала, что нас размажет по какому-нибудь склону, а обшивка останется висеть клочьями на деревьях. Но гауптман просто гений! Не повезло только Гилберту. Он сломал ногу, а вы же понимаете, что в нашей ситуации это означало... — Ее личико на мгновение омрачилось. — Потом мы разделились по парам, как и планировалось в такой ситуации. Ох, честно говоря, я надеялась, что эта инструкция нам никогда не пригодится! Документы, дневники, форма и одежда с хоть какими-то опознавательными знаками — все это отправилось в исполинский костер. Сначала планировалось сжечь люфтшифф полностью, но гауптман решил, что есть опасность поджечь лес, а нам всем еще предстояло по нему топать и топать. Так что мы уничтожили только самое важное. По новым документам мы с герром доктором были братом и сестрой из какой-то северной провинции Сеймсвилля. Очень повезло, что нам не вписали Унию Блоссомботтон, иначе наша легенда на первом же патруле бы провалилась.

— Вы встречали патрули? — Крамм с сожалением отодвинул от себя тарелку с недоеденным куском пирога.

— Ну как, патрули... — Лисбет повозилась на стуле, устраиваясь поудобнее. — Васа, если ты не хочешь больше этот пирог, давайте я доем?

— Фройляйн, я могу положить вам новый кусок! — запротестовал из-за стойки Блазе.

— О нет, не беспокойтесь! От целого куска я лопну! — Лисбет выхватила из пальцев Крамма ложечку и вонзила ее в облако взбитых сливок. — Мы почти сразу же наткнулись на какое-то дремучее поселение, которое отрицает современные технологии и говорит на совершеннейшей тарабарщине. Еще они отрицают мясо и питаются одной рыбой. Ужас... Но патруль мы встретили не там, эти просто хотели выдать меня по-быстрому замуж за одного из своих. Мы сначала из-за незнания языка думали, что они просто радушные хозяева, а потом, когда мне привели на выбор десяток рыбоглазых юношей с соломенными волосами, до меня, наконец-то дошло, что эти милые ребята ждут, что я кинусь к кому-то из них на шею и нарожаю ему таких же рыбоглазых детишек.

— Надо же, а я думал, что таких общин даже в Унии Блоссомботтон уже не осталось! — Шпатц хлопнул себя по колену.

— В общем, оттуда нам пришлось убегать под покровом ночи, даже не разжившись припасами, — Лисбет сунула в рот кусок пирога и зажмурилась от удовольствия. — Не считать же припасами веревку с сушеной рыбой... Потом был патруль, уже вполне вооруженный, правда без формы.

Ледебур вернулся за стол, а Блазе выбрался из-за стойки и поспешил на кухню.

— Я все еще считаю, что не надо было отпускать того молокососа, — сказал он, устроившись на стуле. — У тебя слишком доброе сердце, Лисбет.

— Это был другой патруль, первый нас просто пропустил, — девушка тепло улыбнулась, посмотрев на своего начальника. — В общем, на самом деле я думала, что мы покинем Сеймсвилль последними. Нам почти две недели пришлось провести на одном месте.

— Но как вы пересекли границу? — спросил Крамм.

— Честно говоря, мы ее даже не заметили, — Лисбет пожала плечами, соскребая с тарелки остатки крема. — После того, как в ущелье... ммм... не помню, как оно называется, но это был единственный путь, через который можно было попасть в Шварцланд из Унии Блоссомботтон, случился обвал, никто эти горы и дремучие леса не охраняет. Ни с той, ни с другой стороны. Унийцы в этих местах вообще ребята странные. Они живут в крохотных хуторах без какой-либо связи с внешним миром. На все наши попытки узнать новости, они просто пучили глаза и жевали губами.

— Деградация и вырождение, — сказал Ледебур. — Близкородственные браки никому не идут на пользу.

— Кажется, в самом первом поселении это поняли, поэтому и пытались превратить меня в самку-производительницу, — Лисбет звонко расхохоталась. — Вообще-то я думала, что мы выйдем к Угель-Гугелю, всегда мечтала посмотреть на их стекольную фабрику, но где-то все-таки не туда свернула...

— Очень удачно все сложилось, — Крамм допил остатки чая из своей чашки и поставил ее на стол.

— Да... удачно... — задумчиво повторил Шпатц, а потом резко подался вперед. — Герр пакт Ледебур, я понимаю, что вы устали, и больше всего сейчас хотели бы лечь в постель, но у меня к вам есть одна просьба. Вчера ночью один человек получил ранение в живот. Местный доктор полон пессимизма, но, может быть, вы сможете...

Лицо доктора на мгновение прояснилось, потом снова вернулось к привычно-брезгливому выражению. Он нехотя поднялся.

— Ну что ж, пойдемте посмотрим, что приключилось с вашим приятелем, — Ледебур недовольно оттянул ворот свитера.

— Прямо сейчас? — Шпатц с готовностью вскочил.

— Вряд ли ваш раненый, если его дела действительно плохи, будет дожидаться, когда я отдохну, — доктор пожал плечами. — Тем более, что герр Блазе сказал, что до готовности мяса еще не меньше часа. Лисбет?

— Да, герр доктор, — Лисбет встала и затянула потуже пояс на халате. — Ничего, если я не буду переодеваться?

Одетым и причесанным доктор Хохберг выглядел гораздо лучше, чем ночью. Когда Шпатц вошел в его кабинет, он с понимающим лицом кивал в такт жалобам сидящей перед ним сухонькой старушки и медленно рисовал в своем журнале какие-то каракули. Впрочем, может быть, это были высоконаучные медицинские термины, Шпатц все равно никогда не мог разобрать почерк докторов. Видимо, умение неразобрчиво писать входило в обязательную программу обучения врачей.

— Чем могу помочь, герр штамм Фогельзанг? — доктор поднял глаза.

— Доброе утро, герр доктор! — Шпатц вежливо остановился на пороге. Старушка неодобрительно посмотрела на него, поджала губы и отвернулась. — Как дела у герра Бергльгейзе?

— Он еще жив, чему я, признаться, очень удивлен, — ответил доктор. — Простите меня, фрау Бригг, дела! Продолжайте пить микстуру, что я вам дал, и приходите на следующей неделе.

— А ежели у меня опять... — начала, было, старушка.

— Если почувствуете себя хуже, то жду вас в любое время, разумеется, — доктор подал ей руку, помогая подняться. — Вы же знаете, что забота о вашем здоровье для меня самое важное.

— Спасибо, доктор Хохберг, — старушка спешно направилась к двери. Протискиваясь мимо Шпатца, она еще раз наградила его испепеляющим взглядом. Шпатц изобразил на лице виноватое сочувствие.

— Слушаю вас, герр штамм Фогельзанг, — Хохберг подошел к окну, снял крышечку со стоявшего на подоконнике графина и наполнил стакан водой.

— Видите ли, герр доктор, сегодня в Шриенхоф прибыл мой знакомый, — сказал Шпатц. — Он ваш коллега. Вы не будете против, если он осмотрит рану герра Бергльгейзе?

— Не думаю, что ваш знакомый сможет чем-то ему помочь, — доктор в несколько глотков опустошил стакан и наполнил его снова. — Хотя, если вы настаиваете...

— Я настаиваю.

— Хорошо, пойдемте, я вас провожу, — Хохберг поставил стакан, вернул на место крышку и направился к двери.

Ледебур стоял, облокотившись на подоконник и смотрел на улицу. Когда доктор вышел из своего кабинета, он неспешно повернулся. Хохберг остановился, оглядел Ледебура с ног до головы, потом перевел взгляд на Лисбет, закутанную в халат и с непониманием повернулся к Шпатцу.

— Герр Хохберг, позвольте вам представить, — Шпатц сделал над собой усилие, чтобы сдержать улыбку. Он предвкушал момент, когда местный доктор увидит, как выглядит заезжее светило медицины и изменится в лице. И доктор его ничуть не разочаровал. — Зепп пакт Ледебур. И его ассистентка, фройляйн Лисбет.

— Ледебур? — повторил доктор. — Подождите. Ледебур... Но этого же не может быть... Нет.

Хохберг побледнел. Тонкие губы Ледебура скривились в подобие приветливой улыбки.

— Приятно познакомиться, герр доктор, — сказал он. — Ну что, вы проводите меня к пациенту, или мне сначала нужно убеждать вас в том, что я именно тот, о ком вы, по всей видимости, уже слышали?

— Да, конечно... — Хохберг торопливо зашагал по коридору в другую половину здания, которую он оборудовал под палаты. Ледебур и Лисбет направились за ним. Шпатц остался стоять, резонно подумав, что в медицинских делах он вряд ли чем-то сможет помочь.

Шпатц вышел на улицу, остановился под дубом и достал из кармана портсигар. Извлек сигарету, открыл коробок спичек и обнаружил, что на единственной оставшейся нет головки. Он смял коробок в ладони и огляделся. За плечом негромко кашлянул телохранитель.

— Да?

— Спички, — громила протянул на ладони новый коробок.

— Спасибо, герр... — Шпатц вопросительно взглянул на охранника.

— Вам незачем, — выражение лица громилы не изменилось. Шпатц хмыкнул и чиркнул спичкой. Прошлые попытки познакомиться заканчивались точно так же.

Дверь «Гроссман-Хауза» открылась, на пороге появился Крамм. Он зевнул, прикрыв рот ладонью и вальяжно подошел к Шпатцу.

— Ты решил отложить на сегодня все дела с управляющим, герр Шпатц? — анвальт тоже достал портсигар. — Мне казалось, что вы еще не все досчитали.

— Он отлично справится и без моего участия, — Шпатц привалился спиной к морщинистой дубовой коре. — Может быть, я неплохо надуваю щеки и создаю иллюзию того, что во всем разбираюсь и вообще важная персона, но вы-то знаете, что не такой уж я и специалист в деле контроля и дознания.

— Да ладно, герр Шпатц, у тебя на самом деле неплохо получается, — Крамм выдохнул дым на паучка, сидевшего в центре паутины на нижней ветке дуба. Тот втянул лапки и сжался в комочек. — Твоих надутых щек оказалось достаточно, чтобы местные жители изо всех сил старались тебе угодить. Они ведь боятся тебя, ты не заметил?

— Скорее громил за моей спиной, — Шпатц смотрел на носки своих ботинок и думал, что их неплохо бы почистить.

— Вовсе нет, — Крамм хлопнул Шпатца по плечу. — Я пока не очень понимаю, для чего именно этим деревенским оккультистам нужен вервант, но они уже не первый день не могут решиться ни на какие активные действия.

— Мне уже кажется, что это просто фантазии скучающей домохозяйки, — Шпатц бросил взгляд на особняк управляющего. Кажется, на втором этаже шевельнулась штора. Впрочем, вряд ли показалось. У местных жителей было так мало развлечений, что наблюдать за каждым шагом нового человека было чем-то вроде обязательной программы. Шпатц затушил окурок о подошву своего ботинка и сделал шаг обратно к дому доктора.

— Не волнуйся за доктора, Лисбет смышленая девушка и поможет ему найти дорогу, — Крамм ухватил Шпатца за рукав и потянул в сторону гостиницы. — Думаю, самое время выпить кружечку пивка!

— До обеда? — Шпатц хмыкнул.

— Надо же нам чем-то скрасить нервное ожидание, пока Ледебур борется за жизнь Оглобли, — Крамм хохотнул.

Ждать пришлось довольно долго. Через полчаса, как они вернулись в гостиную, дверь распахнулась, и к стойке стремительно прошагал доктор Хохберг. Его лицо было красным, ноздри раздувались.

— Блазе, мне нужно выпить, — сказал он. — Покрепче.

Толстяк извлек из-под стойки бутыль с прозрачным содержимым и поставил перед доктором рюмку.

— Какой наглец... Блазе, ты представляешь, он обозвал меня деревенщиной и выгнал из операционной! — доктор опрокинул в рот рюмку, шумно отдышался и смахнул выступившие слезы. — Повтори!

Шпатц и Крамм понимающе переглянулись. Они оба знали, как на неподготовленного человека может подействовать непринужденная манера общения, свойственная гениальному доктору, начисто лишенному даже зачатков такта и чуткости. Тем временем Хохберг бросил на них уничижительный взгляд, склонился ближе к Блазе и продолжил говорить уже вполголоса. Видимо, его жалобы не заканчивались тем, что заезжее светило медицины выставило его из собстенного дома.

Выпив еще три рюмки и излив душу, доктор бросил на Шпатца еще один полный укора взгляд и покинул гостиную. Через четверть часа на пороге появился управляющий.

— Герр штамм Фогельзанг, как хорошо, что вы здесь, — Ульфбраун двигался немного суетливее, чем обычно. — Мне рассказали о досадном инциденте в лесу сегодня ночью... Я очень, очень перед вами извиняюсь! Я уже несколько лет пытаюсь изжить эту варварскую традицию, но без толку!

— Герр Блазе уже объяснил мне, что я неверно истолковал то, что увидел, герр Ульфбраун, — после кружки темного пива Шпатц чувствовал себя более расслабленно. Во всяком случае, стыд больше не грыз его изнутри.

— Надеюсь, это не помешает нашим соглашениям? — управляющий посмотрел на Шпатца почти заискивающе. Шпатц задумчиво посмотрел на свою опустевшую кружку и промолчал. — Герр штамм Фогельзанг, я даю вам слово, что постараюсь убедить глав общины, что от этого обычая следует отказаться. Я сам с ужасом вспоминаю ту ночь, иногда мне даже кошмары снятся, вы поверите?

— У вас тоже есть такой шрам? — Шпатц поднял взгляд на Ульфбрауна.

— Шрам? — управляющий встрепенулся и схватился за галстук. — Да, конечно же! Вы же не будете просить, чтобы я вам его показал?

— Вы уже отдали распоряжение о подготовке площадки для строительства? — быстро перевел тему Шпатц.

— Я как раз зашел уточнить, остается ли у нас все в силе, герр штамм Фогельзанг, — Ульфбраун облегченно вздохнул и расслабился.

— Думаю, да, герр Ульфбраун, — Шпатц кивнул.

— Тогда я сей же момент бегу к застройщикам, — управляющий торопливо вскочил и вежливо склонил голову. — Хорошего дня, герр Крапп.

— Васа Крамм, с вашего позволения, — Крамм махнул Блазе и указал на свою кружку.

— Да-да, конечно же, Крамм, простите мою забывчивость, — Ульфбранун еще раз кивнул и направился к двери.

Спустя еще час и две кружки пива, дверь снова открылась и на пороге появился Ледебур. Лицо его было задумчивым и самодовольным одновременно.

— Герр Блазе, я надеюсь, мясо, которое я заказал, еще горячее? — спросил он, неспешно пересекая гостиную.

— Разумеется, герр пакт Ледебур, — Блазе выбрался из-за стойки и поспешил на кухню. Лисбет, придерживая длинные полы халата, подошла к стойки и взяла из опустевшего наполовину блюда печенье.

— Если кому-то все еще интересна судьба того бедняги с пропоротым животом, то он скорее всего выживет, — сказала она, устраиваясь на своем месте.

— Я бы не был столь оптимистичен, Лисбет, — Ледебур задумчиво почесал подбородок. — Он вполне может завтра умереть от дизентерии в таких условиях.

— Вы несправедливы, герр доктор! — Лисбет рассмеялась. — Это не самые плохие условия из тех, в которых нам приходилось работать.

— Ну да, кто-то же здесь делал ему операцию на сердце, — пробурчал доктор. — Хотя вряд ли это был Хохберг...

— Операцию на сердце? — переспросил Шпатц.

— Не берите в голову, — отмахнулся Ледебур.

— А вы уверены, что это именно операция на сердце, а не просто неглубокий порез на коже, герр доктор? — Шпатц почувствовал, как хмель выветривается из его головы.

— В своей практике я предпочитаю более обширный доступ к внутренним органам, но через разрез, который я видел на груди этого парня, вполне можно было получить доступ к сердцу и даже совершить на нем какие-то несложные манипуляции, — Ледебур пожал плечами. — Надо сказать, остроумное решение, мне даже в голову не приходило...

Шпатц невольно вспомнил каменное сердце на столе в тайной лесной хижине. Потряс головой, отгоняя воспоминание. Не может же быть, чтобы этот на этом ритуале...

— Герр Шпатц, с вами все в порядке? — Лисбет вдруг вскочила и провела ладонью по лбу Шпатца. — У вас жар!

— Я всего лишь выпил немного пива, — Шпатц недовольно дернул плечом. — От чего у меня может быть жар?

— Рука, — Крамм подался вперед. — Царапина. Вы попросили доктора обработать ее?

Шпатц опустил глаза и нахмурился. Странно, что за все это время он даже не вспомнил об этой досадной ранке. Он отвлекся, когда появились Ледебур и Лисбет, а потом... А потом она вроде даже и не болела.

— Это очень странно выглядит, герр Шпатц, — Ледебур протянул руку и осторожно пропальпировал кожу вокруг царапины. — Где вы поранились?

— Сегодня ночью в лесу, — рана и правда выглядела странно. Утренняя припухлость прошла, сама царапина почернела, кожа вокруг стала бледной, покрытой тонким узором зеленоватых линий.

— И что вы делали в лесу? — взгляд Ледебура стал внимательным и колючим.

— Там был ритуал... — медленно сказал Шпатц. — Парня привязали к здоровенному пню и читали заунывные песнопения. Когда длинноносый урод с шишками на лбу и подбородке занес нож, я вытащил пистолет и потребовал немедленно прекратить.

— С длинным носом? — переспросил Ледебур.

— Да, как болотный виссен на картинке, — Шпатц провел ладонью по своему лбу, который неожиданно покрылся обильным потом. Кажется, он и правда чувствовал себя не очень хорошо... Мысли в его голове двигались медленно, словно ленивые рыбы, перекатывающиеся в жирной грязи. Лицо Ледебура стало отдаляться, как будто Шпатц смотрел на него через подзорную трубу, только наоборот.

— Герр Шпатц! — Лисбет закатила ему звонкую пощечину. В голове зазвенело, но взгляд немного прояснился. — Болотный виссен, вы сказали?

— Дааа... — Шпатц снова почувствовал, как реальность вокруг становится густой, как кисель. — Но они же вымерли... Блазе сказал, что это была маска... А сначала говорил, что мне показалось...

— Герр пакт Ледебур, вот мясо, которое вы заказали, — услышал Шпатц голос хозяина гостиницы. Он звучал глухо и гулко, словно тот говорил откуда-то из подвала, но при этом помещение достаточно обширное, чтобы слова отражались эхом от стен.

— Чтооо происхооодит? — Шпатц попытался встать, но Крамм и Лисбет удержали его на месте. — Меня кто-то отравил?

— Герр штамм Фогельзанг? — в мутный кисель, которым стала реальность вокруг Шпатца, вплыло круглое лицо герра Блазе. В руках он держал блюдо, от которого исходил дурманящий запах запеченного мяса. — Вам плохо? Нужно срочно бежать за доктором!

— Поставьте тарелку, герр Блазе, — холодно сказал Ледебур. — Ваш коновал здесь совершенно ни к чему.

— Простите, герр доктор...

Шпатц медленно повернул голову и увидел, как толстяк пятится от стола, мелко кланяясь. Его толстые губы подрагивали. Шпатц посмотрел на Ледебура. Потом перевел взгляд на Лисбет.

— Герр Крамм, — попытался сказать он, но, кажется, просто пошевелил губами, не издав ни звука. Слова как будто застряли у него в голове и теперь прыгали, словно мячики, отталкиваясь от стенок черепа изнутри.

— Так это была маска, говоришь? — раздался откуда-то сбоку голос Крамма. Шпатц повернул голову и увидел, как его анвальт ухватил толстого хозяина гостиницы за грудки и тряхнул. Шпатц закрыл глаза.