Глава 4

Auf dem Lande, auf dem Meer

Lauert das Verderben

Die Kreatur muss

Sterben

(На суше, на море —

Везде таится порча

Тварь должна

Cдохнуть)

Waidmanns Heil — Rammstein

— Приятного аппетита, герр штамм Фогельзанг, — Ульфбраун наполнил бокал Шпатца игристым вином. — И как вы оцениваете наши успехи? Признаться, некоторые семьи меня удивили. Я не ожидал, что у нас в городе столько гостеприимных хозяев...

— На начальном этапе результат действительно хорош, — Шпатц кивнул и посмотрел на фрау Ульфбраун, которая за весь обед ни разу не подняла взгляда от своей тарелки. — Кстати, когда мы были в доме герра Шелле, вы упоминали некие заброшенные постройки, которые тоже можно было бы использовать. У вас есть технические документы?

— О, конечно! Они лежат в моем шкафу в ратуше, я могу завтра их вам доставить...

— У меня осталось не так много времени, герр Ульфбраун, может быть, вы можете послать за ними прямо сейчас? — Шпатц пристально посмотрел на управляющего. Глаза Ульфбрауна нервно забегали.

— Шкаф закрыт на ключ, который я не имею права никому давать в руки, вы же понимаете, герр штамм Фогельзанг, — пальцы управляющего сжали вилку так сильно, что побелели.

— Ну что ж, значит вам придется идти самому, — Шпатц холодно улыбнулся. — Горячее ведь еще не готово, верно, фрау Ульфбраун?

Женщина вздрогнула и подняла глаза. Шпатц поймал ее взгляд и слабо кивнул.

— Да, мясу нужно потомиться еще несколько минут, — сказала она.

— Тогда я, конечно же, успею, — Ульфбраун торопливо вскочил и вышел из комнаты. Шпатц дождался, когда хлопнет входная дверь. Эти словесные игры его забавляли. Управляющий заискивал перед ним, стараясь предупредить любые проявления недовольства, так что любая просьба для него звучала как приказ.

— Фрау Ульфбраун, вы хотели меня о чем-то предупредить, верно? — Шпатц повернулся к хозяйке, которая снова изучала содержимое своей тарелки.

— Вы не уехали, — сказала она тихо.

— Если вы не успели понять, это не совсем развлекательная поездка, — Шпатц пожал плечами. — У нас довольно мало времени. Судя по вашим словам, это именно вы написали записку моему анвальту. Так что за опасность мне угрожает и почему?

— Вы просто не поймете, — жена управляющего посмотрела на Шпатца. — Или не поверите.

— Речь снова пойдет про Герра Гроссмана?

— Герр Гроссман — далеко не самый опасный обитатель наших мест, — вилка выпала из руки фрау Ульфбраун и звякнула по тарелке.

— Вы не местная, верно? Вы из Унии Блоссомботтон, так? — Шпатц спросил почти наугад, когда она волновалась, в ее речи проскальзывал лишь слабо уловимый акцент, но по ее взгляду он понял, что попал в точку.

— Очень жаль, что вы не чувствуете опасности, герр штамм Фогельзанг, — фрау Ульфбраун снова опустила взгляд к тарелке. — Но ваше появление — это такой соблазн, перед которым, боюсь, они не смогут устоять.

— А мне очень жаль, что вы говорите загадками, фрау Ульбраун, — Шпатц почувствовал, что начинает злиться. — Кто такие эти «они»? Переселенцам тоже угрожает опасность?

— Вы не понимаете! — повторила женщина. — И не поймете. Просто уезжайте, вы уже все сделали, что было нужно, с предателями, которых вы намерены здесь разместить, будет все в порядке!

Входная дверь открылась, и в прихожей раздались торопливые шаги управляющего. Фрау Ульфбраун вскочила и быстро ушла на кухню, очевидно, извлекать мясной рулет по ее особому рецепту из духовки.

— Вот бумаги, герр штамм Фогельзанг, — отдышавшись, Ульфбраун положил перед Шпатцем кожаную папку с документами.

Крамм остановился рядом с покосившейся калиткой и задрал голову, разглядывая потемневший фасад. Четырехэтажное здание было в плачевном состоянии, через разбитые стекла было видно обрушеные перекрытия и следы недавнего пожара, который, к счастью, не сжег частично деревянное здание дотла. Две боковые пристройки выглядели получше.

— Что здесь было раньше? — Крамм подергал калитку, но ее намертво заклинило.

— Небольшое текстильное производство, как я понимаю, — Шпатц подошел к деревянному забору и покачал его, проверяя прочность. — Разводили какую-то особую породу овечек и делали шерстяную ткань. Лет десять назад с хозяином этой фабрики случилось что-то плохое, на наследство никто не претендовал, овец съели, производство забросили.

— Обычное дело, — Крамм отошел от забора. — Нам обязательно туда лезть? Уже темнеет, а фонаря у нас с собой нет.

— Нет, — Шпатц подтянулся и сел на забор верхом. — Считайте это моей вервантской блажью и любопытством.

Шпатц спрыгнул по другую сторону забора. Крамм со вздохом тоже стал перебираться через забор.

Очень быстро выяснилось, что калитка была далеко не главным входом, основные ворота находились с другой стороны, но дорога к ним настолько заросла травой, что стала практически незаметной. По ногами хрустел щебень вперемешку с битыми стеклами, от ограды пастбища почти ничего не осталось. Как и приземистых овчарен. Из высокой травы вперемешку с невысокими деревьями торчали только обугленные столбы.

— Похоже, что возрождение этого производства обойдется гораздо дороже, чем постройка нового, — Крамм заглянул в одно из окон первого этажа.

— Герр Крамм, как думаете, от чего меня все-таки пыталась предостеречь супруга управляющего? — Шпатц приподнял висящую на одной петле дверь и переставил ее так, чтобы стало возможно зайти в здание.

— Не знаю, но мне очень хочется последовать ее совету, — Крамм сделал шаг в сторону, пропуская первым одного из телохранителей. — Я уже бывал в подобных местах. Диковатые обычаи, узкий круг посвященных в некие тайны и уверенность в важности обязательно соблюдать некие ритуалы. Сколько людей здесь живет? Тысяча? Две тысячи?

— По документам, около полутора тысяч, — Шпатц шагнул в пыльный сумрак вслед за охранником.

— Война это место никак не зацепила, уверен, что некоторые старики даже не знают, что страна их теперь называется не Швабе, — Крамм остановился на пороге. — Да и не только старики. Этот парень сегодня утром, помнишь?

— Клос, — напомнил Шпатц. — Сын лесника.

— Странный тип, — Крамм с опаской посмотрел на покосившуюся балку, но последовал за Шпатцем вглубь дома. — Мне показалось, что он даже читать не умеет.

Шпатц хмыкнул. Утренний разговор его насторожил вовсе не невежеством рыжего Клоса. Он зашел к герру Блазе как раз в тот момент, когда они завтракали. Чтобы забрать свои именинный пирог. Он выглядел веселым и растерянным одновременно. Шпатц пригласил его за столик, тот радостно согласился, сообщил, что сегодня у него большой праздник, семнадцатилетие, что в этих краях всегда считалось особой датой. И еще что ни с того, ни с сего, отец решил, что им непременно нужен этот пирог для Герра Гроссмана, потому что праздновать они будут в лесу. Было похоже, что эта перспектива немного пугала Клоса. Потом он вдруг заторопился, забрал объемный сверток, который вынес с кухни герр Блазе и ушел. А когда за ним закрылась дверь, Блазе вздохнул и сказал: «Эх, жаль парня!» Шпатц попросил объяснений, но хозяин вдруг засуетился и поспешил на кухню за дополнительным десертом.

— Это еще что? — спросил Крамм, осторожно касаясь носком ботинка свалявшейся шерсти. Очевидно, эту несчастную овечку убили несколько месяцев назад, никакого запаха гниющей плоти не ощущалось. Туша выглядела высохшей, никакие крысы или черви на мясо почему-то не польстились. То, что животное было убито, а не сдохло от естественных причин, было очевидно — на горле зиял глубокий разрез. Фактически, овце почти отрубили голову. А на стене, рядом с которой она лежала, чем-то бурым была нарисован тот же узор, что и на пне в лесу — из восьми расходящихся от центра линий.

— Жертвоприношение? — спросил Шпатц. — Я вроде слышал, что когда-то в давние времена крестьяне так делали, когда пытались выпросить у неких высших сил побольше урожая или чтобы засуха прекратилась. Но чтобы сейчас...

— Места дикие, обычаи тоже, — Крамм посмотрел в сторону входной двери, рядом с которой маячил второй охранник. — Я же говорю, здесь ничего не меняется.

— Очень странно, — Шпатц поднял с пола предмет длиной чуть короче ладони, похожий на изогнутый полупрозрачный коготь с черными прожилками. — Вроде я такой уже где-то видел...

— У Корбла рукоятка на шиле такая, — Крамм взял у Шпатца теплую на ощупь вещицу. — Он еще говорил, что где-то на севере такие море на берег выносит.

— Но здесь вовсе не север, — Шпатц обошел мертвую овцу, внимательно глядя себе под ноги. — И до ближайшего моря довольно далеко.

— Корбл сказал, что все эти странные предметы — когти, стекляшки, черные бляшки — связаны с покинутым городом, который пыталась отыскать экспедиция Адлера штамм Фогельзанга. Рапотонен на лекции сказал, что таких городов несколько. Может один из них прячется в Заубервальде? — Шпатц забрал находку и Крамма и сунул в карман.

— Я вижу в твоих глазах охотничий азарт, герр Шпатц, — Крамм направился к выходу. — Не могу сказать, что разделяю его.

— К вашему несчастью, мы поменялись ролями, герр Крамм, — Шпатц засмеялся. — Но не переживайте, обещаю слишком не увлекаться, тем более, что у нас здесь совершенно другая миссия.

— Кстати, об этом...

Дежуривший в дверях охранник шагнул внутрь и приложил палец к губам.

— Что такое? — спросил Шпатц шепотом.

— Кто-то пытается открыть ворота, — одними губами ответил охранник. Раздался надсадный скрип ржавых петель, и одна створка медленно распахнулась. Пришедших было трое. Все они были одеты в брезентовые куртки с натянутыми до глаз капюшонами. Двое несли что-то длинное, завернутое в мешковину. Содержимое свертка было явно живым. Похоже, какого-то человека крепко связали и запеленали в тряпку вместе с головой. Один из троицы в переноске тела не участвовал, он молча шел впереди, гремя связкой ключей. Судя по уверенной траектории их движения, они направлялись к одной из пристроек. Первым желанием Шпатца было немедленно вмешаться в это действо, освободить пленного и допросить похитителей. Он даже сделал одно резкое движение в сторону двери, но остановился. Подозвал к себе жестом обоих охранников и Крамма.

— Я хочу немного подождать развития событий, — прошептал он. — Надеюсь, этого несчастного сразу не убьют.

— Могу подобраться к ним поближе и дать знак, если они планируют что-то кровавое, — тихо ответил Крамм. Шпатц кивнул. Анвальт почти бесшумно прокрался к окну на противоположной стороне здания и выбрался наружу. Один из охранников попытался последовать за ним, но Шпатц отрицательно покачал головой. В умениях Крамма тихо и незаметно двигаться он нисколько не сомневался, а вот громила-телохранитель вполне способен одним неловким движением его демаскировать. Шпатц прислушался к происходящему на улице. К несчастью, трое неизвестных ни разу друг с другом не заговорили. Первый вставил ключ в замочную скважину, дверь лучше всего сохранившейся пристройки открылась с легким скрипом. Похоже, за ней ухаживали лучше, чем за всем остальным на заброшенной фабрике. Потом они вошли внутрь, и звуки пропали вовсе. С наблюдательного пункта Шпатца не было видно дверь. Визуально он помнил, что в той пристройке всего один этаж, а в окнах даже сохранились стекла. Еще над этой частью здания возвышалась труба, видимо, раньше там была котельная.

Потянулись минуты ожидания. Крамм никаких знаков пока что не подавал, видно его тоже не было. Громилы-охранники замерли как истуканы, по их лицам не было заметно, что их хоть сколько-то тяготит эта ситуация. Впрочем, их главной задачей было вовсе не арест и наказание гипотетических преступников в этой медвежьей глуши. Их приставили к Шпатцу, чтобы они проследили, чтобы обитатели этих диких мест не причинили вреда герру штамм Фогельзангу, который вместе с обретением новой фамилии неожиданно для себя стал очень ценной персоной. Настолько ценной, что герр Кальтенкорбл даже внял убедительным доводом Бригит и клятвенно пообещал, что с ним ничего не случится, подкрепив свое обещание двумя тренированными громилами.

Дверь снова скрипнула. Три человека вышли наружу, очевидно оставив свою ношу внутри пристройки. Раз Крамм не подал никакого сигнала, значит убить своего пленного они не пытались. Тот, что с ключами, запер дверь, и вся троица гуськом направилась обратно к воротам. Створка со скрипом вернулась на свое место, лязгнул замок, и все снова затихло.

Шпатц не стал выжидать, пока они отойдут подальше, и направился к двери. Забор со стороны ворот был достаточно высоким, так что этим загадочным визитерам, если они вдруг решат оглянуться, все равно не будет его видно. Из-за угла пристройки показался Крамм.

— Они просто оставили его внутри, — прошептал он, когда Шпатц подошел к двери. Дверь была старая, а вот замок в нее врезан новый. Точнее, не совсем новый, просто гораздо позже, чем это здание было построено. Раньше замок был явно навесной, сейчас остались только следы от петель на потемневшем дереве.

— Странный выбор узилища, — Шпатц заглянул внутрь сквозь пыльное стекло. — Замок — очень сомнительная преграда, если на окнах нет решеток. Как считаете, герр Крамм, нас услышат, если мы сейчас разобьем стекло?

— Нет необходимости, герр Шпатц, — Крамм сунул руку в карман и извлек отмычки. — Я не самый лучший в Билегебене взломщик, но с этим замком и ребенок справится.

Шпатц посмотрел на охранников. Один стоял на углу пристройки и следил, чтобы никто неожиданно оттуда не выскочил, взгляд другого блуждал вдоль ограды, и стены высоких кустов со стороны бывших пастбищ. Замок поддался отмычкам Крамма меньше, чем за минуту, и дверь распахнулась. Пристройка состояла из трех длинных переходящих друг в друга комнат, в комнате, примыкающей к основному зданию, помещалась большая, сложенная из красного кирпича, печь. Судя по дырам в кладке, уже давно не функционирующая. Комнаты были пусты, никаких следов, что здесь обжитые места, кроме свертка в углу той самой комнаты, где когда-то была котельная. Крамм достал из кармана складной нож и принялся резать узлы на веревке. Пленный задергался и замычал, видимо, во рту был кляп.

— Эй, тише, я могу вас случайно порезать! — Крамм отдернул руку с ножом, чтобы случайно не проткнуть какую-нибудь часть тела завернутому в мешковину незнакомцу. — Герр Шпатц, подержи его!

Шпатц опустился рядом с Краммом на колени, удерживая пленника от резких движений. Анвальт ловко справился с узлами, распутал веревки и снял с головы жертвы мешок. Из-под тряпки показались рыжие вихры и веснушчатое лицо Клоса, сына лесника. Рот его был заткнут свернутой много раз тканью. Для надежности кляп перетянули полосой такой же ткани, завязанной на затылке. Вот только счастливым спасенный не выглядел, скорее уж глаза его сверкали возмущением. Шпатц снял с головы Клоса ткань и вытащил кляп. Очень осторожно, потому что Клос выглядел так, что того и гляди укусит спасителя за пальцы.

— Что вы тут делаете? Не трогайте меня! — закричал Клос, как только смог говорить.

— Клос, извини, — Шпатц встал и отступил на шаг назад. — Мы не знали, что это ты, просто подумали, что связанному человеку нужна помощь...

— Вы ничего не понимаете! — Клос задергался, отталкивая руки Крамма, который все еще пытался продолжать распутывать веревки. — Я должен пробыть здесь до утра, а потом... потом... Отец сказал, что я слишком много болтаю с чужаками. Я больше ничего вам не скажу, сделайте все, как было и уходите!

— Хорошо, Клос, мы сделаем, как ты скажешь, — Шпатц взял в руки мешок, который до этого снял с головы сына лесника. — Сегодня же твой день рожденья? Разве ты не должен праздновать его с друзьями или что-то подобное?

— Поэтому я и здесь, — Клос недовольно зыркнул в сторону Крамма. — Это посвящение, а вы пытаетесь влезть в то, чего не знаете!

— Посвящение? Это какой-то обычай? У вас так все празднуют семнадцатилетие? — спросил Шпатц.

— Только избранные! Отец говорит, что когда я пройду все испытания, то стану одним из них, — Клос попытался гордо приосаниться, но из его положения это получилось не очень хорошо.

— Клос, прости наше невежество, — Крамм виновато улыбнулся. — А как же пирог, который для тебя готовила фрау Блазе?

— Пирог не для меня, это для Герра Гроссмана, — глаза Клоса перестали метать молнии возмущения. — Они поставят его в специальном месте в лесу, чтобы дать ему знак. Чтобы в нужное время он явился, и я смог дать ему клятву.

— А ты все это время должен лежать здесь связанный? Пока Герр Гроссман есть в лесу пирог?

— А разве я не в лесу? — Клос наконец-то огляделся. — Отец сказал, что меня оставят близ Беличьей развилки, а это... это... Где я? Куда вы меня притащили?

— Клос, мы никуда тебя не перемещали, ты там, где мы тебя нашли, — Шпатц развел руками. — В помещении заброшенной фабрики. До Заубервальда отсюда не меньше километра.

— Я... Я не понимаю, — взгляд Клоса сделался растерянным. Он переводил глаза с Крамма на Шпатца и обратно, губы его скривились, будто он собирался заплакать.

— Может быть, мы все-таки тебя развяжем? — спросил Крамм.

— Нет! — Клос дернулся. — Отец лучше знает, как надо. Раз он меня здесь оставил, значит так было надо! Верните кляп обратно. И мешок! Я дал клятву!

Шпатц вышел наружу и достал из кармана портсигар. Чиркнул спичкой, вдохнул дым. Было понятно, что творится что-то странное, но не было понятно, нужно ли в это странное вмешиваться. Бросить рыжего Клоса здесь связанным, как он и требует? Может быть, его отец специально закрыл его в безопасном помещении, чтобы не оставлять беззащитное тело в лесу, где его могут сожрать дикие звери? А может быть, на самом деле никакой это не ритуал посвящения или взросления, и планируется что-то совсем другое? Но даже если это и так, то должен ли Шпатц вмешаться?

— Я вернул ему кляп и мешок, а то он уже почти разрыдался, — Крамм тоже вышел на улицу и закурил. — Вот это то самое, о чем я и говорил. Какие-то дремучие обычаи...

— Герр Блазе утром сказал, что ему жаль парня, — сказал Шпатц. — Как думаете, герр Крамм, нам вообще нужно в это все вмешиваться? Мне совсем не нравится идея, что вот сейчас мы бросим тут Клоса, а завтра его найдут с какими-нибудь щепками, воткнутыми в глаза и будут нас изо всех сил убеждать, что это из леса вышел страшный великан, который...

— До сих пор здесь убивали только чужих, — Крамм стряхнул мусор, налипший на его брюки. — А Клос все-таки свой...

— Вообще мы сейчас можем приказать охранникам взять тело и притащить его в «Гроссман-хауз». Потом вызвать управляющего, лесника, Блазе, полицая, Паули и всех подряд, до кого дотянемся, и потребовать объяснений.

— Не очень мудро, — Крамм закашлялся, слишком глубоко затянувшись. — Над Шриенхофом не болтается люфтшифф с пулеметами, у нас всего-то два охранника, которые, помимо всего прочего, подчиняются тебе скорее условно. А здесь, как ты сам говоришь, полторы тысячи жителей. Мы притащим Клоса, а они все выпучат глаза и заахают, что это их обычай, утром бы его освободили, заставили съесть пирог до крошки и разрешили жениться. А мы панику развели. А рабочие с флюгплаца просто быдло неосторожное, а лес опасный и полон диких зверей.

— Да, герр Крамм, я тоже думаю о чем-то подобном. И даже теми же словами, — Шпатц затушил недокуренную сигарету и раздраженно подумал, что так до сих пор и не бросил курить, хотя собирается уже почти год. — И что же нам делать?

— Честно говоря, мне претит, что в моей стране, даже где-то на ее задворках, продолжают процветать какие-то изуверские обычаи, — Крамм посмотрел на все еще открытую дверь котельной. — Думаю, нам стоит выяснить подробности. Говоришь, Блазе его пожалел?

Дом Паули оказался совсем небольшим, видимо, вдова, на которой он женился, была дамой небогатой. Маленькая собачка, спящая на крыльце, открыла один глаз, убедилась, что Шпатц не собирается никуда уходить, вскочила и залилась громким лаем. Внутри дома раздались быстрые шаги, дверь открылась, на пороге показалась невысокая сухонькая пожилая женщина в старомодном платье, расшитом по подолу крупными цветами.

— Доброе утро! Я Шпатц штамм Фогельзанг, — он вежливо кивнул. — Я хотел бы поговорить с герром Паули Вийко.

— Сейчас я его позову, герр вервант! — женщина кивнула в ответ, и дверь снова закрылась. Хромому инженеру потребовалось не меньше полутора минут, чтобы выйти. Шпатц сделал знак охраннику, и тот отошел подальше. Дверь снова открылась.

— Рад вас видеть, герр штамм Фогельзанг, — он улыбнулся, от его светлых глаз лучами разбежались морщинки. — Извините, что заставил ждать. Чем обязан?

— Мне нужна ваша консультация, герр Паули, — Шпатц ответил на улыбку. — Как знатока местных легенд и обычаев.

Шпатц задумчиво разломил очередное миндальное печенье, тарелку с которыми хозяйка крохотного уютного домика поставила на стол вместе с чаем. Истории Паули были занимательными и убаюкивающими. Как и сказка про Тойфеля Ганса, которую он рассказал еще в самом начале знакомства. Некоторые из историй Шпатц слышал в детстве, правда, в немного другой версии. Про мальчика с волшебной дудочкой, про семь братьев-горошин и сестричку-морковку, про три желания барсучьего короля. В основном же детские сказки Заубервельда, которые рассказывал Паули, ничем не отличались от прочих.

— ...и тогда горбоносый карлик оскалился, выплеснул зелье под ноги доброй девушке и сам превратился в шипящую пену. Говорят, что до сих пор в том месте не растет трава, а земля покрыта желтой ядовитой коркой... — Паули наклонился и погладил свернувшуюся у его ног собачку. — А еще была история про младшего сына и четырех великанов...

— Герр Паули, а вам никогда не казались странными счастливые концовки? — перебил его Шпатц.

— Что? — старый инженер нахмурился.

— Ну, знаете, обычная же история, — Шпатц взял с тарелки еще одно печенье. — Герой ведет себя не лучшим образом, получает то, чего не заработал честным трудом, а, скажем, получил в обмен на услугу в будущем, потом нарушил договор, а когда пришло время платить, его кредитор вдруг решает дать ему отсрочку. И герой находит хитрую лазейку, чтобы долг не отдавать. Казалось бы, почему злой король или могущественный великан вообще дал ему время на поиски вариантов...

— Это же сказка, герр штамм Фогельзанг, — Паули улыбнулся и развел руками. — Маленькая поучительная история, которая...

— Которая что? — Шпатц разломил печенье, но есть не стал. — Если бы история была и правда поучительной, то карлик бы забрал дитя девушки без всяких вариантов, а потом ей бы пришлось признаться королю, что она с самого начала его обманывала, да еще и наследника продала какому-то уродцу. Как вы думаете, каким на самом деле был бы финал, когда супруг вернулся бы с охоты и обнаружил, что наследника забрали в обмен на дар плакать жемчужинками?

— Мы с вами взрослые люди, герр штамм Фогельзанг, — Паули грустно усмехнулся. — А это детская сказка.

— Да, мне тоже кажется, что поучительная история звучала иначе, — Шпатц потрепал за ухом собачку. — Обманщицу казнили на площади, а вместе с ней и ее отца, который все это затеял, чтобы получить свой профит от неравного брака его дочери с повелителем этих мест. Вот только детям такую историю рассказывать сложно. На моменте, когда горбоносый карлик приходит за младенцем, рассказчик видит застывшие в детских глазах слезы и спешно подстраивается под аудиторию. И могущественный колдун внезапно глупеет и умирает, а маленькая обманщица остается королевой. С наследником.

Паули молча шевелил седыми бровями, медленно размешивая сахар в своей чашке. Шпатц сунул руку в карман, извлек «коготь» и положил на стол перед стариком.

— Что это? — Паули вздрогнул и побледнел.

— Вы мне скажите, — Шпатц пожал плечами. — Это же я здесь новичок.

Паули молча смотрел на свои руки.

— Герр Паули, волшебные сказки Заубервальда звучат, конечно, очень романтично. Герр Гроссман, каменные сердца, вековые традиции... — Шпатц подался вперед. — Жаль, что я уже не ребенок.

— Герр Шпатц, вы не понимаете... — Паули сжал ложечку так, что костяшки его пальцев побелели.

— Так я поэтому и пришел, герр Паули, — Шпатц миролюбиво улыбнулся. — Я действительно тот, за кого себя выдаю. И моей задачей было всего лишь убедиться, что эти места будут безопасны для переселенцев. И я до сих пор не понимаю, почему саботаж на флюгплаце меня волнует больше, чем вас. Или вы тоже уверены, что рабочих убивал Герр Гроссман?

— Это допрос? — быстро спросил Паули.

Шпатц молчал и внимательно смотрел на инженера. Вообще-то изначально он был почти убежден, что Паули и есть тот самый тайно внедренный в эти места резидент, который и занимается здесь настоящим делом, пока Шпатц с Краммом непрофессионально тыкаются в разные проблемы. Впрочем, его поведение сейчас никоим образом этой гипотезе не противоречило. Другое дело, что у самого Шпатца появились сомнения, что эта глухомань в принципе кому-то интересна в нынешние времена. Он все больше склонялся к мысли, что Кальтенкорбл отослал его в эти места, чтобы уберечь от случайных опасностей военного времени и сохранить драгоценную наследственность Фогельзангов.

— Я не очень внимательно читал свои полномочия, — Шпатц снова пожал плечами. — Честно признаться, я просто рассчитывал на откровенный разговор, потому что у меня есть основания считать, что мне угрожает опасность. Эта штука — она ведь из города виссенов? — Шпатц взял в руки «коготь» и покрутил его в пальцах. — Я раньше видел уже такую, но здесь увидеть не ожидал.

— Не доказано, что город именно виссенский, — быстро сказал Паули.

— Ну хорошо, не виссенский, — согласился Шпатц. — Загадочный разрушенный город, один из тех, экспедиции к которым ни разу не увенчались успехом. Эта вещь с ним связана?

— Скорее да, чем нет, — взгляд Паули стал задумчивым. — Насколько я знаю, в сам город попасть никому так и не удалось.

Шпатц молчал и смотрел на Паули, ожидая продолжения.

— Знаете, герр Шпатц, эти города вроде бы давно не тайна, — Паули взял из рук Шпатца «коготь» и посмотрел его на просвет. — Вот только отношение к ним сложилось... странное. Афишировать свой интерес к этой теме может себе позволить только человек эксцентричный, вроде вашего кузена. Остальные же...

— Вы здесь именно поэтому решили остаться? — Шпатц поднялся и подошел к окну. На крыльце, прислонившись к дверному косяку, скучал охранник.

— Видите ли, герр Шпатц... — начал Паули и надолго замолчал.

— Смелее, герр Паули, — Шпатц вернулся за стол. — Я интересуюсь этой темой не по велению Вейсланда, а из обычного человеческого любопытства. Возможно, именно из-за того самого «странного» отношения к теме, которое вы тоже отметили.

— Вам знакомо имя Геллерт пакт Ауфзес? — спросил Паули.

— Ауфзес? — переспросил Шпатц. — Тот самый, путь которого попытался повторить на люфтшиффе мой кузен и тоже потерпел неудачу?

— Я должен был войти в состав той экспедиции, но получил травму, — Паули хлопнул ладонью по колену. — Возможно, поэтому я еще жив. Когда я прибыл в Шриенхоф, то довольно быстро выяснил, что где-то здесь, в дебрях Заубервальда, скрывается еще один такой же город, которым грезил вернувшийся Геллерт. И, разумеется, стал искать возможность здесь остаться, когда строительство закончится.

Последнюю фразу инженер произнес шепотом, склонившись к самому уху Шпатца.

— А вас не пугает, что из-за этих развалин люди или погибают, или сходят с ума?

— А вас, герр штамм Фогельзанг?

Шпатц засмеялся и хлопнул Паули по плечу.

Крамм пнул подвернувшуюся под ногу ветку и просвистел простенький мотивчик, выражающий разочарование. Амбарные ворота рюмочной были закрыты, а на гвозде висел клочок бумаги, на котором корявыми буквами было написано:

«Рюмачная сигодни не работаит».

— Ты не находишь странным, что кроме нас к закрытой двери никто не пришел, герр Шпатц? — Крамм попытался заглянуть в щелочку, но внутри было темно. — И ведь никто нам не сообщил про выходной!

— Может быть, эти сведения просто не сочли важными? — Шпатц скорее обрадовался, что не придется снова находиться в толпе пьянеющих жителей Шриенхофа. После разговора с Паули, он отправился к Ульфбрауну, и они до самого вечера занимались подсчетом расходов на строительство и составляли сметы. А когда вернулся, Крамм сразу же потащил его в рюмочную.

— Может быть, — Крамм замер и огляделся. — Как ты считаешь, герр Шпатц, здесь достаточно пусто, чтобы мы могли поговорить, не опасаясь, что нас подслушивают?

— Разве что в кустах прячется кто-то любопытный, — Шпатц тоже огляделся. — Что-то случилось? Вы хотите обсудить что-то важное?

— Ну для начала я хотел расспросить тебя о разговоре с нашим знатоком сказок, — Крамм уселся на скамью, сколоченную из грубых досок возле входа в закрытую рюмочную.

— О, разговор и вправду получился любопытный, — Шпатц устроился рядом. — Даже не знаю, что из того, что мне рассказал наш инженер факты, а что его домыслы. Итак, он считает, что где-то здесь в Заубервальде скрывается заброшенный город. В точности такой же, как и тот, который пытался найти среди льдов Адлер штамм Фогельзанг. По его словам, это место — настоящий кладезь знаний и могущества, нужно только найти ключ к его секретам. Которые, как ты понимаешь, надежно защищены, иначе эти пыльные развалины давно бы изучили до последнего камешка.

— Могущества? Какое могущество может скрываться в заброшенных строениях? — Крамм не стал скрывать своего скепсиса. Впрочем, он никогда не питал особого интереса к этой теме.

— Я так понимаю, речь идет об источниках энергии, которыми пользовались обитатели тех мест, — Шпатц пожал плечами. — Не знаю, герр Крамм. Пока что никто по-настоящему так и не смог пробраться внутрь. И даже сделать фотокарточки с люфтшиффов не удавалось. Только рисунки по воспоминаниями немногих выживших. И многочисленные домыслы... Ах да, про домыслы. Герр Паули решил, что искать ответы нужно в легендах, сказаниях и традициях. И за время своего здесь пребывания он посетил всех самых старых жителей и записал всевозможные суеверия и побасенки. И пришел к выводу, что жители, покинувшие этот город, установили на развалинах защиту неизвестной природы. И если ее не снять, то не стоит и пытаться искать это место.

— А то что? — Крамм перестал улыбаться.

— А то тебя ждет участь всех предыдущих исследователей — смерть, болезни и безумие, — Шпатц поднял с веточку и начал водить ей по земле. — Выводами он со мной делиться не стал, но я уверен, что они у него были.

— Восемь лучей? — Крамм кивнул в сторону линий, которые рисовал Шпатц. — Тот самый рисунок?

Шпатц прислушался. Показалось, или кусты как-то подозрительно зашуршали? Стыдно было себе признаться, но он разделял тревожность Крамма. И никак не мог избавиться от неприятного ощущения, что каждый местный житель, включая женщин и детей, что-то от него скрывает. Не в том смысле, что у всех есть какие-то свои маленькие провинциальные секретики и личные тайны, но что-то важное, связанное конкретно с ним, Шпатцем. Разговорить фрау Ульфбраун ему не удалось, беседа с Паули была чрезвычайно интересной и занимательной, но сейчас, рассказывая все Крамму, он понял, что, в общем-то, ничего нового от старого инженера он не узнал.

— Кстати, герр Шпатц, я сегодня познакомился с очаровательной фройляйн Гретой Ульфбраун, — громко сказал Крамм. — Эта милая девушка показала мне свою коллекцию стеклянных фигурок. Ты же знаешь, что ближайший отсюда городок славится своим стекольным производством?

— У него еще смешное такое название... — Шпатц поднялся и неспешно направился обратно по дороге. — Угель-Гугель?

— Надо же, не подозревал, что ты знаешь! — Крамм тоже вскочил и пошел в ногу со Шпатцем.

— Вообще-то я собирался его посетить, когда мы закончим дела здесь, герр Крамм, — Шпатц бросил быстрый взгляд назад. В то место, где, как ему показалось, кто-то прятался. Но в сумерках было сложно что-то разглядеть. Разве что кусты качались, хотя ветра не было. Но это вполне могла быть какая-нибудь приблудная дворняжка. — Герр пакт Кальтенкорбл советовал.

— Ты тоже слышал? — шепотом спросил Крамм. Шпатц кивнул. — Кальтенкорбл тоже коллекционирует стеклянные фигурки?

— Вообще-то, там находится первая фабрика Ульрикберга, — Шпатц засмеялся. — Странно, что вы не знаете, герр Крамм!

— Проклятье, как я мог такое забыть! — Крамм картинно хлопнул себя по лбу. — Часы и оптические приборы!

Громко непринужденно болтая они дошли до крыльца «Гроссман-хауса», остановились рядом с дубом и синхронно потянулись за портсигарами.

— Как долго еще может продлиться наше задание, герр Шпатц? — Крамм чиркнул спичкой, она зашипела и сломалась. Он выругался сквозь зубы и достал из коробка другую.

— Если ничего не случится, то не больше недели, — Шпатц поднес к сигарете Крамма огонек в сложенных чашей ладонях.

— Уже скучаю по Билегебену, — Крамм выпустил дым и скривился.

«Я тоже, — подумал Шпатц. — Я тоже...»

За стойкой вместо Блазе стояла миловидная светловолосая фройляйн и протирала тарелки.

— Добрый вечер, герр Крамм! Здравствуйте, герр шамм Фогельзанг! — она приветливо улыбнулась. — Герр Блазе попросил меня его заменить на сегодняшний вечер. Вам налить пива или чего-нибудь покрепче?

— А, фройляйн Грета! — Крамм широко улыбнулся. — Я не знал, что дочь управляющего здесь подрабатывает! Герр Шпатц, вы же еще не знакомы?

— Только по фотографии в гостиной герра Ульфбрауна, — Шпатц вежливо кивнул. — Спасибо, фройляйн Грета, ничего не надо.

— А я бы выпил рюмочку шерри, — Крамм направился к стойке. — А где наш уважаемый хозяин?

— Он сказал, что у него какие-то дела, я не спрашивала, — прощебетала Грета, ловко извлекая из-под стойки рюмку и бутылку. — Вы точно ничего не хотите, герр штамм Фогельзанг? Я так мечтала с вами познакомиться!

— Я здорово устал сегодня, так что оставлю вас на попечение герра Крамма и пойду спать, — Шпатц подмигнул своему анвальту. — Вы же не позволите очаровательной фройляйн заскучать?

Шпатц махнул рукой и направился к лестнице. На самом деле спать ему не хотелось. Хотелось остаться в одиночестве, взять блокнот и привести свои мысли в порядок. С подачи Крамма записи теперь помогали ему в этом лучше всего. А еще хотелось избавиться от тревожащего ощущения постоянной слежки хотя бы ненадолго. Он надеялся, что закрыв дверь своей спальни, он сможет этого добиться.

Шпатц снял плащ и повесил его в покрытый темной морилкой гардероб. Водрузил шляпу на развесистые оленьи рога. Взял со стола блокнот и ручку и, не раздеваясь, улегся на застеленную лоскутным покрывалом кровать. Спать и правда не хотелось.

Он открыл блокнот и занес ручку над чистым листом. Задумался и начал выводить строчку за строчкой.

Заброшенный город.

Пень с рисунком и кровь.

Жертвоприношение овцы и коготь.

Предупреждение фрау Ульфбраун.

День рождения Клоса.

Ингваз.

Паули.

Восемь лучей.

Оказывается, не так уж и много было тем для размышления. Супруга управляющего сказала, что само появление Шпатца здесь — это соблазн, перед которым какие-то загадочные «они» не смогут устоять. Паули считает, что город откроется только в том случае, если к нему подобрать правильный ключ. Связаны ли эти две вещи как-нибудь, или у Шпатца маловато данных, чтобы делать такие выводы?

В памяти почему-то всплыло лицо доктора Готтесанбитерсдорфа. Потом он вспомнил Вологолака. «Ты никогда не задумывался, почему виссенов семь, а лучей у солнца восемь?» Восемь лучей...

Примерно через час в его дверь кто-то осторожно поскребся.

— Герр Шпатц, ты не спишь? — вполголоса проговорил Крамм. Шпатц закрыл блокнот, встал и открыл щеколду. — Посмотри в окно.

Шпатц приоткрыл штору и выглянул на площадь. В стороне от фонаря, в тени дуба топталось несколько темных фигур. Если они и разговаривали, то очень тихо, через закрытое окно было не слышно. Всего собравшихся было шесть или семь. Через минуту к ним присоединилось еще трое. Все они были одеты в просторные брезентовые куртки с капюшонами, вроде той, в которой Шпатц видел Ингваза.

— Вон тот похож на Блазе, — прошептал Шпатц. — Его даже в этой одежде узнать несложно.

Собравшиеся сбились тесной кучкой, голова к голове, видимо, о чем-то переговаривались.

— Вроде бы, они не вооружены... — голос Крамма звучал неуверенно. — Что-то затевается?

Темные фигуры на площади выстроились вереницей и, молча, направились к той улице, что вела к лесу.

— Грета уже спит? — спросил Шпатц.

— Не проверял, — Крамм хмыкнул.

Шпатц быстро выдвинул из-под кровати свой чемодан и щелкнул пряжками.

— Ты собираешься... — начал Крамм.

— Надеюсь, что они пошли в лес просто пожарить колбасок, — Шпатц вытянул из-под стопки одежды свой пистолет в кобуре. Он хотел отказаться от оружия, но Кальтенкорбл был категоричен. Да, Шпатц направляется в тихую провинцию далеко от линии фронта. Но его положение и полномочия обязывают иметь при себе оружие хотя бы для того, чтобы свершить правосудие над дезертиром или, допустим, виссеном. Спорить Шпатц не стал. Но до этого момента так ни разу и не брал с собой тяжелый армейский пистолет. Хотя и дисциплинированно чистил его каждый вечер перед сном.

— Если мы хотим за ними проследить, то нам надо поторопиться, — Крамм выглянул в окно. Процессия горожан уже скрылась между домами.

— Я, кажется, знаю, куда именно они идут, — Шпатц встал. — Проклятье, ну почему мы не подумали о том, что нам может понадобиться одежда и обувь для прогулок по лесу!

Город уже спал. Не горели уличные фонари, не светились окна домов. Только свет кособокой луны немного разгонял ночной мрак, но когда Шпатц и Крамм ступили под своды могучих елей Заубервальда, темнота стала почти кромешной. Сначала у Шпатца была мысль тихо выскользнуть из дома, не тревожа телохранителей, но он вспомнил свои же собственные слова о детских сказках, так что двое громил почти бесшумными тенями шли следом. Через каждые несколько шагов Шпатц останавливался и прислушивался. Он помнил дорогу до циклопического пня очень приблизительно, к тому же, он ходил туда днем. Ночью же расстояния в лесу ощущаются совершенно иначе.

Гулкий ритмичный звук раздавался откуда-то из глубины леса в стороне от дороги. Шпатцу к этому моменту уже казалось, что они идут по темному лесу целую вечность, и что нужный поворот они давно пропустили. Значит где-то здесь должна быть узкая тропка, по которой... Кажется, нужно только отодвинуть в сторону одну из колючих еловых лап... Ага, есть!

— Герр Крамм! — прошептал он. — Вы здесь?

— Да, — анвальт коснулся плеча Шпатца. — Я уже даже почти привык к темноте.

Могучая рука одного из телохранителей отодвинула Шпатца в сторону, и первый охранник просочился в темную чащу. Шпатц пошел за ним следом, стараясь не отрывать от земли ступней, чтобы не выдать себя предательским звуком хрустнувшей ветки.

— Они вряд ли нас услышат, — прошептал Крамм. — Весело там у них...

Бой гулкого барабана становился все отчетливее. Иногда к нему присоединялся хор голосов. Похоже, кто-то один заунывно читал некий речитатив, разобрать слова которого с такого расстояния было невозможно, а остальные за ним повторяли. Между деревьев замелькали отблески факелов.

Шпатц уткнулся в спину остановившегося телохранителя. Тот стоял, отогнув колючую еловую лапу. Шпатц замер в недоумении, потом понял, что он предлагает, и нырнул под крону могучего дерева. Осторожно пополз вперед, подбираясь ближе к краю поляны, в центре которой, как он помнил, стоял огромный пень.

Угол обзора был так себе. Из-под хвойных лап было видно спины четверых человек и часть пня. На котором лежало чье-то привязанное тело. Вывернутая кисть была притянута к колу, вбитому в землю у основания пня. Человек с барабаном стоял чуть в стороне. Лицо было скрыто капюшоном, но, судя по размерам, это был Блазе.

— Ты понимаешь хоть слово из того, что они горланят? — прошептал подползший и устроившийся рядом Крамм. — Вроде что-то знакомое, но...

— Это диалект Унии Блоссомботтон, — ответил Шпатц. — Проклятье... Это кто?!

Свет факела осветил лицо того, кто солировал в этом хоре. Его лоб и подбородок были покрыты темными шишками, нос выдавался вперед, словно длинный кривой меч. В темноте было трудно понять, какого цвета у него кожа, но Шпатцу показалось, что она болотно-зеленая. На уродливом, почти нечеловеческом лице светились отблесками пламени желтые глаза с вертикальными зрачками.

— Виссен! Как на картинке! Я думал, что таких не существует уже! — сказал Крамм почти в полный голос.

Урод поднял вверх левую руку, и сборище разом замолчало, даже Блазе перестал стучать в свой барабан. Виссен обошел пень по кругу и склонился над лежащим на нем человеком и выдернул кляп у него изо рта.

— Что происходит?! Эй! Отпустите меня! Я прошел испытание! Я прошел испытание! — голос Клоса был хриплым и срывающимся. — Кто это?! Отец! Отвяжите меня! Нет! Нет!

Виссен остановился так, что Шпатцу с его наблюдательного пункта было видно только ухо и кончик длинного уродливого носа. В правой его руке тускло блеснуло черным извилистое лезвие. Блазе снова начал бить в барабан. Клос нечеловечески завыл, остальные собравшиеся стали в ритм барабану хлопать в ладоши. Шпатц рывком поднялся, , ломая колючие ветки и выдергивая из кобуры пистолет.

Загрузка...