Глава 6

Radio, mein Radio

Ich lass’ mich in den Äther saugen

Meine Ohren werden Augen

(Радио, мое радио

Я позволяю эфиру себя поглотить,

Мои уши становятся глазами)

Radio — Rammstein

Лиленгартен,

малая резиденция кайзера Зогга,

Пелльниц, Вейсланд.

Тонкие ножки изящного кресла жалобно скрипнули, когда огромная туша Ранфорца штамм Шпигельбергера опустилась на обитое бархатом сидение. Карл пакт Готтесанбитерсдорф неодобрительно глянул в его сторону поверх крохотных красных очков и отвернулся, скрывая ехидную ухмылку.

— Вы что-то хотели мне сказать, герр доктор? — Шпигельбергер тяжело дышал. Очевидно, подъем по лестнице в оранжерею дался ему непросто.

— Как поживает ваша супруга, герр штамм Шпигельбергер? — Кальтенкорбл обошел вокруг стеклянного столика и остановился рядом с развесистым кустом гибискуса.

— Если вы пытаетесь меня подначить, герр Вольфганг, то вам это не удастся, — смех Камрада кайзера был похож на сиплое тявканье.

— Напротив, герр штамм Шпигельбергер! — Кальтенкорбл придвинул кресло поближе к столику, сел и закинул ногу на ногу. — Я знаю, что после первого же воздушного налета на Пелльниц вы отослали супругу в Зальм. Значит теперь вы сможете наконец похвастаться перед нами той чаровницей, которая скрашивает ваши вечера и ночи последние несколько месяцев...

— Не надо мне тут ваших сальных намеков! — круглые щеки Шпигельбергера покрылись красными пятнами. — И нет, я не стану вас с ней знакомить. Она не любит публичных мероприятий.

— Надо же, как вам повезло... — добродушное круглое лицо Кальтенкорбла расплылось в улыбке.

— Мне кажется, или вы пытаетесь отвлечь нас от более важного разговора, герр Вольфганг, — Шпигельбергер сжал губы и полез в карман за носовым платком. — Герр кайзер...

— Кстати, об этом, — Готтесанбитерсдорф выпрямил спину. — Герр кайзер сказал, что ему нездоровится. Так что тактические вопросы сегодня вам придется решать без него.

— Проклятье, — Шпигельбергер вытер обильно выступивший на лбу пот. — Надеюсь, ничего серьезного?

— Он просил передать, что верит в ваш стратегический гений, — уголки тонких губ доктора поползли вверх. — Герр штамм Шпигельбергер, вы бы заглянули ко мне как-нибудь...

— С моим здоровьем все в порядке, герр доктор, — огрызнулся Шпигельбергер, упихивая влажный от пота платок обратно в карман. — Почему герр кайзер вообще отправил к нам именно вас?

— А кого вы ожидали здесь увидеть? Фройляйн Нидду? — Готтесанбитерсдорф поднялся и расправил плечи. — Кстати, я слышал, что вы заполучили себе нового Фогельзанга, герр Кальтенкорбл?

— И массу проблем вместе с ним, — лицо главы разведки помрачнело. — Если с ним что-то случится, фрау Бригит провернет фарш из моей печени и съест его на ужин.

— И куда ты его спрятал, если не секрет? — доктор посмотрел на Кальтенкорбла с высоты своего немаленького роста.

— Отправил в Шриенхоф, — Кальтенкорбл откинулся на спинку стула и вздохнул. — Хотя у меня были на парня совсем другие планы. Он вырос в Сеймсвилле и служил в армии. Я собирался привлечь его к работе отдела пропаганды, он мог бы скорректировать наши листовки, чтобы текст звучал более заманчиво...

— Кстати, об этом! — Шпигельбергер неожиданно повысил голос. — Я видел эти ваши бумажки, думаете, хоть один идиот поверит в ваше вранье?

— Почему же вранье, герр пакт Шпигельбергер? — между бровями Кальтенкорбла пролегла складка.

— Подождите, там у вас написано что-то вроде «Сеймсвилльский солдат! Твой король жирует за твой счет и сейчас собирается прикрыться твоим телом! Переходи на нашу сторону и перевози свою семью, мы дадим тебе честную работу с достойной оплатой и спокойную и счастливую жизнь!» — Шпигельбергер патетически вытянул руку перед собой. — И я там видел еще что-то вроде «пропуска в плен». Мол, предъявителю сего предоставляется право беспрепятственного прохода через линию фронта и прочая сладкая жизнь.

— Ну да, примерно так и есть, — Кальтенкорбл кивнул. — Я поэтому и сетовал на то, что пришлось отправить нового Фогельзанга подальше отсюда. С его опытом жизни в Сеймсвилле, мы могли бы...

— Отличная идея для обезоруживания дураков на той стороне, — перебил его Шпигельбергер и засмеялся.

— Дураков, герр штамм Шпигельбергер? — глава разведки бросил взгляд на Готтесанбитерсдорфа, тот пожал плечами. — Я вижу, вы не понимаете...

— Оставьте эту пропагандную чушь, мы с вами взрослые люди, — Шпигельбергер махнул рукой, словно отгоняя назойливое насекомое.

— Герр штамм Шпигельбергер, вы читали сводки с фронтов? — спросил без улыбки Готтесанбитерсдорф.

— Конечно же читал! — возмущенно ответил Камрад кайзера.

— Мы несем потери, — деланно равнодушным тоном констатировал доктор.

— Незначительные, — Шпигельбергер попытался подняться, но с первого раза это сделать не получилось.

— Но гораздо большие, чем мы рассчитывали, — угрюмо проговорил Кальтенкорбл.

— И как это связано с вашими вдохновляющими бумажками? — хмыкнул Шпигельбергер.

— Очень даже напрямую! — доктор картинно взмахнул длинными руками. — Успешная кампания поможет нам восполнить численность армии с минимальными затратами. Вы понимаете? Против нас воюют обученные солдаты и офицеры. И каждый из них может перейти на нашу сторону. Вместе с его опытом и, возможно, оружием.

— Но это же будет предатель! — Шпигельбергер криво ухмыльнулся. — Вы предлагаете пополнять ряды нашей армии предателями? Как мы можем вообще им доверять?

— Определенный риск проникновения шпионов, диверсантов и саботажников таким образом, конечно же, существует... — Кальтенкорбл опустил глаза.

— Но мы с вами сейчас говорим не о единичных случаях, а о нормальном человеческом выборе, — очки Готтесанбитерсдорфа сползли на самый кончик его тонкого длинного носа. — В этом случае предатели — чрезвычайно ценный ресурс. Прямо таки, архиценнейший!

— Это почему еще? — Шпигельбергер предпринял еще одну попытку встать. На этот раз успешную. Тонконогое кресло под ним еще раз жалобно скрипнуло и выпустило из своих объятий.

— Это потому, герр Шпигельбергер, что предатель может выбрать только один раз, — без улыбки глядя ему прямо в лицо сказал доктор. — И потом ему придется драться либо до победы той стороны, которую он выбрал, либо умирать. Потому что в противном случае...

Камрад кайзера выдержал взгляд доктора, но на лбу его снова выступил пот. Он подошел к стеклянному столику, снял крышку с хрустального графина и набулькал в хрустальный же стакан воды. В несколько глотков осушил его и поставил на место.

— Так куда вы отправили нового Фогельзанга? — Шпигельбергер вдруг резко повернулся к Кальтенкорблу, который все это время молча кивал словам доктора.

— В Шриенхоф.

— Ах да, Заубервальд, вы же говорили...

Раздался звук чьи-то легких осторожных шагов. Скрипнул стул рядом с окном, как будто кто-то на него сел. Шпатц осторожно приоткрыл один глаз и скосил взгляд. На фоне освещенных светом единственного на площади фонаря выделялся силуэт девушки с гладко зачесанными в пучок волосами. Шпатц пошевелился. Девушка встрепенулась и вскочила.

— Герр Шпатц? — она подошла к кровати, ее прохладная ладонь опустилась на лоб Шпатца.

— Фройляйн Лисбет? — с трудом проговорил Шпатц. Почему-то язык слушался плохо, в горле саднило от сухости.

— Молчите, сейчас! — она метнулась к столу и включила настольную лампу. Сняла с чугунной жаровни небольшой керамический чайник... Странно. Шпатц не помнил, чтобы у него в комнате стояла жаровня... Наполнила густой жидкостью чайную кружку.

— Герр доктор сказал, чтобы когда вы очнетесь, я напоила вас этой горячей микстурой, — Лисбет поставила чашку на стул рядом с кроватью и помогла Шпатцу сесть. — Мне пришлось притащить сюда эту жаровню, чтобы поддерживать нужную температуру. Давайте же, пейте!

Шпатц взял чашку и сделал глоток. Пожалуй, напиток был даже вкусным. Маслянистая пряная жижа приятно обволакивала саднящее горло, по телу прокатилась теплая волна, согревая до самых кончиков пальцев. На лбу выступили мелкие капельки пота.

— Фройляйн Лисбет? — голос Шпатца зазвучал увереннее. — Но как вы здесь оказались?

— Вы не помните? — Лисбет склонила голову на бок. — Вы были без сознания меньше суток.

— Я... — Шпатц постарался напрячь память. — Мне снилось что-то странное. Что со мной произошло?

— Вас отравили, — девушка забрала пустую чашку и поставила ее на стол. — Та царапина, которую вы получили в лесу, оказалась с подвохом.

— Подождите... В лесу... — воспоминания громоздились бесформенной кучей. Вот всплыло видение людей со скрытыми густой тенью лицами. Вот какой-то урод с шишковатым лицом занес нож... Раненый человек. Блазе, распахивающий рубашку и демонстрирующий шрам под грудью. Шпатц потряс головой. — Вы пришли утром в «Гроссман-Хауз» с доктором Ледебуром.

— Отлично, значит вы вспомнили! — Лисбет облегченно вздохнула.

— Но кто меня отравил? Я должен был умереть? — Шпатц посмотрел на свою руку. Царапина выглядела обычной подсохшей царапиной. — Вы меня спасли?

— Вряд ли, — личико Лисбет помрачнело. — Мы понятия не имеем, что это была за отрава. И отрава ли вообще. Если бы мы были в лаборатории поместья Зеппа, то мы смогли бы что-то сказать. А так... По большому счету, мы только наблюдали, что с вами происходит. Ваш организм справился сам.

— Мне снилось, что я бреду по лесу на чей-то зов, — Шпатц спустил ноги с кровати. — Сейчас ночь?

— Уже почти утро, — Лисбет бросила взгляд в сторону окна. — Скоро начнет светать.

— Все-таки, расскажите мне, что случилось, фройляйн Лисбет, — Шпатц попытался встать. Голова закружилась, чтобы удержать равновесие, ему пришлось схватиться за спинку кровати.

— Доктор сделал тому раненому бедняге операцию, и мы вернулись, — Лисбет снова села на стул у окна. — Вам стало плохо, вы потеряли сознание. У вас был очень сильный жар, и вы бредили. Нам пришлось обернуть вас в мокрую простыню, чтобы сбить температуру. Нам пришлось воспользоваться услугами ваших охранников, чтобы вас удержать. К вечеру вам стало лучше, температура спала, мы вас переодели и положили в вашу комнату. Все ушли спать, а я осталась дежурить. Мы не знали, сколько вы пробудете без сознания, к счастью, недолго.

«Скользкие илистые рыбы, — подумал Шпатц. — Я шел в темноте, вокруг меня были деревья, а под ногами — болотная жижа. И моих ног то и дело касались склизкие холодные тела».

— На что был похож мой бред? — спросил Шпатц.

— Вы чему-то сопротивлялись, — сказала Лисбет. — Будто пытались отбросить от себя что-то прочь. Но ничего определенного. Герр доктор пришел к выводу, что яд был скорее галлюциногенным, чем смертельным. И, возможно, подействовал не совсем так, как рассчитывал тот, кто его применил.

— Что вы имеете в виду? — Шпатц осторожно сделал несколько шагов. Он чувствовал некоторую слабость и головокружение, но в остальном все было неплохо. И очень хотелось есть.

— Вы с Краммом в один голос уверяли, что видели в лесу виссена того вида, который, согласно официальной информации, уничтожили уже много лет назад, — пальцы Лисбет постукивали по столу. — Поэтому их никто особенно не изучал, разве что так, в рамках личного интереса... По базовым данным, они очень вольно обращаются с растениями, выращивают всякие жуткие гибриды и насылают болезни. А также синтезируют внутри своего тела несколько разновидностей ядов. В том числе и такой, который позволяет как-то управлять своими жертвами. Не совсем так, как другие, но... Крамм и доктор поспорили и пришли к выводу, что вам достался именно этот мифический яд. И когда виссен попытался воззвать к его свойству, вы, вместо того, чтобы подчиниться, потеряли сознание.

— Мне снилось, что меня кто-то зовет, и я куда-то бреду, — сказал Шпатц, остановившись возле шкафа.

— Но когда вы метались в бреду, то идти никуда не порывались, — Лисбет улыбнулась. — Как вы понимаете, это ни в коем случае не реальный диагноз, а просто результат мозгового штурма, который мы устроили, когда поняли, что вашей жизни, вроде бы, ничего не угрожает. Хотите есть? Я попросила герра Блазе соорудить мне чего-нибудь на ночь, и он, во всю широту своей души вручил мне целый сверток всякой снеди.

— О, да, — Шпатц уже увереннее подошел к своей кровати, передвинул стоящий возле нее стул к столу и устроился напротив Лисбет. — Я действительно понял, что голоден. И еще, спасибо, фройляйн Лисбет!

— Не стоит благодарности, герр Шпатц, — Лисбет улыбнулась, на щеках появились ямочки. — На самом деле, как вы понимаете, все довольно плохо. То есть, хорошо, что вы в сознании, но плохо, что мы понятия не имеем, что именно с вами было, и может ли это повториться. В местном лесу шныряет уродливый виссен, скорее всего, не один. А местные жители объединены в какую-то секту с неясными целями. И еще мы ведем войну на два фронта, и, судя по недомолвках в новостях, не так успешно, как рассчитывали. Так что... Вы уже знаете про Билегебен?

— Что с Билегебеном? — Шпатц раскрыл бумажный пакет и принялся изучать его содержимое.

— Ах да, это сообщение по радио было вчера днем, вы не могли его слышать... — Лисбет опустила глаза. — Сеймсвилльцы закрепились неподалеку и захватили флюгплац. Налет флюг-фогелей разбомбил люфтшиффбау. И фогели продолжают бомбить город с периодичностью раз в несколько часов.

— Оу... — Шпатц взял первый попавшийся пирожок и надкусил его. Уже даже не потому, что хотелось есть, а просто не знал, что ответить.

— И это было в официальных новостях, что там на самом деле происходит, сложно сказать, — Лисбет вздохнула. — А это значит, что в свою лабораторию мы сможем вернуться нескоро.

Крамм задумчиво мешал чай ложечкой. Шпатц бездумно листал свой блокнот, пробегая глазами по старым записям. Новость про Билегебен пока еще не очень укладывалась в его голове. Здесь, в тишине крохотного городка на краю могучего леса очень сложно было себе представить, что улицы, по которым ты недавно ходил, разворочены взрывами, а люфтшиффбау, где случилось даже поработать, больше не существует.

— В любом случае, это ничего не меняет, — произнес Шпатц, ни к кому не обращаясь и пододвинул к себе тарелку с десертом, от которого, ради разнообразия, решил в этот раз не отказываться. Блазе сегодня вел себя на удивление незаметно. Не суетился вокруг, предлагая попробовать очередное новое творение его кулинарно одаренной супруги, не переставлял тарелки с места на место, а просто тихо сидел за стойкой, появляясь, только если кто-то из гостей его звал.

Дверь открылась, на пороге появился Ледебур, за плечом которого маячила его верная и бессменная Лисбет. Лицо доктора не выражало никаких эмоций. Он присоединился к Крамму и Шпатцу за столом, налил себе почти остывшего чая из чайника сделал глоток.

— Наш пациент умер, — тихо сказала Лисбет, наклонившись над столом.

— Точнее, его убили сегодня ночью, — холодно добавил Ледебур.

— Местный доктор настаивал, что он умер от последствий ранения, но это чушь, — Лисбет придвинула стул поближе к Шпатцу. — Скорее всего, его задушили подушкой. На шее нет следов удавки, но остальные признаки указывают на смерть от механической асфиксии.

— Я как раз хотел спросить, когда я могу с ним побеседовать... — Шпатц отодвинул от себя тарелку с недоеденным десертом и встал. Не судьба, видимо, ему стать сладкоежкой. — Надо поговорить с управляющим. Герр Крамм?

— Хотите, чтобы я пошел с вами? — Крамм с готовностью поднялся.

— Герр пакт Ледебур, — Шпатц повернулся к доктору. — Как видите, я не могу быть уверен в вашей безопасности... Может быть, будет лучше, если вы переместитесь на флюгплац? Думаю, герр пакт Вользе будет не против...

— Не думаю, что это хорошая идея, — меланхолично проговорил Ледебур. — Но я обдумаю это предложение.

— Не волнуйтесь, герр Шпатц, мы сумеем о себе позаботиться, — Лисбет мило улыбнулась.

Шпатц остановился на крыльце, посмотрел в сторону особняка управляющего, а потом решительно свернул к дому доктора. Во-первых, он был ближе, во-вторых — хотелось самому поговорить с Хохбергом и осмотреть место происшествия. Крамм не стал задавать вопросов и просто последовал за ним.

Голос доктора они услышали еще с порога.

— ...как я и предупреждал, — Хохберг говорил громко и без тени сомнений. — Я вообще удивлен, что он протянул столько времени.

— Хорошо, герр Хохберг, тогда я сообщу грустную весть его брату, — второй голос принадлежал Ульфбрауну.

— Я уже отправил к нему свою дочь, думаю, скоро он явится сюда сам... — доктор повернул голову и увидел стоящего в дверях Шпатца. Лицо его скривилось, но он быстро справился с собой. — Вам нужна какая-то помощь, герр штамм Фогельзанг.

— Я хотел бы осмотреть тело и комнату, где произошло убийство, — сказал Шпатц.

— Убийство? Но ведь доктор сказал... — управляющий нахмурился.

— Словам своего эксперта я доверяю больше, — Шпатц бесцеремонно похлопал управляющего по плечу. — Герр Хохберг, зачем вы покрываете убийцу?

— Это неслыханно! — лицо доктора покраснело. — Вы меня обвиняете в сговоре?

— Пока только подозреваю, герр Хохберг, — Шпатц взял со стола рабочий журнал доктора, пролистал и вздохнул. — Герр Крамм, скажите, вы понимаете письменную речь докторов?

— Что вы себе позволя... — руки Хохберга задрожали, он начал подниматься, но Шпатц легонько толкнул его назад.

— Вы удивитесь, герр Хохберг, как много на самом деле я имею право себе позволить, — легкомысленно сказал он. — Так что давайте начнем с честных ответов. Кто обнаружил, что герр Оглобля умер?

— Моя дочь, — буркнул доктор, скрестив руки на груди. — Когда утром совершала обход.

— Это нормально в вашей практике, что никто не следил за тяжело раненным пациентом всю ночь? — Шпатц посмотрел на свободный стул у стены, но садиться не стал. — Впрочем, можете не отвечать. И что произошло дальше?

— Я немедленно поспешил к нему в комнату, — сказал Хохберг, все еще сохраняя выражение оскорбленной невинности на лице. — И констатировал, что пациент действительно умер. Никаких ран на его теле более не было, так что я сделал вывод, что смерть наступила от естественных причин.

— Естественных? — Шпатц приподнял бровь.

— Вы придираетесь к словам, — губы доктора сжались в узкую полоску. — Естественных для его состояния. Как я уже говорил, я вообще удивлен, что он прожил так долго.

— А что сказал на это доктор Ледебур? — Шпатц бросил взгляд на Крамма. По его лицу блуждала едва заметная улыбка.

— Этот... — Хохберг шумно выдохнул. — Герр пакт Ледебур повел себя бесцеремонно и нагло. И заявил, что сомневается в моей компетентности.

— Он сказал это уже после осмотра? — уточнил Шпатц.

— Да.

— И что же произошло по его версии?

— Он, точнее его помощница, сказала, что Оглоблю задушили подушкой, — доктор посмотрел на управляющего.

— Почему вы мне не сообщили об этом? — Ульфбраун грозно свел брови, что в сочетании с торчащими бакенбардами выглядело скорее комично.

— Герр Ульбфраун, неужели вы поверите какому-то приезжему хлыщу, а не мне? — доктор подался вперед. — Я лечу жителей Шриенхофа уже много лет, а этот Ледебур...

— Давайте не будем спорить, а осмотрим все сами, — Шпатц кивнул в сторону коридора. — Мой анвальт герр Крамм не доктор, а опытный криминалист. Если доказательства насильственной смерти присутствуют, он вам их покажет. Верно, герр Крамм?

— Вне всяких сомнений, герр штамм Фогельзанг, — Крамм выглядел совершенно безмятежным.

— Проводите нас, герр Хохберг, — приказал Шпатц.

Доктор неохотно выбрался из-за стола, протиснулся между Шпатцем и Краммом и направился по коридору. Бросил неодобрительный взгляд на скучающего у стены охранника.

Тело лежало на кровати, прикрытое простынкой. Вторая кровать в этой же комнате была пуста. Крамм отстранил всех остальных и вошел в комнату первым.

— Дверь была не заперта? — спросил он, присаживаясь на корточки и осматривая пол.

— Как видите, замка или щеколды на двери нет, — ответил доктор, остановившись на пороге. Из-за его плеча за действиями Крамма наблюдал управляющий.

— Кто-нибудь еще в вашей больнице сейчас проходит лечение? — Крамм откинул в сторону простыню, мельком посмотрел на обострившееся лицо покойного, потом склонился над его правой рукой, не меняя ее положения.

— Что вы там пытаетесь рассмотреть? — раздраженно спросил доктор.

— Так что там с другими больными? Есть за стенками соседи, кто провел эту ночь здесь? — Крамм выдернул из-за лацкана иглу и ковырнул грязь под ногтем трупа. Потом обошел кровать с другой стороны и изучил вторую ладонь.

— В соседней палате фрау Кайдберг, — нехотя ответил доктор. — У нее перелом бедра, а ее дочь не может обеспечить ей надлежащий уход, у нее только что родились близнецы.

— Я бы хотел побеседовать с ней, — Крамм выпрямился, посмотрел на Шпатца и кивнул.

— Вы хотите беспокоить старую женщину? — доктор изобразил на лице возмущение.

Шпатц пристально посмотрел на Хохберга, и плечи его поникли.

— Вы не поделитесь своими выводами, герр Крамм? — осторожно спросил управляющий.

— Возможно, чуть позже, герр Ульфбраун, — Крамм накрыл тело простыней и вышел из комнаты вслед за доктором.

Палата старой дамы была прямо за соседней дверью. Там тоже было две кровати, одна из которых пустовала. Старушка лежала, укрывшись пледом крупной вязки и читала книгу.

— Фрау Кайдберг? — спросил Крамм, вежливо остановившись на пороге. Та сдвинула очки на кончик носа и осмотрела гостя с ног до головы. Поджала губы и снова погрузилась в чтение.

— Прошу прощения, но мне надо задать вам несколько вопросов, — Крамм слегка поклонился. — И я надеюсь, вы мне на них ответите.

— Это зависит от ваших вопросов, молодой человек...

Шпатц разглядывал еще одну пациентку доктора Хохберга. Она была довольно внушительных размеров, круглолицая и невысокая. Седые волосы собраны в аккуратный пучок, заколотый старомодным массивным гребнем. Столик рядом с ее кроватью был уставлен почти нетронутым угощением — пакеты с печеньем, пирожки, булочки, бутылки с домашним лимонадом, морсом и, кажется, даже вином. Судя по всему, семья заботится о несчастной старушке, несмотря на хлопоты с недавно родившимися детьми.

— Вы хорошо спали сегодня ночью, фрау Кайдберг? — вежливо спросил Крамм.

— Вы разве доктор, чтобы интересоваться такими вещами? — сварливо отозвалась старушка.

— Увы, фрау Кайдберг, — Крамм развел руками. — Моя мама мечтала, чтобы я стал доктором, но мои таланты оказались совершенно в другом. Я смотрю, у вас все в порядке с питанием и удобствами?

— Передайте пройдохе доктору, который топчется за вашей спиной, что здесь слишком тонкие стены! — старушка повысила голос и вытянула шею. — Мои соседи полночи бормотали о чем-то и мешали мне спать!

— Вы слышали разговор за соседней стеной? — уточнил Крамм.

— Я предупреждала вас, что у меня очень чуткий слух, герр Хохберг! — старушка опять обращалась к доктору, а не к Крамму.

— А вы не слышали, о чем говорили ваши соседи? — спросил Крамм.

— Что вы такое говорите, герр как вас там... — в голосе фрау Кайдберг сквозило возмущение пополам с презрением.

— Герр Крамм, фрау Кайдберг, — Крамм вежливо кивнул. — Васа Крамм к вашим услугам.

— Вы первый раз меня видите, а уже обвиняете в том, что я подслушиваю чужие разговоры?! — старушка с грохотом захлопнула книгу и отложила ее в сторону. — А по какому праву вы вообще задаете мне эти вопросы?

— Вашего соседа ночью убили, фрау Кайдберг, — нейтральным тоном сообщил Крамм. Лицо доктора побледнело, глаза расширились.

— Что?! Герр Хохберг, это правда?! В вашей больнице убивают пациентов, а вы мне ничего не сказали?! Велите немедленно послать свою дочь за Трудхен и ее бездельником-мужем! Я немедленно должна отсюда уйти!

— Герр доктор не виноват, фрау Кайдберг, — речь Крамма стала приторной, как патока. — Сюда проник злоумышленник, возможно приезжий. И если вы что-то слышали, то это поможет нам быстро его отыскать, чтобы вы и дальше были в безопасности.

— Злоумышленник? — лицо старушки нахмурилось и стало похожим на печеное яблоко. — А говорили эти двое как будто давно знакомы...

— Вы не расслышали, о чем они говорили? — еще раз спросил Крамм.

— Ой, будто мне интересны эти их дела! — фрау Кайдберг всплеснула руками. — Что-то про лес и сигнальные башни. И какую-то техническую дребедень, в которой я ничего не понимаю!

— Что-нибудь еще вы слышали? — Крамм умоляюще смотрел на старушку. — Может быть, странные звуки или шаги?

— Вроде бы еще кто-то ходил по коридору, — задумчиво проговорила старушка. — Я еще подумала, что он пошел в туалет посреди ночи...

Шпатц остановился рядом с дубом, достал порсигар, но закуривать не стал. И на управляющего, и на доктора дознание Крамма произвело крайне тягостное впечатление. Правда, создавалось ощущение, что по разным причинам. Доктора эта ситуация очень злила, и досада эта прорывалась буквально через слово. Было заметно, что показания фрау Кайдберг оказались для него полнейшим сюрпризом. После этого разговора он перестал отрицать, что в его больнице произошло что-то из ряда вон выходящее, потому что никакого соседа по палате у Оглобли не было. Управляющий же, похоже, с первых же слов поверил, что смерть пациента вовсе не была естественной, но растерялся и не знал, что ему делать. Он то пытался оправдываться, то молча сверлил взглядом доктора. Единственное, в чем Шпатц был почти уверен, так это в том, что ни тот, ни другой к смерти Оглобли не причастны. Хотя насчет врача уверенность была не стопроцентной.

— На полу довольно щедро рассыпана еловая хвоя, — сказал Крамм, закуривая. — И грязь под ногтями трупа очень похожа на человеческую кожу.

— Кто-то пришел ночью, пока сам я валялся в обмороке, застал раненого в сознании, поговорил про лес и сигнальные башни и задушил подушкой, — Шпатц сунул портсигар обратно в карман.

— Интересно, какие сигнальные башни имелись в виду? — Крамм медленно направился к дверям «Гроссман-хауза». — На флюгплаце? Или здесь есть какие-то свои?

— Ты сам слышал, что управляющий промямлил, что не знает...

Ледебура они нашли в гостиной за тем же столиком. Перед ним на жаровне стоял металлический чайник и тарелка с сухим печеньем. А сам он читал какую-то книгу. Лисбет сидела за стойкой и мило болтала с герром Блазе.

— Герр Блазе, вы здесь всех знаете, — Шпатц встал рядом с Лисбет и вежливо кивнул хозяину гостинницы. — Кому может быть выгодна смерть Оглобли?

— Я думал над этим, герр штамм Фогельзанг, — Блазе заткнул полотенце за пояс и оперся на стойку. — Но мне ничего не пришло в голову. Оглобля не был всеобщим любимчиком, как и его брат. Они оба не дураки подраться, и вообще их бывает заносит, особенно, когда выпьют. Но чтобы убить... Это очень странное происшествие для наших мест!

— То есть, семь смертей рабочих с флюгплаца вам странными не показались? — Шпатц иронично приподнял бровь.

— Ну... — Блазе смутился и опустил глаза. — Это же совсем другое.

— Понимаю, — Шпатц кивнул. — Одно дело, когда умирают неизвестные рабочие, а совсем другое, когда неизвестный убийца среди вас, и убил он кого-то из своих. Или может быть, вы просто знаете, кто убил рабочих?

— Герр штамм Фогельзанг, что вы такое говорите? — Блазе побледнел. — Я слышал про несчастья с рабочими, конечнно, но...

Дверь скрипнула, и в гостиную вошел Паули, удерживая рвущуюся вперед собачку на коротком поводке.

— Добрый вечер, — старый инженер улыбнулся. — Моя супруга затеяла большую стирку и сказала, что ей сегодня некогда готовить мне обед. Герр Блазе, вас же не затруднит меня накормить?...

— О, герр Вийко, разумеется! — Блазе выдохнул с таким явным облегчением, что Шпатц подумал, что неплохо бы попозже продолжить разговор с хозяином гостиницы. Создавалось впечатление, что он знает гораздо больше, чем говорит. — Вы присаживайтесь! Кажется, моя супруга сегодня готовит блюдо из рыбы, и оно, должно быть, уже готово. Если же нет, то я принесу всяких закусок, чтобы вам было нескучно ждать!

— Кстати, я бы тоже перекусил, — сказал Шпатц и направился к столику Ледебура. С одной стороны, доктор все еще внушал ему некоторый экзистенциальный ужас, с другой — даже вместе со всем знанием о репутации и научных методах доктора, находиться рядом с ним все равно было комфортнее, чем с кем угодно из местных, начиная от управляющего и заканчивая длинноволосым лесорубом. — Вы присоединитесь к нам, герр Паули?

— С удовольствием, герр штамм Фогельзанг! — прихрамывая, старый инженер направился следом за Шпатцем и устроился напротив все еще смотревшего в книгу Ледебура. — Кстати, я вспомнил еще одну местную историю, думаю, вам будет любопытно...

— Интересное у вас кольцо, — Ледебур вдруг поднял голову и внимательно посмотрел на Паули. Улыбка на мгновение пропала с его лица, он дернул правой рукой, будто хотел ее спрятать, но быстро передумал.

— Ах это... — Паули покрутил ладонью. Шпатц раньше не обращал внимания, но на безымянном пальце действительно было кольцо-печатка с стилизованным кинжалом милосердия, окруженным молниями. — Сувенир. Достался случайно.

— Нда? — Ледебур иронично хмыкнул. — Не думал, что такие вещи разрешается носить как сувениры...

— Кстати, мы вроде до сих пор не представлены? — Паули наклонился и потрепал за ухом устроившуюся возле его ног собачку. — Меня зовут Паули Вийко.

— Ах да, извините, — равнодушно пожал плечами. — Зепп пакт Ледебур.

— Хм... А ведь мы с вами уже встречались, верно? — Паули прищурился.

— Да? Не припоминаю, — не поднимая головы сказал Ледебур. — Я никогда не входил в общество Фростигхерц.

— Я инженер по строительству причальных башен, — Паули усмехнулся. — Работал у герра штамм Крессенштейна.

— Я не разбираюсь в строительстве, герр Вийко, — Ледебур все еще смотрел в книгу.

Шпатц наблюдал за их разговором с все возрастающим интересом. Похоже, герр Паули может рассказать гораздо больше интересного, чем десяток детских сказок и пучок взрослых суеверий жителей лесного захолустья. Кольцо? Шпатц еще раз внимательно посмотрел на руку. Знак на кольце отличался от эмблемы Фростигхерца и был Шпатцу совершенно незнаком. Насколько он помнил, Фростигхерц — это историческое общество, стремившееся изучить тайны и загадки, скрытые под полярными льдами. На печати общества была башня, стилизованная под айсберг. И после крушения второй полярной экспедиции деятельность увлеченных археологов-энтузиастов была приостановлена, бывшего их лидера Геллерта пакт Ауфзеса сослали в Билегебен, где он и умер. Однажды Шпатцу случилось попасть в дом женщины, которая хвасталась, что она долгие годы была любовницей опального исследователя северных льдов, и он даже оставил у нее какие-то документы, но Шпатц так и не дошел еще раз до этой дамы, чтобы проверить, правду она говорила, или это были просто старческие фантазии. Сейчас, глядя на Паули и Ледебура, он пожалел, что не нашел времени нанести ей визит.

— Я слышал, что ваша экспедиция потерпела крушение, — сказал Паули. — Как же вам удалось спастись?

— Просто повезло, герр Вийко, — Ледебур откинулся на спинку стула и посмотрел в лицо инженера сквозь очки. — Но мы с герром Шпатцем старые друзья, так что я счел своим долгом помочь ему в его миссии.

— Значит ему тоже повезло, герр пакт Ледебур, — сказал Паули с непонятным выражением. — Я много слышал про ваши... гм... свершения.

— В таком случае, вы в более выгодном положении, — Ледебур хмыкнул. — потому что ваши для меня тайна.

— Что вы, герр пакт Ледебур, — Паули улыбнулся, от его глаз пробежали лучики морщиок. — Все мои свершения никакой скандальной тайны не представляют. Разве что вы интересуетесь тонкостями строительства причальных башен.

Доктор промолчал, но взгляд его был так выразителен, что не стало ясно, что он сомневается в словах инженера.

Неожиданно накалившуюся обстановку разрядил Блазе с подносом разных яств — нарезанного холодного мяса, порезанным крупными кусками хлебом и сыром и миской салата.

— Прошу прощения, — сказал он, расставляя снедь на столе. — Основное блюдо скоро будет готово, так что пока вы ждете, можете немного перекусить...

— Благодарю вас, герр Блазе, — Шпатц кивнул и посмотрел на Крамма. Тот поймал его взгляд и сделал большие глаза. Похоже, что на анвальта этот разговор тоже произвел впечатление, которым он пока что был не готов делиться вслух.

— Ну что, вам удалось убедить упрямого местного доктора, что наш пациент скончался вовсе не в силу естественных причин? — Шпатц не обратил внимания, когда именно рядом со столом появилась Лисбет.

— Да, фройляйн Лисбет, — Шпатц взял с тарелки кусочек мяса и сунул его в рот. — За стенкой ночевала бдительная старушка, о существовании которой убийца не подозревал. А она считала, что соседней комнате разговаривают два пациента.

— Простите, что вмешиваюсь, — Паули сосредоточенно сооружал бутерброд из хлеба, ломтя колбасы и нескольких пластиков сыра. — О каком убийстве идет речь?

— В больнице сегодня ночью скончался пациент, герр Паули, — объяснил Шпатц. — Местный доктор считал, что это было следствием ранения, ну а мы все были убеждены, что ему кто-то помог.

— И что же слышала бдительная соседка? — Паули с аппетитом откусил от своего бутерброда изрядный кусок.

— Увы, ничего конкретного, — Шпатц развел руками и потянулся за новым куском мяса. — Только что-то про лес и сигнальные башни. Кстати, может быть, вы знаете, что это может быть такое?

— Сигнальные башни? — Паули задумчиво нахмурился, между его бровями пролегла складка. — Разумеется, я знаю, что это такое, как и вы. Это либо устаревшая постройка для передачи сообщений на дальние расстояния, либо высокая конструкция на здании, на которой в темное время суток зажигают фонари, чтобы люфтшиффы и фогели на низких высотах в эти самые здания не врезались. Но чтобы это было как-то связано с лесом...

— Жаль! — Шпатц махнул Блазе, который еще не успел снова взяться за свое привычное занятие — протирание тарелок. — Герр Блазе, не могли бы вы принести нам чего-нибудь попить?

— Пива, герр штамм Фогельзанг? — хозяин гостиницы выбрался из-за стойки.

— Нет-нет, для пива еще рано, — Шпатц покачал головой. — Компота или морса будет в самый раз. — Он снова повернулся к Паули. — Вы показали себя таким заинтересованным знатоком местных реалий, что я надеялся, что только вы и сможете пролить свет на то, что же это за сигнальные башни такие.

— Думаю, лучше всех нам об этом смог бы поведать убийца, — проговорил Ледебур, не поднимая глаз от своей книги.

— Разумеется, герр пакт Ледебур, — Шпатц кивнул.

— Увы, герр штамм Фогельзанг, — ответил Паули, как только проглотил. — Мне тоже жаль вас разочаровывать...

Особняк Ранфорца штамм Шпигельбергера

Пелльниц, Вейсланд

Надсадно завыла сирена, предупреждая о скором налете с воздуха. Шпигельбергер торопливо собрал бумаги в папку и спешно, насколько это было возможно при его объемах, выбрался из-за письменного стола. Поспешил вниз, проклиная тот день, когда он решил сделать свой кабинет на верхнем этаже. «Надо будет распорядиться сменить планировку, — подумал он, крепко удерживаясь за перила широкой лестницы.

— Сигилд! — позвал он. — Родная моя, ты где? Нам надо в укрытие!

Она стояла у окна гостиной, придерживая тонкой рукой тяжелую бархатную портьеру. Казалось, она совершенно не слышит слов Штакельбергера.

— Любовь моя, — он торопливо пересек гостиную и обхватил девушку за талию. — Здесь оставаться опасно...

Он мельком посмотрел за окно. Во мраке ночи метались яркие лучи прожекторов. Один из них, поймав цель, замер, выхватывая из черноты неба серебристый силуэт люфтшиффа.

— Очень высоко, — сказала Сигилд. — Они не смогут бить прицельно.

— Умереть от случайной бомбы вовсе не входит в мои планы, дорогая, — толстяк попытался увлечь девушку за собой, но она вывернулась из его объятий, продолжая завороженно смотреть в небо. Глухое «буммм!» ударило волной по ушам, задрожали стекла. — Родная моя, здесь опасно!

Наконец она отвернулась от окна и быстрым шагом заскользила к лестнице. Так быстро, что Штакельбергер едва за ней поспевал. Его странная возлюбленная. Он смотрел, как при каждом шаге изгибается ее тонкое тело, и чувствовал, как его душу заполняют волны нежности и страсти. Ему хотелось догнать ее и сжать в объятиях. Глядя на ее спину, он даже перестал думать о падающей с неба смерти.

Крутые ступени лестницы упирались в толстенную металлическую дверь. В особняке Шриенхофа было три убежища — внешнее, под хозяйственным корпусом и два внутренних. Одно обширное, для прислуги и возможных гостей, и одно маленькое, со всеми удобствами, оборудованное лично для Камрада кайзера и его семьи. В нем было три жилых комнаты и склад с запасом продуктов.

— Любимый, пообещай мне одну вещь, — сказала она, когда тяжелая дверь укрытия захлопнулась. — Ты больше никогда не заговоришь о том, что я должна отсюда уехать.

— Да, родная, обещаю тебе, — Штакельберг опустился на стул, тяжело отдуваясь и выступивший на лбу пот рукавом. Рядом с ней его разрывало на части от противоречивых чувств. Ему хотелось уберечь ее от всех опасностей мира, как величайшую драгоценность, и в то же время, когда он думал о том, что для этого придется расстаться, ему хотелось рыдать о горя. Ему казалось, что оставшись без нее, он не проживет и нескольких дней. Сойдет с ума или наложит на себя руки.

— Если тебе предстоит здесь погибнуть, я хочу разделить эту участь с тобой, — сказала она, пристально глядя своими темными глазами куда-то в самую бездну его души.

— Да, родная, — он тяжело опустился на пол рядом с ее стулом и обнял ее колени.

— Как прошел разговор с кайзером? — тонкие пальцы Сигилд перебирали редеющие влажные от пота волосы на голове толстяка.

— Его доктор сказал, что он занемог, так что никакого разговора не было, — не поднимая головы ответил Штакельбергер.

— Мой бедный, — Сигилд погладила его по плечу. — Тебе не кажется, что он намеренно избегает аудиенций, чтобы не передавать тебе заслуженный пост?

— В прошлый раз он и правда неважно выглядел, родная, — обнимая свою возлюбленную, Камрад кайзера не мог думать о чем-то плохом. — Плохой день сегодня был. Бесполезный. Потратил время на обсуждение каких-то бесполезных фантиков, с которыми носится Кальтенкорбл, и судьбу нового Фогельзанга. Понятия не имею, кто это такой...

— Нового Фогельзанга, ты сказал? — Сигилд склонилась и заглянула Штакельбергеру в лицо. — Что еще за новый Фогельзанг?

— Не знаю, родная, никогда его не видел, — толстяк приоткрыл глаза, улыбнулся и протянул руку, чтобы коснуться упавшей на его плечо пряди темных волос. — Вроде какой-то выродок какой-то сбежавшей девицы. С зашкаливаюим индексом идеала. И теперь Бригит носится с ним, как с хрустальной вазой. Кальтенкорбл отправил его в какую-то глушь с заданием-синекурой, чтобы он от случайной пули не погиб.

— А как зовут этого нового Фогельзанга? — лицо Сигилд стало напряженным. — Ты помнишь его имя?

— Какое-то дурацкое... Шратц или Шпатц, — Шпигельбергер крепче сжал руки на талии Сигилд.

— Шпатц? — Сигилд резко освободилась от его объятий и встала. — Но этого не может быть!

— Родная моя, что случилось? — от резкого прерывания контакта с возлюбленной толстяку было почти больно. Он тяжело оперся на стул и поднялся. — Ты его знаешь?

— Куда его отправили? — голос Сигилд стал пронзительным, как циркулярная пила. Ее слова совпали с глухим ударом взрыва. С потолка укрытия посыпалась штукатурка.

— В Шриенхоф, — ответил Штакельбергер. Лицо его застыло в бессмысленную маску, рот перекосился, на уголке губ повисла капелька слюны. — Регион Швабе, на самой границе Заубервальда.

— В Шриенхоф... — эхом повторила Сигилд.

— Если он чем-то тебя расстроил, я прикажу пустить по его следу убийц, и ты никогда о нем больше не услышишь, родная, — Штакельберг попытался снова ее обнять, но она отступила.

— Нет, — сказала она. — Нет!

Ее лицо стало хищным, тонкие губы растянулись в улыбке. Казалось, что в комнате стало холоднее, светильники замигали. В висках Штакельберга запульсировала привычная боль.

— Ты не должен вспоминать об этом разговоре, — тихий голос Сигилд звучал как будто внутри головы Штакельберга. — Ты не должен думать про этого Фогельзанга. Когда ты проснешься, ты вспомнишь только то, что мы провели восхитительную ночь в нашем тайном гнездышке. Такую, о которой ты мог только мечтать. А сейчас иди в кровать и сорви с себя одежду.

Двигаясь, как деревянная кукла, Штакельберг направился к дальней комнате укрытия, куда Сигилд еще месяц назад приказала слугам перенести широкую кровать из одной из спален. Толстые пальцы Камрада кайзера рвали пуговицы из петель, чтобы как можно быстрее выполнить приказ своей обожаемой Сигилд.

Девушка проводила взглядом массивную фигуру Штакельберга, снова села на стул и сорвала со своей шеи кулон с мутно-зеленым камнем, похожим на обкатанную морем стекляшку. Она изо всех сил сжала его в пальцах. Так сильно, что костяшки побледнели.

— Слышу тебя, Сигилд, — голос Дитриха звучал прямо у нее в голове.

— Ди, этот дурак Кальтенкорбл отправил Шпатца в Шриенхоф! — сказала она вслух.

— Ты же его застрелила на моих глазах! — даже бесплотная тень его голоса звучала удивленно. — Это точно? Так, прости, глупый вопрос. В Шриенхоф, говоришь? Швабе?

— Надо что-то с этим сделать, Ди, — голос Сигилд зазвучал слабее. Это был бы очень удобный способ связи, если бы каждая секунда удержания контакта не причиняла ей такую дикую боль. Казалось, еще несколько мгновений, и она потеряет сознание.

— Я все понял, Сигилд, — прошелестел Дитрих. — Ни о чем не беспокойся.

Сигилд разжала пальцы, встала и без сил добрела до кровати. Непослушными пальцами развязала пояс своего шелкового халата, повела плечами, и ткань волной соскользнула к ее ногам. Она нырнула под одеяло, всем телом прижалась к толстому боку похрапывающего Штакельбергера. От ее прикосновения он сладко застонал во сне.

Загрузка...