Представь меня

ГЛАВА 15

— Накорми-и-и-и-и меня-я-я.

Я выдавила эти слова из себя, когда перевернулась на другой бок в постели, натягивая простыню, чтобы прикрыть свою обнаженную грудь.

— Я только что это сделал. — Он стянул простыню обратно вниз, чтобы посмотреть на мою грудь.

— Твоего члена недостаточно, чтобы наполнить меня.

Он склонил голову набок и приподнял бровь, называя это чушью собачьей.

— Я не это имела в виду. — Я рассмеялась и толкнула его в плечо. — Мне нужна настоящая еда. Углеводы. Мясо. Жир.

— Не думаю, что у меня здесь есть что поесть. Я еще не заказал свои продукты. Дай мне просмотреть меню. — Он начал скатываться с кровати, но я вцепилась в его руку.

— О-о-о, а как насчет того суши-бара на углу?

— Нет, меня тошнило, когда я ел там в последний раз. Как насчет мексиканской кухни?

— Нет, я ела мексиканскую два дня назад, а потом остатки вчера вечером.

Прошло две недели с тех пор, как мы начали наше приключение — спать вместе. Мы никуда не ходили вместе, кроме как в квартиры друг к другу, где останавливались, чтобы потрахаться и поесть. Мое расписание зависело от того, сколько тела Шейна я могла заполучить, что обычно означало, что меня не было дома, чтобы приготовить ужин. И если только Шейн случайно не готовил для меня, я заказывала еду навынос. Меня уже тошнило от еды на вынос.

— Ладно… — он провел рукой по волосам. — Думаю, у меня здесь найдется немного крекеров и сыра.

— В самом деле? Крекеры с сыром? Я чахну здесь, и у меня не будет достаточно энергии, чтобы продолжать заниматься сексом. Мне нужна еда.

— Что, если мы столкнемся с кем-нибудь, пока будем там?

— О, боже мой. — Я плюхнулась обратно на кровать и в отчаянии широко развела руками. — Шейн, Цинциннати большой. Вероятность того, что мы наткнемся на кого-нибудь, кто расскажет Джеку, ничтожно мала, — перекатившись на живот, я молитвенно сложила руки, глядя на него своими лучшими щенячьими глазками. — Я устала заказывать еду на дом. Давай пойдем куда-нибудь, где мы сможем посидеть. Я обещаю, что после этого не буду ожидать предложения руки и сердца. Накорми. Меня.

Смеясь над моей отчаянной мольбой, он все еще колебался.

— Хорошо.

Я вскинула руки вверх.

— Да-а-а-а. Я не умру с голоду в эту пятницу вечером.

Он просто покачал головой и поднялся с кровати, натягивая боксеры.

— Ты идешь, Мини МакКейб? — спросил он у двери ванной.

Я оглядела его с головы до ног. От его тела у меня всегда текли слюнки.

— Не сейчас, не-а. — Я поддразнивала его.

— Не волнуйся. Ты придешь позже. Но принцесса хочет, чтобы ее накормили прямо сейчас. Одевайся, и, может быть, я съем тебя на десерт после ужина.

Я сжала свои бедра в предвкушении.

— Шейн. Здесь подают засахаренный бекон. Засахаренный бекон! — я практически подпрыгнула на своем месте, так мне нравилась еда.

— Я же говорил, что тебе понравится это место.

— Я так взволнована. И голодна.

— Очевидно. Я думаю, ты заказала достаточно, чтобы накормить небольшую армию.

— Это будет фантастически. Мы можем поделиться порциями.

— Всеми восьми.

Я ухмыльнулась. Люди, вероятно, думали, что я мало ела, потому что была худой, но мне просто повезло с быстрым метаболизмом и большим ростом, чтобы распределять мой вес. Я не питалась ужасно, но и не отказывала себе в новых местах или в сладкой великолепной еде на чугунных сковородках.

Усевшись, я положила руки на стол и посмотрела на своего спутника по ужину. Слабое освещение бара отбрасывало тень на его лицо, подчеркивая синяк на скуле.

— Итак, ты работаешь над крупным делом?

В последнее время он был занят, и нам приходилось втискивать наши ночные развлечения. Я просыпалась, когда он обнимал меня, и смотрела на его спокойное лицо во сне. Ему всегда удавалось удивить меня, когда я просыпалась и обнаруживала, что он все еще тут. Или, когда он заключал меня в свои объятия после того, как основательно измучил меня у себя дома, ожидая, что я останусь. Я всегда была уверена, что он уйдет посреди ночи, как это было на Ямайке, или попросит меня уйти, как только мы закончим.

Только один раз у меня хватило смелости спросить, почему он меня не выгнал, и его брови нахмурились, как будто он был так же сбит с толку, как и я, как будто он даже не осознавал, что это происходит. Я затаила дыхание, ожидая его ответа, полностью готовая к тому, что он пожмет плечами, скажет, что я была права, и укажет мне на дверь. Вместо этого он улыбнулся и сказал, что наслаждается возможностью утреннего секса.

Этот момент колебания и боязни нарушить нашу нынешнюю ситуацию помешали мне спросить еще раз.

— Ты же знаешь, я не могу говорить об этом.

— Да ладно. Джек делится историями о некоторых своих делах.

— Да, когда это связано с простым частным расследованием, и его сотрудники каким-то образом оказываются в борделе.

Я усмехнулась, вспомнив эту историю на позднем завтраке в прошлое воскресенье.

— Можешь ли ты, по крайней мере, подтвердить, что этот случай стал причиной синяка на твоей щеке и царапин на спине?

— Некоторым людям не нравится, когда их допрашивают по доброй воле.

Мое воображение разыгралось при мысли о большом, плохом детективе Шейне, преследующем преступника, и как его мускулы напряглись, когда он повалил его на землю и надел наручники. Мм-м-м-м… Наручники.

— Я совсем не нахожу твою роль храброго копа сексуальной.

— Поверь мне, это не так уж сексуально. Большинство людей — женщин — раздражаются из-за часов работы. Многие мужчины, с которыми я работаю, у которых есть семьи, каждый день борются за то, чтобы сделать свою семью приоритетом. Департамент накладывает свой отпечаток на семью. Это стресс и опасность. Они дают мне достаточно причин, чтобы никогда не втягивать в это семью. Я могу сосредоточиться на своей работе, лишь не думая ни о ком другом.

Я изо всех сил старалась проглотить комок, который застрял у меня в горле от его речи, стараясь не воспринимать это как предупреждение. Я знала, что Шейн не заводит серьезных отношений, но за последний месяц мне приходилось напоминать себе об этом все чаще и чаще, когда мое сердце замирало, когда я видела его в другом конце комнаты.

— Боже, Шейн. Дай мне почувствовать, какого это на самом деле. Я просто надеялась, что позже меня арестуют и ты снимешь свою форму ради меня. — Я попыталась разрядить напряженность, которую создали его слова, пошутив.

Он ухмыльнулся мне и наклонился.

— Может быть, мы сможем поиграть в полицейского и грабителя попозже.

— Ты воспользуешься своими наручниками?

Он что-то прорычал себе под нос как раз в тот момент, когда официантка поставила на наш стол сковороду с кукурузным хлебом. Я напевала, откусывая каждый кусочек, наслаждаясь вкусом сладкого теплого хлеба на языке. Шейн наблюдал за мной с улыбкой, иногда смеясь над моим волнением. Например, когда я хлопала в ладоши, когда нашу еду ставили на стол. Вся она едва помещалась на маленьком квадратном столике для двоих.

Четверть курицы для меня и половину для него, и, конечно, засахаренный бекон, картофель фри, макароны с сыром, салат из капусты, картофельное пюре, суккоташ и сладкий картофель с поджаренным зефиром сверху.

Я начала копаться в еде, как только официантка отошла. Я даже не спросила, не возражает ли он, если я буду макать ложку в его гарниры, я просто взяла и сделала это. Он понял мой намек и сделал то же самое. Я обмакнула картофель фри в айоли и застонала, откусив первый кусочек.

С набитым ртом и еще одним картофелем фри в руке я указала на айоли.

— Ты должен это попробовать. Обычно я люблю кетчуп, реально люблю кетчуп, но этот айоли — это нечто.

Он засмеялся, но выполнил приказ, кивнув головой на мой отзыв.

— У меня был приемный брат, который любил кетчуп. Раньше он пил его через соломинку.

— Фу. Я люблю кетчуп, но это уже слишком.

— Он определенно был странным человеком.

— Джек тоже. Он обычно смешивал свой кетчуп с майонезом и макал в него картошку фри.

— Да, я видел, как он это делал раньше.

Я слизнула с ложки кусочек сладкого картофеля и проглотила, затронув новую тему, о которой он почти не говорил.

— Ты поддерживаешь связь со своим приемным братом?

— Нет. Ему было всего семь, и я ушел оттуда через год.

— Почему? — я не очень хорошо разбиралась в системе приемных семей.

— Меня вернули моей маме после того, как она доказала, что чиста.

— Это же хорошо.

Он невесело рассмеялся и провел ложкой по картофельному пюре, отчего оно закружилось.

— Не совсем. Я пробыл с ней меньше года, прежде чем ее снова поймали с наркотиками, и они забрали меня. Это был последний раз, когда я видел ее.

— Она больше никогда не была чистой?

Я постаралась сохранить бесстрастное выражение лица, потому что, хотя он и не смотрел на меня, я не хотела, чтобы он поднял глаза и подумал, что увидел в них жалость. Шейн был не из тех, кого можно пожалеть.

— Нет. Она умерла от передозировки, и с тех пор я был в системе.

Я не сочувствовала ему. Он бы этого не хотел.

— Ты надолго оставался в какой-нибудь одной семье?

— Наверное, самое долгое я пробыл с одной из них года два. — Между его бровями образовались глубокие складки, а горло задвигалось вверх-вниз, прежде чем он покачал головой и продолжил. — До этого я уже был в паре семей. Много переезжал с места на место. Я был не совсем легким ребенком. Не ужасным, но и не простым.

— Я думаю, это все еще подходит тебе, — сказала я, стараясь говорить непринужденно.

Когда я усмехнулась, он поднял на меня глаза впервые с тех пор, как начал рассказывать о своем детстве. Он смотрел с облегчением и благодарностью за то, что я не нянчилась с ним, и тоже засмеялся.

— Похоже, ты справляешься, — обвинил он.

— Я думаю, это так. Я закажу футболку.

Ищу мужчину, который не ужасный, но и не простой.

— И сможешь добавить ее в свою коллекцию.

Мы смеялись весь ужин, когда я переела. Наша официантка принесла счет, и Шейн заплатил.

— Ты не должен был этого делать. Думаю, я съела больше, чем ты.

— Я тоже так думаю, но это не имеет большого значения.

Он стоял передо мной, пока я надевала куртку, занимаясь своим привычным полицейскими делом, проверяя бар.

— Блядь. Блядь.

— Что? — я посмотрела в его широко раскрытые глаза, смотрящие куда-то за мое плечо, и тоже начала оглядываться по сторонам. Он схватил меня за руку и потащил в дальний конец ресторана. — Шейн. Что за черт?

Он нырнул в коридор и посмотрел по сторонам на двери.

— Твой брат и Лу сидели примерно через пять кабинок от нас. Они направлялись в нашу сторону. Слава богу, я заметил его раньше, чем он увидел меня.

Он толкнул первую дверь, которая вела не на кухню, и огляделся по сторонам, прежде чем затащить меня в женский туалет.

— Что за черт? Что, если кто-нибудь войдет?

— Этого никогда бы не случилось, если бы ты просто наслаждалась мексиканской кухней.

— О, ну что ж, извини, что мне захотелось съесть что-то немного большее, чем еда из коробки. Это не моя вина, — сказала я твердым голосом.

Он проигнорировал меня.

— Твой брат не должен видеть нас вместе.

— Почему? — я понимала это, правда. Шейн не хотел кричать с крыш, что мы трахаемся, особенно для моего брата, потому что Джек бы вышел из себя. Но, если бы нас застукали за ужином вместе — это не было бы концом света. Не то чтобы он видел, как мы с Шейном занимаемся этим.

— Твой брат — мой лучший друг, моя семья, и он убил бы меня, если бы узнал, что я тусуюсь с тобой. — Он провел рукой по волосам, расхаживая взад-вперед.

— Я взрослая, Шейн. — Я четко выговаривала каждое слово, давая ему понять, как меня раздражает его иррациональность. Вся эта семейная история приобретала больше смысла после того, чем он только что поделился, но это не давало ему права таскать меня за собой и прятать, как грязную тайну. — Мой брат…

Звук голосов из коридора становился громче по мере того, как они приближались к дамской комнате, прерывая начало моей тирады. Мои глаза расширились в его направлении. Он толкнул дверь кабинки и втащил меня внутрь. К счастью, это были двери во всю длину, так что никто не мог заглянуть под них.

Дверь ванной скрипнула, и Лу сказала:

— Проверка. Здесь есть кто-нибудь?

Шейн прижал палец к губам. Я больше беспокоилась, что они смогут услышать мое сердитое, смешанное с паникой дыхание.

— Все чисто, пойдем, — прошептала Лу.

А потом раздался самый ужасный звук за всю мою жизнь. Влажные, сосущие звуки лиц. Стоны. Гребаные стоны моего брата. Затем послышался шорох одежды, и, Боже всемогущий, я бы не стала сидеть там и слушать, как они трахаются.

Я бросила на Шейна предупреждающий взгляд, и мне захотелось стереть это веселое выражение с его лица. Он пытался скрыть его, но у него плохо получалось. Я покачала головой, и он поднес палец к моим губам, говоря одними губами:

— Подожди.

Я вздрогнула от хихиканья Лу.

— Помнишь, как я в последний раз трахал тебя в общественном туалете. Мне понравилось, какой ты была возбужденной. Твоя киска такая тугая.

Моя челюсть отвисла, на грани того, чтобы полностью отвалиться от моего лица. Шейну пришлось зажать рот рукой, чтобы сдержать смех. Я не знала, наслаждался ли он представлением снаружи или моим явным отвращением.

— Боже, ты такая мокрая.

Меня немного вырвало. Или, по крайней мере, сделала вид, что меня почти стошнило. И Шейн сломался, издав тихий смешок. Но этого было достаточно, чтобы предупредить о нашем присутствии.

— Черт, — сказала Лу. — Здесь кто-то есть.

Одежда зашуршала, возвращаясь на место, и Шейн жестом велел мне что-то сказать. Как будто я собирался выйти из кабинки с джазовыми ручками, чтобы убедиться, что они знают, что ужасные последние пять минут будут преследовать меня вечно.

Вместо этого я остановилась на странном ирландско-испанском высоком акценте.

— Сильно извиняюсь. Не хотела портить вам приятное времяпрепровождение.

Грудь Шейна задрожала от смеха, и я ущипнула его за сосок, заставив его дернуться.

— Черт. Извините, — извинился Джек. — Просто немного похотливые. Но сейчас мы уберемся отсюда. Извините. Мне так жаль.

Дверь открылась и закрылась, возвещая об их выходе, и Шейну пришлось опереться рукой о стену, чтобы удержаться на ногах, так сильно он смеялся.

— Ни. Хрена. Не. Смешно. — Я произносила каждое слово, шлепая его по телу, но он не останавливался. Юмор, окружавший ужасную ситуацию, снял напряжение, возникшее ранее, и я начала улыбаться и сдерживать свой собственный смех. — Продолжай в том же духе, и ты не получишь десерт, — предупредила я с каменным лицом, напоминая ему о его предыдущем обещании.

Он с трудом взял себя в руки.

— Посмотрим.

И мы это сделали.

Мы выбрались через черный ход, и как только добрались до машины, он затащил меня на заднее сиденье и съел меня, получив свой десерт.