Преступный мир. Очерки из быта профессиональных преступников

VI «КОТЫ» И «КОШКИ»

Читатель мог уже заметить, что женский элемент занимает довольно видное положение в среде профессиональных преступников. Есть, между прочим, и такие воровские специальности, где женщины даже преобладают над мужчинами. К таким ворам надо причислить «марушников», т. е. преступников, совершающих кражи только у женщин по церквам — «клюквам» — или на улицах во время крестных ходов, похорон, свадеб и пр. У этих воров главным благоприятным условием считается религиозное настроение молящихся, и такие моменты ими усердно эксплуатируются. «Марушники», находясь среди толпы, всегда сами имеют вид смиренных, богобоязненных людей. Они внешне глубоко погружены в молитву, говорят тихими, плаксивыми голосами, но в то же время чрезвычайно нахальны и дерзки в своих предприятиях. Их не остановит от покушения зашитый карман; они доберутся до денег, спрятанных в самых укромных местах, как например, в мешочке под рубахой у богомолки. В первом случае «марушники», ощупав зашитый карман, собирают материю около кармана в складки и одним взмахом острого как бритва ножа разрезают их. Затем складки эти сейчас же расправляются и образуется большая прореха, через которую легко выпадает карман с деньгами. Во втором случае вор или воровка, стоя на коленях около молящейся «марухи», бесцеремонно забираются рукой под платье и осторожно закручивают юбки, пока не доберутся до мешочка, который и распарывается. Если же случается, что вследствие неловкости вора «маруха» почувствует движение посторонней руки, «марушник» не пускается в бегство. Он начинает быстро и усиленно креститься, стараясь рассеять этим подозрение на свой счет; и если он этого сразу не достигает, то начинает каяться. Он плачет, что его «грех попутал», что сделал он это просто из нескромности мужчины, — одним словом, придает своему преступлению амурный характер. Женщины же воровки в подобном случае начинают плакать и, по мере настойчивости «марухи», плач увеличивается. Принимая вид глубоко оскорбленных несправедливым обвинением, они заклинают «маруху» всеми святыми, пугают наказанием на том свете, страшным судом и т. д. Эти проклятья и причитания посреди храма невольно производят впечатление на «маруху», и она в конце концов смягчается.

Кроме такого рода краж, женщины-воровки преобладают также среди преступников, похищающих товары в галантерейных, мануфактурных и других магазинах. Эти воровки из магазинов, называемые на воровском жаргоне «городушницами» или «шопемфиллер», являются в мануфактурный магазин вдвоем. Главная «работница», пользуясь тем моментом, когда ее подруга торгуется («бурчит») с приказчиком, ловко прячет под ротонду целые штуки материй, кружева и другие товары. Для этого юбки у воровок специально сшиты, что называется «штульн», и подколоты таким образом, чтобы складки могли заменять большие карманы, куда и бросаются краденые вещи. Приказчикам, конечно, трудно заметить такие проделки. Особенно усердно «шопемфиллер» посещают ярмарки и выставки, где находят богатую и легкую поживу.

Но если женщины-преступницы в перечисленных воровских профессиях являются только преобладающим элементом, то в других проделках они играют роль главных деятелей, без участия которых само совершение преступления абсолютно невозможно.

Я уже указывал, что воры всегда принимают в расчет настроение своих жертв. Так, например: «аристократ» улучает момент, когда «прыц» отвлечен чем-нибудь посторонним, «мойщик» рассчитывает на усталость «фрайера» и т. д. Воровки же описываемой категории специально эксплуатируют любовное настроение «фрайеров». Эти воровки носят характерное название «кошек» или «хипесниц».

«Кошки» гастролируют в больших городах и предпочитают «работать» на ярмарках, одним словом, — везде, где большой съезд, где людей много. Они ездят небольшой компанией, состоящей из следующих лиц: «кошки блатной», «кошки ветошной», «кота» и хозяйки «малины». По приезде на «гастроль», компания нанимает две квартиры: «блатную» и «малину». Первая предназначается для жительства воров, а вторая — «малина» — служит ареной предполагаемых преступлений и нанимается на имя одной из участниц шайки. В «малине» хозяйка ее якобы сдает одну комнату «ветошной кошке» для того, чтобы последняя была записана в подворной книге на случай полицейских справок. Для совершения преступления в «малине» делаются следующие приготовления: ставят кровать за ширмами, комод, умывальный стол, этажерку и всего один или два стула. На полу и стене — ковры, этажерка уставлена безделушками, на комод ставится лампа, зеркало, вазы, а с потолка спускается фонарь. В «малину» ведут две двери, одна из передней, другая из соседней комнаты. Петли этой последней двери обильно смазываются маслом, и рама обивается тонкой резиной или пробкой, так что дверь растворяется без всякого скрипа или шума; около этой двери ставится стул, а за дверью в соседней комнате ждут появления «фрайера» участники шайки, за исключением «блатной кошки», которая отправляется на розыски.

«Кошка» одета очень нарядно и, конечно, не напоминает профессиональной воровки. Она начинает фланировать по главным улицам и ищет приезжего, которого сейчас же можно отличить опытным глазом от местного обывателя. Если только такой приезжий попадается ей на глаза и она решает, что он «при бабках» (деньгах), «кошка» каким-нибудь образом обращает его внимание на себя, выражаясь «по-кошачьему», начинает «марьяжить» его. Сперва «кошка» говорит мало и, бросая на своего спутника лукавые взгляды, упоминает, что она не «здешняя». «Фрайер» сейчас же считает нужным заявить, что он также недавно приехал, потому им обоим, находящимся в чужом городе, не мешает провести вместе вечер. «Марьяж» идет на лад, спутник «кошки» предлагает ей зайти к нему выпить чаю, но «кошка» категорически отказывается идти в гостиницу. Она ускоряет шаги, приближается к «малине» и «фрайер», в конце концов, просится к ней в гости. «Кошка» соглашается и впускает его в «малину». «Марьяж» кончился, начинается «хипес». «Малина» с зажженным под потолком китайским фонарем, освещающим комнату красным полусветом, имеет очень уютный, чистенький вид; в ней пахнет какими-то нежными, возбуждающими духами, вся обстановка располагает к сердечным излияниям. Ширмы преимущественно бывают белого цвета, так что гостю кажется, что со стороны кровати через прозрачную материю можно даже видеть силуэты мебели и т. д. Между тем, кроме белой материи, ширма обтянута одна на другую еще двумя материями: синей и красной — так что, если кто-либо и будет проходить мимо ширмы, то лежащий на постели ни в коем случае не обратит внимания на постороннюю тень.

Скоро платье гостя остается на единственном стуле, так как, несмотря на все желание, он не мог найти для этого другого места. Если же в комнате находятся два стула или кресла, «кошка» при входе быстро сбрасывает верхнее платье и бросает его на ближайшее сидение так, что гостю поневоле приходится занимать своим платьем кресло или стул, стоящие поближе к дверям, за которыми лежит тихо на тюфяке, брошенном на полу, ожидающий момента «кот».

Когда «кошка» издает полный истомы резкий крик, дверь неслышно растворяется и в ней появляется «кот». Босой, не боясь помехи на основании условленного крика, он приближается к стулу и подробно ревизует карманы гостя. «Кот» не берет часов и других драгоценных вещей, он ищет только денег и пользуется исключительно ими. При этом «кот» всегда соблюдает довольно основательные правила осторожности. Если, предположим, в бумажнике очень незначительная сумма, «кот» ничего не тронет. Когда же денег не особенно много, он берет только четвертую часть, а остальные оставляет в бумажнике. Наконец, если оказывается солидная сумма, «кот» крадет уже третью часть, при этом, если деньги разложены в нескольких пачках, вор непременно возьмет из каждой пачки понемножку, старается брать ассигнации разного достоинства. Вполне понятно, что «фрай-ер», не пересчитав денег, не может сразу заметить пропажу; гость уходит из воровского притона очень довольный своим приключением и не замечает, что за ним неустанно следит «кот». Последний в течение вечера не теряет его из виду, следует за ним неотступно и отправляется восвояси только тогда, когда убежден, что его жертва уже дома и легла спать.

Но этим не кончаются предпринимаемые меры предосторожности. «Кот» на другой день рано утром уже сторожит около дома «фрайера» и терпеливо ждет его выхода, продолжая наблюдать за ним до самого вечера. Если до этого времени обворованный не направится в полицию или не спешит к месту вчерашнего приключения, «кот» успокаивается: он уверен, что «фрайер» не желает поднимать дела, считая деньги потерянными или, наконец, не замечает их недостачи. «Кот» успокаивает своих соучастниц и компания делится деньгами. До этого же времени похищенная сумма не считается окончательно «заработанной».

В то время, когда «кот» следит за недавно ушедшим гостем, «хипесницы» в свою очередь принимают меры предосторожности. По окончании «хипеса» «блатная» кошка уходит, а остальные начинают немедленно «перематрасы-вать» комнату. Вся мебель, какая находилась в «малине» при посещении гостя, уносится и комната уставляется другой обстановкой. Там, где прежде стояла кровать, теперь находится ломберный стол, на месте комода стоит кушетка, вместо умывального стола — этажерки, несколько стульев и т. д. Китайского фонаря нет, исчез также ковер, на стенах картины. Одним словом, комната совершенно изменяет свой вид и «фрайеру» трудно узнать помещение, откуда он вышел всего полчаса тому назад. Он невольно остановится в изумлении, увидев совершенно незнакомую обстановку. Его встречает «ветошная кошка», а не та, с которой он «проводил время», которая изумляется претензии гостя, и часто последний сейчас же удаляется.

Но если «фрайер» не допускает сомнений, что он находился именно в этой комнате и разговор его с «ветошной» обостряется, на сцену появляется старуха-«малина». Она интересуется, в чем дело, и начинает советовать «ветошной» поискать в комнате: может быть, действительно, прислуга позволила завести знакомого, который мог потерять здесь деньги. Предложение принимается, начинаются поиски по комнате. Тут входит «кот» и также, узнавши, в чем дело, помогает искать, и, наконец, старуха издает крик торжества — она нашла деньги за спинкой кресла и т. д. Или «малина» во время поисков советует «штымпу» поискать в кресле, и последовавший совету «штымп» действительно находит там пропавшие деньги. Нечего, конечно, говорить, что деньги эти старуха сама ловко во время поисков засунула в это место, а раньше все время держала их в руке. Комедия разыгрывается очень искусно. Посетитель доволен, и если даже догадывается, в чем дело, что бывает редко, то во всяком случае не заявляет полиции. К тому же большинство жертв «кошек» — люди состоятельные, занимающие известное общественное положение, люди семейные и им не особенно приятен скандал.

«Кошки» принадлежат к очень ловкой породе воровок и происходят в большинстве из проституток, которые затем благодаря «котам»-сутенерам прибавляют к своей грязной специальности еще преступную профессию. «Кошки» имеют много разновидностей, описанная категория — это «хипес» высшей пробы, орудующая всеми тонкостями воровского ремесла. Другие «хипесы» менее сложны, «фрайеры» здесь принадлежат к людям среднего класса, небогатым, воровки довольствуются малым, компания состоит всего из двух воровок или только из «кота» и «кошки» и т. д.

Бывает также, что любовная сцена между «кошкой» и ее гостем нарушается приходом мнимого мужа, который, смотря по обстоятельствам, собирается или стрелять в соперника, или просто колотить его, или, наконец, собирается отвести гостя в полицию. Семейному человеку все эти три перспективы мало улыбаются, и он, перепуганный насмерть, старается откупиться и вручает «коту» известную мзду. Но это уже не кража, а шантаж, требующий особенной подготовки и обстановки. Характерно то, что в проделках первого типа были неоднократно уличаемы шансонетные певицы, причем «котом» служил какой-нибудь куплетист или рассказчик <сценок> из еврейского быта.

Относительно же второго рода «хипеса», т. е. шантажа, можем указать на интересный случай, настолько исключительный, что он кажется почти невероятным, когда «неверной» женой оказалась ingenue dramatique[1] в большом провинциальном городе, а роль свирепого мужа исполнял сам антрепренер и сожитель красивой актрисы. «Фрайеры» здесь были не случайные, а ухаживавшие за «высокоталантливой» в течение долгого времени почитатели искусства. Проделки этой «артистической» парочки обнаружил случайно один из поклонников актрисы, который подкупил прислугу и спрятался в будуаре актрисы в шкафу, надеясь, что антрепренер уйдет на спектакль, а жена, не игравшая в этот день, останется дома. Благодаря этому молодой человек, оказавшийся сыном очень влиятельного лица в городе, был свидетелем интересной сцены. Муж перед уходом упрекал жену в малочисленности поклонников и назвал день, когда она должна была назначить молодому человеку, сидящему в шкафу, свидание. На другой день «талантливая» парочка была выслана из города.