Прибыток в доме с секретом

Глава 43. Долгожданный отъезд начальства

– Крамеш! Пойди и выключи ящерь! – командовал Соколовский, собираясь в дальнюю поездку. – Понятно, что в исконных землях она очухается и бузить будет всю дорогу, но хоть до врат довезу её спокойно!

Крамеш только вздохнул, посочувствовав начальству, – общение с ящерью в состоянии «бузить будет всю дорогу» было крайне неприятной штукой.

Напугать ненормальное пресмыкающееся удалось со второго раза – первый раз она жрала очередной пинцет, вдумчиво его пережёвывая, видимо, чтобы не отняли, так что отвлекаться не пожелала.

– Готово, – доложился Крамеш, обнаружив Соколовского у Тани на кухне, задумчиво рассматривающего натюрморт на столе.

– Танечка, да норуши вас просто балуют! И зелень, и грибы, и редиска молоденькая.

– И огурцы скоро будут! – доложила Шушана.

– Вообще замечательно! – разулыбался Соколовский. – Прил… вернусь назад, напрошусь на дегустацию.

– Конечно, мы будем рады, – тактично ответила Таня.

– Так, теперь по делу, – подобралось руководство. – Меня нет, где я, вы не в курсе, когда вернусь – понятия не имеете, я вам не говорил – это для сотрудников клиники.

– Хорошо!

– Для внутреннего пользования – вернусь недели через две, я так думаю, по крайней мере… Если в этот период придёт кто-то из детективов и кого-то привезёт, принимайте, устраивайте в отдельной комнате, смотрите по виду. Кого куда. Если это будет кто-то сложнокантуемый, можно обратиться к сове – она у нас, несмотря на скромные размеры, птица с большой грузоподъёмностью.

– Поняла, – Тане ужасно хотелось уточнить, кто это такой весомый может прибыть, но она сдержалась – если ещё непонятно, привезут кого-то или нет, то какой смысл уточнять его вес?

– Чудесно! – обрадовался Соколовский, а потом повернулся к Крамешу: – Ящерь готова?

– Вполне. Правда, куски пинцета в пасти греметь будут, ну, это уж я не смог достать – она зубы сжала и так уснула.

– Сумасшедшее жЫвотное! – с выражением выдал Филипп. – Так, у вас, Таня, отпуск ещё четыре дня, отгуливайте спокойно. Летом я вас в нормальный отпуск отпущу, не волнуйтесь.

Он аккуратно перешагнул через Терентия, разлёгшегося на полу, и решительно отправился забирать ловушку с гремящей статуэткой ящери.

– Да я и не волнуюсь, – пробормотала Таня, глядя вслед начальству. – После всего того, что у нас тут было, переживать из-за отпуска как-то даже забавно.

Она подождала, пока Соколовский не уедет окончательно, и пошла в свою комнату, подивившись тому, как быстро кот ухитрился оказаться уже на её дороге.

«Причём с видом, будто он там уже часа два спит!» – лениво размышляла она.

Вообще-то полениться хотелось уже давно.

– Да… отпуск-то был, но после такого отпуска на отдых надо! – вздохнула она, опрыскивая листья гибискуса.

– Так за чем же дело? – Шушана с сочувствием покачала головой, вынырнув из-за цветочного горшка. – Пошли в огород. Там у нас Тишинор такое славное место устроил… Цветы посадил, и вообще, хорошо там. У нас тут от прошлой хозяйки гамак есть, там можно повесить!

Огород располагался на чердаке, в аккурат над комнатой Тани. Ну, то есть он был по площади значительно больше, но это её уже не удивляло – привыкла, наверное. Привычным было и то, что небольшие снаружи чердачные окошки внутри расползлись почти на половину крыши, превратив чердак в подобие прекрасно освещённого зимнего сада.

Таня с восхищением осмотрела аккуратнейшие гряды, на которых было множество растений, покосилась на опоры, по которым старательно карабкались огуречные плети и горох, полюбовалась цветами.

– А ведь сейчас только апрель, – выдохнула она. – Какая красота! Какой же Тишинор молодец, какие умницы норушата.

Внизу шумела московская улица, спешили по делам люди, а на чердаке норушного дома в гамаке, повешенном между цветником и грядами горошка, дремала умаявшаяся Татьяна с щенком Мышкой на руках.

Она бы уснула полноценным сном, но какая-то мысль, недавно отложенная «на потом», скреблась в памяти и не давала окончательно провалиться в сон.

«Ой! Ну да… А что у нас с гусями-то стряслось? Они же примчались такие взъерошенные, сердитые, грязные. Шушана их выставила, потому что могли полы запачкать. Но… бронегуси – это дело такое! Чтобы их расстроить, надо сильно постараться! Кто ж их так достал?» – сфокусировалась Таня на беспокойном воспоминании.

Она уточнила у Шушаны:

– Ты не знаешь, что такое с гусями недавно было?

– Знаю, конечно. Это Крамеш.

– Да ладно… Они же его только так гоняли.

– Ну, они гоняли, когда он был пленником, а они его сторожили, а тут он явился в гусятник – пошёл оценить размер стихийного бедствия, так сказать… Ты же знаешь, что его Соколовский в наказание послал за гусями всё вычистить?

– Ой, бедный! Гуси-то очень на этот счёт… трудолюбивые.

– Ну да. В прошлый раз карбыш пригнал на чистку всех окрестных крыс, и те просто умотались, пока всё убрали! Канализационные ходы едва справлялись. А уж заплатить за это пришлось… ух сколько. Гудини чуть не рыдал, когда крысам зерно отдавал. Нет, его, конечно, купил Соколовский, но хомяку-то каково было, а? Столько еды, и всё мимо щёк и лап! Ты когда-нибудь видела крайне, просто вконец расстроенного карбыша?

– Нет! – Таня едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться.

– Вот и я, честно говоря, до этого момента не видела. Незабываемо, между нами! Но даже карбыш признал, что крысы это заслужили! То есть… гуси угусячили там всё жутко!

– И теперь это должен чистить Крамеш…

– Точно. Короче, он туда дошёл, увидел всё, оценил, слегка расстроился, потом, видимо, расстроился посильнее и впал в состояние… Не помню, как это называется, когда весь из себя нормальный викинг превращается в чокнутого берсерка? Я даже не знала, что наш Крамеш так может.

– Ой… – Таня спешно вспоминала, точно ли гуси были целы… – И что он сделал?

– Эээ, как бы это… немного запутал их… шеями. Короче, они были в таком лютом шоке, что даже забыли, что они вместе вообще-то гораздо сильнее!

– Слушай, это он из-за гусей из кухни пропал? То вообще не выходил, а сейчас куда-то делся.

– Наверное. Если что, могу ему намекнуть, что ты не сердишься, – подмигнула Тане Шушана.

***

Крамеш обнаружился на своём привычном месте в кухне уже вечером, из чего Таня сделала вывод, что он действительно опасался того, что гуси наябедничали и она рассердилась.

«У нас с ума можно сойти, если даже просто перечислить логические предпосылки и выводы из них», – размышляла она, раскатывая тесто для пирогов.

На столе благоухала зелень, на плите обжаривались грибы для начинки, на полу за чихуахуа Мышкой бегали младшие норушата. За их вознёй снисходительно наблюдал Терентий, который рассказывал слегка ошалевшему от обилия информации Крамешу о семействе Борджиа.

Вран, уставший после института, сидел с полузакрытыми глазами и просто отдыхал, периодически вставляя язвительные замечания о том, что ученье свет, неученье тьма, и вообще, хорошо бы Крамешу в школу сходить…

Тишуна и Тишинор выкладывали на большое блюдо молодую редиску и салат.

Короче, царила такая спокойная и мирная атмосфера, что Тане даже как-то странно было. Нет, ну, честное слово, разве ТАК бывает?

Выяснилось, что бывает, но недолго!

Эту идиллию с лёгкостью спугнул звонок Таниного смартфона.

– Слушаю вас! – Таня прямо ощущала, что её отпускной остаточек нервно ёжится и отступает, растворяясь в обещанном Соколовским «я вам ещё потом отпуск дам».

– Татьяна? Я вам по поручению Филиппа Ивановича звоню. Он сказал, что, когда мы его того… чтоб мы его вам… доставили.

– Гм… а вы не могли бы уточнить, кого его, и «того» – это что значит? – Таня узнала голос одного из детективов Соколовского и спешно соображала, о ком вообще речь.

– Его – кого нам Филипп Иванович велел, того и везём! А «того»… ну, он сопротивлялся. Так мы его того… скрутили. Он кусается! И лапами брыкается как конь! Короче, зверюга! Короче, мы уже к вам сворачиваем, встречайте!

– Таня… – Крамеш и Вран были уже на ногах.

– Покой нам только снится! – мрачно заявила она. – Кого-то везут, кого не сказали, но он кусается, лягается как конь, короче – зверюга.

– Лось? – несмело предположил Вран.

– И кусается? – ехидно фыркнул Крамеш.

– Не, ну а что? Может, они умеют…

– Тогда уж, скорее, бодался бы! – справедливо заметил Терентий, который и не собирался идти на передний фронт выяснения, кто есть кто.

– Ладно, пошли встречать! – Шушана и Тишинор нырнули в междустенье, а Таня заспешила ко входу в гостиницу, чтобы принять неизвестно кого, но «короче, зверюгу».

Детективы Соколовского выглядели впечатляюще – грязные практически до макушек, местами перевязанные, крайне сердитые.

– Нате вам! – старший вручил Тане клетку, плотно завёрнутую в брезент. – Когда чехол снимать будете, лучше в сторону отойдите, а то он через прутья грызануть может. Всё! Мы поехали!

Таня машинально проводила автомобиль взглядом и потянула на себя тяжёлую дверь гостиницы:

– Ну, очевидно одно – это не лось! – глубокомысленно заявил Вран.

– Точно! Я и не знал, что такие выводы может делать только умник с образованием! – прокомментировал Крамеш.

И тут свёрток с клеткой внезапно подпрыгнул и… крякнул, почти как резиновая детская игрушка, на которую кто-то наступил. А потом кряканье перешло в перепуганные собачьи вопли и закончилось…

– Там что? Ребёнок? Этот… младенец? – Вран уставился на свёрток, и глаза у него стали огромными.

– Неее, непохоже! – Крамеш принюхался, а потом рассмеялся. – Слушай, зачем тебе обоняние, а?

– Какое ещё обоняние? – заворчал Вран.

– Это грызун! – объяснила Шушана, оббежавшая вокруг свёртка.

– А точнее, заяц, – настороженно добавил Тишинор. – Не в настроении.

– Заяц? А описали-то его как… – фыркнул Вран.

– Правильно его описали! – строго заметил Тишинор. – Они кусаются очень… и лапами могут треснуть так, что даже лисе или волку мало не покажется. А ещё орёт очень! – осуждающе добавил он, складывая аккуратные ушки и плотно прижимая их к голове.

– Да уж! Орёт он знатно! – выдохнула Таня, которая начала осторожно разматывать брезент.

Чем больше слоёв брезента оставалось на полу, тем более ушераздирающим выходил звук.

– Ззззуть… то есть жжуть какая, аж жжжубы, то есть ззубы свело! – выдохнул Терентий, опасливо прокравшийся за коллективом.

– Есть такое! – Вран с удовольствием отступил бы подальше, если бы не чувство долга – а ну как попытается этот самый заяц укусить Таню!

Собственно, он и попытался – стоило только снять последний слой брезента, как у Таниной руки клацнули приличных размеров резцы.

– Да вот ещё! – строго прокомментировала Таня. – Разбежались! Только приехали, ещё не познакомились, а вы уже грубить!

Она точно помнила, что знакомые Соколовского могут выглядеть… по-разному, поэтому говорила вежливо и на «вы».

Впрочем, на новоприбывшего это не произвело ни малейшего впечатления.

Заяц уставился на неё и разразился новым комплектом воплей, от которых хотелось заткнуть уши и смыться подальше.

– Ууууй, какое же оно громкое-то! – выдохнул Вран. – Тань, а может, это обычный заяц? Ну, поймали не того! Вид у него абсолютно безумный.

Отчасти он был прав – глаза вопящего зайца производили впечатление полного отсутствия у него мыслительного процесса.

– Ну, может, он просто разнервничался? – предположила Таня, с благодарностью покосившись на Тишинора, который успел сбегать на кухню и принести оттуда приличный пучок салата.

Салат зайца заткнул сразу – вопяще-истеричное существо принюхалось, резво цапнуло угощение и начало активно его есть.

– Ну, хоть не совсем того… – рассудил Вран.

– Я бы на твоём месте говорил потише, – почти беззвучно посоветовал ему Крамеш.

– Ты чего? Зайца боишься? – фыркнул Вран.

– Я? Нет… А вот ты ему явно не нравишься! – Крамеш понаблюдал за зайцем, который неотрывно следил за Враном, которого, как видно, выбрал в главные враги, и пожал плечами – в конце-то концов, его дело – предупредить.

Заяц доел салат, осмотрел собравшихся, не обратив никакого внимания на Таню, которая пыталась с ним заговорить, и уставился на Врана, повёл носом, а потом…

– Да как выключается эта безумная животина? – Вран извёлся – пока Крамеш донёс клетку с зайцем до комнаты, которую ему отвели, пока разместил его там, пока Таня ставила воду и клала еду, старательно убирая руки от попыток укусить, пока Шушана закрывала и звукоизолировала помещение, заяц верещал не переставая!

– По-моему, он всё это время высказывает свои впечатления о тебе! – сформулировал Крамеш личные ощущения. – Если вкратце – ты ему не понравился!