Приключения в стране львов

ГЛАВА 6

Как трое путешественников познакомились друг с другом. — Героизм парижского мальчишки. — Жертвы своей храбрости, пленники каннибалов[62]. — Случайная игра слов и причисление жандарма к лику святых. — Герои тоже бывают несчастны в браке. — Приключения парижского мальчишки в Океании. — Возвращение в Париж. — Фрике ждет богатство, но он оставляет все ради путешествия с месье Андре. — Слишком комфортабельно. — Дезертиры остались без подарков. — Вооружение современного охотника.

На другое утро «Голубая антилопа» уносила в неведомую даль троих друзей, большая близость между которыми, быть может, удивляет читателя.

Однако если знать драматические и прямо-таки невероятные приключения, связавшие когда-то воедино судьбы миллионера Андре Бревана, джентльмена в лучшем смысле этого слова, парижского мальчишки Виктора Гюйона по прозвищу Фрике и бывшего колониального жандарма Филибера Барбантона, то эта близкая дружба покажется совершенно естественной.

Когда-то я уже рассказывал вам, как Фрике, обуреваемый жаждой странствий и имевший в качестве капитала свои восемнадцать лет, железное здоровье и невероятную смелость, отправился в кругосветное путешествие и даже совершил его[63].

Как раз во время этого полуреального-полуфантастического путешествия все трое и узнали друг друга.

Андре тогда управлял от имени своего дяди — богатого судовладельца из Гавра — большой факторией[64], находившейся в Аданлинанланго в Экваториальной Африке.

Как-то он поплыл на моторной шлюпке вверх по реке Огове[65], чтобы разыскать врача морского ведомства, незадолго перед тем похищенного жителями побережья.

Это были так называемые озисбасы — свирепейшие местные людоеды: напав на шлюпку Бревана, они едва не захватили ее, несмотря на отчаянное сопротивление находившихся в ней людей.

Случилось так, что винт шлюпки запутался в ветвях и лианах, свисавших в воду, и замер как раз в тот момент, когда лодка на полном ходу пыталась прорваться через угрожавшую ей линию пирог.

Гибель казалась неизбежной… но вдруг один из кочегаров с отчаянной смелостью прыгнул в воду и нырнул к винту, прикрываемый шквальным огнем своих товарищей, которые не давали пирогам приблизиться.

Храбрецу удалось освободить винт, и шлюпка рванулась вперед. Спасены!

Кочегару бросили трос, чтобы он мог подняться на борт, но в эту минуту смельчак ударился головой об обломок разбитой выстрелами пироги… и пошел ко дну.

Андре, который стрелял по дикарям вместе с матросами, заметил, что их спасителю угрожает смерть, и без колебаний бросился в реку.

Шлюпку начало относить быстрым течением, пассажиры были не в силах помочь двоим несчастным, оставшимся в воде.

В конце концов им удалось подплыть к берегу… чтобы быть там схваченными людоедами.

Кто же этот юный кочегар, кто этот мужественный парнишка, который смеялся, идя ко дну, с презрением смотрел на людоедов и в самых страшных обстоятельствах сохранял неистощимую веселость? Да это же Фрике, наш маленький парижанин! Фрике, совершавший кругосветное путешествие именно так, как и надлежит это делать человеку с тощим кошельком.

Драматическая встреча на реке Экваториальной Африки — встреча между зубами крокодилов и челюстями людоедов — быстро сдружила молодых людей.

Как вы помните, они долго жили в рабстве у озисбасов, которые откармливали их, чтобы съесть. Потом французы бежали от своих мучителей через Габон[66], мужественно перенеся выпавшие на их долю испытания.

Вы помните, как Фрике, разлученный с другом, попал в руки пиратов и был привезен ими к берегам Аргентины, как он снова бежал, был схвачен краснокожими, ускользнул от них, перешел через Кордильеры[67], оказался в Вальпарансо[68] и там опять встретился с Андре.

Друзья как раз пересекали Тихий океан, когда их постигло очередное несчастье: выброшенные бурей на побережье Австралии, они снова попали в лапы людоедов, которые готовы были насадить их на вертел и зажарить, гарнировав сладким картофелем.

Фрике, которого никогда не покидало чувство юмора, стал уверять Андре, что нет на земле такого уголка, где человек, питающийся себе подобными, не захотел бы полакомиться именно мясом Фрике.

— Если так пойдет и дальше, я пожалуюсь властям, — пошутил юноша.

Но австралийских дикарей этим не проймешь, и они набросились на двоих друзей. Неужели конец?!

И вдруг в ночи раздался зычный окрик:

— Именем закона — остановитесь!

Освещенный отблесками костра, вперед выступил высокий человек, одетый в полную форму французского жандарма.

Это — Барбантон Филибер, потерпевший кораблекрушение на пути во Францию, куда он возвращался после выхода в отставку в Новой Каледонии[69].

Его внезапное, почти сказочное, появление, громкий голос, огромный рост и необыкновенная униформа поразили воображение дикарей. Ничего не понимая, они застыли, разинув рты. Барбантон, усмотрев в этом неповиновение властям, вынул из ножен саблю и крикнул, что он сейчас силой разгонит незаконное сборище.

— Мое терпение вот-вот лопнет, — добавил жандарм, бросившись на дикарей. Но тут он споткнулся о корень дерева, упал, быстро поднялся на ноги, схватил свою отлетевшую в сторону шляпу и величественным жестом надел ее на голову.

И — о чудо!

Чернокожие бросились на колени, умоляюще протянули к нему руки и стали жалобно повторять на разные лады:

— Табу! Табу!

Оказывается, в звуках французской речи им послышалось слово «табу» (священный), и они решили, что незнакомец назвал так свою шляпу. Отсюда, по их понятию, следовало, что и сам жандарм, покрытый этой шляпой, и те, кого он спас столь чудесным образом, — особы неприкосновенные.

Одни приключения Фрике сменялись другими, и рассказывать о них здесь, пожалуй, не стоит. Юный парижанин переживал эти приключения в компании с месье Андре и жандармом, которые стали неразлучны благодаря воле обстоятельств и увлеченности фантазиями парижского мальчишки.

Вернувшись к домашнему очагу, жандарм снял военную форму и занялся торговлей табаком, право на которую, вдобавок к пенсии, он заработал своей безупречной службой.

Увы! Бедняга Барбантон, надеявшийся после долгих лет, проведенных в невыносимом климате колоний, на спокойную жизнь, так и не сумел обрести тихую пристань.

Читатель уже понял, что мадам Барбантон, урожденная Элоди Лера, ухитрилась превратить скромное существование торговца табаком и спиртными напитками в настоящий ад. Эта бесконечная, жестокая и изощренная тирания привела к тому, что несчастный жандарм начал сожалеть об оставленной им службе среди канаков и затосковал по людоедам обоих полушарий.

Время от времени Фрике и Андре путешествовали по Океании[70].

Они было основали на Суматре[71] земледельческое и торговое предприятие, сулившее огромные барыши, но, к сожалению, непредвиденные обстоятельства помешали им довести до конца этот многообещающий проект.

Друзьям пришлось покинуть Суматру, пройти через новые испытания и стать героями совершенно невероятных приключений — Фрике, к примеру, целые сутки был султаном острова Борнео[72].

Путешественники вернулись во Францию, полные впечатлений и надежд и обогащенные опытом, — но с абсолютно пустыми карманами.

Между тем дядюшка Андре, гаврский судовладелец и мультимиллионер, умер, оставив племяннику, которого любил как сына, все свое огромное состояние.

Первой мыслью наследника было взять Фрике в компаньоны и тем самым избавить его от материальных лишений.

Но у парижского мальчишки имелись на сей счет собственные соображения.

Напрасно Андре пытался убедить его, напрасно искал средства помочь другу, не задевая гордости последнего. Фрике был непоколебим.

Он не желал жить «на привязи», да еще у близкого ему человека. Юноша решил зарабатывать на жизнь своим трудом.

— Но ты по крайней мере, — воскликнул Андре, истощив все свои доводы, — позволишь мне ссудить тебя деньгами? Верни их мне, когда сможешь, и я не потребую процентов!

Фрике согласился; он начал учиться и одновременно вернулся к прежней профессии слесаря-механика, в которой был весьма искусен.

Парижский мальчишка, казалось, родился изобретателем.

Обладая терпением монаха-бенедиктинца[73] и будучи, вопреки своему легкомысленному облику, умеренным в житейских потребностях до аскетизма[74], он меньше чем за год изобрел множество разнообразных приспособлений — в частности аппарат для штамповки металлических пуговиц и простую и умную машину для облегчения работы парижских угольщиков.

К искреннему удивлению Фрике, у него завелись деньги.

Правда, он был совершенно неспособен извлекать доходы из своих патентов, но тут ему на помощь приходил Андре, который рекламировал его механизмы.

Вот почему Фрике, в отличие от большинства изобретателей, смог жить на широкую ногу (а ведь чаще всего люди его профессии прозябают в нужде из-за глупости современников, не использующих предложений новаторов).

Мы уже знаем, что совсем недавно наш герой закончил модель установки для промывки золотосодержащей породы. Это был настоящий триумф юного механика!

Но нужны ли ему сегодняшняя зажиточность и завтрашнее богатство?!

Нужен ли ему покой, приобретенный ценой жестоких испытаний?!

Наконец, нужен ли ему даже его дорогой Париж, когда речь идет о путешествии, в которое он отправится вместе с месье Андре, его богом на земле?!

Фрике не колебался ни минуты. Он оставил все в таком виде, как если бы вышел в соседнюю лавочку за табаком, ограничившись лишь устройством судьбы своей экономки. Что же до остального, то пропади оно пропадом! Ведь впереди маячат такие замечательные приключения…

Вот только корабль непривычно просторен и наряден, да вдобавок у каждого из друзей будет отдельная каюта. Прежде они путешествовали иначе.

Именно об этом и говорил сейчас парижский мальчишка:

— Подумаешь, велика заслуга — бороздить моря на яхте, похожей на дворец, спать в каюте, похожей на будуар[75], питаться, как в «Кафе Англе»[76], и при этом ничего не делать!

— Да уж, — поддержал Барбантон, — для нас с вами, живших в матросском кубрике[77], эта перемена разительна.

— Вы говорите о матросском кубрике, мой друг жандарм, но что бы вы сказали, если бы вам довелось до изнеможения работать у топок и в угольных трюмах?! Ну уж нет, на мой взгляд, здесь слишком роскошно! Право, я даже робею!..

— Позвольте мне не согласиться с вами, Фрике, — величественным жестом прервал его жандарм. — Я считаю, что ни для вас, который был султаном на Борнео, ни для меня, которому как божеству поклонялись людоеды, ни тем более для месье Андре, который, захоти он только, может где угодно стать императором, не бывает ничего слишком роскошного. Что же до тех господ, которые изменили нашему патрону, то я лучше промолчу…

— Лентяи, — отозвался Фрике, — да-да, обыкновенные лентяи! Надо прочно прирасти к земле, отупеть от сидячей жизни или одуреть от безделья, чтобы с легким сердцем отказаться от такого заманчивого путешествия!

Фрике сказал «с легким сердцем», потому что ни Андре, ни он сам, ни даже жандарм не поверили мотивам отказов. Сразу было видно, что поводы придуманы горе-охотниками в самый последний момент и для большей убедительности снабжены подходящими пословицами. Все говорило за то, что они попросту струсили: никто из них, видимо, не догадывался об отказе остальных и постарался, чтобы его письмо было доставлено главе экспедиции всего лишь за несколько часов до отплытия.

Поступая так, каждый, наверное, думал:

«Ба! Мое послание придет в последний момент, когда ломать первоначальный план экспедиции будет уже невозможно. Отсутствие одного человека ничего не изменит… Никто и не заметит, что меня нет!»

Разве можно было, черт возьми, предвидеть, что струсят все семеро?!

Впрочем, довольно.

Мы бы не стали уделять так много внимания этому инциденту, если бы он не объяснял собой ту роскошь и, главное, то изобилие еды, которые оказались совершенно излишними для троих закаленных пассажиров «Голубой антилопы».

Так что не будем задерживаться на описании дорогого убранства яхты и запасенных на ней продуктов.

Андре рассчитывал на десять пассажиров, из которых по крайней мере семеро привыкли к комфорту современной цивилизации, и действовал сообразно предполагаемым обстоятельствам. Не его вина, что провиант оказался на корабле в избытке… как, впрочем, и оружие.

Учитывая цель экспедиции и зная по опыту, что первоклассное оружие надо иметь не только для удовольствия, но зачастую и для защиты, Бреван отнесся к его выбору с особенным вниманием.

Первой его заботой, еще до отъезда в Гавр, было отправиться на проспект Оперы к Гинару и переговорить с ним по этому важному делу. После двухчасовой беседы Андре вместе с искусным оружейником решили, что каждый из охотников получит по карабину восьмого калибра, без курка, с тройным замком системы Гринера и с двумя стволами длиной шестьдесят сантиметров. Это оружие, вес которого достигает семи килограммов двухсот граммов, легко выдерживает заряд пороха в семнадцать, а то и в двадцать граммов. Оно требует круглых пуль и металлических патронов.

Позднее мы объясним, почему карабин незаменим при охоте на крупных диких животных — таких, как слоны, гиппопотамы, буйволы и носороги. Пока же скажем только, что для того, чтобы свалить взрослого слона, надо иметь оружие, отличающееся не только большой убойной, но и парализующей силой.

(На флоте, кстати, прибегают к увеличению объема и изменению формы бронебойных снарядов. Сейчас, в частности, появились так называемые пробивные снаряды.)

Из этого карабина, дальность выстрела которого ограничивается восемьюдесятью четырьмя метрами, можно стрелять и по цели, находящейся в девяноста метрах. Впрочем, подобное случается редко.

Еще Андре заказал двуствольные ружья того же восьмого калибра, приспособленные для стрельбы теми же патронами, что и карабины, и имеющие почти равный с ними вес.

Гладкий ствол длиной семьдесят семь сантиметров позволяет стрелять по ближним целям дробью, причем, несмотря на свою относительную тяжесть, ружье это достаточно маневренное и им можно пользоваться при стрельбе влет по водоплавающей птице — такой, как утки, ибисы, фламинго, белая цапля, колпица и так далее.

Эти два вида оружия охотник всегда носит в состоянии «на изготовку» (ad hoc).

В-третьих, в экипировку входил карабин «Экспресс» одиннадцатого с четвертью калибра и весом в четыре с половиной килограмма, с которым охотнику лучше никогда не расставаться.

Карабин «Экспресс» рассчитан на большой пороховой заряд и на стрельбу легкими полыми пулями, способными разрываться в мышечных тканях; он имеет винтовую нарезку с длинным витком, поэтому его пули получают большую начальную скорость.

Пуля, весящая всего семнадцать с половиной граммов, вылетает под действием порохового заряда весом в семь с половиной граммов. Она может бить по цели, находящейся в ста тридцати пяти метрах, и сохраняет убойную силу на расстоянии трехсот метров.

Читатель, наверное, уже заметил, что о дальнобойном оружии речь здесь не идет. Да и к чему оно? Человек, который охотится на крупных животных, стреляет только наверняка, и его оружие рассчитано именно на это. Оно не только лишено непрочных и громоздких приспособлений, нужных при стрельбе в тире, но еще и имеет иную нарезку. Несмотря на малый калибр, пуля за счет большой начальной скорости, получаемой от сильного порохового заряда, обладает большой пробойной силой, и поэтому с карабином «Экспресс» можно охотиться на лося и антилопу, а также на леопарда, пантеру, тигра, медведя и тапира.

В-четвертых, ружье калибра одиннадцать с четвертью для охоты на мелких четвероногих и на пернатую дичь.

В-пятых, американский револьвер калибра одиннадцать с четвертью, более всего годящийся для самозащиты.

Это сделанное по заказу оружие доставили точно в срок по указанному адресу. Оно было сработано с изяществом и благородством, которыми отличается все, что выходит из первоклассного торгового дома на проспекте Оперы, где путешественник-натуралист может меньше чем за неделю подобрать себе необходимую экипировку.

Вышеперечисленное снаряжение погрузили на борт корабля вместе с личным оружием матросов, состоявшим из магазинных винчестеров[78].

Обращаться со всем этим арсеналом[79] умел только Андре, потому что ни Фрике, ни Барбантон не были охотниками по призванию. Разумеется, каждый из них мог послать куда следует меткую пулю. Однако в их сердцах не пылал «священный огонь» охоты.

Подразумевалось, что оба они будут рядом с Андре и вовремя подадут ему заряженное ружье, не доверяя этого наемным носильщикам, которые слишком пугливы и способны убежать как раз в тот момент, когда требуется спокойно стоять на месте.

В первых главах мы стали свидетелями начала приключений наших друзей, когда их яхта после долгого путешествия вдоль западного побережья Африки подошла к Сьерра-Леоне.

Андре, желая побывать в стране горилл, поставил судно в виду Фритауна и отправился со своими двумя товарищами к тому месту, где и произошла поразительная встреча с мадам Барбантон, вовремя вырванной мужем из лап гигантской обезьяны.