Прикосновение (СИ)

Глава 24 Маленькие пациенты

Шая следовала за магистром Певером попятам. Стоя у него за плечом, внимательно наблюдала за его магическими манипуляциями, прислушивалась к вопросам, что он задавал детям, и писала свои пометки на страницах тетради. Иногда магистр позволял ей самой коснуться детей и почувствовать магический отклик сканирования. При таких моментах девушка оглядывалась на Диару, стоящую у двери, но та по-прежнему не двигалась с места.

В палате было неестественно тихо. Дети не покидали своих коек и терпеливо ждали, когда магистр к ним подойдет. Спокойно выполняли команды и равнодушно воспринимали действия Шаи. Магистр Певер тянул время и наблюдал за девушками. Они изначально воспитывались в разных условиях. Шая училась сочувствию и смирению, желанию облегчить страдания пациента. Диара, в отличие от нее, воспитывалась в борьбе. В мире, где одна минута может решить жизнь и судьбу человека. Одной не хватало решительности, второй — смирения.

Шансы, что такие противоположности могут подружиться, были равны нулю. Но магистр видел, как Шая наблюдала не только за ним, но и за Дией. А та, в свою очередь, изучала не только пациентов, но и самого магистра и Шаю. В ее глазах мелькали светлые искры, говорящие, что все магические потоки в комнате она держит под контролем, и поражался ее тонкой силе. Возможно, мастер-наставник Олирг прав, и девушка является свечой. Но тогда, что же у нее за судьба, невероятным образом направившая ее в Военную Академию. Чему ее могут здесь научить, кроме противостояния Проклятым?

— Диара, ты ничего не написала, — тихо прошептала Шая.

— Напишу, как прочитаю карты пациентов, — заметила Дия. — Много информации узнаешь из причин возникновения отравления.

— Полагаете, все дети тут отравлены?

Магистр вернулся к дверям и обернулся на детей. Кто-то тут же лег и отвернулся к стене, кто-то сидел, уставившись в одну точку.

— Да. У мальчика на крайней койке заражение крови, у тех, что у окна, — поражение желудка и, соответственно, кишечника, а тот, кто спит, — поражение мышечной ткани. Очаг поражения у него пошел от правой руки.

— Верно. А теперь вопрос. Что надо делать? Облегчить страдания или пробовать возможности исцеления.

Шая подняла ладошку. Привлекая к себе внимание.

— Облегчить страдания, — спокойно заметила она. — В таком возрасте отравление уже влияет на разум и магию детей, и по их возрасту и состоянию им осталось жить около одного месяца.

— Ясно. А вы, что скажете, курсант Клерос?

— Из того, что вижу? Облегчать страдания пока некому.

— Объясни, — Шая задала вопрос раньше, чем магистр, и, преследуя свои цели, он отступил. Уселся на стул, внимательно наблюдая за кадетами, пытался понять, что произойдет дальше? Во что выльется их опыт и знания. В ссору или союз?

— Начнем с самого вероятного исцеления. Тот, у кого поражение мышечной ткани, — не стала скрывать свое мнение Диара. — Что ты увидела? Болевой синдром по правой стороне тела, полная парализация пальцев и частичная остальной руки. Верно? — Шая кивнула. Дия продолжила. — Заражение остановить не удалось. По количеству содержания в крови блокираторов есть основание предполагать, что пьет он их давно. И раз не прекращает пить, значит, поврежденный участок растет. Потому делаем выводы — если заражение пройдет еще на пятнадцать сантиметров, то затронет сердце, и это окончательно убьёт ребенка.

— Именно, — серьезно кивнула Шая. — Так почему ты не хочешь облегчить его страдания?

— Есть причины. Если рассмотреть внимательней его заражение, то оно двигается с определенной скоростью, которую можно отследить. Если ничего не делать или по-прежнему давать ему блокираторы, то месяц, полтора, и его будет не спасти.

— Да, именно так, — нахмурилась Шая и более пристально стала рассматривать мальчика, что притворялся спящим, а сам явно прислушивался к разговору целителей. Дия не стала понижать голос и ставить защиту. Хочет знать свои шансы — тем лучше. Значит, не готов сдаваться. А это уже хорошо.

— И все же шансы справиться и выжить у него большие. Для начала отметим, он тут дольше всех.

— Что? Но причем тут это? — удивилась Шая. Дия не стала отвечать, а продолжила размышления вслух.

— Получается, если он тут дольше всех и до сих пор не пьет обезболивающие, значит, сопротивляемость и выносливость у него хорошие. Отсюда появляются сомнения по поводу срока, что ему уготовлен. Среди всех он самый старший. Более чем уверена, скоро у него день рождения, — мальчик не выдержал и повернулся в кровати.

— Через две недели, — спокойно заявил он.

— Исполнится десять лет? — уточнила Дия.

— Да.

— Отлично, тогда недельки через три тебя точно выпишут домой.

— Дия! Нельзя давать пустых обещаний! — возмутилась Шая.

— Я и не даю. В десять лет идет пробуждение Дара. Магический поток расходится по телу и словно напалмом сжигает основную отраву. В блокираторы заражения явно входит белый лен. Я заметила его вкрапления по правой стороне тела. Шая, знаешь, как он срабатывает при наличии рядом с ним магии?

— Он усиливает ее в несколько раз. И если он в теле, в пораженной части…

— Именно. Пробуждение дара, плюс хороший резерв крестного, а также контроль целителя полностью выжгут отраву из его тела. Неделя на диагностику и профилактику, и он будет свободен. Я права, магистр? — Диара обернулась к ректору.

— Да, права. Родители уже нашли ему подходящего мага, и все готово к пробуждению. Есть рекомендации?

— Я бы не посмела оспорить вашу работу, магистр, но все же хотела предложить. Пока еще есть время, рассмотрите замену блокиратора. Лучше с добавлением черного остролучника.

— Почему? — магистр взглянул на мальчика, что с интересом слушал Диару.

— Можете назвать это интуицией или бредом, но отрава в теле ребенка не простая. Я чувствую ее особенность, но более точно сориентировать не смогу. Может, попросите магистра Тредина посмотреть?

— В чем ее особенность?

— О перевертышах слышали?

— Ядах Проклятых, что при определенных воздействиях полностью меняют свои показатели?

— Да. Их открыл мой дядя, и у нас дома было очень много их видов. И вот с уверенностью на семьдесят процентов могу сказать, что у мальчика перевертыш. Скорей всего, если заражение произошло целенаправленно, при раскрытии дара яд поменяет свои свойства и первым делом попробует уничтожить ту угрозу, что есть в организме. А это белый лен.

— При наличии в крови черного остролучника яд может замедлить свои изменения. Это даст возможность пробудившейся магии уничтожить отраву, — закончил за нее магистр и, довольно кивнув, повернулся к столу, чтобы записать новые рекомендации.

— Но черный остролучник не является противоположностью Белого льна, — заметила Шая. — Как же он сработает?

— Это растение, в отличие от Белого льна, выращивают на границе специально. Есть у него особенность — не уничтожать отраву, а притягивать ее. После его внедрения целители с помощью определенных техник выводят его из организма, тем самым уменьшая действие яда. Суть в том, что притянутый к нему яд во время пробуждения магии будет… Как бы правильней сказать…

— Заторможен, — помог ей магистр Певер. — Черный остролучник не только собирает вокруг себя отраву, но и замедляет ее распространение. При замене свойств яда будет необходимая нам задержка, и мы, если не сможем его уничтожить, все же успеем поставить правильный заслон для сердца мальчика и спасти его.

— Верно, — обрадовалась Дия и довольно посмотрела на Шаю.

— Но можно вопрос? — магистр скрыл свой голос от детей. — Диара, ты для всех видишь исцеление?

Девушка еще раз осмотрела детей. На маленьком мальчике, у которого было заражение крови, она надолго задержала свой взгляд.

— Скажем так, я для всех хочу исцеления, — тихо заметила она, коснувшись магией горла и скрывая свою речь. — Но заражение крови напрямую влияет на искру будущей магии. Средства, чтобы остановить отраву, пока не нашли.

— Получается, для него все же надо подобрать облегчение страданий? — растерялась Шая, уже поверившая что все дети выживут.

— Возможно, — поджала губы Диара. — Но я бы не хотела сдаваться. Магистр, позвольте мне кое-что попробовать?

— Это причинит ему боль? — встрепенулась Шая.

— Нет, разумеется.

— Что ты хочешь сделать? — магистр поднялся и тоже посмотрел на мальчика. Тот словно почувствовал, что говорят о нем, поднял свой открытый взгляд на взрослых, и у Шаи защемило сердце. Как же жестоки Проклятые, что заставляют страдать таких крошек.

— Я хочу его рассмешить, — спокойно заявила Дия, и магистр выдал свое удивление едва дернувшейся бровью.

— Дия, — Шая не сдержалась. — Ты же сама говорила. Люди, пораженные ядом Проклятых, становятся грустными и вялыми. Зачем ты хочешь его рассмешить?

— Потом объясню. Так как, магистр? Можно?

— Пробуйте.

Бенджамин. Певер и сам не знал, почему согласился, но странное чувство азарта всколыхнулось в его душе. Почему-то увидеть улыбку ребенка стало так же важно для него, как и для Диары, что, открыв свою сумку, шагнула к кровати мальчика.