Присяга леди Аделаиды

Глава XXXV ДВОЮРОДНЫЙ ДЯДЯ СЭЛЛИ

Как только Блэр вышел из Дэншельдского замка, в него вошли три джентльмена, приехавшие в карете. Когда слуга впускал их, он вопросительно посмотрел на одного — Уильяма Лидни; второй был стряпчий Эпперли; третий, человек величественной наружности, незнакомый.

— Я желаю видеть мистера Лестера, — сказал последний.

Слуга поклонился и пошел в кабинет. Положив руку на ручку двери, он обернулся и спросил:

— Как прикажете доложить, сэр?

— Лорд Дэн.

— Извините… извините, сэр, — пролепетал слуга с удивлением. — Я спрашивал, как о вас доложить.

— Лорд Дэн, — внятно было повторено, и слуга, удивляясь, какой это явился сумасшедший старик, пошел доложить.

Эпперли пошел за ним, а Уильям Лидни исчез, когда слуга оглянулся, ища его.

Сквайр Лестер с расстроенным видом ходил по кабинету, потому что известие, сообщенное Блэром, не было приятным для него и, услышав доклад слуги, увидал, что вошел незнакомец. Он предположил, что произошла какая-нибудь ошибка и что за этим незнакомцем идет лорд Дэн.

— Я… я думал, что он сказал, лорд Дэн, — проговорил он со смущением.

— Он так и сказал, — отвечал незнакомец, протягивая руку. — Вы не узнаете меня, Джордж? Кто другой, кроме меня, может быть лордом Дэном?

Лестер отшатнулся и прислонился к стулу, как будто окаменев.

— Гэрри Дэн не умер, Джордж, он воротился, наконец, предъявить свои права. Я сделал бы десять лет тому назад, если бы знал, что Герберт — представитель Дэнского пэрства. Я предполагал, что это мой брат Джоффри.

Лестер, чувствуя, что его поражает неожиданность за неожиданностью, сел с удивлением, приготовившись слушать объяснение. Оно было дано в самых кратких выражениях. Лорд Дэн с нетерпением велел позвать поскорее сына.

— Ваш сын приехал с вами сюда? Он в Дэншельде? — спросил Лестер.

— Он здесь, у вас в доме. Я послал его в гостиную, когда пошел к вам. Дело в том, Лестер, хотя прежде времени может быть не следовало бы об этом говорить, он видел вашу дочь и влюбился в нее.

— Где он мог ее видеть? — удивился Лестер.

— Я согласен, — продолжал лорд Дэн. — Может быть, и вы согласитесь, хотя ходят слухи, что вы обещали ее Герберту. Она также будет жить в Дэнском замке, с той единственной разницей, что мужем ее будет настоящий пэр, а не фальшивый.

Странно, что Лестер не догадался о Лидни. Может быть, он догадался бы в другое время, но шаг от браконьера и подозреваемого вора до будущего пэра Англии был слишком велик, чтоб это могло прийти ему в голову. Лорд Дэн позвонил и попросил, чтобы господина, приехавшего с ним, просили пожаловать сюда.

Слуга пошел в гостиную и передал поручение. Лидни сидел там один. Но в то время, как говорил слуга, Лидни увидел, что в оранжерею вошла Мария с лужка, и пошел к ней. Ах, как она была мила в хорошеньком утреннем платье из светло-лиловой кисеи!

— О, мистер Лидни! — воскликнула она в замешательстве и испуге, выронив цветы. — Зачем вы пришли сюда? Как вы осмелились? Папа опять выгонит вас.

— Надеюсь, что нет. Он мог выгнать Уильяма Лидни, но не думаю, чтоб он выгнал Джоффри Дэна.

Она с удивлением подняла на него глаза Как ей было не удивляться! Он взял ее за обе руки и поставил перед собой почти насильно. Его темно-серые глаза, сиявшие любовью, смотрели на ее раскрасневшиеся щеки.

— Лорд Дэн теперь у мистера Лестера и делает предложение, по крайней мере, я так думаю, обещаете ли вы стать будущей лэди Дэн, Мария? Обещайте мне это теперь.

Нежный румянец на щеках ее сгустился, и она старалась вырваться от него. Но он еще крепче стал ее держать.

— Или лучше сказать, обещайте быть моей женой! — продолжал он с торжествующей нежностью. — Мария, не к чему вам вырываться; я не выпущу вас, не получив ответа. Возлюбленная моя! Я никогда больше не стану вас дразнить или обманывать. Вы доверились неизвестному Уильяму Лидни. Он был под гнетом неприятностей и не мог ни объясниться, ни объявить, кто он. Я говорил вам, что ваше доверие не будет обмануто. Меня зовут Джоффри Дэн. Отец мой, капитан Гэрри Дэн, не умер от падения. Он вернулся в свой собственный дом. Он — лорд Дэн. Это он теперь у вашего отца. Мария, дадите ли вы мне обещание теперь?

Она не совсем понимала. Может быть, что она вовсе не понимала, но в голосе его звучала такая истина и сила, что Мария закрыла глаза и вздохнула с чувством какого-то неизмеримого счастья. Он принял ее в свои объятия и сорвал с ее губ поцелуи, которых так давно жаждал. Оба они и не подозревали, что зеленые глаза мисс Тифль подглядывали из оранжереи.

Это продолжалось не более минуты; мгновения тайного блаженства редко продолжаются долее, должно быть, судьба завидует им. Пришла леди Аделаида, и Мария исчезла за высоким тропическим растением, готовясь умереть со страха при приближающейся сцене гнева. Изумление ее еще более увеличилось, когда она увидела, что леди Аделаида подошла с протянутой рукой к ее возлюбленному и назвала его «Джоффри». Они вместе пошли в кабинет. Лорд Дэн, потеряв терпение, опять позвонил.

— Отчего не идет Джоффри? — сказал он с досадой. — Я хочу, чтобы вы его видели. Ваша дочь будет богаче с ним, чем была бы с Гербертом. Джоффри получил от матери огромное состояние, да и я не растратил и половины моего дохода. Так что, кроме доходов с Дэнского имения, мой сын будет богат.

— Это самое лестное и великолепное предложение для нее! — вскричал обрадованный Лестер. — И если бы только Мария могла послушаться рассудка… У нас в последнее время в Дэншельде появился дурной и вкрадчивый человек… Как! — вдруг вскричал Лестер сердито, вздрогнув при виде входящего Лидни. — Вы опять здесь! Какой дерзкий! Как вы смеете…

— Извините, лорд Дэн, но я говорил именно об этом человеке… о Лидни…

Лестер остановился, потому что лорд Дэн взял под руку «дерзкого человека» и подвел к нему.

— Позвольте на минуту, Джордж Лестер. Вы расскажете мне о Лидни, когда я кончу представление. Мой сын Джоффри Дэн.

Смущение Лестера было даже смешно.

— Он ваш сын? — пролепетал он.

— Мой родной и единственный сын, Джоффри Уильям Лидни Дэн. Ах, Лестер! Вы и Дэншельд обвинили его в разных оскорбительных поступках, но Мария видела его таким, каков он есть — человеком честным и достойным. Я думаю, вы отдадите ее ему, несмотря на предложение мистера Герберта Дэна.

Лестер молчал. Он посмотрел на Марию, которую притащили в комнату почти против ее воли посмотреть на Джоффри Дэна. Как он мог ошибиться в этом благородном лице? Сказать по правде, оно с самого начала произвело на него благоприятное впечатление, пока обстоятельства и Герберт Дэн не сбили его с толку.

— Мария сама будет выбирать, — сказал он ласковым тоном.

Многие из нас становятся ласковыми, когда их вынуждают к смирению.

Джоффри Дэн улыбнулся, Мария потупила голову, а лорд Дэн начал говорить с нею шепотом, что заставило ее опять развеселиться. Вдруг он встал и сказал, что так как все приведено в порядок, то он должен ехать.

— Куда? — спросил Лестер.

— Куда? Показаться повсюду с моим сыном, сделать несколько визитов, прежде чем стану принимать в замке всех. Я должен сделать это осторожно, Лестер, а то робкие люди примут меня за привидение. Герберт счел меня за привидение намедни. Я вышел тогда в первый раз, мне захотелось подышать свежим воздухом, и я отправился к развалинам. Когда я смотрел в окно, я увидел Герберта и догадался, что он принял меня за призрак. Когда он выходил, я вошел в ближайшее отверстие и, если бы я не показался ему после как живой, он стал бы верить в привидения. Ты готов, Уильям? Прежде всего поедем к Уильфреду Лестеру.

— К Уильфреду Лестеру? — невольно повторил отец этого несчастного молодого человека.

— Да, сэр, к Уильфреду Лестеру, — отвечал лорд Дэн, обернувшись и говоря суровым тоном почти бессознательно. — Если его родные оставили его на произвол судьбы, то пора судьбе помочь ему. Я намерен перевезти его и жену его в Дэнский замок сегодня, и они останутся там гостями моими и Уильяма, пока не будут обеспечены. Дэншельд увидит, что у Уильфреда есть, по крайней мере, один надежный друг. Хорошенькая Эдифь! Она охотнее целовала капитана Гэрри Дэна, чем вы, мисс Мария. Я слышал, что они умирали с голода, Джордж Лестер; я слышал… Лучше мне не продолжать. Слава Богу, я вернулся домой поправить все это.

Он вышел с сдерживаемым гневом. У дверей, когда он садился в карету, к нему подошла мисс Бордильон. Удивительное происшествие, быстро распространившееся по Дэншельду, дошло и до нее.

— Так это правда? — воскликнула она, и слезы выступили на ее кротких глазах, когда прежний близкий ее знакомый Гэрри Дэн сжимал ее руку. — Я думала, что это люди рассказывают какой-то сон.

— Я говорил вам, что наступит время, когда вы опять будете принимать меня, — сказал Уильям, когда она повернулась к нему. — Надеюсь, что дом ваш будет открыт для Джоффри Дэна, мисс Бордильон, хотя он был закрыт для Уильяма Лидни.

— А Мария как же? — спросила она, не успев еще собраться с мыслями.

— О! У меня было серьезное намерение убежать с Марией, — отвечал он смеясь, — но мистер Лестер избавил меня от этой необходимости. Он сказал мне, что я и так могу ее взять.

Мисс Бордильон посмотрела вслед карете, когда она отъехала, и на улыбающееся лицо нового наследника, когда он сидел напротив отца.

— Никогда больше не разубедят меня в моем собственном здравом смысле, — сказала она торжественно. — Мой ум полагался на него, мое сердце говорило за него, я знала, что он не авантюрист.

Леди Аделаида не показывалась. Мужество изменило ей. Стыд и страх давили ее, и она уединилась в свою комнату. Тифль, поджидавшая удобного случая, вошла к ней.

— С прискорбием должна я сообщить вам, миледи, но мой долг прежде всего, — начала она тихим, лукавым голосом. — Я сейчас ходила в оранжерею, искала садовника и думала, что он там, когда увидала… мне стыдно повторять это вашему сиятельству, клянусь, я так вся и вспыхнула.

— Продолжайте, Тифль, без всяких пустяков, что такое случилось?

— Миледи, там был Лидни… он и мисс Лестер. Он — ваше сиятельство извините, что я выговариваю такое слово, — он целовал ее!

Леди Аделаида томно подняла брови.

— Так как мисс Лестер должна быть его женой, Тифль, я полагаю, это не значит ничего.

— Его женой? — вскричала Тифль, вытаращив от удивления свои зеленые глаза. — Как, извините, миледи, женою каторжника?

— Тифль! — сказала леди Аделаида резким тоном упрека, надменно указывая пальцем на дверь. — Сделайте одолжение, припомните, что вы говорите о мисс Лестер.

Тифль вышла, точно пораженная громом, и наткнулась на служанку, которая сказала ей, что ее хочет видеть Шад.

— Видеть меня? Дерзкая гадина! — отвечала Тифль с гневом. — Этой Грэнни Бин вечно нужно лекарство для ревматизма!

Однако она вышла, и Шад, смиренно прижавшись к грязной каменной стене, заговорил с ней вполголоса:

— Грэнни велела мне сейчас бежать сказать вам, что лорд Дэн воротился.

— Воротился откуда? — спросила Тифль. — Где он был?

— Не тот, который в замке, он уже больше не лорд Дэн, а тот, другой, опять ожил — который упал с утеса. Он переедет в замок, а того-то выгонит оттуда. Грэнни велела еще сказать вам, что Лидни…

— Ну, — нетерпеливо сказала Тифль, — вытаращив глаза, — говори скорее.

— Лидни был здесь, посмотреть, чтобы ничего не сделали дурного, а не помогать им, как думали. Он сын того, другого, и зовут его Джоффри Дэн. Он будет после него лордом Дэном.

Тифль поняла смысл слов, поняла, до чего довела ее собственная политика, и чуть не упала в обморок.

Известие о воскресении Гэрри Дэна разнеслось по Дэншельду и о том, что ему было бы приятно принять в своем замке всех, и знатных и простых, богатых и бедных. Бедные рыбаки были приглашены точно так же, как дворяне, особенно браконьеры и контрабандисты. Нижний конец залы был занят дэнской прислугой, в их красивой ливрее, белой с пунцовым и серебром. Брефф и Рэвенсберд стояли позади лорда Дэна; трудно сказать, кто из них имел более гордый вид.

Как быстро явились посетители, это стоило бы рассказать; все спешили приветствовать лорда Дэна. Он стоял, протянув руки, с ласковым взглядом, с тихим и задушевным словом для всех. Его сын стоял по правую его руку, и он представлял его поочередно каждому. Тут были и Герберт Дэн, и Уильфред Лестер, и лорд Дэн обращался с ними с заметным уважением. Надо вспомнить, что публика ничего не знала об участии Уильфреда Лестера в ночной экспедиции. Присутствующие, всегда готовые увлечься общим чувством, увидали, что сквайр Лестер пожимал руку своему сыну, и все толкались, чтобы сделать то же самое.

— Ах, милорд! — вскричал доктор Уальд, и он тоже явился приветствовать лорда Дэна, — не хорошо, что вас лечил в «Отдыхе Моряков» доктор Грин; он в Дэншельде только два года, а я здесь вырос. Ваш отец считал меня довольно искусным для него.

Лорд Дэн положил руку на его плечо.

— Уайльд, — сказал он смеясь, — с этих пор я назначаю вас своим домашним доктором, хотя мне придется недолго лечиться у вас. Вы должны заставить моего сына заболеть, когда я умру, и выказать на нем ваше искусство. Разве вы не видите, почему я пригласил чужого вместо вас? Вы узнали бы во мне Гэрри Дэна с первого взгляда и разгласили бы эту тайну по всему Дэншельду, а для моих планов в то время это не годилось.

Уайльд покачал головой.

— А все-таки мне неприятно, что вы пригласили чужого.

Когда зала наполнилась и больше некому было выходить, мистер Дэн — уже не Лидни — оставил отца и смешался с толпой. Первое лицо, бросившееся ему в глаза, было лицо инспектора Бента, и оно казалось не совсем спокойным. Если бы он знал, что молодой Лидни превратится в высокородного мистера Дэна, он, наверно, обращался бы с ним не так фамильярно.

— Надеюсь, сэр, что вы не станете сердиться на меня за прошлое. Если бы я мог только вообразить…

— Сердиться за прошлое? — весело перебил молодой Дэн. — Что за мысль! Я думал, что у вас больше здравого смысла, Бент, или, по крайней мере, полагал, что вы увидите больше здравого смысла во мне. Мне кажется, что я должен быть очень вам обязан; вы могли поступить со мною гораздо хуже, и не сделали этого.

Обрадованный инспектор пожал руку, протянутую ему. Тут можно упомянуть, что Блэр уехал с полуденным поездом и Бент опять стал важным человеком. Дэн подошел тогда к Бэну Бичеру, который спрятался в темном углу за слугами, не смея выступить вперед.

— Это вы, мистер Бичер, пришли нанести мне визит в моем доме? — воскликнул Дэн таким же дружелюбным тоном. — Здесь больше места принять вас, чем было у меня в «Отдыхе Моряков». Почему вы не подойдете к милорду? Отец ваш уже с ним говорил.

— Сэр, как вы могли обманывать нас таким образом? — с упреком возразил Бэн Бичер. — Если бы мы знали, что вы лорд Дэн, или почти что лорд, разве мы раскрыли бы вам наши тайны? Вам все о нас известно, даже самое худое.

Уильям Дэн захохотал.

— Я очень этому рад, Бичер. Это самое лучшее несчастье, какое только могло случиться с вами.

— Да, сэр, мы можете шутить, но ведь у вас теперь есть возможность сослать нас на каторгу хоть завтра по одним вашим уликам.

— И вы думаете, что я способен это сделать?

— Послушайте, сэр, — сказал Бичер, понизив голос, — я вам клянусь, что нас уговорил на этот скверный поступок молодой Лестер. Он…

— Шш, Бичер! — поспешно и торжественно предостерег его Уильям Дэн. — О прошлом никогда не нужно говорить. Мы все согласились, что кто прошлое помянет, тому глаз вон.

— Это относится ко всему прошлому, мистер Лидни?

— Мистер Дэн, — поправил Уильям, полушутя и желая успокоить этого человека.

— К черту мою память! Впрочем, я хотел бы, чтобы вы не были мистером Дэном; ведь вы знаете все о нашем браконьерстве, сэр, и все наши места — вы знаете все!

— Я намерен забыть, что я это знаю, Бичер. Что прошло, о том нечего и говорить. Но я хочу, чтобы вы обещали мне вести себя впредь как следует.

— Вести себя как следует! — сомнительно повторил Бичер.

— В нашей первой встрече в лесу, которую вы, может быть, не забыли, я сказал вам, что меня не касается, если вы будете рыскать целый день по Дэнскому парку с ружьем в одной руке и с силками в другой, так как этот парк не мой. Конечно, парк принадлежал моему отцу, но пока находился во владении того, кого тогда называли лордом Дэном. Я сказал вам также, что если бы парк был мой, тогда дело другое. Теперь вы должны понять, Бичер, что моя обязанность защищать землю моего отца, и я буду это делать. Я более забочусь о хороших поступках человека, чем о всех фазанах в Англии, но все-таки я уважаю и буду поддерживать законы о дичи. Не можем ли мы оставаться с вами друзьями, Бичер, несмотря на эти законы?

— Друзьями? — повторил молодой браконьер с глубоким чувством.

— Я сказал: друзьями. Если мы не останемся друзьями, это будет ваша вина. Вы не должны думать, что я воспользуюсь прошлым иначе, чем для вашей пользы. Вы когда-то сказали, Бичер, что если бы с вами и с вашими товарищами поступали добрее, вы могли бы быть другими людьми. Что, если вы станете другим человеком с нынешнего дня? Я помогу вам. О, Бичер, неужели вы думаете, что я могу нанести вам вред? Мы не можем принести пользы ни себе, ни другим, если станем делать вред людям.

Бичер не отвечал, лицо его подергивалось.

— Вам предоставят приличную работу и будут платить хорошо. Я хочу, чтобы мне хорошо служили, а я, со своей стороны, намерен быть для работников внимательным другом. Да, Бичер, я намерен это сделать. Я намерен быть с вами друзьями в лучшем смысле этого слова и соединить наши выгоды в одно. Вы мне обещаете, Бичер?

Браконьер робко протянул свою руку.

— Да, я обещаю, сэр; мне надоела жизнь, которую я веду, да и другим тоже, а это последнее дело напугало нас всех. Я буду поступать так, как вы прикажете, с нынешнего дня.

— Решено, — сказал Уильям Дэн, искренне пожимая его руку. — И я надеюсь, Бичер, что мы никогда не нарушим нашего уговора.

Более всех, казалось, желал примириться с обстоятельствами Герберт Дэн. Он поступал благоразумно. Правда, он вдруг лишился и звания, и состояния, но он никогда не имел на них права и бессознательно был самозванцем. Лорд Дэн намеревался укрепить за ним хороший доход. Дело могло кончиться гораздо хуже для бывшего лорда, да и какое облегчение лишиться страшного кошмара, тяготившего его душу! Это само по себе казалось блаженством.

— Вы, должно быть, были очень удивлены, когда узнали, кто был привезен в спасательной лодке? — заметил он, разговаривая с Рэвенсбердом в этот день.

— Удивлением этого назвать нельзя, — отвечал Рэвенсберд. — Это будет недостаточно сильным выражением. Милорд начал задавать мне разные вопросы на другой день после того, как он спасся от кораблекрушения, и узнал, что в замке живете вы, сэр, а не брат его. Вдруг он снял свой пунцовый зонтик, сел на постель и спросил, узнаю ли я его. Я чуть не свалился с ног от удивления. Между нами началось совещание, говорить ли Софи. Милорд боялся, что она разболтает тайну, но я видел, что от нее скрывать нельзя, потому что она наверняка его узнает. Как ей удалось не проболтаться, над этим вечно будут все подшучивать, но милорд грозил ей разными неслыханными наказаниями, если она проболтается.

— Рэвенсберд, — сказал Герберт Дэн, отогнав задумчивость, — вы были свидетелем драки на утесах в ту ночь? Я полагаю, что лорд Дэн рассказал вам все.

— Он рассказал мне все, сэр, но не мое дело упоминать об этом, — отвечал Рэвенсберд с уважением. — Я не был свидетелем драки, я не был на утесах в ту ночь.

— Однако вы не хотели говорить, где вы были, когда отлучались из «Отдыха Моряков».

— Это из упрямства, сэр, другой причины не было. Софи обещала придти на свидание со мною, и мы гуляли с задней стороны замка.

— Кого вы подозревали в то время?

— Если уж я должен сказать, то подозревал я вас, сэр. Разумеется, я не знал этого точно, мое мнение колебалось; я почти был уверен, что вы ссорились с ним, но, с другой стороны, вы, кажется подозревали меня, а потом стали подозревать разносчика. Я не был уверен ни в чем до тех пор, пока милорд не воротился домой. Софи также сначала подозревала вас и думала, что леди Аделаида хочет выдать меня, скрывая вас, но я приложил все силы, чтобы развеять ее подозрения; это могло довести до какой-нибудь беды, и я сам не знал ничего наверно.

— А я, со своей стороны, подозревал, что вы были в то время на утесах, Рэвенсберд, и видели драку. Прекратим этот разговор. Мне приятнее видеть его живым, чем когда-то получить наследство.

Прием кончился. В замке собирались к семейному обеду — Дэны, Лестеры, Маргарет Бордильон. Неприятных тем не касались, но Уильям успел намекнуть Лестеру и жене его о поступках Тифль. Даже леди Аделаида не так настойчиво преследовала бы Уильфреда Лестера, если бы эта женщина не наговаривала ей постоянно.

На следующее утро Лестер послал за Сэлли. Он вставал рано, и эта женщина явилась на его зов прежде, чем в Дэншельдском замке подали утренний чай. Разные воспоминания толпились в голове Лестера и убеждали его во многом, чего он с горечью стыдился теперь, когда опомнился. Он не мог переделать прошлого, но, может быть, был в состоянии остановить неприятные разговоры, если бы мог найти хоть сколько-нибудь наличных денег для кредиторов Уильфреда. Прежде всего, ему надо было узнать от Сэлли, каковы долги. Лестер принял ее одну в столовой.

Она вошла с суровым лицом, а он приступил к разговору холодным тоном, чтобы лучше скрыть свои чувства, как будто с его стороны было удивительной милостью и снисхождением обратить внимание на это дело. Сэлли сказала, какие были долги, насколько она их знала, но они оказались давними.

— Вы доставали, как я слышал, все припасы без задержки последнее время, — заметил Лестер. — Даже вино, как мне сказали. Я не могу понять, как вам отпускали в долг.

— Я брала не в долг, — резко сказала Сэлли.

— Не в долг?

— Нет, сэр. Я платила наличными деньгами.

— Но откуда вы достали деньги? — спросил он, с удивлением вытаращив на нее глаза.

— От человека, которого называли вором и разбойником, — отвечала Сэлли, — а я, слушая это, жалела, почему я не могу связать всех этих людей да поколотить их хорошенько. Он подружился со мною и сказал, что я должна сговориться с ним, чтобы обмануть моего барина и барыню; мистер Уильфред из гордости отказывался от помощи; этот человек давал мне деньги, а я говорила, будто мне присылает двоюродный дядя. Так же справедливо, как и то, что я стою здесь, я полагаю, что мисс Эдифь по милости его осталась жива.

— Кто же это?..

— Уильям Лидни. Зная теперь, что отец его капитан Гэрри Дэн, я не удивляюсь, разумеется, они составили вместе этот заговор. Но немногие исполнили бы его, как этот молодой человек. Мистер Уильфред так быстро стремился к своей погибели, как только мог. Да, сэр, вы его отец, но я отказываться от своих слов не стану. Уильям Лидни спас его и перенес подозрение и презрение за него. Люди говорят о благородных Дэнах, но пусть меня повесят, если между ними был еще один такой же благородный, как этот молодой человек!

Прежде чем она успела выговорить эти слова, сильный шум, похожий на драку и на брань, послышался за дверьми. Лестер отворил дверь с неудовольствием, предполагая, что это шумят его дети. К своему чрезвычайному удивлению, он увидел Шада и Тифль, которые царапали друг друга, кусались, дрались и кричали во все горло.

Причина была вот какая. Шад явился по черной лестнице в сильном волнении и страхе и попросил позволения видеть мисс Тифль. Служанка, отворившая ему дверь, нелюбезно сказала ему: «Ступай и отыскивай ее сам», потому что Тифль, становившаяся все сердитее день ото дня, мучила всех слуг, а эту девушку особенно. Шад от страха, который преследовал его, сделался так смел, как не бывал прежде, и пошел по коридору, заглядывая то туда, то сюда; таким образом, он дошел до передней и увидал там Тифль, которая стояла, приложившись глазом к замочной скважине. Дело в том, что Тифль захотелось узнать, каким делом занимается ее барин с Сэлли, потому что дела вообще принимали для нее тревожный оборот. Шад тихо подошел сзади и схватил ее. Тифль, чрезвычайно испугавшись, что ее поймали, обернулась, но когда она увидела, кто это, вышла из себя и надавала мальчику пощечин. Шад, не готовый к такому приему, отплатил ей тем же и таким образом началась драка.

— Что это значит? — спросил Лестер. — Тифль!

Тифль вдруг смягчилась, и ее лукавые глаза бросили взгляд на леди Аделаиду, которая также вышла. Шад только выл.

— Извините, сэр и миледи, — начала она. — Этот негодный мальчишка испугал меня именно в ту минуту, когда я входила в столовую, отыскивая миледи. Мисс Аде…

— Вы не входили, — ревел взбешенный Шад, — вы подслушивали у дверей.

— Экую ложь выдумывает этот мальчишка! — воскликнула Тифль, закатив под лоб глаза. — Мне бы все равно, что он испугал меня, но я рассердилась, что он осмелился войти в дворянский дом. Молчи, негодный мальчишка!

— Молчите вы, Тифль, — перебил Лестер сурово и повелительно. — Как ты вошел, Шад?

— Я спросил мисс Тифль, — рыдал Шад, — а молодая девушка велела мне пойти отыскивать ее…

— Спросил меня — ты? — с негодованием перебила Тифль. — Какое бесстыдство!

— Что же мне делать? — ревел Шад. — Грэнни умерла и я боюсь там оставаться. Кому же мне было сказать?

Эти слова остановили бурю. Лестер стал расспрашивать мальчика.

— Она сидит на стуле, — сказал Шад. — Лицо у ней все посинело, рот раскрылся, а глаза выкатились. Я удивился, почему она не велит мне вставать, когда я лежал в постели, потом, когда я встал и подошел к ней, она была уже такая. А за то, что я пришел сказать, меня побили.

— Не лучше ли мне сходить с ним и посмотреть, что там такое? — спросила Тифль, вдруг присмирев.

— Вы можете идти, если хотите, — сказал Лестер, — но… постойте минуту, Тифль. Шад, сядь здесь, — прибавил он, указывая на стул в передней.

Сделав знак Тифль войти в кабинет, куда за ним пошла и леди Аделаида, Лестер сказал ключнице, что он и ее госпожа желают расстаться с нею, и она может оставить их через месяц.

— Расстаться… со мною? — спросила Тифль, повернув к леди Аделаиде свое расстроенное лицо. — Что я сделала?

Лестер не хотел вникать в подробности, а леди Аделаида сохраняла надменное молчание; дело в том, что она не хотела сама браться за это и предоставила своему мужу. Он намекнул Тифль, что ее наклонность к пронырству была открыта вместе с ее фальшивостью, и что вследствие этого она уже не годится для Дэншельдского замка. Потом он спокойно спросил ее, нет ли между нею и Шадом родства.

Этот смелый вопрос лишил Тифль того немногого самообладания, которое у нее оставалось Он свел ее с ума. Не имея готового ответа под рукою, кроме неопределенного отрицания, высказанного в негодующих словах, она выбежала из комнаты и схватила несчастного Шада, вцепившись ногтями в его лицо. Сам Лестер вышел его спасать, отворил парадную дверь и выпустил Шада, который жалобно выл.