Присяга леди Аделаиды

Глава IV АРЕСТ РЭВЕНСБЕРДА

Все на станции собрались около Мичеля, наклонившись над ним; доктор был уже тут, а надзиратель Коттон сам держал свечу. Симз, береговой страж, отправленный за доктором, не мог отыскать его тотчас; наконец он встретил его в городе, под руку с Эпперли, стряпчим лорда Дэна; но много времени было потеряно. Симз сказал о припадке Мичеля, который он назвал «странным», и оба джентльмена повернули к караульне. Мичель все еще был без чувств, а на губах его была пена.

— Уйдите, дайте простор, — сказал доктор, которого звали Уайльд, столпившимся зрителям. — Вы знаете, что было причиною этого припадка, мистер Коттон? Я подозреваю, что этот человек был, должно быть, необыкновенно взволнован.

— Он прибежал сюда запыхавшись, без сюртука, — отвечал Коттон. — Я никогда не видал человека, взволнованного до такой степени; он не мог перевести дух, не мог выговорить слова. Я думал, что он пьян.

Доктор, худощавый, проворный человек, с кудрявыми черным волосами, не сделал никакого замечания. Он занимался Мичелем. Надзиратель продолжал:

— После некоторого усилия, Мичель проговорил несколько слов о том, что нужна помощь кому-то, кто умер, насколько мы могли понять. С своей стороны я думаю, мистер Уайльд, что он лунатик.

— Я не думаю, сэр, — обратился Симз к своему начальнику, — я полагаю, что он испугался чего-нибудь. Мичель, тихий, смирный человек, не пьяница, но ужасный трус.

Единственный способ разрешить тайну состоял в том, чтобы подождать, пока Мичель придет в себя и все расскажет. Вскоре ему стало лучше, но прошло около часа прежде чем он мог заговорить. Его посадили на стул перед камином и дали напиться.

— Теперь, Мичель, расскажите нам, — начал доктор, — что было причиною вашего припадка?

Мичель не отвечал… Он, вероятно, отыскивал в своей памяти различные события этого вечера.

— Который час? — вдруг спросил он, стараясь вскочить, чтобы взглянуть на часы, висевшие позади него.

— Почти десять. Вам лучше сидеть спокойно, Мичель.

Но вместо того, чтобы сидеть спокойно, Мичель сделал несколько шагов вперед и должен был опять опуститься на стул. Он был еще слаб.

— Стало быть, уж слишком поздно! — воскликнул он с волнением. — Тело уже унесено водой!

Он рассказал все, как мог, фразы его были еще несвязны. На утесах дрались два человека, один был сброшен или сам свалился. Это был капитан Дэн. Это имя испугало всех. Эпперли был еще тут и, как юрист, подозрительно поднял глаза.

— Вы говорите, что какой-то человек дрался с капитаном Дэном и случайно столкнул его вниз, Мичель?

— Так мне показалось, сэр. Что они ссорились и боролись, это верно, и невероятно, чтоб капитан Дэн свалился сам.

— Когда так, я боюсь, что его противником был Рэвенсберд — серьезно заметил Эпперли… — Слышали, как он сегодня грозился отомстить своему господину.

— Это непременно был он! — закричал Мичель, говоря по своему внутреннему убеждению. — Однако я этого никогда не подумал бы о нем. Но что теперь делать? — прибавил Мичель более энергичным тоном. — Прилив непременно унес тело в море.

— Вы знаете наверно, Мичель, что он умер? — спросил доктор.

— Умер, сэр. Это-то меня и испугало.

В самом деле, что было делать? Как им не спрашивать об этом? Без отлагательства все, за исключением Мичеля и человека, оставшегося присмотреть за ним, отправились к тому месту по горе; они знали, что по берегу теперь пройти невозможно, так как начался прилив.

Дойдя до утесов мимо капеллы, они посмотрели вниз. Прилив был в полной мере, и весь берег был покрыт водой. Не осталось ни малейшего следа ни наверху, ни внизу от бедствия, описанного Мичелем, и почти не оставалось сомнения, что тело было унесено в море. Удовлетворив вполне свое любопытство, насмотревшись на воду — так ярко светила луна — они начали совещаться, что теперь следует сделать. Кто-нибудь должен сообщить об этом лорду Дэну, и доктор с стряпчим взяли это на себя, что было всего приличнее.

— Мне это не нравится! — вдруг воскликнул доктор, когда они шли по лугу и замок с своими огнями находился прямо против них. — Гэрри Дэн не был любимым сыном, но все-таки он был сын.

— И мне также не нравится, — отвечал Эпперли. — Мне пришло в голову, что ни мне, ни вам это нейдет. Мне кажется, это следует сделать Герберту Дэну.

Он не мог предложить ничего другого. Доктор охотно ухватился за это, и вместо замка они направились к дому Герберта Дэна. Скромная прислуга этого джентльмена и его сестры состояла только из одного слуги и одной служанки. Слуга подошел к двери и сказал, что его барин дома.

Мистер Герберт Дэн очень комфортабельно сидел у камина, на диване, с сигарой во рту и с рюмками под рукой. Он сидел спиною к вошедшим.

— Вот ваши обещанные девять часов, Гэрри! — закричал он. — Порядочно заставили вы ждать себя! Что это вы делали там на яхте?

— Мистер Герберт…

Герберт Дэн вдруг обернулся при звуке голоса доктора и встал.

— О! извините, — сказал он, засмеявшись. — Я думал, что это капитан Дэн. Я его ждал.

Они не сели на предлагаемые кресла. Они подождали, пока слуга затворил дверь, а потом серьезно взглянули на Герберта в тщетной надежде, что их физиономии в некоторой степени приготовят его к этому известию. Опять заговорил доктор.

— Мистер Герберт, нам предстоит самая неприятная обязанность, и мы пришли просить вас помочь нам. Мы шли в замок с дурным известием к лорду Дэну. С его сыном случилось несчастье.

Но Герберт Дэн более занимался гостеприимством, чем слушанием их слов, он суетился, ставил на стол вина и звонил, чтоб принесли еще рюмок. Только один газовый рожок был зажжен и горел довольно тускло, но огонь в камине ярко горел. Герберт отодвинул диван и протянул руку повернуть рожок, чтобы он горел ярче, но вместо того погасил его.

— Черт побери мою неловкость! Я никогда не знаю, в которую сторону надо вертеть. Господа…

— Мистер Герберт, вы кажется меня не слыхали, — перебил доктор. — Оставьте газ. Ужасное несчастье случилось с капитаном Дэном, и мы желаем, чтобы вы сообщили это известие его отцу.

— С капитаном Дэном? Что же такое?

— Он упал или был сброшен с утесов возле капеллы. Нечего сомневаться, что это убило его.

Герберт Дэн вертел какую-то бумагу и совал ее между перекладинами каминной решетки, намереваясь зажечь газ. Он выронил бумагу и повернул свое расстроенное лицо, на котором играл огонь камина, к своим гостям. Они приметили, как он побледнел.

— Упал с утесов! — произнес он. — Когда? Как? Как это случилось? Я жду его здесь с девяти часов.

Они рассказали ему все, что знали, и просили сообщить это известие лорду Дэну. Герберт Дэн принял недовольный вид при этой просьбе. Он сказал, что лучше пройдет пешком сто миль, чем сделает это. Он в последнее время был не в милости в замке, и дядя мог принять это от него гораздо хуже, чем от других. Он пойдет с ними и поможет, но не будет первый говорить. Ему казалось ужасно, что тело было унесено водой. Гэрри, может быть, не был мертв.

— Береговой страж был дурак, — продолжал он с жаром. — Он должен был подняться на ступени и позвать на помощь из замка. Который это был?

— Мичель. Я то же говорил, — отвечал Уайльд. — И ужасно жаль, что это был Мичель; всякий другой не обезумел бы от этого. И с ним еще сделался припадок; он мог заговорить тогда уже, когда было слишком поздно, — с гневом прибавил доктор.

Герберт Дэн откинул волосы со лба. Он опустил голову на руку и облокотился о камин.

— Сказал Мичель, что он не мог различить, кто был другой, боровшийся с Гэрри, с капитаном Дэном? — спросил он.

— Кто же мог это быть, как не отставленный слуга, Рэвенсберд?

— А! — воскликнул Герберт Дэн, и краска выступила на его бледной физиономии. — Я сказал Гэрри, когда встретил его сегодня, что он должен остерегаться этого человека. Хотя мое предостережение было сказано скорее в шутку, чем серьезно, — прибавил он задумчивым тоном.

— Мы теряем время, мистер Герберт, — сказал доктор. — Если мы не сейчас увидимся с лордом Дэном, он может услышать об этом вдруг от кого-нибудь, а это было бы нежелательно. Притом, уже поздно.

— Но не выпьете ли вы прежде чего-нибудь?

Они отказались, и Герберт Дэн пошел за ними из комнаты, взяв свою шляпу из маленькой передней, когда проходил через нее. Слуга отворил дверь.

— Попросить капитана Дэна подождать, когда он придет, сэр? — спросил слуга.

— Капитана Дэна? — машинально повторил Герберт Дэн, смотря на слугу в каком-то отуплении. — Нет.

Первый, кого они увидали в замке, был Брефф. Лорд Дэн сидел в столовой, где он обыкновенно оставался почти постоянно в последнее время. Леди Дэн была с ним. Брефф думал, что они ждут капитана Дэна домой каждую минуту. Господа могут идти туда. Двое вошли, впущенные в залу Бреффом. Герберт Дэн прошел залу до половины, а потом повернулся и пошел назад. Когда Брефф воротился, он нашел его стоящим у ворот.

— Я не могу решиться видеть их, Брефф! — воскликнул он. — Я еще мальчиком дрожал, когда мне приходилось сообщать неприятное известие. Это будет страшный удар, особенно для леди Дэн.

— Что случилось, мистер Герберт? Они прошептали что-то о капитане, когда вошли. Он был совсем здоров, когда ушел после обеда.

— Я, право, не могу сказать вам, что случилось, я этого не понимаю, — отвечал Герберт Дэн. — Они пришли ко мне сейчас с известием, что он упал с утесов, здесь, около развалин, и попросили меня пойти с ними помочь сообщить об этом лорду Дэну. Пойдемте на утесы, Брефф, и посмотрим, не увидим ли мы там чего-нибудь.

Брефф взял шляпу и пошел за Гербертом, отупев от изумления, но не совсем веря этому известию. Герберт рассказал ему, что слышал, и Брефф громко удивлялся, какой дурак Мичель.

Между тем доктор и стряпчий сообщили это известие лорду и леди Дэн. Эти вещи часто смягчаются из сострадания. Так было и здесь. Эпперли сказал, что надзиратель Коттон не верил этой истории, считая ее химерой, порожденной мозгом Мичеля вследствие приближавшейся болезни этого человека, и если лорд и леди Дэн не совершенно полагались на эту надежду, они, по крайней мере, находили значительное в ней утешение. Уайльд соглашался, что мозг Мичеля, взволнованный рассказом о ссоре капитана Дэна с Рэвенсбердом, мог вообразить сцену драки между ними на утесах, и рассказ его мог быть совершенно порождением его воображения.

Но лорд Дэн не хотел основываться на этой надежде и не делать ничего. Он сам не мог владеть ногами, но быстро отправил действовать тех, у кого были ноги. Слуг разогнали, одних за Мичелем, других за полицией, третьих на утесы, четвертых к бухте, посмотреть, ушла ли Жемчужина. Герберт Дэн воротился с Бреффом и согласился с дядей, что этот рассказ невероятен.

— Я ждал его у себя дома целый вечер, — сказал Герберт. — Я встретил Гэрри сегодня, и он сказал мне, что придет в девять часов, после отъезда яхты, выкурить сигару со мной. Он мне обещал это на прошлой неделе, но все не приходил.

— Это невозможно, чтоб Рэвенсберд напал на него, как разбойник! — воскликнул лорд Дэн, и его надменное лицо вспыхнуло.

— Милорд, — заговорил Брефф: — час тому назад к капитану была здесь оставлена записка. Милльз, парусник, принес ее. Он ходил работать на яхту и сказал, что американский джентльмен отдал ему эту записку, когда яхта снималась с якоря.

— Стало быть, яхта ушла! — закричал лорд Дэн. — Принеси мне записку, Брефф.

Лорд Дэн тотчас распечатал эту записку; он всегда действовал быстро и решительно, и считал, что обстоятельства оправдывали эту меру. Записка была адресована высокородному Уильяму Дэну и заключала в себе следующие слова:

Яхта Жемчужина, половина девятого.

«Милый Уильям, что сделалось с вами? Я получил ваше уведомление, что вы не можете обедать со мною, но после обеда я вас ждал. Мы уходим через пять минут. Я буду ждать вас до последней минуты.

Ваш навсегда Монктон.

— Гэрри вышел из-за стола, говоря, что он идет на яхту! — вскричал лорд Дэн, подавши записку Эпперли.

— Который тогда был час, милорд?

Который это был час, Брефф?

— Кажется, половина девятого, — отвечал буфетчик, — или около того.

— Кажется? Он сидел за столом задумчиво и не пил ничего. Но он сказал, что яхта не уйдет прежде девяти или половины десятого.

Полицейский сержант явился на зов и пришел в замок, но Мичель был болен и не мог придти. Лорд Дэн послал также за Милльзом, парусником, и тот показал, что капитан на яхте совсем не был. Он сказал, что полковник Монктон ждал его до последней минуты, но капитан не пришел. Когда снимали якорь, полковник дал ему, Милльзу, записку и просил отнести ее в замок.

Наконец, суматоха утихла, замок опустел, полиция получила приказание лорда Дэна арестовать Рэвенсберда. Старый лорд и леди Дэн просидели целую ночь, теряя надежду с каждой проходившей минутой. Прилив и отлив с берега не оставил на нем ничего, никаких признаков, что там было что-нибудь живое или мертвое, не оставив даже сюртука Мичеля. Наконец, настал рассвет, утреннее солнце засияло, радуя мир, но Гэрри Дэна не было и следа.

Перед входом в Дэншельд, на темном месте, между первым домом в деревне и морем, стоит маленькая гостиница, называемая «Отдых Моряков». Ее содержал бывший лесничий лорда Дэна, Гауторн. Гостиница эта содержалась очень хорошо, гораздо лучше, чем обыкновенный деревенский трактир, предлагая путешественникам хорошие спальни и хорошую пищу. Там также был буфет и гостиная. Слуги из замка любили заходить в эту гостиницу выпить стакан эля с трактирщиком; в этой же гостинице поселился Рэвенсберд, когда господин выгнал его.

Утром, на другой день после случившегося несчастья, которое еще не всем было известно, трактирщик был у буфета, один, или, по крайней мере, он думал, что он один. Он старательно мыл прилавок и приводил все в порядок, по своему обыкновению, перед завтраком, когда один из береговых стражей, по дороге к берегу вошел.

— Рюмочку рому, хозяин; утренний воздух холоден.

— У нас будет опять хороший день, — заметил хозяин, подавая ему, чего он просил.

— Надо надеяться, для той работы, которая будет делаться сегодня — отвечал таможенный. — Хотят искать баграми тело, и я думаю, весь Дэншельд побежит смотреть.

— Искать тело… чье? Разве кто утонул?

Таможенный подносил рюмку к губам и вдруг поставил ее и посмотрел на трактирщика.

— Неужели вы не слыхали о несчастье, случившемся в замке? Капитан Дэн убит.

— Капитан Дэн убит? — повторил трактирщик, не зная, верить ли ушам.

— На него напали вчера вечером на утесах, прямо против замка, и сбросили с утеса, — объяснил таможенный. — Мичель был на дежурстве внизу и видел все это. Когда он пришел рассмотреть упавшего, он увидал, что это капитан Дэн, и уже мертвый.

Гауторн отступил за своим прилавком, чувствуя, что он сам чуть ли не мертв.

— Мичель прибежал в караульню бегом, как паровоз, это расстроило его сердце или что еще, но с ним сделался припадок, и он не говорил ни слова больше часа. Последствием было то, что ни одна душа не узнала этого вовремя, и прилив унес тело в море. Такие больные люди, как Мичель, негодны ни к чему.

— Кто же на него напал? Кто сбросил его? — спросил трактирщик, когда возвратил употребление языка.

— Есть, о чем спрашивать? Слуга его Рэвенсберд.

Опять трактирщик отступил за прилавком, и медная ложка, которую он держал в руке, упала с шумом на пол.

— Рэвенсберд! Рэвенсберд, говорите вы? Да ведь он здесь со вчерашнего дня! Я не мог бы ночевать в одном доме с ним, если бы знал это.

— Это сделал Рэвенсберд. Недолго мешкал он, чтобы привести в исполнение свои угрозы мщения. Всего любопытнее то, как ему удалось привлечь капитана Дэна на утесы, к самому краю… Некоторые говорят…

В эту минуту говоривший был прерван, что заставило его, как он выражался после, вылезть из кожи от испуга. Над высокими деревянными ширмами, отчасти перегораживавшими буфет, появилась голова Рэвенсберда, который преспокойно сидел там все время.

— Вас зовут Деббер, кажется? — сказал он, смотря с негодованием на таможенного.

Деббер, как говорится, стал в тупик. Он молчал, так сконфузившись, что не мог отвечать.

— Как вы смеете клеветать на меня? — спросил Рэвенсберд. — По какому праву обвиняете вы меня в убийстве?

— Если это неправда, мистер Рэвенсберд, и вы невинны, я прошу у вас прощения, — заговорил таможенный, собравшись с духом и выпутываясь из беды, как мог. — Если бы я не сказал Гауторну, сказал бы первый после меня, удивительно то, как он не слыхал этого вчера. Если бы это касалось вас, вы первый говорили бы об этом. Я говорил не со злым умыслом.

— Я, кажется, понял, что Мичель уверяет, что я столкнул капитана Дэна с утеса? Что, он видел, как я это сделал?

Мичель это говорит.

— Он вам сказал это?

— Нет, не мне. Я не видел его с тех пор. Симз говорил мне это, он был в караульне, когда Мичель прибежал.

— Это правда, что капитан Дэн умер? — продолжал Рэвенсберд после некоторого молчания.

— Правда, и прилив унес тело в море. Теперь приготовляют багры. Говорят, лорд Дэн почти всю ночь держал полицейских в замке. Но я должен идти, а то на меня донесут. Мне пора.

Он повернулся с последней фразой и торопливо вышел, рад радешенек быть подальше от желтого лица и суровых глаз Рэвенсберда. Тот вышел из-за ширм и подошел к трактирщику.

— Что вы знаете об этом, Гауторн?

— Если вы сидели за ширмами, мистер Рэвенсберд, вы должны знать столько же, как и я, — отвечал трактирщик, вовсе не уверенный в том, что Рэвенсберд не нападет на него самого. — Я не слыхал ни слова об этом до прихода Деббера. Вы меня испугали, высунув голову таким образом. Я думал, вы в постели.

— Я уже с полчаса пришел вниз. Что вы думаете об этом рассказе?

— Я не знаю, что мне думать. Кто захотел бы сделать вред капитану Дэну? У него не было врагов, он был другом для нас всех. Ссора с вами совсем не была в его характере.

— Совсем не походила на его обыкновенный характер. Он вышел из себя — и я также. Где шляпа? Кажется, наверху. Я пойду удостовериться в справедливости этого известия.

Он пошел из буфета в свою комнату и почти в это же время пришел полицейский сержант. Он спокойно осмотрелся вокруг и кивнул головою трактирщику.

— Здравствуйте, Гауторн. Кажется, у вас живет мистер Рэвенсберд. Он уже встал?

— Он сейчас был здесь, в буфете, мистер Бент. Он пошел в свою комнату за шляпой. Он хочет пойти узнать подробности несчастья, случившегося с капитаном Дэном. Деббер был здесь и рассказал. Право, вы свалили бы меня с ног выстрелом из незаряженного ружья.

Сержант вышел в переднюю и прислонился к стене. С этого места он мог видеть и парадную и заднюю дверь.

— Прекрасное утро, мистер Рэвенсберд, — сказал он, когда тот вышел.

— Очень. Я этим пользуюсь и иду.

— Позвольте. Мне надо сказать вам несколько слов.

— Не теперь, — отвечал Рэвенсберд нетерпеливым тоном.

— Именно теперь, — возразил сержант, положив руку на плечо Рэвенсберда. — Не сопротивляйтесь. Я должен вас арестовать.

Рэвенсберд обернул свое желтое лицо к сержанту, и глаза его сверкнули гневом.

— По какому праву? Что вы хотите сказать?

— Не будьте безрассудны, Рэвенсберд. Покоритесь этому спокойно. Вы мой пленник, и сопротивление не сделает вам пользы.

Рэвенсберд отвечал на это сопротивлением. После непродолжительной борьбы он увидал у себя на руках кандалы.

— Самый безрассудный поступок, какой только может сделать человек, это сопротивляться служащему в исполнении его обязанности, — заметил полицейский сержант приятным тоном, как будто рассуждал об этом в приятельском кругу. — Лорд Дэн вчера отдал мне приказание арестовать вас, я мог тогда же разбудить весь дом и взять вас. Но я хотел сделать это вежливо и подождал до утра. Я поставил людей снаружи и спереди, и сзади для большей верности.

— Как смеет лорд Дэн сажать меня в тюрьму? Он не имеет на это права. Он не судья.

Сержант весело рассмеялся.

— Конечно, он не судья, но он лорд-лейтенант графства. Не оспаривайте прав лорда Дэна.

Рэвенсберд сделался хладнокровнее.

— Поймите меня, — начал он, — вас зовут, кажется, Бент?

— Бент.

— Поймите меня, мистер Бент: я не желаю сопротивляться законной власти, и будь я теперь свободен, я остался бы и выдержал обвинение. Мне досадно то, что я шел разузнавать о нападении на капитана Дэна, собрать сведения, какие бы мог, потому что я намерен расследовать это дело всякими способами. Я имею на это причину, в которой вы не знаете, и скорее отдал бы десятифунтовый билет из своего кармана, чем быть остановленным.

Сержант закашлялся. Такой недоверчивый кашель никогда не поражал слуха арестованного человека. В его голове не было и тени сомнения, и он не предполагал, чтобы кто-нибудь другой мог сомневаться, что убийца капитана Дэна находится перед ним.

— Я жалею, что не могу вас выпустить. Ваше притворное желание узнать подробности весьма благовидно, Рэвенсберд, но вы имеете дело с старым хитрецом.

Рэвенсберд твердо посмотрел на сержанта.

— Может, вы старый хитрец, — сказал он, — опытность вас сделала таким, но, арестовав меня, вы арестовали не того, кого следовало. Я не знал, что с капитаном Дэном случилось несчастье до тех пор, пока Деббер этого не рассказал; я думал, что он жив и здоров. В этом я поклянусь.

— Не клянитесь попусту, а то это обратится против вас, — резко возразил сержант. — Я не имею привычки дурно обращаться с теми, кто попадает ко мне и в тюрьму, но когда они имеют безрассудство болтать, я принужден это отмечать. Вам лучше всего зашить себе рот до тех пор, пока вы не будете стоять перед лордом Дэном. Это дружеский совет.

Может быть, Рэвенсберд чувствовал, что это правда. И если он буквально не зашил себе рот ниткой, то, по крайней мере, замолчал.