Приятные вещи

Глава 3 Чудеса исцеления

Всю последующую неделю, пока приходилось ожидать изготовления и прибытия материалов, я провёл в разъездах, исполняя свою договорённость с правительством и, главное, расширяя влияние религии Ирулин. Для меня день и ночь перестали иметь какое-либо значение, не разбирая времени суток, я посещал госпитали, дома безумцев, гарнизоны и армейские санатории. Иногда я приезжал на место за полночь или под самое утро, но так как по поводу моего появления самое высокое начальство отдало соответствующие приказы, меня патрульные меня всюду пропускали и вызывали сопровождающих.

Мне сильно недоставало Кениры. За последние субъективные годы я настолько привык к тому, что она всегда рядом, что сейчас, когда её внимание занимала больная мать, чувствовал, словно от моей души оторвали огромный кусок. Возможно, мне так сильно хотелось исцелить Мирену даже не потому, что это правильный поступок, а просто чтобы любимая женщина вернулась обратно. Из-за реликвий Фаолонде она слышала мои чувства и поэтому испытывала сильную вину. Ну а я чувствовал себя виноватым от того, что добавлял забот к её и без того внушительному списку.

Может быть именно поэтому, наскоро подключив к Чотошу одно из Сердец, я и отправился в эту поездку, хоть никакой срочной необходимости в этом не имелось. Как бы там ни было, времени я зря не терял. Во снах я прорабатывал детали предстоящего ритуала, улучшая схему, оптимизируя структуры и прорабатывая контуры реагирования на возникновение нештатных ситуаций. Также я занимался содержимым книг из дворцовой библиотеки, которые перед этим пролистал, занеся их в свою модифицированную память. Так что не успел я опомниться, как заранее составленный длинный извилистый маршрут привёл меня обратно в Нирвину. И, похоже, на этот раз мне удалось справиться без каких-либо происшествий.

А когда я добрался домой, оказалось, что меня ждала не только любимая, но и сообщение от Диршады, что приехали давно заказанные материалы. Не став медлить, я навестил её особняк, откуда забрал четыре огромных бочки с розоватой жидкостью, также большой мешок тёмно-коричневого порошка. Приехав домой, я выгрузил содержимое из своего «кармана», который я когда-то сделал по образцу контейнера Кениры в форме кольца, и мы приступили к подготовке.

— Тааг, добавление нового пользователя, — скомандовал я голему. — Имя — Мирена, уровень доступа — жёлтый-два. Обозначение задачи «Искупление», во время выполнения ей назначается временный доступ красный-один, а приоритет пользователя Ульрих понижается до жёлтый-четыре, и требуется повторный запрос. Перевод пользователя Ульрих в режим транзитного узла, при передаче приказов Мирены — доступ красный-один. Приостановка или отмена Искупления — возврат рабочих приоритетов. Также во время Искупления сброс элир из всех накопителей кроме аварийного, Мирена становится основным источником. Внимание, энергетический аудит — аварийный режим, условия агрессивной нестабильной элир, жёсткая фильтрация и противодействие помехам. Код подтверждения: кгед-пуруз-елви-ваару-ласур-шаадани-пять-усар-тридцать два.

Получив одноразовую последовательность, подтверждающую аутентичность приказа, Тааг на мгновение замер, переваривая команды, затем, словно задаваясь вопросом, в своём ли я уме, посмотрел на меня фасетами своих зелёных кристаллов-глаз. Я кивнул, подтверждая, что никакой ментальный недуг меня не свалил.

— Мирена, теперь вы главная, — сказал я маме Кениры. — Вы отдаёте приказы, от вашей магии питается как Тааг, так и ритуал. Мы не будем проверять, какую долю посторонней помощи примет Мирувал, вам нужно сделать всё по максимуму.

— Улириш, мы это уже не раз обсуждали, — вздохнула Мирена. — И я до сих пор не уверена, что у вас что-то выйдет. Я не владею магией, не имею нужных знаний, и пусть мы с Кенри упражнялись в контроле магии каждый день, для меня ничего не изменилось, всё обстоит так же плохо, как и раньше.

— Не принижайте свои усилия, Мирена, — покачал головой я. — Ваша элир течёт гораздо более упорядоченно, пусть всплески всё равно остались. К тому же, надеюсь, после вашего исцеления вы расстанетесь с этой глупой застенчивостью, и мы приступим к вашим занятием серьёзно.

— Простите, Улириш, — потупила глаза она. — Но я просто не могла по-другому. Сон — это иллюзия, и, пребывая там, я не могла перед кем-то, кроме Кенри, заставить себя предстать в старом облике. Чувствовала, что стоит так сделать хоть раз — и я окончательно сдамся, приму своё уродство, а убежище найду лишь в нереальном. Глупо, правда?

— Ничуть! — как можно убедительней солгал я, считая, что для такого важного дела предрассудки можно было бы и отбросить. — Все мы не всегда поступаем рационально.

Кенира, почувствовав мою неискренность, осуждающе покачала головой. Я мысленно послал ей горячий поцелуй, и она улыбнулась.

— Итак, приступаем, — сказал я. — Тааг, задача «Искупление», начинай. Мирена, вы теперь главная. Сейчас подготовительный этап, основной начнётся после заката. У нас будут гости — Высший Целитель Диршада Мульчарн и Лексна.

— Ксандаш тоже придёт, — уверенно сказал Хартан. — С тех пор, как ты его вылечил, он очень интересуется этой темой. До того я его видел в городе раз, может два, до сих пор не могу поверить, что он не скачет на деревяшке.

— Значит, Диршада, Лексна и Ксандаш, — согласился я. — Мирена, Тааг готов. Пусть у него и есть защита от нестабильных энергетических воздействий, постарайтесь быть аккуратнее. Просто на всякий случай.

Мирена кивнула, робко посмотрела на Таага, который, сбросив энергию, безжизненно лежал на полу, распластав манипуляторы, подошла к нему, присела на корточки и возложила на него руки. Внезапно заработал проектор иллюзий. Безо всяких приказов с моей стороны Тааг стал показывать две круговые диаграммы, демонстрирующие наполнение накопителей. Рядом с диаграммами возникли цифры заполнения кристаллов. И если наполнение резервного составляло девяносто восемь процентов, то основной показывал ноль. Впрочем, эта цифра мгновенно изменилась, заряд резервного тут же увеличился до ста процентов, а цифры основного принялись стремительно расти, одновременно увеличивая голубой сегмент диаграммы. Не прошло и минуты, как оба индикатора представляли собой полностью заполненные светящиеся круги, а обе цифры показывали сто процентов.

— Кенира, очисти пространство, — как и было не раз обговорено ранее, скомандовала Мирена. — Тааг, произведи подготовку, создай экранирующие контуры и поставь ванную.

Кенира улыбнулась маме и прошла по комнате, убирая мебель и предметы обстановки в своё кольцо до тех пор, пока перед нами снова не предстал пустой зал с серым гранитным полом. Лишь возле одной стены, сваленные с виду беспорядочной кучей, остались лежать вещи, предназначенные для проведения ритуала. Тааг, дождавшись, пока Кенира закончит, выхватил из кучи банку с краской и начал расчерчивать по стенам и потолку ритуальную схему, призванную оградить дом от шальных всплесков магии.

В прошлый раз ничего такого не требовалось, ритуал, исцеливший Ксандаша было в десятки и даже сотни раз грубее задуманного на этот раз. И оба они не шли ни в какое сравнение с тем, что мне придётся делать в будущем, когда модификации будет подвергнута сама моя суть, моя человеческая душа.

Мирена и Хартан завороженно смотрели за действиями голема, а мы с Кенирой, хорошо знакомые с Таагом, просто тихо посмеивались. При этом я испытывал немалую гордость, зная, что очень многие управляющие структуры — моя личная задумка, правда, впоследствии отполированная до совершенства рутинами самообучения и коррекции ошибок.

Тааг закончил с узорами, начал подбегать к куче припасов и выуживать оттуда только ему одному ведомые вещи — иногда кусочки металла, иногда кристаллы, иногда заготовленные артефактные модули. Теперь я мог лицезреть его работу своим имплантированным глазом, и она выглядела во много раз внушительней того, что происходило в видимом диапазоне. По его манипуляторам пробегали узорчатые потоки магии, с кончиков вылетали разноцветные всплески, в местах контакта с краской или поверхностями комнаты расцветали выворачивающие мозг фрактальные фигуры. Затем Тааг принялся хватать короткие металлические прутки, приваривать их прямо к граниту пола, образуя с помощью них специальный «загон» возле входа и лестницы на первый этаж. Завершив установку, он стал устанавливать в навершие каждого из них по небольшому кристаллику алмаза, а потом вновь расчерчивать дополнительную структуру, покрывающую пол и прутки. Я очень сильно надеялся, что никто из присутствующих при проведении ритуала не зацепит один из получившихся столбиков. Эта часть схемы была призвана экранировать элир присутствующих и не допускать её в пространство ритуала, так что любые помехи пусть и не стали бы фатальными, могли свести весь ритуал насмарку. Наконец, закончив с подготовительным этапом, Тааг, замер, словно задумавшись, не забыл ли он что-то, а потом вновь побежал к сложенным запасам.

Там он ухватил огромную ванную, сделанную словно из стекла, подбежал в центр комнаты и водрузил её на пол. В магическом зрении я прекрасно видел, как такие с виду тонкие и несерьёзные щупальца, при удерживании тяжёлого предмета, создают простую магическую структуру, распределяющую нагрузку, и не позволяющую грузу упасть или расколоться.

Если бы эту ванную увидел любой землянин, он бы не поверил своим глазам. Ведь она не была отлита из стекла или хрусталя, состояла не из кремния, а являлось одним-единственным кристаллом углерода, а именно алмаза. Создавая её из сырья, произведённого перерабатывающим комплексом на теперь пустынной свалке, я не раз вспоминал слова Эгора о дешевизне алмазов в этом мире и простоте их создания. И действительно, для упорядочивания кристаллической решётки и фильтрации частиц потребовались не только довольно простые структуры, но и не так уж много элир.

И теперь эта ванная, которая мне почему-то напоминала гроб, представляла собой один большой артефакт, в котором переплетались, образуя сложную трёхмерную конструкцию, внедрённые магические контуры. Этот артефакт был призван совершить две взаимоисключающие вещи — нейтрализовать неистовое сияние силы Мирены, одновременно позволяя происходить очень сложным и тонким воздействиям. Достигалось это перенаправлением и выкачиванием всей элир, не имеющей определённой поляризации — сама идея потребовала от меня долгих форсированных просчётов и консультации с Высшим Целителем.

Установив ванную, расставив кристаллы буферных накопителей, Тааг принялся соединять их толстыми металлическими шинами силовых энерговодов. Даже подготовительный этап требовал немалого времени, так что я окликнул всех и позвал перекусить. Хартан и Кенира с радостью согласились, а вот Мирена отказалась, заявив, что собирается за всем присмотреть и время от времени заряжать Таага.

Я не мог не одобрить подобного рвения — даже если отбросить в сторону моральную часть, оставаясь, она максимизировала своё личное участие в ритуале, это улучшало вероятность успешного Искупления. К счастью, боги считали големов любой сложности просто инструментами, а значит, работающий на магии Мирены Тааг-18 являлся в их глазах продолжением её рук.

Всё ближе и ближе подходило лето, погода даже в этот вечерний час была жаркой, воды Тириша давно прогрелись. Я, подавив желание сбегать к реке искупаться, по-быстрому нарезал закуски, открыл бутылку лёгкого вина и вынес на террасу, давно ставшую любимым местом отдыха всей моей маленькой семьи. Сам я не стал туманить разум алкоголем, сколь бы малым ни было его влияние, а пил газированный сок, запивая им отвратительно приторную густую смесь мёда и сахарного сиропа. Мне не требовалось проверять течение процесса подготовки — Тааг находился в радиусе действия Связи Сердец, так что в любой момент времени я просто обладал нужным знанием.

Я слышал чувства Кениры, разъедающие её душу: волнение, беспокойство и тревогу за маму, так что не выдержал, выдернул её из кресла, усадил себе на колени и крепко обнял — словно собираясь этими объятиями оградить от всех невзгод. Следовало, наверное, просто отправить её спать, но я чувствовал, что она непременно откажется. Так что мы просидели на террасе до самого вечера, а когда солнце склонилось к горизонту, и ветер стал холодным, вернулись в дом.

Словно по заказу послышался звонок в дверь. Спустившись вниз, я впустил Ксандаша и Лексну, которые захватили с собой и Диршаду Мульчарн. Высшая Целительница зашла в комнату, внимательно осмотрела паутину ритуальных контуров и уважительно кивнула головой.

— Сама я не такой уж специалист в ритуалистике, — сказала она, — но, конечно же, кое-что понимаю. Очень хорошая работа. Улириш, ты постарался на славу!

— Это всё сделала Мирена, — со смешком ответил я. — Именно она приказывала голему, и именно её элир приводила его в движение. А я просто дал Таагу пару подсказок.

— Правильно, — одобрительно рассмеялась Диршада. — Всё, как и потребовал бог. Хороший у тебя голем, я таких видела не больше десятка раз за всю жизнь.

— Мне тоже очень нравится, — отшутился я, — У меня когда-то была собака, так вот, голем гораздо лучше.

— Пройдёте наверх? Хотите что-то перекусить или выпить? — задала вопрос Кенира.

— Не знаю как остальные, но я бы предпочла закончить всё как можно скорее, — ответила Диршада.

— Все мы хотим, — кивнул я. — Мирена, вы готовы?

— Готова, — ответила та.

Кенира кивнула, извлекла из кольца кресло и четыре стула и выстроила их в ряд на огороженной площадке. Кресло она предложила Диршаде, а остальным просто указала на стулья. Все неторопливо и несуетливо расселись.

— Вам придётся снять одежду. Мы отвернёмся, — сказал я Мирене. — Если вас смущает внимание, мы с Ксандашем и Хартаном на время выйдем.

— Не стоит, — качнула головой она. — Мне уже нечего стыдиться. Правда зрелище выйдет не самым приятным.

Мы с Кенирой помогли ей раздеться. И это покрытое шрамами тело, по сути, само превратившееся в один большой шрам, не вызывало никаких чувств, кроме отвращения и тошноты. Аккуратно ступая по обозначенной дорожке среди конструктивных элементов ритуальной схемы, я помог Мирене опуститься в ванную. В очередной раз возникло чувство, словно я кладу обезображенное тело в большой гроб. И, судя по эмоциям, доносящимся от Кениры, такое ощущение появилось не только у меня.

— Тааг, открой бочки и подай жидкость, — скомандовала Мирена.

Голем своими щупальцами ловко сорвал крышки с двух бочек. Его передние манипуляторы сплели несложную структуру, и из бочек потянулись два толстых, размером с человеческое запястье, жгута розоватой субстанции.

Жидкость в ванной стала быстро прибывать, пока не заполнила почти до краёв, покрыв Мирену целиком. Над поверхностью остались лишь руки, обезображенное лицо и грудная клетка с огромным уродливым рубцом на месте, где когда-то находилась женская грудь.

Я вернулся к Кенире, принял из её рук небольшой стеклянный шприц и протянул Мирене. Та, ни мгновения не колеблясь, вонзила его себе в руку и потянула за шток. Ей было трудно управляться искалеченными руками, но помогать я не стал, как бы мне этого ни хотелось.

Наконец, я принял у неё шприц и кивнул. Мирена колебалась. По изуродованному лицу и единственному глазу было трудно читать эмоции, но я понимал в чём дело. То, что ей предстояло делать, шло вразрез со всеми инстинктами самосохранения.

— Мирена, я понимаю, это очень трудно, — сказал я. — Но вы постарайтесь. Не бойтесь, мы здесь все рядом.

Она снова посмотрела на меня единственным здоровым глазом, кивнула, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, после чего решительно погрузилась с головой. Прошло несколько секунд, в течение которых она сдерживала дыхание, а потом решительно вдохнула. Подавившись жидкостью, она закашлялась, забилась в конвульсиях, а у неё изо рта и носа вырвались пузыри воздуха. Я ощутил волну беспокойства от Кениры и послал ей чувство ободрения, пытаясь успокоить. Тем временем Мирена впустила в жидкость в лёгкие, дёрнулась ещё пару раз и затихла. Судя по движениям грудной клетки, дыхание было ровное и спокойное.

Я бросил Диршаде благодарный взгляд. Именно жидкость, которую она предоставила, не только служила превосходным транспортным телом, не только содержала все необходимые элементы и питательные вещества, но и была перенасыщена кислородом, что, в совокупности с гораздо меньшей, чем у воды плотностью, позволяло в ней свободно дышать. Конечно же, общего объёма кислорода не хватало, чтобы процесс дыхания мог продолжиться достаточно продолжительное время, но об аэрации и своевременном восполнении баланса веществ должны позаботиться некоторые внедрённые в «ванную» контуры.

Я ещё раз посмотрел на «спящую красавицу», лежащую в хрустальном гробу, и вздохнул. Быть красавицей Мирена перестала, и, скорее всего, никогда ею больше не станет, стенки гроба состояли не из хрусталя, а из алмаза, к тому же она не спала. Впрочем, о последнем я собирался позаботиться прямо сейчас.

Опустив руку в странную жидкость, по ощущениям ничуть не похожую на воду, я коснулся лба Мирены ладонью. Сейчас мне требовались не Атрибуты богини, а телесный контакт — та самая формальность, о которой мне совсем недавно прочитала лекцию Незель. Приняв устойчивое положение, я сказал:

— Приди в мой сон!

И царство госпожи приняло меня в свои ласковые объятия.

Во сне Мирена выглядела точно так же, как и наяву, но, хвала Ирулин, она представляла себя одетой, так что тело её укрывал плотный плащ, а капюшон прятал шишковатую голову и бросал противоестественно густую тень на её обезображенное лицо. Ритуал мы обговаривали многократно, а сейчас, как бы ни хотелось её проинструктировать ещё раз, я сдержался. Любое слово, любой совет сейчас мог быть воспринят богом как действие, способное поставить под угрозу всю затею.

Рядом со мной безмолвной бронзовой фигурой соткался Склаве. Мирена, хоть и была предупреждена заранее, увидев голема, резко отшатнулась.

— Склаве, директива, — сказал я. — Выступаешь в качестве транзитного узла, передаёшь распоряжения Мирены Таагу, исполняешь её приказы до последующих распоряжений. Следишь за течением ритуала, до приказа не вмешиваешься.

Склаве растаял потоками тумана. Я вновь создал в небе огромное окно, показывающую «вид из глаз» и выжидающе глянул на Мирену. Та на мгновение заколебалась, а потом решительно произнесла:

— Склаве, принять исходную позицию. Начать секвенирование.

Вид из глаз качнулся и начал движение. Я знал, что моё тело, теперь на всякий случай наполненное элир только Мирены, сменило положение и встало в специально расчерченный контур, к которому вела одна из силовых шин.

В поле зрения появился шприц с кровью. Палец Склаве надавил на шток, и на кончике иглы набухла алая капля. Склаве вытянул вторую руку, и капля крови оторвалась от острия и зависла в воздухе, приняв идеально круглую форму. Склаве сунул уже ненужный шприц в карман и вытянул вторую руку. Магическим зрением я видел, как вокруг капли крови сплелась сложная многомерная пространственная структура, выбирающая и извлекающая отдельные молекулы ДНК. Затем плетение сменилось формулой простого фильтра, который начал прогонять через процедуру сравнения сотни и тысячи молекул, производя быстрый отбор, отсеивающий неполные и повреждённые. К счастью, процесс был полностью аналоговым, не требующим напряжения разума, кроме, конечно, создания изначального плетения.

— Тааг, закончи ритуальные контуры, — сказала Мирена, и я едва удержался от одобрительного кивка. Пока что всё шло именно так, как запланировано.

В поле зрения Склаве появился голем, снующий по полу и потолку, дополняющий и завершающий недостающие элементы ритуала в соответствии с заранее вложенными в него инструкциями. Но теперь мне уже стало не до того — Склаве завершил чары сортировки, а теперь приступил к, собственно, секвенированию. В воздухе возникли полупрозрачные контуры, ничуть не похожие на перекрученную «лестницу» из научных статей и учебников биологии.

Передо мной предстала довольно неожиданная картина: ДНК выглядела как сложное скопление верёвок, покрытых тонкими «волосками». Эти волосатые верёвки переплетались между собой, образуя головоломные узоры, напоминающие клубок пряжи, смотанный непоседливым ребёнком. Каждое волокно светилось своим цветом, что придавало картине эфемерность и немного тошнотворную чужеродность.

Вступил в действие следующий этап работы чар. Склаве приблизил один из сегментов, считывая детали. На этом уровне цепочка ДНК шевелилась и расплеталась, раскрывая свою истинную сущность. Две параллельные цепи, состоящие из чередующихся молекул дезоксирибозы и фосфатов, образовывали каркас спирали. Между ними, словно ступени лестницы, были расположены пары азотистых оснований. Эти основания соединялись призрачными нитями водородных связей, которые были почти невидимыми, но ощущались чем-то основательным, удерживающим всю конструкцию от коллапса.

Под действием сканирующих чар каждый атом казался мерцающей искрой, похожей на крошечную звезду. Фосфатные группы светились мягким голубым светом, дезоксирибоза — золотистым, а азотистые основания — различными оттенками зелёного и фиолетового. Водородные связи блестели серебром, окончательно превращая всю картину в творение безумного художника-абстракциониста.

Сканирующие чары прогоняли молекулу, считывая информацию атом за атомом и воспроизводя всю структуру в сложной и совершенной модели. Так прошло немало времени, и когда сканирование завершилось, Тааг уже почти наполовину закончил ритуальный узор.

И теперь начиналась самая сложная часть. С помощью ещё одних чар, полученных на факультете химерологии, я собирался прогнать секвенированную ДНК через все этапы развития, полностью воспроизведя многие годы роста, изменений и деления клеток. И полученную в симуляции модель использовать в качестве шаблона, по которому ритуал произведёт сравнительно простую, но всё равно безумно сложную процедуру исцеления, используя собственную плоть Мирены и содержащиеся в жидкости вещества в качестве строительных материалов. Я чувствовал вину перед Миреной, потому что знал, что даже в случае оглушительного успеха, она не станет снова такой, какой была прежде. Женщины мира Итшес росли и взрослели, направляя развитие собственной магией, исподволь изменяя дарованное природой. Их тела неуклонно следовали стремлению быть красивой, присущему каждой женщине, и подстраивались под эти желания. И чем сильнее женщина была одарена магией, тем разительней она изменялась.

Мирена Валсар являлась самой магически сильной женщиной изо всех людей, кого я когда-либо встречал, уступая разве что Эгору ауф Каапо. Даже Кенира, моя надежда и моя любовь, обладающая бесконечным океаном элир, с нею сравниться не могла. И это значило, что изменения, происходившие с Миреной в течение жизни, были столь же грандиозны, как и её магия. Но та модель, над построением которой я так трудился, учитывала лишь информацию, заложенную в ДНК изначально. Я лишь надеялся, Мирена в достаточной степени обрадуется возможности вновь стать здоровой, что не станет впадать в депрессию из-за красоты, утерянной теперь навсегда.

Если быть с собой до конца честным, я за неё не слишком переживал. Понимал, что её тихий и замкнутый характер — следствие ужасного жизненного происшествия, но всё равно, порой на неё злился, даже в тайне от самого себя. Ведь она, появившись в нашем доме, разбила мою идеальную семейную жизнь с женщиной мечты, практически полностью её у меня забрав. И существовала опасность, что, не получив свою внешность назад, Мирена продолжит тосковать, а Кенира — её утешать и быть с ней рядом. Я успокаивал себя только тем, что получу в свою команду ещё одного потенциально сильного мага, поэтому собирался как можно более доходчивей объяснить Мирене, что за возможность смотреть на себя в зеркало без криков ужаса следует благодарить Ирулин, паладин которой прыгнул выше собственной тени в попытке выполнить все безумные условия Мирувала.

Отбросив бессмысленные переживания, которые, во-первых, вели в никуда, а во-вторых, лезли в голову почти каждый день после возвращения из Сориниза, я сосредоточился на текущей очень важной, ответственной и невероятно масштабной задаче — создании модели. К сожалению, как и раньше, переместить задачу в пространство сна не получалось, так что приходилось задействовать свой органический мозг, подверженный, в отличие от грёз Царства госпожи, деградации и разрушению. Как и в прошлый раз во время исцеления Ксандаша я сформулировал осознанное желание, и время, текущее снаружи, многократно ускорилось, снимая нагрузку с разума.

Молекула ДНК, всё ещё висящая в воздухе, стала стремительно уменьшаться, перекрученная лестница вновь превращаться в мохнатую верёвку, верёвка сматываться в спираль, на которой стали проявляться плоскости и грани. Через несколько мгновений она перевернулась в воздухе, словив отблеск отсутствующего здесь светила, и зависла в виде плоского кристаллического многоугольного жетона — «монетки» общепринятого формата для проекторов иллюзий. Облака рядом с Миреной вспучились, формируя высокий стол со стоящим на нём артефактом воспроизведения. Рядом со столом возник столб, увенчанный большим прозрачным шаром с ярко-красным отпечатком ладони на одном боку.

— Улириш, приступить к следующему этапу, — не полностью уверенным тоном приказала мне Мирена.

Я ободряюще кивнул, показывая, что она всё делает правильно.

Сосредоточившись на чарах моделирования, я принялся за создание первичного считывающего контура. Сложная многомерная структура, возникшая передо мной, потянула похожие на побеги папоротника отростки в сторону проектора. И когда они погрузились в такой, казалось бы, прочный материальный предмет, я на мгновение прикрыл глаза, давая Мирене знак. Та протянула руку, взяла монетку и погрузила в щель проектора. Потом положила ладонь на стеклянный шар и сосредоточилась. Шар засветился ярким жёлтым светом, и я почувствовал, как там, в реальности, моё тело окутывает мощная тёплая волна элир, перетекающая от стеклянного гроба к контуру, внутри которого стоял Склаве.

Не скажу, что я приступил этому этапу без трепета и страха. Я безумно боялся, настолько, что у меня едва не подкашивались колени. Предо мной стояла самая сложная математическая задача моей жизни, даже двух жизней, во много раз превышающая все мои предыдущие вычисления вместе взятые. Полагаю, даже если взять все компьютеры и счётные машины Земли моего времени, с таким объемом задач они бы не справились.

В этом бушующем море данных, где каждая цепочка атомов хранила свою историю и определяла свой признак, внося небольшую лепту в финальный результат, стоял я, такой слабый и незначительный. Моя магия, мой разум и созданные мною магические структуры превратились в связующие звенья между мёртвым массивом информации и живым дышащим существом.

Не было момента оплодотворения, не было двух клеток, встречающих одна другую, чтобы объединить свои потенциалы для создания чего-то нового, ранее невиданного. Пропустив чудо зачатия, чары приступили сразу к следующему этапу, формируя зиготу, многократно ускоряя и направляя процесс развития.

Виртуальные клетки, содержащие дешифрованную ДНК, начали процесс деления, образуя бластулу. Она разделилась, а потом снова разделилась, начав бесконечный процесс, формирующий новые ткани и первые намёки на внутренние органы, подводя его к следующему этапу — росту эмбриона, обретающему облик будущего организма и создавая тот фундамент, на котором строится сама жизнь.

Рывком увеличилась сложность подсчётов — начался органогенез. Делящиеся клетки принялись формировать внутреннее строение организма, включая органы и соединительные ткани. Начался дальнейший рост, усложняющий и усложняющий вычислительную задачу, от которой у меня начало темнеть в глазах. Я ещё раз увеличил скорость течения времени, снижая нагрузку на разум. Продолжился процесс просчёта, моделирующий теперь процесс фетального развития. Каждая часть тела начала окончательно обретать свои функции — у плода уже имелись ручки и ножки, внутри сформировались лёгкие и сердце, печень и почки, железы внутренней секреции и остальные органы. Плод рос и развивался, увеличивался, тем самым увеличивая и нагрузку на мой мозг.

К счастью, из-за ускоренного времени внешнего мира, это значение пока что держалось в рамках приемлемого. Помогал и принятый перед ритуалом сахар, расщепляясь в крови и давая мозгу требуемую энергию. Но, самое главное, элир Мирены, ничем не отличающаяся от элир моей любимой, омывала тело ласковым океаном, устраняя повреждения быстрее, чем они возникали.

Тем временем плод развился достаточно, чтобы его с полным правом можно было назвать младенцем. На голове стали пробиваться первые волоски, хрящи застывать, превращаясь в кости. Появление волосяного покрова вновь привело к росту сложности. Каждый волосок состоял из множества клеток — и, если фолликул, направляющий рост и обеспечивающий будущий волосок питательными веществами, смоделировать было относительно просто, то луковица, из которой произрастал кортекс — плотный пучок очень тонких волокон, покрытых рыхлыми клетками медуллы — была совсем другим делом. Всю структуру оборачивали слои и слои чешуек кутикулы, превращая такой, казалось бы, простой элемент тела в сложную многоступенчатую систему, более пяти миллионов сложных систем. И каждый из волосков удлинялся и развивался, фолликулы снабжали корень особыми клетками, обеспечивая дальнейший рост и вызывая запредельную нагрузку на разум.

В связи с этим я принял решение сбросить детализацию. Больше всего мне хотелось убрать просчёт всех волос, исключив их из уравнения, но я понимал, что ни Мирена, ни Кенира, получившая лысую мать, этому ничуть не обрадуются. К тому же в человеческом теле имелись и жизненно необходимые волосы, находящиеся в ноздрях и слуховых проходах. Поэтому я оставил волосы на голове, в носу и ушах, не стал трогать также брови и ресницы, принявшись безжалостно исключать из формулы всё остальное. Откровенно говоря, я не имел понятия, какое значение для организма имеет пушок, с ног до головы покрывающий человека. Но, учитывая существование на Земле такого явления, как эпиляция, решил, что Мирена прекрасно обойдётся и без волос на теле.

Следуя формулам симуляции, младенец распрямился, его уходящая в никуда пуповина окончательно исчезла. На меня обрушились новые потоки данных — клетки продолжали делиться, младенец расти и набирать массу. Я чувствовал, как мои мозги готовы расплавиться, даже через отстранённость форсированного режима стали пробиваться чувства, в первую очередь — инстинкт самосохранения. Хотелось всё бросить, отменить вычисления, сказать, что ничего не получилось, сделать всё, лишь бы прекратить это как можно скорее. Но я продолжал. Полностью просчитывать волосы на голове я не стал, отбросив всё, что отрастало дальше пары миллиметров. Также не пришлось беспокоиться и о тонусе тела — формулы из учебника химерологии были разработаны вовсе не для того, чтобы показать магу будущего питомца с атрофированными мышцами, так что полученная модель изначально имела оптимальное состояние мышц, сухожилий, жировой прослойки и скелета. Это, конечно, тоже вело к определённым проблемам — но с излишней мускулистостью Мирене предстояло смириться точно так же, как с невзрачной внешностью или безволосыми подмышками и промежностью.

Пусть мой мозг бросал все сто процентов ресурсов на просчёт развития тела, где-то на краю сознания мелькало любопытство. Очень хотелось посмотреть, что же именно у меня получается, каким именно выходит конечный результат. Увы, визуализировать это скопление клеток, создающих скелет, нервную и кровеносную системы, кровь, органы и кожный покров, у меня ни за что бы не получилось. Я мог лишь дать грубую оценку процесса, понять, что тело развивается нормально, что не возникает никаких аномалий и непредвиденных ситуаций.

А потом мне стало совсем не до раздумий. Виртуальное тело выросло достаточно, чтобы каждая клеточка моего мозга, каждая нейронная связь, каждый синапс были заняты только одной-единственной задачей. Я больше не видел ни внешний мир, ни Мирену, ни Царство моей госпожи, всё внимание уходило лишь на делящиеся клетки, развитие и разрастание математической модели. Я впал в настоящий транс — не тот, в который я умел входить, вычисляя сложные формулы, а просто потеряв себя, оказавшись в полнейшей пустоте наедине с цифрами и просчитываемыми процессами. Я потерял счёт времени, единственным способом его измерения оставался возраст моделируемого тела. Четыре года, шесть, десять. Двенадцать, четырнадцать, шестнадцать. После шестнадцати мне стало настолько плохо, что я покачнулся, едва не рухнув в облака. Невероятным сосредоточением воли я попытался удержать разрывающую разум модель, но с ужасом понял — это не удаётся. Что ещё немного, ещё чуть-чуть и я умру, не сумев завершить самое амбициозное и самое неподъёмное творение моей жизни. Следовало остановиться. Шестнадцать лет являлись прекрасным возрастом для любой девушки, вот только в шестнадцать тело ещё продолжает свои рост и развитие, а значит, попытка исцеления, опасная и сама по себе, может привести к самым ужасным последствиям. Следовало дотянуть хотя бы до восемнадцати, а лучше до двадцати — возраста, в котором пропорции тела окажутся максимально близкими к текущим. И если я этого сделать не смогу, моя скорая смерть тоже окажется напрасной. К тому же остановиться я просто-напросто не мог — для прекращения расчётов требовалось сознательное усилие, на которое просто не хватало остатков воли.

Внезапно тонкие сильные руки охватили меня сзади, прижимая к высокой груди. Мягкие прохладные крылья из облаков и тумана обернули моё тело, защищая от невзгод и опасностей. Тихая гармоничная мелодия раздалась прямо у меня в голове, прочищая разум и возвращая способность мыслить. Мои широко распахнутые невидящие глаза получили, наконец, способность регистрировать окружающую действительность, а сознанию вернулась ясность достаточная, чтобы заметить ошарашенный взгляд единственного глаза на изуродованном лице Мирены, которая впервые в жизни увидела, сколь прекрасна и милосердна моя госпожа.

— Продолжай, мой паладин, — раздался у меня над ухом голос Ирулин, и я почувствовал на коже её тёплое дыхание.

— Госпожа, но как же вы? — спросил я. — Вам надо сохранять силы.

— Глупый Ули, — засмеялась богиня, — самое важное для меня — это ты. Продолжай, не мешкай. Не своди свои и мои усилия насмарку!

Сейчас, когда рядом стояла моя богиня, когда она сжимала меня в объятиях, любые невзгоды и неподъёмные задачи показались мне по плечу. Я сосредоточился, до предела напрягая прояснившееся сознание, и продолжил. Семнадцать лет. Восемнадцать. Девятнадцать. Двадцать. Теперь можно было и остановиться, но для полной уверенности следовало просчитать ещё год. К счастью, теперь в теле проходило лишь обычное обновление клеток, глобальных изменений больше не имелось. Так что высвободившиеся ресурсы я пустил на одну, казалось бы, ненужную, но важную для каждой женщины вещь. Я перестал отбрасывать данные, касающиеся роста волос, начав просчитывать и их.

И когда, наконец, прошла целая вечность, а мой мозг, разрывающийся от объёма содержащихся в нём данных, продолжила удерживать лишь сила стоящей рядом богини, я мысленно ухватил получившуюся математическую модель и превратил её в ещё одну монетку. Созданная из кроваво-красного кристалла, та сияла ослепительным светом, окрашивая окружающие облака в закатные оттенки.

— Мирена! — выкрикнул я сорвавшимся голосом.

Та словно вышла из транса и, с трудом оторвав глаза от лица богини, взглянула мне в глаза. Мотнув головой, она протянула руку, и монетка, пролетев по воздуху, легла ей в ладонь.

— Тааг, приступай к финальной части ритуала! — сказала она, опуская монетку в проектор.

В окне на небе я увидел своего голема, который давно, возможно несколько часов назад, закончил последние штрихи ритуального контура. Тааг вытянул передние манипуляторы, расплёл их и коснулся тысячами тоненьких волокон кристаллических пластин управляющих площадок. Алмазная ванная налилась изнутри алым светом точно того же оттенка, что и использованная монетка. Оставалось только ждать. Ждать, превозмогая невыносимую головную боль, которая настигла меня даже здесь во сне.

Несмотря на то, что я закончил расчёты и отдал полученные данные, ни о каком облегчении речи не шло. Монетка являлась всего лишь якорем, визуальным отображением той модели, которая до сих пор находилась у меня в голове. И до тех пор, пока всё не закончится, пока я не смогу избавиться от этих данных, как когда-то стёр информацию об восстановленных конечностях Ксандаша, ни о каком облегчении не могло быть и речи.

Мирена обхватила хрустальный шар обоими руками, посылая в него мощный поток элир. Разумеется, шар тоже являлся абстракцией. Там, в реальности, магия мощным потоком выплеснулась из её тела, где, перенаправленная магическими структурами алмазного гроба, устремилась в ритуальный контур. Элир было очень много, даже слишком много, но я не переживал — буферных накопителей было заготовлено столько, что такого объёма хватило бы всей Нирвине на целый год.

Выступать транзитным узлом, передающим огромный поток данных сначала Склаве, а потом через него Таагу, оказалось, как это смешно ни звучало, очень скучно. Я просто стоял и ощущал огромные безумные объёмы данных, протекающие сквозь разум, глазами Склаве и Таага видел, как работают схемы ритуала, сосредоточенно наблюдал за алмазной ванной, жидкость в которой уже потеряла прозрачность и приобрела тошнотворный жёлтый цвет с алыми разводами. Я находился на том этапе моральной усталости, что мне стало всё равно, что происходит наружи. Для меня остались существовать лишь моя богиня, крылья, окутывающие моё тело, и её песнь, которая снимала усталость и позволяла влачить хоть какое-то существование. Я поднял голову и взглянул через плечо в её прекрасное лицо с золотыми глазами. Внезапно мне вспомнились наши проделки с Кенирой, и я почувствовал, как мои щёки заливает краска. Богиня услышала мои эмоции — в Царстве её для неё не было секретов, звонко рассмеялась и исчезла. Но не успел я почувствовать обиду и разочарование, как она соткалась передо мной вновь, на этот раз спереди, взяла ладонями моё лицо и нежно поцеловала в лоб.

— Ты прекрасно постарался, мой паладин, — прожурчал её голос. — Совершил невозможное. Я горжусь тобой и счастлива, что когда-то ты выбрал меня.

— Госпожа… — начал было говорить я, но слова застряли у меня на языке.

Я хотел сказать, что не справился бы без её помощи. Объяснить, насколько велика и важна её сила не только для меня, но и для близких мне людей. Напомнить, что её выбрал не я, а именно она спасла мои жизнь и душу, вырвав их из пустоты забвения, позволив мне снова стать собой.

Богиня чувствовала мои мысли, а я чувствовал её. Мы стояли, обнявшись, не как бог и его служитель, а как двое любовников, как супруги, прожившие вместе целую жизнь, но чьи чувства не угасли, а лишь стали многократно сильнее. Очень похожее чувство я испытывал, находясь рядом с Кенирой. И, к счастью, Ирулин являлась богиней для нас обоих, так что ни о какой ревности не могло быть и речи. Впрочем, широта взглядов моей невесты никогда не переставала меня поражать. И если вспомнить наши встречи с Незель, то, думаю, и тут никаких проблем бы не возникло.

Я слегка повернул голову, прижатую к пышной груди богини, чтобы бросить взгляд на окно в небе. Этого являлось, скорее, данью привычки — ведь всё, что происходило в реальности, я и так ощущал через Склаве и Таага. Видел, как по контурам ритуала протекают модулированные потоки элир, как из ничего время от времени формируется широкая труба, направляющая свежую жидкость из бочек взамен отработанной, утекающей в пустые бочки через другую. Как по воздуху вьётся тонкая ниточка тёмно-бордового порошка, доставленного Диршадой, и подмешивается в жидкость, насыщая её нужными веществами. Как другое плетение снабжает её кислородом из стоящего в стороне большого кислородного баллона. И как работают чары, сличающие клетки Мирены с заданным мною шаблоном, а в случае несовпадений либо исправляющие погрешности, либо разлагающие плоть на исходные вещества и собирающие её заново, оставляя нетронутым лишь головной мозг с его мириадами нейронных связей.

Пока я стоял в объятиях Ирулин, мне было плевать, сколько прошло времени, хотелось лишь, чтобы этот момент длился вечно. Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается, так что подошёл к концу и ритуал.

— Тебе пора, Ульрих, — сказала богиня, — Да и мне оставаться здесь больше нельзя. Не могу сказать, когда смогу снова появиться, но знай — я всегда с тобой!

— До свидания, госпожа, — сказал я, сглатывая комок в горле. — Я тоже с вами до моего последнего вздоха.

Богиня наклонилась ко мне и медленно, нежно, безо всякой страсти поцеловала меня в губы. Я обнял её что есть сил, но она растаяла у меня в руках потоками тумана. Я глубоко вздохнул и подошёл к Мирене. То, что она оставалась тут стоять, означало, что ритуал в той или иной мере увенчался успехом, по крайней мере её не убил и не отобрал разум. А сон, крепкий, как сама смерть, не позволил почувствовать невыносимую боль, которая неизбежно сопровождала бы уничтожение и перестройку нервных окончаний и спинного мозга.

— Ну что, пора, — сказал я. — Пойдёмте, Мирена.

— Вы знаете, Улириш… Ульрих, мне очень страшно, — призналась она.

— Я вас прекрасно понимаю. Если вас немного утешит, очень страшно и мне самому.

— Почему? Мы знакомы совсем недавно, да и потом виделись нечасто. Я вам безразлична.

— Это не так. Вы важны Кенире, а для меня её счастье — самая главная вещь в этом безумном мире. Ради вашего спасения мы все приложили немало усилий. К тому же я не могу не восхищаться вашей стойкостью и силой духа.

— Извините, Ульрих, — с горечью сказала она. — Вы столько много для меня сделали, через столько прошли, а я… С моей стороны это полная неблагодарность. Ульрих, я видела, чего вам стоил этот ритуал. Прекрасно понимаю, что он мог сделать мою дочь вдовой ещё до замужества. Поэтому знайте, каким бы в итоге ни вышел результат — я бесконечно вам благодарна. Ни один человек в мире не делал для меня и моей дочери столько, сколько сделали вы.

— Вы ошибаетесь, Мирена, — засмеялся я. — Сегодняшний ритуал — это ваша и только ваша заслуга. Ваша магия, ваши действия, ваша решимость. Таковой была воля Мирувала, а кто мы такие, чтобы идти против Рассветного Доктора?

Мирена издала ответный смешок.

— Сейчас, наверное, как раз наступил рассвет, — сказал она. — Я готова, Улириш, пойдёмте.

И мы истаяли облачками тумана, чтобы прийти в себя там, в реальном мире.

Сменив Склаве и очутившись в собственном теле, я почувствовал, как этот самый мир покачнулся. Попытавшись удержаться на ногах, я с ужасом почувствовал, что ничего не выходит, что сейчас я просто-напросто рухну на землю. Сбоку мелькнула размытая тень — ко мне подскочила Кенира, сжала меня в объятиях, удерживая на месте, и наполняя своей тёплой целительной элир, точно такой же, как элир её мамы. Я обнял её в ответ. Кенира откуда-то достала платок и вытерла мне лицо. Когда она его убрала, я увидел, что белая ткань покрыта пятнами крови.

— Я в порядке, — сказал я.

Ведь действительно, стоит только убедиться, что всё получилось, что Мирена снова здорова, стоит, наконец, отпустить из памяти всеобъемлющий комплект инструкций по созданию человеческого тела, как я действительно стану в порядке. Стоит только немного полежать, вновь поспать, отдохнув от предыдущего сна. Недолго. Сутки. Двое. Лучше всего неделю.

— Ритуал отработал своё и теперь завершился, — сказал я остальным. — Вы уже ничего не нарушите. Тааг уберёт комнату чуть позже.

Придерживаемый Кенирой под локоть, я направился к алмазной ванной. К сожалению, как бы тщательно и регулярно не происходила очистка, жидкость до сих пор оставалась мутной, так что увидеть получившийся результат я не смог. Она была столь насыщена магией, что не помогало даже магическое зрение. Ничуть не выручали ни тепловой, ни инфракрасный, ни ультрафиолетовый диапазоны. Ванная теперь являлась чёрным ящиком, готовым в любой момент явить сюрприз, сокрытый в её глубинах.

Мы с Кенирой остановились возле хрустального гроба этой спящей красавицы, не решаясь сделать последний шаг. Рядом с нами остановились Ксандаш с Лексной, Хартан и Диршада.

— Я хочу сказать тебе, Улириш, что это были очень впечатляющие чары, — сказала Высшая Целительница. — Так что позволь высказать своё восхищение. Если когда-либо тебе понадобится новая консультация или просто захочется поболтать, заскакивай ко мне в гости.

Я не мог поверить своим ушам. В совокупности с предыдущей просьбой обращаться на «ты», Диршада Мульчарн, одна из двоих Высших Целителей Нирвины, предлагала мне, человеку, появившемуся тут всего полгода назад, свою близкую дружбу — именно так этикет трактовал «заходить в гости без приглашения». И, конечно же, отказываться от подобного предложения я не собирался.

— Если что-то понадобится, совет или артефакт, или ещё что-то, тоже забегай, — ответил я.

— Он увидит вас очень скоро, — лукаво усмехнулась Кенира.

Через реликвию я ощущал её эмоции, понимал, что через бурный поток страхов и волнений, снедавших её во время ритуала, теперь проникает яркий свет надежды. И теперь Кенира, увидев перед собой очень красивую женщину, намекнула на то, что ждёт меня ночью. Я был счастлив, что моя любимая возвращается, но не был уверен, что в ближайшее время буду хоть на что-то способен. Диршада истолковала слова Кениры превратно.

— Отлично, — обрадовалась она. — Буду рада встрече.

— Мы тоже будем очень рады, — снова усмехнулась Кенира. Я незаметно толкнул её в бок.

— А это нормально, что бабуля до сих пор там? — спросил Хартан.

На этот раз Кенира не стала на него сердиться или поправлять.

— Мама ещё не до конца проснулась. Улириш погрузил её в очень глубокий сон, и чтобы выйти из него, требуется время. Я чувствую песнь госпожи, с мамой всё в порядке.

Словно услышав её слова, жидкость всколыхнулась. Из неё высунулись две руки, ухватились за края ванной. Раздался громкий плеск — Мирена вынырнула из ванной, разливая жидкость на пол, опёрлась на край и поднялась во весь рост, который теперь, когда её позвоночник пришёл в порядок, ничуть не уступал росту Кениры. Она тяжело закашлялась, выплёскивая из лёгких накопившуюся там жидкость, а когда приступ закончился, вытерла рот тыльной стороной ладони.

Я понял, что у меня медленно и неотвратимо отвисает челюсть. Все мои опасения и страхи, все мои сомнения, даже та заготовленная заранее речь, которую я припас для них с Кенирой, чтобы объяснить, куда девалась былая красота, мгновенно исчезли, испарившись, как туман под лучами полуденного солнца.

Её прекрасное лицо с тонкими чертами, пухлыми алыми губами и красивыми серо-зелёными глазами завораживало. Изящная шея переходила в красиво очерченные ключицы, под шелковистой покрытой стекающими каплями кожей играли рельефные мускулы. Подтянутый живот украшала аккуратная выемка пупка, тонкая талия перетекала в широкие бёдра, идеально круглые ягодицы и длинные стройные ноги. Но главной деталью облика, притягивающей наши взгляды, оказалась её грудь.

Сказать, что грудь Мирены была большой являлось бы преступным преуменьшением. Она имела такой объём, что, если бы речь зашла о земной женщине, я бы испытал сочувствие и беспокойство о её здоровье и состоянии позвоночника, вынужденного каждый день носить такую тяжесть. Но так как Мирене давно перевалило за сотню лет, а неистовая магия уничтожала любую болезнь задолго до того, как появлялись первые намёки на её появление, волноваться было бы глупо. Два тяжёлых полушария со сравнительно небольшими ареолами и задорными сосками ничуть не выглядели кошмарными вместилищами силиконовых имплантатов, встречавшимися у нас на Земле, наоборот, смотрелись очень естественно, гармонично и… И очень-очень возбуждающе.

Мирена заметила наши завороженные взгляды и попыталась выйти из ванной. Поскользнувшись, она едва не упала, но быстро восстановила равновесие, при этом её грудь так колыхнулась, что я ненароком сглотнул. А рядом со мной точно так же сглотнули Ксандаш с Хартаном, уставившиеся на эту грудь, как кролики на глаза удава. Я опомнился первым, сделал быстрый шаг вперёд и предложил Мирене руку. Она благодарно кивнула и с моей помощью выбралась из ванной.

Почувствовав сильный поток эмоций, бьющий из Кениры, и повернув голову, я увидел, что моя любимая больше не сдерживает слёз счастья и облегчения.

— Я так понимаю, всё получилось? — спросила Мирена. — Ритуал прошёл удачно?

Я помедлил с ответом, подбирая слова. Ритуал удался, вот только удалось не всё. То ли я что-то не учёл, то ли тело так отреагировало на разрывающую его боль, то ли тот момент, когда я едва не потерял сознание, наложил свой отпечаток, но… Волосы Мирены, настоящего цвета которых я так ни разу и не увидел, стали теперь седыми. Впрочем, это её нисколько не портило, а в сочетании с тёмными бровями придавало её облику дополнительное очарование.

— Да, мама, всё отлично! — выручила меня Кенира, вытирая тыльной стороной ладони мокрые щёки. — Ты выглядишь просто потрясающе! Рада видеть тебя снова здоровой. Только… Только… Мне кажется, ты стала выглядеть немного моложе!

— Не кажется, — качнул головой я, и тут же пожалел, так как к горлу подкатил новый приступ тошноты. — Биологически вам, Мирена, теперь чуть меньше восемнадцати лет. То есть вы, ха-ха, теперь ровесница нашего Хартана. Кстати, Тана, соберись и перестань пускать слюни!

Сам я прилагал титанические усилия, чтобы смотреть ей в глаза, а не опускать взгляд ниже. Хартан такой выдержкой не обладал. Впрочем, как и не обладал Ксандаш — Лексне пришлось несколько раз двинуть того локтем в бок, а потом встать на цыпочки и зашептать что-то ему в ухо. Они переглянулись и захихикали, словно шкодливые подростки.

Мирена, на которой сосредоточилась множество восхищённых взглядов, ничуть не стеснялась своей наготы, наоборот, незаметно принимала позы, позволяющие оценить её в разных ракурсах.

— Ну раз я снова молода, — солнечно улыбнулась она, — тогда, Ульрих, обращайтесь ко мне, пожалуйста, на «ты». Всё-такие мы теперь не чужие. Теперь вы знаете меня лучше, чем кто-либо в этом мире.

Она переглянулась с Кенирой и засмеялась красивым низким смехом.

— Причём, как снаружи, так и изнутри! — добавила моя девушка.

— Тогда и вы… тогда и ты, обращайся ко мне без формальностей, — предложил я Мирене.

— Договорились, — решительно кивнула та, и от этого движения её грудь гипнотически колыхнулась. Судя, по последующему смеху, Мирена сделала это специально и была очень довольна результатом своей провокации.

Жидкость, плескавшаяся в лёгких Мирены, под действием целительских чар восстановила ей и голосовые связки, так что теперь та больше не сипела, а говорила очень приятным грудным голосом. Но сколь бы я ни был рад удачному завершению ритуала, собственную память пока не очищал. Оставалась последняя проверка.

— Диршада, — позвал я Высшую Целительницу.

Та кивнула, подошла к Мирене, оказавшись ниже той на полголовы. В магическом диапазоне я увидел, как вокруг её рук полыхнули сложные структуры. Диршада начала водить ладонями сначала по голове Мирены, потом опустила их на шею, ключицы, перешла на грудь, спину и живот, опустилась к ягодицам, а затем и к длинным стройным ногам. Я прекрасно видел диагностические чары, пронизывающие тело Мирены, но не мог оторвать взгляд по другой причине. Зрелище двух прекрасных женщин, одна из которых нежно ласкает другую, вышло по-настоящему гипнотическим. И, похоже, под этот гипноз попали все зрители, пусть основной удар пришёлся на нас, мужчин. И лишь когда Диршада закончила с диагностикой, мы все трое дружно выдохнули, перестав сдерживать дыхание.

— Кроме аномалий волосяного покрова, — вынесла вердикт целительница, — не вижу никаких проблем. Это очень здоровое, очень физически развитое, и очень юное тело. Противоестественно здоровое, если так можно сказать, не имеющее ни малейших следов травм, болезней или магических аберраций. Ни один взрослый человек, кроме разве что высших жрецов Мирувала или кого-то из нас, Высших Целителей, подобным похвастать не может.

— Насчёт волос… это сделано сознательно, — признался я. — Я имею в виду не седину, не знаю, почему так вышло. Было слишком трудно удерживать в памяти клетки каждого волоска, так что я был вынужден пойти на крайние меры. Надеюсь, это не нанесёт слишком большого вреда в будущем.

— Но как бы тебе ни было трудно, на голове волосы ты оставил всё равно, — резюмировала Диршада. — Мирена, такого зятя нужно очень ценить. Удаление волос у целителей, специализирующихся на косметических процедурах, стоит довольно дорого. И он мог бы оставить голову полностью лысой, но даже тогда вам бы следовало прыгать от радости.

— Я готова начать прыгать прямо сейчас, — мурлыкающим голосом сказала Мирена, глядя мне прямо в глаза. Представив колыхание этих огромных грудей, я ещё раз сглотнул.

— Мама! — осуждающе прикрикнула Кенира, извлекла из кольца большой пушистый халат и накинула той на плечи.

Мирена, запахивая полы и подвязываясь поясом, звонко засмеялась. И грудь в глубоком декольте всё-таки коварно качнулась.

Моё состояние продолжало ухудшаться, так что я отвлёкся от эротических фантазий и сосредоточился на самом важном. Перейдя в форсированный режим, я занялся тем, чем следовало заняться уже давно — очисткой собственной памяти. Одну за другой я выкидывал ненужные теперь структуры, схемы ритуалов и гигантскую, объёмную, раздирающую мозг модель человеческого тела. Кенира, почувствовав моё состояние, вновь обняла меня за плечи, заполняя организм своей живительной элир. Прошло всего полминуты, и я понял, что теперь чувствую себя гораздо лучшее, почти что совсем сносно.

Я собрался поблагодарить любимую, как наступившую тишину нарушил входной звонок. Чертыхаясь и ворча себе под нос о незваных гостях, появляющихся так поздно или, скорее, в такую рань, я, поддерживаемый Кенирой, поковылял к двери. Распахнув её, я удивлённо округлил глаза. На пороге, одетая в обычные городские одежды, стояла красивая женщина, в которой я с изумлением узнал верховную жрицу храма Мирувала.

— Чего вам надо? — намного более резко, чем требовалось, спросил я.

Ничуть не обескураженная холодным приёмом, жрица ответила:

— Мой господин шлёт свои поздравления Мирене Валсар, успешно завершившей Искупление. Его святой лик вновь повёрнут в её сторону, в его глазах у неё нет греха.

— Может пройдёте внутрь, — смягчившись, предложил я. — Там вы сможете сообщить ей сами.

— С удовольствием, — улыбнулась жрица, став от улыбки ещё красивей. — Но у меня есть к вам ещё одно дело.

— Ко мне? — удивился я.

— Именно к вам, как к паладину, — подтвердила жрица. — Святой Мирувал, Рассветный Доктор, Истребитель Недугов и Страж Чистоты шлёт приветствия Ирулин, поздравляя её со вступлением в пантеон богов целительства.