Приятные вещи

Глава 6 Морские пейзажи

Как я и предполагал, пользоваться летающим транспортным средством вероятного противника стало бы не самой хорошей идеей, о чём мне прямо поведал Ришад Жагжар. Он вполне искренне удивился, откуда у меня взялось такое редкое и столь «горячее» устройство, само обладание которым могло навлечь на владельца кучу нехороших последствий. Впрочем, имеющаяся проблема имела множество решений, одним из которых было разбираться с неприятностями по мере их возникновения, а значит, летать и так.

Но я решил избавиться от ненужного риска, так что мы быстро договорились в какой ангар доставить Чинук, чтобы армейские специалисты его осмотрели, сняли подозрительные артефакты и деактивировали ненужные следящие или опознавательные структуры, после чего установили нужные. Я же, со своей стороны, тоже планировал устроить несколько доработок: в первую очередь просчитать и внедрить систему восстановления, которая бы позволила не заботиться об износе деталей и поломках, а также взломать управляющие коды, настроив доступ и управление на меня, Ксандаша и членов моей семьи.

В итоге процесс затянулся, но теперь, когда я отсчитывал последние дни до поездки, наши ночные сборища перестали меня раздражать, так что время проходило в приятных заботах. Меня даже не беспокоило то, что Жагжар, узнав об отпуске, тут же радостно предложил новую работу, ведь на побережье имелось достаточно санаториев, которые следовало бы взять под крыло моей богини.

Каким-то образом он уже знал, что Ирулин вошла в пантеон богов-целителей, что лечила теперь не только душевные, но и телесные хвори, так что пребывал в сильном возбуждении. Он даже предложил в любом из таких санаториев и остановиться, обещая нужный нам уровень уединения, неограниченное пребывание за счёт федеративного бюджета, а также отличное питание, даже если шефа придётся притащить из какого-нибудь столичного ресторана. Против чего я, конечно же, не возражал.

Предоставив женщинам заниматься любимыми делами — а именно покупать одежду и пляжные принадлежности, я отправился в храм Мирувала, выяснять интересующие меня вопросы. На этот раз мне оказали очень тёплый приём и провели к верховной жрице.

В разговоре с ней я ничего не скрывал, выложил все даже самые незначительные подробности. Она лишь посмотрела на меня внимательным взглядом и отрицательно покачала головой.

Несмотря на то, что мне встречалось немало ослепительно красивых женщин, две из которых жили в моём доме, а на одной я собирался жениться, Людена ничуть не уступала никому из них. И как красоту Незель дополняла аура желания и страсти, жрица Мирувала словно светилась изнутри ощущением жизни и здоровья. И я понял, что просто не могу оторвать от неё взгляд.

— … Улириш? Улириш, с вами всё в порядке? — озабоченно спросила жрица.

— Простите, залюбовался вами и выпал из разговора, — улыбнулся я. — Людена, признаюсь честно, я очень сильно рассчитывал на помощь Рассветного Доктора.

Жрица не стала смущаться, краснеть, словно молоденькая девчонка, а лишь кивнула, принимая комплимент.

— Увы, как я и сказала, господин вам помочь не сможет.

— Если это имеет значение, я готов сделать пожертвование любого размера. И под «любого» я имею в виду действительно любое, даже если вы дадите фантазии полную волю.

— Улириш, — укоризненно склонила голову Людена, — кому как не вам знать, что в делах богов не помогут все богатства мира. Но сначала скажите, для чего вам это? Чего вы хотите добиться?

— Вскоре мне предстоит очень серьёзное испытание, и…

— Испытание? — перебила меня Людена.

— Нет, просто испытание, хотя Испытание меня ждёт тоже. И, боюсь, что это дряхлое тело может не выдержать. Участие в Искуплении Мирены едва не стоило мне жизни, а сейчас требуется провести нечто подобное на себе. Вся опасность исходит не от душевных недугов, а от разрушения мозга, которое при вычислениях подобного масштаба просто неизбежно. И я считал, что именно телесная часть входит в Право Мирувала.

— Это так, — согласилась Людена.

— Но? — спросил я.

— Но есть, разумеется, нюанс. Мне не надо рассказывать вам, Улириш, об особенностях силы богов. Именно за это божественные проявления так не любят маги, ведь они всегда подчиняются непривычным им закономерностям.

— Пусть я и сам считаю себя магом, но да, прекрасно понимаю о чём речь.

— Что является концепцией, антагонистичной силе Владычицы Снов? — задала неожиданный вопрос Людена.

— Кошмары. Сны, несущие боль и страх.

— Но, как вы и сказали, кошмары — ведь тоже сны, не так ли? Именно это является тем самым «нюансом», о котором я говорила.

— И что же является силой, противной вашему господину? — спросил я.

— Вред здоровью. И не спешите удивляться, я вам всё объясню. Воин, убивающий и увечащий врагов, может прийти к господину за исцелением. Человек, попавший в западню и отрубивший ради собственного спасения руку или ногу, будет принят богом без упрёков и гнева. Но вы… вы собираетесь причинить себе сознательный вред. Он, конечно не цель, а лишь сопутствующее явление, которое на первый взгляд может показаться случаем, аналогичным воину, вступающему в бой и получившему ранения. Но это лишь на первый взгляд. Сознательный ущерб ради получения той или иной выгоды моему господину противен. И поэтому он не опустит на вас свою длань.

— Понятно, — кивнул я.

Мне действительно было кристально понятно, вот только от этого легче не становилось.

— А что насчёт Ирулин? — спросила Людена. — Ведь ваша госпожа тоже обрела силу исцеления. И на мой взгляд это именно то, что требуется в вашей ситуации. Да, исцеление Ирулин происходит только во время сна, так что запланированный вами ритуал будет осуществить сложнее, но…

— Наоборот, — сказал я. — Именно сон — единственное время, когда я могу этот ритуал провести. Вы правы и неправы одновременно. Сила госпожи действительно идеально подходит, но тут вступают в силу другие ограничения. Право Ирулин, его целительный Аспект, действует очень неторопливо. К примеру, у Ксандаша, моего друга, есть два давних шрама от «Последнего Шанса» Ризвинн. За минувшую неделю они стали гораздо меньше в размере, но полностью не пропали.

У штурмовиков и диверсантов эти шрамы считались признаком доблести, так что Санд по этому поводу сильно психовал. Но божественная сила была неумолима, её жернова медленно, но неуклонно перемалывали всё, что не являлось здоровой плотью. Лексна, наоборот, радовалась: любые раны мужа её огорчали, что уж говорить о свидетельствах моментов, когда он на волосок разминулся со смертью. Рад был и я — у меня до сих пор отсутствовала уверенность, что я сделал всё правильно, что в новых руке и ноге моего друга не осталось недочётов, способных в долговременной перспективе привести к каким-то серьёзным проблемам, возможно, даже фатальным. Но теперь, когда за дело взялась госпожа Ирулин, можно было спать, как бы забавно это ни звучало применительно к священнику богини снов, спокойно.

— Так разве это не замечательно? — удивилась Людена. — Как по мне, звучит как именно то, что вам нужно. Растянутое по времени устранение ущерба — разве не что-то подобное вы и ищете?

— Увы, я тщательно проверил свои расчёты, — вздохнул я. — При вычислениях подобного уровня мой мозг деградирует гораздо быстрее, чем исцеляется. У меня есть способ замедлить деградацию, растянув время сна, тем ускорив его течение во внешнем мире…

— Но?

— Но, увы, это касается только активных вычислений. Удержание в памяти поклеточной модели человеческого тела на срок, достаточный для завершения ритуала — сама по себе достаточная нагрузка, которой, увы, избежать никак не удастся.

— Но раз вы сделали это один раз, — возразила Людена, — то, наверное, сможете сделать повторно? Учитывая, что ваш мозг неизбежно исцелится снова.

— Вы правы, — кивнул я. — Но и в этом случае риск очень велик. Даже чтобы просто задуматься об этом всерьёз, требуется подождать два или три месяца. В это время мне предстоит серьёзное путешествие со множеством опасностей, для которого лучше быть молодым.

— Простите, Улириш, — вздохнула Людена. — Я понимаю, через что пришлось пройти матери вашей жены, и мне очень не хочется отвечать отказом, но Право моего господина…

— Я сам священник, так что прекрасно понимаю, можете не объяснять. Мы просто чувствуем, что могут наши боги, а что нет.

— Именно. И в вашем случае речь идёт не о какой-то вероятности увечий, а о сознательном причинении вреда здоровью. Мне действительно очень жаль.

— Не стоит извиняться, — возразил я. — Такова природа богов.

После получение столь явного отказа делать здесь больше было нечего, так что обменявшись ещё несколькими ничего не значащими фразами, мы завершили разговор, и я отправился прочь. К моему собственному удивлению, во мне не кипели ни обида, ни злость, я просто принял полученную информацию к сведению и продолжил действовать по заранее намеченному плану. Где-то глубоко внутри я чувствовал искреннее нежелание полагаться на силы других богов, так что даже ощутил некоторое облегчение.

Кенира имела иное мнение, она назвала Мирувала мелочным мудаком, с чем я был, в принципе, согласен, но посоветовал всё-таки воздержаться от богохульства, особенно в адрес бога, разделявшего с госпожой один пантеон. Как оказалось, пока я отсутствовал, поступил звонок от Жагжара, так что мы сели на Чотош и направились за город — туда где находилась одна из крупных армейских частей и был подготовлен подходящий по размеру ангар.

Проверив наши личности и убедившись, что мы те, за кого себя выдаём и имеем достаточные допуски, караульный вызвал одного из солдат, который устроился на заднем сидении, откуда показывал дорогу. Прибыв на место к большому странно привычному для землянина строению с полукруглой крышей, мы зашли внутрь. Долго нам ждать не пришлось, буквально через пару минут в ангар вошли два человека, оказавшиеся теми специалистами, о которых говорил Жагжар. Под их ошарашенными взорами Кенира извлекла из кольца огромный орниптёр и, удерживая его простой, но мощной магической структурой, мягко опустила на землю.

К этому времени какого-то секрета из наличия у меня голема я не делал, пусть и особо афишировать не собирался. А раз уж оба военных инженера, по словам Жагжара, находились под клятвами и подписками, Кенира выпустила Таага.

Следующие два дня я провёл в воинской части, возвращаясь домой только для ночёвки. С помощью имеющихся в ангаре сканирующих артефактов мы просветили орниптёр от посадочных лап до верхушек башенок-надстроек, отыскивая скверные сюрпризы. И, конечно же, их нашли. Мне пришлось изрядно постараться, сопрягая новые опознавательные артефакты с бортовыми энергетической и управляющей сетью, удалять прерыватели подачи элир, структуру создания нестабильности в накопителе и несколько маячков, передающих вектор и расстояние на удалённый приёмник. Я полностью переделал систему доступа, убрав запуск по ключу, вместо него внёс образцы аур всех членов моей семьи, Ксандаша и даже Лексны. Приметные парадные цвета флага Сориниза, в которые был окрашен орниптёр, тоже нуждались в замене. К тому же, на мой вкус, изумрудный и аметистовый вместе смотрелись отвратительно, ситуацию не спасал и герб — серебряный геральдический цветок, напоминающий земную обриэту, а уж если быть совсем приземлённым — цветущую капусту.

Не знаю, какие именно делишки проводило разведуправление в этой воинской части, но те несколько бочек краски, которые мы с Кенирой приготовили заранее, так и не пригодились. Не пришлось даже отдавать приказы Таагу — имеющиеся в ангаре приспособления не только быстро и тщательно сняли имеющуюся ливрею прямо до блестящего металла, но и покрасили Чинук заново — достаточно лишь было передать через управляющую пластину требуемую цветовую схему по тому же принципу, которым управлялся университетский фабрикатор.

Любое доверие имеет свои пределы, так что я не стал демонстрировать инженерам наличие у меня Сердца, лишь воспользовался имеющим инструментарием, чтобы организовать под него посадочное гнездо и вывести энергетические шины для быстрого монтажа. Изначальную идею установить Сердце стационарно, я отбросил, ведь даже источник с гармонизированной элир транспортировку омниптёра сильно бы затруднил. Поэтому я внёс изменения в цепи аварийного энергетического сброса, имеющиеся на борту стационарно, добавив коммутатор, позволяющий автоматически переключаться на внешний энергетический источник и возвращаться на основной накопитель при его отключении. Наблюдавшие за моей вознёй инженеры, должно быть, посчитали меня то ли эксцентричным, то ли по-настоящему чокнутым. Или чокнутым богатеем, так как запасной накопитель достаточной для полёта ёмкости и компактного размера стоил сумму, сопоставимую с домом в столице. Впрочем, они прекрасно понимали, что маг, столь сильный, чтобы принести орниптёр в пространственном контейнере, может себе позволить и не такое. Ну а Тааг, не только ловко снующий по обшивке летательного аппарата, но и взламывающий управляющие структуры защищённого по армейским стандартам контрольного блока, их в этом мнении только укрепил.

На третий день, когда мы закончили последние доделки, Чинук было уже не узнать. Полюбившаяся мне тёпло-жёлтая с чёрным раскраска делала аппарат похожим на тропическую птицу, нанесённый на фюзеляж Символ богини напоминал настоящий глаз, что придавал омниптёру неожиданно кокетливый вид и сходство с древнегреческой биремой. Также я добавил узкую красную полосу по периметру, а также выкрасил в этот цвет «крылья» с движителями, и пусть в этом мире не нашлось бы никого, кто смог бы такое оценить, но теперь Чинук носил цвета флага моей родины. Аппарат не только избавился от всего подозрительного и получил опознавательные устройства Федерации — мне удалось оптимизировать энергопотребление, уменьшив затраты элир почти на пятнадцать процентов, а также установить несколько серьёзных артефактов, способных после активации защитить даже от удара голема Кирутал, разумеется, не из основного калибра. Конечно, защитные барьеры нарушили бы и работу движителя, так что после их активации Чинук смог бы лететь только с грацией подброшенного в воздух утюга, но так внутри защищённого объёма я стабилизировал инерцию, этот «утюг» спокойно пережил бы столкновение и со скальным хребтом.

С момента эвакуации из Королевства, где Ксандашу пришлось таскать тяжёлые и громоздкие Сердца прямо в рюкзаке, я не раз возвращался к этой проблеме. Увы, ничего особо умного мне придумать не удалось, Сердце, обладающее своей сигнатурой элир, в стандартный контейнер быть помещено не могло. Всё, до чего я додумался, это создание для Сердца его собственного «кармана», специально спроектированного под один-единственный предмет, причём, чтобы энергию поставляло само Сердце. И пусть решение оказалось вполне рабочим, но всё равно мне не слишком нравилось. Преимущественно тем, что я и команда всё больше и больше обрастали украшениями, только теперь к ожерельям с гроздьями реликвий добавлялись и унизанные кольцами пальцы. Именно в таком виде я и отправился на отдых, вернее, на собственную свадьбу.

Несмотря на то, мне достаточно было одного-единственного взгляда на расположение нужных точек, Жагжар настоял, чтобы я взял с собой карту, от чего я отказываться не стал. Как не стал отказываться и от уроков по пилотированию орниптёра, для которых нам выделили специального человека, знакомого с техникой вероятного противника. Ксандаш, и без того умевший пилотировать летательные аппараты, дополнительного обучения тоже не избегал, так что ещё два дня ушли на отработку навыков. Закрепляли мы навыки, конечно же, во сне — месте, где не существовало риска убиться самому, прихватив с собой на тот свет всех дорогих людей.

Таким образом почти полностью прошла неделя, подошёл к концу учебный год Палы, были закуплены все припасы, пошиты все наряды и собраны все вещи. Лично я всегда придерживался мнения, что не нужно никаких приготовлений, достаточно готового к полёту Чинука, но, похоже, сборы в отпуск являлись обязательным ритуалом во всех мирах.

В итоге сборы вышли затянулись на срок гораздо больший, чем сама дорога. Крейсерская скорость Чинука составляла около ста тридцати миль в час, максимальная, с повышенной нагрузкой на движители — сто пятьдесят, так что на полёт до побережья нам понадобилось чуть больше пяти часов, большую часть из которых мы провели в Царстве богини. Так как до угона этот омниптёр являлся правительственным бортом, тут, в отличие от военных машин, имелись все возможные удобства, присущие, скорее частным самолётам моего мира, в которых я так ни разу и не летал. В мягких эргономичных креслах отделанного кожей и полированным деревом салона нас не беспокоили ни отсиженные задницы, ни закрепощённые от долгого сидения в одном положении мышцы спины — все те прелести, которые мы в полной мере испытали, путешествуя на омнимобиле. Теперь, когда сила Ирулин исцеляла тело, все возможные неудобства исчезали даже раньше, чем успевали появиться, так что утро следующего дня встретила компания бодрых, выспавшихся и прекрасно отдохнувших людей.

Больше всех этому факту изумлялась Незель, не успевшая привыкнуть к силе других богов, хотя теперь она носила на шее кулон из обрамлённого пурпурной бронзой вириана — драгоценного камня, хорошо подходящего к цвету её глаз. Пусть никаких запретов и препятствий не было, но я решил, что не пристало жрице Фаолонде носить Символ чужой богини, поэтому я сделал его в форме бутона каралии. В отличие от артефактов, для реликвий годились любые материалы, но я посчитал неуместным дарить собственной любовнице поделку из золота и дешёвого алмаза, так что освящал и наделял силой Ирулин нечто, имеющее немалую ювелирную ценность, с чем не зазорно выйти и в высший свет.

Эритаад, поднимающийся над океаном, представлял собой прекрасную и величественную картину, мерный шум волн долетал до нас даже сквозь свист ветра и почти беззвучное низкое гудение двигателей, панорамное остекление кабины Чинука обеспечивало прекрасный обзор, так что полёт до первой точки нашего маршрута прошёл в приподнятом настроении. Сам санаторий нам тоже очень понравился — размещённые среди густого леса на высоких скалах здания, чьи изогнутые очертания прекрасно гармонировали с окружающей природой, крутые дорожки, спускающиеся к усыпанному галькой пляжу, а также смотровые площадки, с которых открывался потрясающий вид. Через установленные в кабине переговорные артефакты к нам пришёл идентификационный запрос, так что я отправил ответную комбинацию и запросил разрешение на посадку.

После того как Склаве занимался пилотированием всю ночь, мои руки действовали словно сами по себе, так что посадил я Чинук без каких-либо проблем. И пока вся компания осматривала окрестности, мы с Кенирой прошлись по жилым зданиям, благословляя их и нанося символику Ирулин. А когда все снова собрались вместе, мы стали решать, что делать дальше.

Патала хотела остаться здесь, нам с Ксандашем и Хартаном по большому счёту было всё равно, а вот женщины единогласно решили вначале осмотреть все варианты, чтобы потом остановиться на самом лучшем. Так что мы вскоре снова сели на наш омниптёр и полетели дальше, ведь несмотря на то, что Жагжар показал нам люксографии всех курортов, «осматривать лучше всего всё вживую». К тому же, Незель резонно заметила, что наше путешествие не обязательно должно ограничиться армейскими объектами — на побережье океана Ридат имелось немало населённых пунктов: от маленьких деревушек, до крупных портов. И, обладая столь быстрым транспортным средством, мы имели возможность их осмотреть, пусть даже с высоты и поверхностно.

Как всегда, сработал известный мне по прошлой жизни феномен. Именно тогда я заметил одну раздражающую закономерность: если для выбора и покупки в торговом центре, скажем, пары джинсов требовалась пара минут, большая часть которых приходилась на оплату у кассы, то в случае похода с кем-то время покупки растягивалось порой до бесконечности.

Когда я ходил за покупками один, я мог быстро найти то, что мне нужно, оплатить и уйти. Но в компании девушек, а тем более моей жены Мерпати, всё превращалось в настоящий изнурительный марафон. Выбор одежды становился целым ритуалом с бесконечными обсуждениями, является ли данный фасон модным, идёт ли мне цвет, ладно ли сидит на мне та или иная вещь. Примерка множества пар джинсов и других совершенно неожиданных вещей не только отнимала огромное количество времени, но и изрядно раздражала своей ненужной монотонностью.

После того как я женился, стало ещё хуже. Вместо подруг со мной стала ходить Мерпати, которая на своём ломаном английском пыталась объяснить продавцам, что именно мне, оказывается, нужно. Мерпати, переехавшая в другую, более процветающую страну из Индонезии, искренне наслаждалась процессом. Это ситуацию только усугубляло, и покупка обычного одного-единственного предмета гардероба отнимала почти весь день. В итоге мы всегда возвращались домой с кучей вещей, чаще всего совершенно ненужных, и с сильно похудевшим кошельком.

Аналогично происходил и процесс покупки продуктов. Короткий визит в супермаркет за пивом или хлебом превращался в настоящую экскурсию. Мерпати могла часами рассматривать ценники, сравнивать цены на разные товары и внимательно изучать каждый продукт. Путешествие по рядам магазина с кучей остановок и обсуждений действовало на нервы, но являлось неизбежным спутником супружеской жизни. В итоге мы выходили из магазина с полной тележкой продуктов, многие из которых были вовсе не нужны, и, опять же, с опустевшим бумажником.

К счастью, теперь беспокоиться о деньгах не приходилось, да и Кенира являлась идеалом женщины даже в этом вопросе — удовольствия от самого процесса покупки она не получала, так что тоже пыталась его максимально сократить. Но, увы, на выборе места для отдыха это замечательное качество давало сбой. Усугубляло ситуацию присутствие остальных женщин, каждая из которых имела своё мнение и желала «просто посмотреть».

Нам понадобилось ещё четыре дня, чтобы облететь побережье, наслаждаясь, чего уж отрицать, прекрасными видами на море и небо, красотами природы и творениями человеческих рук. Я выполнил свою договорённость с Жагжаром, даже пошёл гораздо дальше, посещая гостиницы, где обрадованные владельцы, уже наслышанные о богине сна и исцеления, не только радостно давали согласие освятить их заведения, но и предлагали остановиться на любой срок совершенно бесплатно.

Не скажу, что экскурсии по городам Федерации были такими уж скучными — погода была отличная, из Дарша со снятым тентом открывался прекрасный обзор, да и находился я в компании друзей и любимых женщин. Вот только из-за спешки эти города и деревни слились в однообразное пятно, а количество вариантов выбора сыграло дурную шутку. Поэтому на правах командира я прекратил ожесточённый спор, единолично выбрал пункт нашего назначения — остров Ортнузд, который мы посетили ещё утром первого дня, там находился военный санаторий, занимавший в выданном Жагжаром списке место под номером два.

Тут было практически всё, что я хотел бы получить от отдыха, гармоничное сочетание уединения и комфорта, природы и цивилизации.

Ортнузд был не слишком большим, но и не крошечным. Тут имелось достаточно простора, чтобы не наскучить в первые дни, но при этом всё находилось друг от друга на умеренном расстоянии. К одному из берегов прижался небольшой живописный городок с узкими мощёными улочками, которые петляли между белыми домиками с красными черепичными крышами. Сам вид острова навевал атмосферу ленивого покоя и размеренной неторопливой жизни. Имелся рынок, который оживающий каждое утро и пустеющий задолго до обеда, где можно было найти свежие фрукты, овощи, и, конечно же, рыбу и морепродукты, которые добывали местные рыбаки, чьи лодки и судёнышки белели парусами на фоне морской синевы.

Нашей целью был большой военный санаторий, являвшийся для местных основным источником дохода. Федерация направляла сюда воинов и офицеров для отдыха, восстановления сил, лечения и реабилитации после ранений, часто к ним приезжали и семьи, так что помимо общих жилых корпусов имелись и отдельные виллы.

На этой сравнительно небольшой территории острова собралось, казалось, всё многообразие природы. Песчаные пляжи с золотистым песком и чистой прозрачной водой, скалы и горы, леса, поля и виноградники. Имелся даже коралловый риф, возле которого я обязательно собирался поплавать.

Комендант санатория нашему возвращению обрадовался. Мы прибыли как раз к обеду, так что поели в офицерской столовой. Не знаю, какие инструкции выдал Жагжар, и что рассказал о нашей компании, но комендант предложил нам любое место на выбор, пообещав подготовить всё в течение часа. Выбирать ничего не пришлось — что мне хочется, я знал по предыдущему визиту. Так что мы заняли четыре небольших домика, стоящих на отдалённом пляже, к которому вели вырубленные прямо в скале ступени. Как оказалось, понравились они мне не просто так — дома предназначались для высшего офицерского состава, так что не просто обеспечивали уединение, открывали с террас превосходные виды, но и были обставлены с максимальным для этих мест уровнем комфорта.

Мне было очень неуютно от мысли, что наше появление заставило предыдущих жильцов спешно переселяться, прерывая свой отдых, но никто из спутников моих угрызений совести не разделял. Незель, как старшей жрице столичного храма, такое отношение было привычно, Ксандаш просто радовался выпавшей возможности, Хартан злорадствовал неудобствам «этих богатеев», хотя теперь по количеству богатств превосходил всех обитателей этой базы вместе взятых. Кенира, Лексна, Мирена и Пала просто наслаждались отличной погодой и ярким солнцем, не собираясь тратить силы на ненужные рефлексии. Так что когда комендант сообщил, что всё готово, занялись по-настоящему важным делом — распределением доставшихся в наше распоряжение вилл.

Лично я считал, что четыре — это много, что нам столько не нужно, но и это моё мнение не разделял никто. Как-то само собой получилось, что один дом заняли мы с Кенирой, в соседнем разместились Незель и Мирена, в третий поселились Ксандаш и Лексна, а в четвёртый, стоящий ближе всего к лестнице, спихнули Тану и Палу, что вызвало недовольство у них обоих.

Я прекрасно понимал, почему супружеская пара Табран хочет побыть отдельно от дочки, даже установил возле дома односторонний магический барьер, пропускающий внутрь дома шум моря, при этом гасящий идущие оттуда звуки, но хотел бы, чтобы Незель осталась с нами. Мирена, как я считал, могла бы разделить виллу с обоими детьми, таким образом, оставив четвёртый домик предыдущим обитателям.

Выслушав мои соображения, Незель рассмеялась и сказала, что она нас будет обязательно навещать, но нам требуется уединение. Ну и ни она, ни Мирена не собирались держать в доме исходящего тестостероном молодого парня, едва вышедшего из подросткового возраста. Мнения самого Хартана и Паталы никто, конечно же, не спрашивал.

Впрочем, как мне сказал по секрету Тана, тут он собирался только ночевать. Тут в санатории имелся большой госпиталь, в котором работало немало симпатичных целительниц и медсестёр, к тому же всегда можно было выбраться в город, чтобы пытаться склеить местных красавец. И всё необходимое для этого у Хартана имелось: свой омнигон Ралвиз-6 он, следуя моему совету, всегда держал в своём «кармане».

Как оказалось, совет выбраться в отпуск оказался настолько хорош, что его без преувеличения можно было бы назвать гениальным. Кто-то мог бы мне резонно возразить, что как паладин богини снов я мог бы устраивать себе подобный отдых каждую ночь, отдыхая по несколько месяцев. Но пусть Царство Ирулин реальности ничуть не уступало, а во многом её и превосходило, имелось одно очень важное отличие.

Тут действовала та же закономерность, что и с абонементом в спортзал. Да, можно было купить себе гантели и даже тренажёры, повесить турник и установить брусья — что я и сделал у себя дома в Нирвине. И при должной дисциплине человек мог заниматься дома без необходимости ежемесячно оплачивать абонемент. Но обычно дома всегда поджидают те или иные дела, наваливаются различные заботы, в то же время в спортзале есть чётко выделенное время, которое можно посвятить только тренировкам.

То же самое происходило и с отпуском. Тут меня отпустили все беспокойства, отодвинулись «на потом», я смог, наконец, расслабиться, не думать ни о чём, зная, что как только закончится отдых, тогда жестокая реальность снова вступит в свои права. Так что я наслаждался морем и солнцем, созерцанием ослепительно прекрасных женщин в скудных купальниках, которые на Итшес, как оказалось, не только существовали испокон веков, но и оставляли мало простора для воображения. Расплываться медузой в шезлонге, попивая прохладные коктейли, либо же, натянув маску и дыхательный артефакт исследовать океанские глубины, любуясь рыбами и кораллами.

В мире Итшес существовало немало пляжных игр, в том числе что-то типа волейбола. И тут меня неожиданно встретило серьёзное испытание. Для того, чтобы отбить мяч, игрокам часто приходилось подпрыгивать. И если этим игроком была одна из женщин, подпрыгивала и её грудь. Каждая из присутствующих женщин обладала прекрасной фигурой, так что было очень трудно не отвлекаться и сосредоточиться на игре. Разумеется, красавицы вовсю пользовались своим преимуществом, пытаясь выставить себя в максимально выгодном свете, так что нам, мужчинам, приходилось туго. Я, конечно, мог бы форсировать мозг, для вычисления траектории мяча не пришлось бы даже напрягаться, но посчитал это неспортивным.

Наиболее одарена была Мирена, так что её движения производили просто убийственный эффект. Я боялся признаться даже самому себе, что испытываю влечение к собственной тёще, что она будит во мне самые первобытные желания, и хочется сорвать с неё этот так оттеняющий смуглую кожу белый купальник, повалить на песок и овладеть, не считаясь с последствиями. Кенира понимала меня гораздо лучше меня самого, так что почти в открытую смеялась с моих затруднений.

Я в который раз злился на себя, одновременно поражаясь происходящим в моём теле странностям. Столь сильного сексуального возбуждения и жажды интимной близости я не испытывал и в ранней молодости, а для девяностолетнего старика такая похотливость, нарушающая все грани разумного, являлась полной дикостью. Я мог, конечно, всё свалить на Эгора, который, исцеляя моё тело и поддерживая его в здоровом состоянии, мог внести любые изменения. Мог бы списать на постоянное воздействие элир, теперь содержащейся в моём никак не приспособленном к магии теле. Также могли возникнуть побочные эффекты от приёма совершенно диких доз ветеринарных препаратов, которыми я накачивал себя, чтобы избавиться от лишнего жира.

Но как мужчина я обладал множеством присущих нам комплексов и фобий. Одной из таких фобий являлась боязнь мужской несостоятельности, так что своё повышенное либидо я радостно принимал всей душой, совершенно нелогично продолжая злиться на недостаток контроля при виде полуобнажённых женщин.

А когда наступал вечер и мы расходились по нашим домам, я срывался как на Кенире, так на и присоединяющейся к нам Незель. А потом мы, разгорячённые и уставшие, засыпали друг у друга в объятиях только для того, чтобы здесь, в Царстве богини, всё повторилось снова и снова.

Пребывать во сне, над которым у меня нет контроля, являлось совершенно новым опытом. Или же старым, совершенно забытым, чем-то из прошлой земной жизни или рабского существования в Цитадели, о котором я не хотел больше вспоминать. Я просто шёл по улицам Нирвины, ощущая какую-то странную нормальность ситуации, несмотря на понимание, что на самом деле я нахожусь почти в тысяче миль от столицы. Мои ноги несли меня в непонятном направлении, но опять-таки, во сне одолевало ощущение, что я прекрасно знаю, куда иду. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что следует перехватить контроль, что изначально не стоило позволять Кенире использовать на мне божественную силу, но она ушла даже раньше, чем смогла оформиться окончательно. Встречные прохожие имели размытые лица, обретающие чёткость при наведении на них взгляда, и точно так же выпадающие из памяти, стоило посмотреть куда-то ещё.

Сон являлся моим миром, местом, в котором я чувствовал себя дома, просто потому что тут в моей душе всегда пела сила Ирулин, поэтому я не испытывал ни толики страха или беспокойства, лишь ощущение гармонии и правильного положения вещей. Ноги принесли меня в Рассветный Квартал, в один из хорошо знакомых особняков, пусть во сне его очертания текли и менялись. Сами по себе распахнулись ажурные ворота, сквозь которые я прошёл без малейшего удивления, прошёл живописными дорожками, обрамлёнными аккуратно подстриженными растениями, форма и цвет которых менялись, когда внимание отвлекалось на что-то ещё. Я добрался до двери особняка и она тоже сама собой открылась. Миновав холл, я поднялся по лестнице на первый этаж и пошёл по изгибающемуся коридору. Тут в реальности я никогда не был, так что стены и пол тоже текли и шли рябью, то подёргиваясь дымкой, то обретая кристальную резкость. Подойдя к одной из дверей, я на этот раз потянул за ручку. Дверь открылась и я шагнул вовнутрь.

Комната, в которой я оказался, обстановкой почему-то напоминала одну из роскошных спален дворца Раэ, в ней стояла огромная кровать, стены украшали изысканные шпалеры и гобелены, а пол покрывал пушистый ковёр. Огромное панорамное окно вело на обширную террасу, вид с которой почему-то показывал не столицу Королевства или Нирвину, а бескрайний освещённый закатным солнцем океан. Я оторвал взгляд от морской глади и перевёл взгляд на кровать. За балдахином, сделанным из полупрозрачного шёлка, мелькнуло какое-то движение. Подойдя поближе, я отвёл в сторону тонкую ткань, и тут сила, управляющая моим телом куда-то ушла, а ко мне снова вернулась способность двигаться самостоятельно.

Я широко улыбнулся. На кровати среди тонких скомканных простыней лежали, обняв друг друга, две прекрасные женщины. И обоих из них я знал. Одной из них была хозяйка особняка, Высшая Целительница Диршада Мульчарн, а второй — Людена, жрица храма Мирувала, с которой я беседовал несколько дней назад.

— Кенира, а тебе не кажется, что не стоит играть с силой богов? — наклонив голову, любуясь красотой обоих женщин, и пытаясь понять, кто скрывается под каждой личиной, спросил я. — Каждый раз, когда мы это проделывали, результат выходил непредсказуемым.

— Не будь занудой, Ули, — сказала Диршада. — Оба раза вышло просто отлично! Я не только стала жрицей, но ещё и получилось затащить в нашу постель Незель!

Я ухмыльнулся, причём, не только воспоминаниям, но и тому, что Кенира не удержалась и открыла своё инкогнито, несмотря на все старания, отрезающие меня от течения сна и не дающих ощутить кто есть кто через реликвию Фаолонде.

— К тому же я до сих пор немного сердита на храм Мирувала, — подхватила Людена. — Не только на то, как их бог обошёлся с моей мамой, но и за отказ в помощи тебе самому. Так что если эта жрица получит немного новых ощущений, ей пойдёт только на пользу.

Людена сжала свою грудь, пропуская соски между пальцами и иллюстрируя о каких ощущениях идёт речь.

Я ошарашенно перевёл взгляд с неё на Диршаду, совершенно запутавшись. Они обе говорили, как могла бы говорить только Кенира, так что либо она управляла по очереди обоими телами, либо одна из подруг просто морочила мне голову.

Увидав мои затруднения, обе девушки весело засмеялись, ухватили меня за руки и повалили на кровать. Костюм диверсанта, в котором я почему-то ходил по городу, подёрнулся дымом и исчез, так что на простыни упало уже моё обнажённое сорокашестилетнее чрезмерно мускулистое тело, существующее лишь в Царстве моей богини.

— Ладно, не буду больше скрывать, — сказала Людена, подарив мне довольную улыбку. — Кенира — это я.

Я улыбнулся в ответ, испустив лёгкий вздох облегчения. Решать ребусы я никогда не любил.

— И я тоже признаюсь, — добавила Диршада. — На самом деле Кенира — это я!

Девушки вновь весело засмеялись. Не став больше терпеть это нахальство, я зарычал, ухватил их в охапку и, прижав к себе их тёплые упругие тела, подарил страстный поцелуй сначала одной, а потом другой. Довольные произведённым эффектом, они столь же страстно поцеловали в ответ меня, а потом и друг друга.

Мне стало не до того, чтобы разгадывать какие-то загадки, так что я схватил за стройные ноги ближайшую из них, которой оказалась Людена, рухнул на спину, и, усаживая её на себя сверху, резко и нетерпеливо совершил акт богохульства, вымещая на жрице действительно скопившееся раздражение от посещения её храма. Диршада приподняла Людену за талию и медленно опустила вниз, после чего стала ласкать той грудь и покрывать поцелуями шею, одновременно помогая правильно двигаться.

Время потеряло любое значение. Людену сменила Диршада, потом ту вновь Людена. Роскошные покои сменились берегом океана, тенистой рощей, оживлённой улицей города и даже тронным залом королевского дворца Раэ. Мы меняли позы, оживляя каждую фреску из храма Фаолонде и придумывали новые, пользуясь изменчивостью сна и непостоянством его физических законов. В какой-то момент Диршада превратилась в Лексну, и на этот раз угрызения совести по поводу осквернения дружбы с Ксандашем мучить меня ни капли не стали.

А потом произошло то, от чего я застыл каменным истуканом: когда повернулся, чтобы ещё раз обнять Людену, оказалось, что лицо мне щекочет копна коротких седых волос, а к груди прижимаются два огромных упругих полушария. Увидев перед собой собственную тёщу, я резко отшатнулся. Проблема заключалась не в том, что она меня не привлекала, скорее наоборот, слишком привлекала. Но некоторые сексуальные фантазии должны остаться фантазиями и дальше, ведь всегда есть грани, которые переступать не стоит. Я ухватил Мирену за плечи, отстранив от себя, пытаясь что-то сказать, высказать всё, что вертелось у меня на языке. Но огромная грудь вновь предательски колыхнулась, и я застыл, любуясь этой полнотой и упругостью, напряжёнными сосками и чётко очерченными ареолами. Мой взгляд скользил вниз, по тонкой талии, бархатистой гладкой коже, стройным бёдрам и аккуратной ямке пупка. Я поднял глаза, упиваясь совершенством её прекрасного лица, всё так же удерживая Мирену за плечи, забывшись, как я частенько забывался, глядя на её дочь.

— Кенира, — наконец, хрипло выдавил я, — ты переходишь все грани…

Увы, этот сон до сих пор находился под её контролем, а я, увлёкшись близостью с подругами, забрать нити управления даже не попытался. Подчиняясь новому внешнему воздействию, сознание поплыло, тело принялось действовать по своей воле, и, вместо того, чтобы продолжить гневную отповедь, я привлёк Мирену к себе и впился поцелуем в её влажно поблескивающие губы.

Как и в прошлый раз, когда Кенира приняла облик Ирулин, я проявил неподобающую слабость. У меня словно слетели все тормоза, я повалил Мирену на простыни, раскинул в стороны её руки, сделал то, о чём мечтал ещё с ритуала исцеления — вжался лицом в её грудь, ощущая её упругое тепло, посасывая и прикусывая напряжённые соски. Сзади раздался звонкий смех и к моей спине прижалось ещё одно тело. Я повернул голову и увидел, что вместо Лексны предо мной снова появилась Кенира, а я оказался зажат между мамой и её дочкой, двумя самыми прекрасными женщинами, которых я когда-либо встречал в жизни.

Я попытался вмешаться в течение сна, просто чтобы понять, кто принял чей облик: превратилась ли Кенира обратно в саму себя, а шалость устроила Незель, либо же Кенира надела личину собственной мамы, а Незель поддержала это издевательство над одним ничуть не страдающим от такого обращения паладином. Однако моя попытка перехватить управление наткнулась на неожиданное препятствие: Кенира явно не хотела позволить мне получить лёгкий ответ на устроенную ею головоломку. Внезапно стены и кровать распались струйками дыма, сила притяжения пропала, а Мирена притянула меня к себе и поцеловала. Мне стало абсолютно наплевать, кто из них кто, я полностью отдался страсти, позволяя себя вести и исполнять чужие фантазии, как, впрочем, уже делал неоднократно.

Мирену сменила Кенира, затем меня окружили две Кениры, которые сменились близнецами с обликом Мирены. Я всё так же не имел понятия кто из них кто, но это не имело ни малейшего значения, я овладевал ими обоими, отдавая не только страсть, но и любовь, распиравшую меня изнутри.

Понятия не имею, сколько это длилось, несколько десятков минут или долгие месяцы, когда мы с Кенирой, одной из них, достигли кульминации одновременно. Яркая вспышка, полыхнувшая в моём сознании, оказалось, затронула и окружающий сон. Облака разметало во все стороны, окружающее пространство изогнулось водоворотом, который засосал нас троих и выбросил в реальность — нашу уютную виллу на прекрасном тропическом острове. Я пытался проморгаться, понять, что именно происходит, точно так же резко поднялась с кровати Кенира, удивлённо округлив глаза.

Я проследил за её взглядом, повернувшись назад, после чего застыл и сам. Медленно, словно презрев законы гравитации, с кровати поднималась Незель. Длинные белокурые волосы разлетелись во все стороны и колыхались, словно жрица находилась под водой. Её тело окружала алая аура, неярко освещающая спальню и придающая ей вид фотолаборатории во время проявки и печати фотографий. Яркие голубые глаза Незель теперь не имели ни белков, ни радужной оболочки — их заливал такой же алый свет. И, скажу откровенно, от такого зрелища сердце сразу же упало в штаны. Разумеется, было понятно, что я вижу проявление божественной силы, к тому оттенок этого света был знаком по её храму, но у меня, землянина, возникали ассоциации с чертями и адом.

— Ули, Кенира, — радостно засмеялась Незель, продолжая испускать свет из глаз, — спасибо, спасибо вам! Я чувствую его совсем рядом, чувствую так близко, как никогда в жизни!

До сих пор пребывая в ошарашенном состоянии, я просто смотрел на Незель, приоткрыв рот. Наверное, от идиота меня сейчас отличало только то, что по крайней мере изо рта у меня не стекала струйка слюны. Однако Кенира ничуть не растерялась, она весело рассмеялась, вскочила с кровати, невзирая на момент близости с богом, коротко обняла Незель, а потом спокойно прошла в угол спальни. Там она начала рыться в куче вещей, которые мы вытащили из контейнеров, но так и не удосужились убрать, найдя гораздо более увлекательное занятие. Наконец, Кенира нашла Шванц, погребённый под несколькими легкомысленными платьицами и пушистыми полотенцами, отряхнула зацепившиеся за мушку трусики от купальника и сунула Незель в руки.

Я вздохнул. Винтовку я достал сразу, как только мы прилетели, собираясь дать Незель её освятить. Но две прекрасные женщины, находящиеся рядом, заставили меня полностью забыть даже о настолько важных вещах.

— Раз он сейчас рядом, — сказала Кенира, улыбнувшись, — тогда шепни ему пару словечек и за Ули!

— С радостью! — вновь засмеялась Незель в ответ. — О, господин мой, великий Фаолонде, Владыка Сердец, Единитель Судеб, тот, кто связывает тела и души, кто вершит судьбы и сплетает нити любви и желаний! Я призываю тебя благословить этот предмет, не оружие, но инструмент, не средство убийства, но ключ к разгадке тайн, связующее звено межу искателем знаний и неведомым. Окажи человеку, который столь дорог твоей жрице, свою бесконечную милость!

Алое сияние, окутывающее тело Незель, перетекло в на Шванц и словно впиталось в его тёмный металл. Незель протянула мне оружие и я, опомнившись, вскочил с кровати, подошёл к ней и с благодарностью его принял. Но как только я взял винтовку в руки, жрица обмякла и рухнула бы на пол, не подхвати мы с Кенирой её под руки и не уложи аккуратно на кровать.

— Похоже, для неё это оказалось чересчур, — заметил я, подкладывая подушку под голову Незель.

— Не беспокойся, — громко засмеялась Кенира, — Я знаю способ, которым ты сможешь ей помочь. Очень угоден её повелителю!

★☆★☆★

• «от такого зрелища сердце сразу же упало в штаны» — (jemandem) rutscht das Herz in die Hose, аналог «душа в пятки».