Призраки

Глава 11

Глядя на стаю крылатых, летящих над дорогой, Кузьма думал о том, что и сам должен быть с ними, парить в свободной вышине, где не давят тяготы земных оков, где не надо сгибаться под гнётом общественного мнения и насущного быта, где не надо бояться.

Но как осуществить это, ответа никто не давал. Кузьма мог переехать в другой город, потом в третий, в четвёртый, но это мало что изменит. Вокруг останутся такие же дома, такие же люди, и бессмысленные дни всё так же будут течь изнурённой чередой, приближая его, как и каждое существо в этом мире, к окончательному и бесповоротному финалу пути.

Теперь Кузьма знал, что можно иначе, но не знал как. У него не было крыльев, и он не мог ни воспарить, ни вознестись, и осознание данного факта удручало. Обретённая надежда выглядела подлой обманкой.

А зелёная, тюнингованная Нива тем временем бодро мчалась по трассе, словно зверь, выпущенный из клетки. Мимо проносились заброшенные деревни и посёлки, заправки, придорожные кафе с запертыми дверями и поросшими травой порогами. Город остался далеко позади, и с каждым километром крепла уверенность в том, что задуманное, наконец, свершилось.

Крылатые быстро отстали, исчезли так же внезапно, как и появились. Но Лида до сих пор выглядела то ли напуганной, то ли встревоженной. Изнутри девушку глодало некое безрадостное чувство.

— Вот видишь, они нас не тронули, улетели, — Кузьма попытался успокоить её. — А ты волновалась.

— Да, странно… Не понимаю, почему они нас преследовали?

— Не бери в голову. Мы этого не узнаем.

— Ладно…

— Мы покинули город, и это главное. Есть повод порадоваться, а у тебя кислая физиономия.

Лида виновато улыбнулась и пожала плечами:

— Я прожила там всю жизнь. А другие места такие непривычные, такие чужие… Мы ведь никогда не вернёмся?

— К сожалению, обратного пути для нас нет. Мне тоже немного грустно. Но мы поселимся на новом месте, обживёмся, привыкнем. Всё равно у нас не осталось никого и ничего.

— У меня были друзья, парень…

— У меня когда-то тоже были друзья и семья, но их давно нет. Какой смысл вспоминать всё это? Нельзя постоянно жить прошлым.

— Там, куда мы едем, тоже никого нет… — фразу подкрепил скупой вздох.

— Верно. Поэтому предлагаю держаться первое время вместе. Что скажешь?

— Да, конечно… Будем держаться вместе, если ты не против.

— А почему я должен быть против?

— Не знаю… — Лида откинулась на спинку сиденья и уставилась в окно на проплывающие сосны и берёзки. Эти зелёные создания не знали забот. Они десятилетиями жили здесь и проживут ещё столько же назло вымирающему человечеству.

Встретилась колонна военных Уралов. Болотного цвета грузовики с горящими фарами пронеслись мимо тяжёлым гулом, и снова — пустая дорога. А проезжая очередную деревеньку, Кузьма обогнал мужика, едущего на запряжённой лошадью телеге. Он неспешно катился по своим делам, заняв всю полосу.

— Неужели здесь кто-то ещё живёт? — Лида обернулась, будто хотела убедиться, что мужик на телеге ей не привиделся. — Что люди делают в этой глуши? Деревни ведь вымерли.

— Кто чем занимается. Кто-то сельским хозяйством, кто-то охотой.

— И не скучно им?

— Думаю, нет. Они привыкли и не хотят покидать родные края. Мы тоже привыкли жить в пустых коробках. Разве это лучше, чем на природе?

— У нас были друзья. У тебя ведь были друзья и… девушка? Или ты один жил эти годы?

— Я тебе рассказывал про своего друга. Он странный немного стал, твердит о пришельцах и мировом заговоре. Поэтому мы с ним почти не общаемся. И девушка была. Но я хотел уехать из города, а она не хотела. Она решила остаться. Её право. Ещё были сослуживцы, но мы с ними… скажем так, не нашли общий язык. Я не понимал их, они — меня. Ходишь каждый день на службу, ездишь в патрули и чувствуешь себя абсолютно чужим среди тех, кто тебя окружает. Народу вокруг много, а ты — один. Никогда не ощущала нечто подобное?

Лиду вопрос озадачил. Она немного подумала и неуверенно проговорила:

— Как будто нет… Мы с друзьями тусовались вместе, нам было прикольно.

— Тогда проехали, — отрезал Кузьма и замолчал.

Не того он человека выбрал, с кем можно поделиться сокровенными переживаниями. Лида всю жизнь водилась с гопниками вроде Тохи Вымпела, вряд ли она задумывалась о глубоких вопросах.

— И всё равно, мне кажется, здесь скучно жить, — проговорила Лида, не заметив перемен в тоне собеседника.

Раньше Кузьма удивлялся, как некоторые охотники живут годами в уединении, лишь изредка связываясь с цивилизацией, когда надо что-то купить или продать, а теперь и сам был не прочь поселиться на отшибе. Душа требовала покоя и чистоты, которых в городах не осталось. Возможно, тогда он поймёт, как достичь цели, а сейчас в голове было грязно от суетных мыслей, что вертелись вокруг не слишком важных вещей. Не случится ли чего плохого в дороге? Сколько километров протянет машина? Как устроиться на новом месте? Всё это ужасно отвлекало нескончаемым потоком тревоги.

— А где сейчас твой парень? — Кузьме почему-то захотелось понять, знает ли Лида, куда отправился вымпел.

— Погоди. А разве его не убили? — оживилась девушка.

Кузьма моментально пожалел, что завёл этот разговор. Не стоило давать ложные надежды. Лида могла загореться идеей найти своего приятеля и совершить из-за этого какой-нибудь глупый поступок.

— Не знаю, я ничего не слышал об этом. Если бы его убили, наверное, вся дружина знала бы.

— Значит, он сбежал! Или где-то прячется. Надо было найти его. Почему ты мне сразу не сказал?

— Потому что было не до него. Я думал о том, как выздороветь после побоев.

— И всё равно надо было сказать.

— Зачем? Что это изменило бы? Наверняка он давно уехал из города, и куда именно, ты не узнаешь. Страна большая. Ты его уже не найдёшь.

— А если он пытался со мной связаться? Вдруг он звонил? Вдруг он вернётся за мной?

— Ты так считаешь? Он бросил тебя одну в его квартире, понимая, что после случившегося дружина туда явится в первую очередь. Он не подумал, что тебе может грозить опасность. И о чём это говорит?

Лида непонимающе уставилась на Кузьму, на лице её отразился тяжкий мыслительный процесс.

— О чём? — выдала она, так и не сообразив, к чему клонит Кузьма, либо не найдя в себе мужества самостоятельно ответить на данный вопрос.

— О том, что он заботится только о собственной шкуре, и на тебя ему плевать, как и на остальных ваших друзей, кого он даже предупредить не удосужился.

На это раз Лида замолчала надолго. Она смотрела в окно, шмыгал носом, и иногда вытерла пальцами глаза. Так до неё доходила очередная жестокая правда этого мира. Кузьма сделал вывод, что девушка не настолько тупа, раз не стала отрицать очевидное.

Красная Пашня представляла собой скромный посёлок с двухэтажными домами в центре, большим частным сектором и парой-тройкой неработающих предприятий. Тем не менее на улицах оказалось относительно людно, да и машин мелькало непривычно много, ведь рядом с населённым пунктом пролегала трасса, пронизывающая Сибирь с запада на восток.

Кузьма остановился на заправке, чтобы заполнить бак, вылез из салона, размялся, Лида последовала его примеру. Она немного успокоилась, хотя в её взгляде до сих пор таилась грустинка. Затем поехали дальше на запад. На улице стояла жара, солнце пекло крышу. В машине пришлось открыть все окна, чтобы не спариться, и теперь пыль из-под колёс встречных автомобилей летела прямо в салон.

Следующую большую остановку сделали в Нижнеудинске, где у деда Маскимыча сын работал на консервном заводе. Часть продовольствия, которое тётя Тамара собрала в дорогу, съели по пути, да и чай в термосе закончился, поэтому Кузьма принял решение найти какое-нибудь кафе и пообедать, как цивилизованные люди.

За спиной остались четыреста километров растрескавшейся, раскрошившейся дороги. Проведённое за рулём время далось тяжело: тело затекло, особенно ноги, ладони и пальцы начали побаливать, вновь заныло ребро в правом боку. Сегодня Кузьма планировал добраться до Тайшета, до которого было предположительно часа два пути, но прежде собирался устроить себе отдых.

На центральной улице нашлась столовая. Кузьму отталкивало это место, но Лида сказала: «А чо? Нормально». К тому же искать что-то другое было лень. Поэтому зашли туда.

В помещении стояла духота, которую пытался разогнать забившийся в угол громоздкий вентилятор. За стеллажами суетилась толстая женщина с тяжёлым, потным лицом. Она обслужила двух сутулых мужиков — то ли местных работяг, то ли дальнобойщиков, — а когда те с подносами ушли на кассу, резко спросила Кузьму, стоящего следующим в очереди, что ему надо, словно тот вовсе не должен был здесь появляться.

Взяв первое, второй и компот, Кузьма и Лида устроились за столом. Кузьма с трудом залил в себя ложками пресный суп и принялся ковырять жидкую котлету, отгоняя двух назойливых мух, которых так и тянуло на гречневый гарнир.

Вдруг взгляд Кузьмы упал на трёх человек, сидящих за столиком в углу. Один — крупный и толстый мужик с сальной, небритой физиономией. Второй — плечистый амбал в спортивном костюме. Третьим оказался лысый дохляк лет пятидесяти с коричневым морщинистым лицом и стеклянным глазом.

Этот третий сидел лицом к Кузьме и Лиде, и его искусственное око, не отрываясь, следило за ними. Косились на приезжих и остальные. От компании чувствовалась угроза. Что они здесь делают, было неясно, ведь перед ними даже тарелки не стояли.

— Ешь быстрее, — поторопил Кузьма спутницу. — И поедем отсюда.

— А что такое? — Лида жевала булочку, запивая компотом.

— Не нравятся мне эти трое.

Лида оглянулась на подозрительную компанию.

— Какие трое? — спросила она. — Их же двое всего.

Кузьма перевёл взгляд на двух сутулых мужиков, бойко споривших о чём-то, и вздохнул с облегчением.

— Да, точно, двое… может, бандиты какие местные, — проговорил он неуверенно, поняв, что допустил ошибку. Эти чёртовы призраки выглядят иногда до безобразия живыми.

— А мне кажется, дальнобойщики. Это же их Камаз там стоит, — Лида кивнула в окно, за которым виднелся тягач с оранжевой кабиной.

— Может быть, — Кузьма быстро опустошил стакан с противным, тёплым компотом. — В любом случае я уже — всё.

— Ну я тоже заканчиваю.

Когда Кузьма и Лида выезжали из города, наткнулись на стоящий на обочине японский внедорожник, изрешечённый пулями. На водительском кресле развалился амбал в спортивном костюме. Возле распахнутой задней двери в луже красного сока лежал лысый со стеклянным глазом. Толстяка Кузьма не заметил. Вероятно, тот находился в салоне.

Рядом стоял военный Уазик. Два человека в камуфляжной форме равнодушно курили, третий ковырялся на обочине, четвёртый суетился вокруг покойников с фотоаппаратом.

— Боже мой, какой ужас, — взгляд Лиды зацепился за расстрелянную машину. — Кто их убил?

— Не всё ли равно? Обычные разборки. Не думаю, что тут стоит кого-то жалеть.

— Интересно, здесь везде такое? Помню, у нас раньше тоже часто стреляли друг в друга.

— Поживём-увидим. Похоже, здесь некому порядок наводить.

Лида ничего не ответила, но спустя пять минут заговорила снова, только теперь в её голосе чувствовалась боль:

— Вы тоже порядок никакой не навели. Вы просто убиваете людей без суда и следствия.

— Да, есть такое.

— Это всё из-за вас. Если бы не вы, ничего этого не было бы.

— Если б народная дружина не взяла власть в свои руки, это сделал бы кто-то ещё, и не факт, что получилось бы лучше.

— Другие бы такого не допустили!

— Нет, было бы то же самое.

Лида ответила не сразу, но когда заговорила, её срывающийся голос выразил всю полноту эмоций:

— Уроды! Твари! Маньяки ебучие! Будьте все прокляты!

Она едва успела договорить фразу, прежде чем слёзы поглотили её. Она закрыла лицо руками, уткнулась головой в стекло и тихо затряслась в рыданиях.

— Все, кто тебя обижал, мертвы, — проговорил Кузьма, стараясь сдерживать невольное раздражение. — Теперь их нет. А я к ним не имею больше никакого отношения. У меня у самого до сих пор рёбра болят, между прочим.

— Хватит! Что ты понимаешь? Тебе плевать! Ты был с ними! — хлестнул в ответ упрёк.

Слова не действовали, Лида не прекращала плакать. Кузьма не знал, как её утешить. Он никогда не замечал у себя таланта психолога. Он остановил машину на обочине и стал ждать.

Судя по всему, в этом городке до сих пор шли бандитские разборки. Какая-то группировка завалила конкурирующую банду. Придёт время, и её уничтожит новая группировка, а потом настанет и её черёд. Сколько так продолжалось? Пять лет? Больше? Сколько продолжится?

И куда ехать, если везде так? Что искать на западе? Что искать на востоке? Повсюду одно и то же, повсюду смерть, бандиты, военные, бессмысленные разборки, расстрелы, делёжка земли и предприятий, кое-как держащихся на плаву, и, конечно же, вездесущая, всепоглощающая злоба. Такова сущность человеческая, так было, есть и будет. А сейчас, когда власть уже пять лет не давала о себе знать, ситуация лишь усугубилась, и в каждом городке появились свои хозяева, установившие собственные негласные законы.

Была, разумеется, ещё и армия, но военные чины являлись выходцами из того же болота и, скорее всего, находились в сговоре с местными бандами, поэтому полагаться на них не стоило. Да и занимались они совсем другими вещами — безуспешно пытались уничтожить крылатых, которые, по большому счёту, никому ничего плохого не сделали.

Пора было ехать — ехать в никуда, в пустоту, где никто не ждал двух заезжих путников, искать место поспокойнее, где можно продолжить своё существование.

— Всё это позади, — повторил Кузьма. — Всё в прошлом. Давай просто успокоимся и поедем дальше.

— Поезжай, — проговорила Лида, размазывая по щекам слёзы.

Около получаса понадобилось, чтобы девушка окончательно успокоилась и осознала ту глупость, которую ляпнула в порыве эмоций.

— Извини, пожалуйста, — произнесла она. — Я не хотела тебя обидеть. Я знаю, что ты не делал ничего плохого.

— Вот и хорошо, что знаешь. Просто воздержись в будущем от резких слов, — Кузьма не злился. На кого у него и оставалась обида, то разве что на своих сослуживцев. Искривлённый нос и ноющее ребро не давали забыть.

Перед Тайшетом, где Кузьма планировал остановиться на ночь, наткнулись на военных.

Машину остановил длинный рябой сержант в каске и бронежилете. На шее его болтался Калаш стволом вниз. Боец приказал предъявить документы. Кузьма испугался, что сейчас начнутся проблемы, но сержант, взглянув на паспорта, вернул их обратно, после чего объявил, что проезд платный, и потребовал три тысячи.

Четыре вооружённых воина, торчащие на солнцепёке рядом с пыльным БРДМом, имели серьёзное намерение срубить капусты с проезжающих, и сопротивляться было бы себе дороже. Придушив рождающуюся злость, Кузьма достал из кошелька три купюры.

— Куда едете-то? — спросил сержант, убирая деньги под бронежилет.

— На Урал, — ответил Кузьма.

— На Урал вам не попасть. За Красноярском дорога закрыта.

— Почему?

— А ты что, не слышал, что там происходит?

— Не слышал.

— Шары. Здоровые зубастые шары, которые пожирают всё вокруг. За Красноярском не осталось ничего. Их только на подступах к городу остановили.

— А на Урале тоже всё сожрали?

— Мне-то почём знать, что на твоём Урале? Я говорю, что под Красноярском творится. Дороги дальше нет.

— Давно они там?

— Без понятия, — отрезал сержант.

— Ладно, я понял. А ты не в курсе, в Тайшете есть какая-нибудь гостиница?

— Была вроде. Там спроси у местных.

Так Кузьма и Лида узнали, что над человечеством нависла ещё одна угроза. Некие загадочные «шары» пожирали всё вокруг и, судя по всему, разрушили уже много городов. Хорошо, что их остановили. Значит, от вояк есть какая-то польза. Даже мысль пришла записаться, наконец, в добровольцы, раз уж такое дело. Всё равно непонятно, чем заниматься на новом месте.

Слова сержанта сильно напугала Лизу, и она стала уговаривать Кузьму повернуть обратно, но тот успокоил её, сказав, что паниковать сейчас повода нет, а если возникнет опасность, уехать можно всегда.

Тайшет оказался очередным крошечным городком, половину которого, если не больше, занимал частный сектор. Он тоже выглядел весьма оживлённым, особенно в центральных кварталах, застроенных банальными пятиэтажками.

Гостиницу обнаружили быстро — в обшарпанном здании напротив маленького, жёлтого, двухэтажного вокзала. Нашёлся и свободный номер с двумя кроватями. Лида согласилась заночевать в таком, и Кузьма снял его на сутки.

Доели то, что дала в дорогу тётя Наташа, потом отправились прогуляться. Предзакатный город растворялся в пустоте. Закрытые магазины, пыльные витрины, втоптанный в землю асфальт, всепоглощающая зелень разросшихся кустарников. Кузьма привык к подобным видам, но это место было чужим и могло таить неприятные сюрпризы.

Мимо на ржавой копейке пронеслась компания молодёжи под громкую музыку, ещё несколько парней сидели и громко разговаривали в запущенном скверике на противоположной стороне улицы. Где-то недалеко раздались пистолетные выстрелы. Кузьма не знал, как здесь порядки, и есть ли они вообще, поэтому решил не испытывать судьбу и вернуться в номер, да и Лиде не доставило удовольствия бродить по чужому, опасному городку.

Тем не менее во время прогулки они даже пообщаться успели. Разговор зашёл о прежней жизни. Кузьма рассказал, как учился в Иркутске, а потом работал в местной газете, Лида поведала про свой техникум и как устроилась на швейную фабрику. Девушке не было и восемнадцати, когда пандемия костлявой лапой залезла в город и передушила еёродителей, друзей и родственников.

Разговор продолжился в номере за кружкой чая. Когда стало совсем поздно, выключили свет и легли спать.

Лида долго ворочалась в своей кровати, да и Кузьма не мог уснуть. Ломило всё тело после муторного дня, проведённого за рулём, а в мысли давили беспощадной неопределённостью, не позволяя разуму успокоиться.

— Ты не спишь? — спросила Лида.

— Нет, не сплю, — сказал Кузьма.

— Мне грустно.

— Мне тоже… немного.

Молчание повисло минутой тишины, наполненной нервным жужжанием комара.

— Можно к тебе? — спросила Лида.

— Да, конечно, — сказал Кузьма.

Следующие минут пятнадцать скрип пружинного матраса наполнял комнату вожделенной обыденностью соития. Попыхтев немного, Кузьма улёгся у стены. Лида осталась, не захотев почему-то уходить на свою койку. Из окна веяло прохладой сибирской ночи, проветривая душный номер и охлаждая разгорячённые тела. Ветер приносил с улицы чьи-то пьяные голоса и далёкие звуки музыки, пробуждающие щемящую ностальгию воспоминаний о старом мире и ушедшей юности.

— Только, пожалуйста, не бросай меня, — прошептала Лида. — Не оставляй меня здесь.

— Конечно же, я тебя здесь не оставлю. Завтра мы вместе отправимся дальше, — сказал Кузьма.

— Нет, не здесь, я имею в виду… а вообще. Там, куда мы приедем.

— Я тебя понял. Хорошо. Мы поселимся вместе. Уйдёшь, если сама захочешь.

— Спасибо, — Лида закрыла глаза и приткнулась к своему спутнику.

В ушах зудело вкрадчивое поскрипывание, доносящееся с потолка. Приглядевшись, Кузьма обнаружил рядом с кроватью силуэт человека, покачивающегося на люстре огромным чёрным мешком.

В этом номере случилось нечто такое, о чём ни один администратор не расскажет посетителям. Здесь закончился чей-то путь. Кто-то, потерявший надежду, захотел оставить своё бесполезное тело на потолочном крючке.

Лида вскоре успокоилась и, уткнувшись носом в плечо Кузьмы, стала мирно похрапывать, а Кузьма смотрел на человека в петле и с досадой размышлял об осточертевших видениях, постоянно сбивающих его с толку. Мёртвым не следует беспокоить живых. Их время прошло, так почему они до сих пор здесь? Почему надоедают, вклиниваясь свой чужеродной сущностью в привычную картину облезлой действительности?

Висельник словно услышал, как его мысленно прогоняют из комнаты. Он тихо спустился на пол, смотал верёвку и вышел сквозь дверь, оставив двух лежащих в кровати людей заниматься делами живых, то есть спать.

На следующее утро Кузьма и Лида сели в машину, и путь продолжился. Снова впереди струилась белая лента дороги, то спускаясь в низину, то забираясь на холм, а по одну и другую сторону зеленели поля и густые лесные массивы. Нива бодро бежала вперёд, оставляя позади вымученные километры раскалённого асфальта.

Перед Красноярском опять встретились военные и содрали плату за проезд, но у этих аппетиты оказались поскромнее — они взяли всего две тысячи и тоже рассказали про живые зубастые шары, с которыми идут ожесточённые бои где-то неподалёку.

Правда, в самом Красноярске звуков боя слышно не было, и лишь однажды вдали привычно заколотила то ли зенитка, то ли ещё какое малокалиберное орудие и быстро смолкло. Людей на улице было много, то и дело мелькали машины — «Буханки», Уазики и прочий отечественный автопром, иногда попадались «японцы»; а на одном из проспектов работал торговый центр, хотя ощущение общего запустения никуда не девалось.

Но Лида сразу почувствовала разницу. Пока ехали по городу, она восхищалась окружающими видами и постоянно говорила о том, как здесь красиво. За всю жизнь она ни разу не бывала в крупных городах.

Кузьма узнал в каком-то продуктовом магазине, где находится гостиница, и направился туда. До места назначения оставалось совсем чуть-чуть, когда мотор Нивы болезненно застучал и заглох. Кузьма едва успел прижаться к бордюру. Путь был окончен.