Призраки

Глава 2

Могучая фигура Дмитрича, облачённая в генеральскую форму, громоздилась за широким рабочим столом с короткой брифинг-приставкой. На Кузьму из-под тяжёлых бровей взирал требовательный взгляд. Щетина усов напряжённо подрагивала.

Кузьма стоял напротив. Ещё до того, как войти в кабинет начальника народной дружины, он предчувствовал ждущие его здесь упрёки и уговоры, и заранее настроился не поддаваться им. Вчера он принял судьбоносное решение, которое изменит его жизнь, как он надеялся, к лучшему, а сегодня утром пришёл к Дмитричу, чтобы уведомить об своём увольнении.

На потолке жужжал и нервно подмигивал неисправный люминесцентный светильник. Перед носом Кузьмы кружила муха. Она беззаботно полетела вокруг, а потом примостилась на стоящую на столе кружку и стала слушать разговор, ехидно потирая своими тощими лапами.

Дмитрич был вторым после мэра человеком в городе. Они вдвоём тут всем городом командовали. Мэр заведовал административной и хозяйственной частью, Дмитрич объединял в себе полицейское и военное руководство в одном лице и возглавлял народную дружину, штаб которой находился в бывшем полицейском управлении. Правда, солдатами, дислоцирующимися на ГЭС, он не командовал — те подчинялись иркутскому штабу. До эпидемии Дмитрич где-то служил генералом, а как всё началось, вернулся и стал одним из тех, кто навёл здесь порядок.

И вот Кузьма стоял перед начальством и открыто смотрел Дмитричу в глаза, показывая всем своим видом, что от решения не отступится. А начальству, естественно, совсем не понравилось, что один из хорошо зарекомендовавших себя сотрудников захотел сменить род занятий.

— И куда я тебя отпущу? — возмущался Дмитрич. — А у нас кто будет вот этим всем заниматься? Скажи, пожалуйста, Кузьма, кто? Только вы и остались у меня из толковых. Уйдёшь — одним меньше станет. Кого я на твоё место возьму? Одни не хотят, другим нельзя, а третьим автомат страшно дать в руки. И что тебе в башку ударило? Мать твою за ногу!

Кузьма угрюмо глядел на начальника. Что он мог ответить? Разве же ему объяснишь, почему так уехать хочется? Потому что опостылело всё вокруг. Потому что надоело видеть каждый раз грязь, кровь, поножовщину и разбрызганные по обоям мозги, да ещё и постоянно вину чувствовать — вину и бессмыслицу всего происходящего. Потому что не хотел однажды свихнуться, схватить автомат и начать всех подряд убивать, как вчера Поролон сделал.

Дмитрич-то никогда, поди, ничего подобного не испытывал. Он и на вид, как каменный, и характер у него, как кулак. Как с такими людьми разговаривать, как им что-то объяснять, было непонятно.

Слышал не раз Кузьма, что в Иркутске будто бы набирают добровольцев для борьбы с крылатыми. Вспомнил он об этом вчера совершенно внезапно, когда в кровати лежал, и подумал: вот то, что надо! Может быть, в этом он и найдёт для себя некий смысл. А то ведь они так и будут донимать, если с ними не бороться. Покоя не дадут людям, пока всех не перетаскаю. Крылатых надо уничтожать, и никак иначе.

— Ну что молчишь, как воды в рот набрал? — спокойнее проговорил Дмитрич. — Что на тебя нашло? Это из-за вчерашнего?

— Нет, Игорь Дмитриевич, не из-за вчерашнего, — Кузьма покачал головой. — Не совсем, если точнее. Вообще, в целом.

— Что «в целом»?

— В целом… надоело здесь торчать. Поеду воевать с крылатыми. Всё больше смысла.

— Больше смысла? А у нас город кто будет защищать? В этом, по-твоему, мало смысла? Порядок поддерживать кто будет? Да если не мы, тут поубивают все друг друга к такой-то матери. На нас всё держится. На мне, на тебе, на пацанах. Не понимаешь, что ли?

— Игорь Дмитриевич, — Кузьма с упрёком посмотрел на начальника. — Не надо меня уговаривать. Я всё решил. Я — человек свободный и… здесь не останусь.

Дмитрич шумно выдохнул и достал из пачки сигарету.

— Свободный человек, мать твою за ногу… Все мы свободные. Только вот есть вещи поважнее. Наши обязанности, ответственность. Думаешь, мне всё это нравится? Думаешь, я не знаю, что у нас творится? Ну давай и я уйду. И что тогда будет? Будущее этого города зависит от каждого из нас. Где родился, там и сгодился. Знаешь же такую поговорку?

Будущее… Разговоры о будущем наводили на Кузьму тоску. Он давно смирился с мыслью, что будущего нет. Он ощутил это, когда над городом поднялись погребальные костры, на которых несколько месяцев подряд сгорали убитые эпидемией жители, когда он сам на один из них отнёс жену и ребёнка. С тех пор он жил с постоянным ощущением отсутствия будущего.

Возможно, и другие подсознательно это понимали, просто никто вслух не говорил, делая вид, что жизнь идёт своим чередом, или, как Дмитрич, наивно полагали, что можно навести везде порядок, и уж тогда-то точно всё станет хорошо.

— Игорь Дмитриевич, я всё решил, — негромко проговорил Кузьма.

— Решил, значит? Хорошо подумал?

— Хорошо.

— Ладно… иди куда хочешь. Я ж тебя в обезьянник не кину за это. Твой выбор. Только вот… — Дмитрич чиркнул зажигалкой, откинулся на спинку потёртого кожаного кресла и затянулся. — От себя не убежишь, Кузьма.

— А я и не от себя бегу, Игорь Дмитриевич.

— А от кого же?

— От них, — Кузьма мрачно кивнул на дверь за спиной. — От всей этой канители дурацкой. В общем, Игорь Дмитриевич, это моя жизнь и я… я хочу прожить её так, чтобы не жалеть. Кому-то ведь надо с крылатыми бороться. А во всём этом дерьме копаться… накопался за три года так, что уже из ноздрей течёт. Хватит с меня.

— Ну раз хватит, так хватит. Вали, куда хочешь. Удостоверение только сдай.

Кузьма с облегчением положил на стол корочку дружинника, попрощался и вышел из кабинета. Неприятный разговор остался позади. В коридоре стояли четыре фигуры: два мужчины, женщина и девочка-подросток. Всех их Кузьма видел в той квартире вчера. А теперь они были здесь. Витька Поролон выглядел совсем жалким. Сгорбился, глаза опустил в пол. Как будто знал, что виноват. Да только уже ничего не изменить. Для мертвецов всё кончено: ошибки не исправить, справедливости не добиться.

На улице сегодня потеплело. Солнце из безоблачной вышины радостно таращилось на опустевший город. Кузьма вышел на крыльцо штаба и остановился, подставив лицо лучам. Мысленно попрощался с уже бывшим местом работы и бодро зашагал к дому.

Теперь надо придумать, как до Иркутска добраться. Туда только поезд ходил раз в неделю, да частники ездили, но и те нечасто. Однако был у Кузьмы старый Лэнд Крузер. Последнее время редко пользовался им: бензин экономил, которого на заправке не всегда случалось найти, а на работу пешком ходил — недалеко было. Поэтому машина стояла во дворе в ожидании особого случая, как сейчас. Надо бы только проверить всё, убедиться, что на полпути не заглохнет, и вещи, конечно же, собрать. А завтра — в дорогу.

До вечера Кузьма провозился со своим Лэнд Крузером. Внедорожник не заводился. Стоял, ехидно глядел на хозяина и молчал. Он словно сам не хотел никуда ехать. Ему и здесь, в пустом дворе, было хорошо и спокойно. А Кузьме — не было. Кузьма намеревался убраться отсюда.

Он никак не мог понять, в чём неисправность. Месяц назад ездил — всё было в порядке, а теперь не заводится. Похоже, с зажиганием что-то. В сервис бы отвезти, да только ремонт много времени займёт. Либо запчастей нужных не окажется, придётся поставки ждать (с запчастями чем дальше, тем дела обстояли всё хуже), либо мастер запьёт. И придётся поездка отложится на неделю, две, а то и месяц. А Кузьма хотел свалить отсюда как можно скорее.

Значит, придётся путешествовать автостопом. Никогда прежде он подобным не занимался, зато другие постоянно так ездили, если приходилось недалеко скататься: либо заранее с кем-то из знакомых договаривались, либо попутку ловили. Здесь, конечно, глушь, но не такая, чтобы люди совсем сюда забыли дорогу.

Днём объявился Валера. Тоже пришёл уговаривать, поскольку узнал от Дмитрича, что Кузьма уволился и собирается уезжать.

— Ну и куда тебя несёт? Кто здесь останется-то? — завёл ту же самую шарманку начальник патрульной группы. — Не понимаю. Всё ж нормально было.

— Да причём тут? Нормально, не нормально… — Кузьма захлопнул крышку капота и вытер о тряпку испачканные маслом руки. — Не в этом дело.

— А в чём тогда?

— В чём — я уже Дмитричу объяснил. Хочу бороться с крылатыми. Надоело в постоянном страхе жить. И вообще… всё надоело.

— Всё равно не понимаю. Что надоело-то? Живёшь, как человек, всё хорошо у тебя. Баба, вон, есть. Вы б детей нарожали, и жили бы по-людски. Куда тебя понесло?

— А это, знаешь ли, Валера, не твоё дело, — огрызнулся Кузьма.

Как же его бесило, когда кто-то совал нос в его личную жизнь, но коллеги до сих пор этого не понимали, они совершенно не имели чувства такта. Особенно насчёт детей допекали. Почему-то считали, раз Кузьма живёт с женщиной, так должен трудиться в поте лица ради возрождения человечества.

А Кузьма столько дерьма повидал за последние годы, что не считал этот город, а, возможно, и мир, где вообще неясно, что происходит, слишком хорошим местом для новой жизни. Не хотел он и второй раз собственного ребёнка хоронить. Да и не получалось у них с Жанной зачать. И оттого, наверное, постоянные намёки коллег бесили ещё больше.

Когда-то он мечтал построить небольшой коттедж поближе к природе и ходить с сыном на охоту, как делал отец, когда был здоров и крепок, но с тех пор словно что-то умерло внутри, сломалось. Теперь Кузьму вполне устраивала постылая, панельная хрущёвка.

— Да ладно-ладно, чего опять ерепенишься? Я так говорю, — пошёл на попятную Валера. — Просто понять тебя не могу.

— Не можешь — и не надо. Слушай, Валер, я всё решил. Дмитрич меня пытался отговаривать — не отговорил. Думаешь, у тебя получится?

— Ну а вдруг образумишься?

— Я уже образумился. Поэтому и уезжаю. В общем, не держи зла.

— Да что мне зло-то держать? — слова Валеры прозвучали обиженно. — Ну решил, так решил. И без тебя справимся. А тебе, как говорится, удачи там, всех благ.

В общем, Валера отстал быстро. Кузьма проводил взглядом начальника патрульной группы и отправился домой.

Гораздо более тяжёлый разговор случился вечером. Жанна ещё не знала о судьбоносном решении своего сожителя, тем не менее её тоже пришлось поставить в известность. Кузьма с радостью уехал бы по-тихому, никому ничего не сказав, чтобы избежать ненужных оправданий, но, увы, это было невозможно.

— Что? Ты уезжаешь? — Жанна сидела напротив за кухонным столом. Она совсем растерялась, услышав новость. — И надолго? Когда вернёшься?

— Не знаю, когда. Чувствую, что надо сменить род занятий, хотя бы на год-другой. Сама же постоянно твердишь, чтобы увольнялся, — Кузьма старался говорить помягче. В глубине души он не хотел расстраивать Жанну, ему было тяжело видеть её печальное лицо. Не дай бог, заплачет ещё…

— Так я имела в виду совсем другое. Я говорила, чтобы ты в редакцию вернулся. Зачем уезжать-то?

— А какой смысл здесь торчать?

— Ну я не знаю… мы же… я думала… Знаешь, у нас только жизнь налаживаться начала, а ты… — Жанна задумчиво поводила вилкой по тарелке с остатками макарон.

— Прости, что так получилось, но мне надо. И потом, я же не навсегда уезжаю. А если устроюсь в Иркутске, то могу и тебя забрать. Там город побольше, людей побольше… Поинтереснее.

— Ну и что мне там делать? — с тоской в голосе проговорила Жанна, не отрывая взгляда от тарелки. — В магазине за прилавком стоять? Кому я там нужна? Я здесь выросла… и вообще, говорят, в Иркутске бандитизм сплошной. У нас гораздо спокойнее.

Кузьма прекрасно понимал, что у его подруги в мыслях. Она на что-то рассчитывала, строила планы на будущее (которого нет), а теперь все надежды рухнули, как подпиленное дерево. Ей можно было лишь посочувствовать.

— Понимаю, да… В новом городе будет непросто, — согласился Кузьма. — Но если буду хорошо зарабатывать, сможем первое время жить на мою зарплату, а потом… у тебя же есть образование. Найдёшь работу, устроишься.

Кузьма вдруг понял, как глупо звучат его доводы. Он говорил о том, чего, скорее всего, никогда не случится. Он даже не знал, останется ли в Иркутске, или его забросят совсем далеко отсюда. Как можно было сейчас что-то планировать?

— А если ты погибнешь? — вопрос прозвучал совершенно безэмоционально. — Если тебя они убьют? Да и вообще, я не хочу никуда переезжать.

— А я хочу, — Кузьма поставил точку в этом бесполезном споре. — В общем, так. Если захочешь вернуться к себе, квартиру запри, а ключ отнеси моему другу Андрюхе из газеты. Я тебе напишу адрес. Машина останется. Там сломалось что-то, надо в сервис везти… в общем, автостопом поеду. Если что, я тебя не выгоняю. Хочешь — живи здесь.

— А какая разница? Там одна, здесь одна… К себе поеду.

— Ну… дело твоё.

У Жанны тоже никого не осталось. Пять лет назад умерли все её родственники, как и у Кузьмы, как и у многих, кто выжил в то безобразное время. С тех пор каждый спасался от одиночества, как мог, в том числе и Жанна. А теперь ей было некуда податься, вот только проблема заключалась вовсе не в жилплощади. Вокруг пустовали сотни никому ненужных квартир.

Кузьма видел, как из глаз его сожительницы мгновенно исчез прежний задорный огонёк — такой непривычный в этом полумёртвом городе потухших взглядов. Теперь и его не было.

Утром Жанна ушла на работу. Сегодня сожительница вела себя необычайно холодно, словно пытаясь таким образом отомстить за испорченное настроение и рухнувшие надежды. Кузьма же надел свои походные штаны и камуфляжную лёгкую куртку, закинул на спину собранный с вечера рюкзак и отправился в путь. Деньги тоже были. За три года службы в народной дружине скопилась некоторая сумма. Как раз хватит на первое время, если понадобится где-то обжиться.

На пустой детской площадке качели продолжали свой неукротимый бег, издавая жалобный скрип на всю округу. Странная жизнь в этом городе шла своим чередом.

До окраины пришлось долго топать. Вначале Кузьма миновал кварталы пятиэтажек, затем частный сектор и пустующую автобазу. Остались позади трубы неработающего завода, торчащие над крышами деревянных домов. Вдоль дороги потянулась постылым бетоном ограда воинской части.

Кузьма остановился возле КПП, задумавшись о том, какую непосильную тайну хранят эти ржавые зелёные ворота с выцветшими звёздами. Одна из створок была приоткрыта, и это ещё ярче разжигало любопытство. Неизвестность так и манила, словно сыр в мышеловке, словно пятитысячная купюра в выгребной яме. Казалось бы, просто заглянуть одним глазком… Что страшного случится?

Сквозь щель виднелись поросший травой асфальт и выцветшие жёлтые стены какого-то здания. Ничего необычного. Но люди, тем не менее, там пропадали. Никто не вернулся. Любопытство сгубило многих.

Здесь было не лучшее место, чтобы ловить попутку: ни один старожил не остановится возле КПП заброшенной воинской части, да и самому страшно торчать рядом с этим таинственным объектом. И Кузьма пошёл дальше, и вскоре КПП, а потом и ограда скрылись из глаз.

Вдоль дороги мирными великанами стояли сосны, среди которых белели стволы берёзок. Нос щекотал уютный аромат хвои, со всех сторон доносилось пение птиц. Огромный лесной массив шумел кронами — в них неустанно резвился беззаботный бродяга ветер. Кузьма шагал по пыльной обочине и мысленно прощался с родными краями. Он не знал, суждено ли ему сюда вернуться.

Вспомнилась учёба в Иркутске. Вот только было это давно, словно в прошлой жизни. Слишком много всего произошло после того, как Кузьма выпустился с журналистского факультета и вернулся в родной город. Ему тогда предлагали остаться, но он мотивировал свой отказ тем, что о родителях надо заботиться. А ещё знакомая матери, работавшая в отделе культуры, подкинула вакансию в местной газете, где, как нельзя кстати, понадобились молодые кадры.

И вот Кузьма шёл вдоль дороги, то и дело прихлопывая очередного неосторожного комара, коих вокруг кружился целый рой, и вспоминал юные годы. Ностальгия сладкой патокой растекалась внутри. Хорошие всё-таки были времена. А Кузьма фантазировал о том, как сложилась бы жизнь, если б он остался в Иркутске. Чем бы он сейчас там занимался? Может, и не пришлось бы журналистику забрасывать.

Но в Иркутске Кузьма задерживаться не собирался. Он хотел записаться добровольцем в ряды вооружённых сил, а там — куда пошлют. Где происходит основная борьба с крылатыми, он точно не знал. Слышал, будто бы ближе к казахской границе этих тварей полно и за Красноярском, но доверять слухам не имело никакого смысла. Лучше самому поехать и посмотреть, а заодно принять участие в борьбе с загадочными гостями, которых никто сюда не звал. Стрелял Кузьма хорошо — с детства отец учил. Почему бы не применить навыки в деле?

Попутки не было долго. Лишь спустя час на дороге показалась Газель. Ехавшие в ней мужики сказали, что держат путь в один из посёлков неподалёку, так что этот вариант сразу отпал. Ещё через час появился Камаз, но тот тоже ехал не туда, куда надо, а проследовавшая за ним иномарка даже не остановилась.

Наконец, на обочине притормозил старый военный Зил с тентованным кузовом. В кабине сидели два солдата.

— Куда, мужик? — крикнул один из них, высовываясь из окна.

— До Иркутска подбросите? — спросил Кузьма без особой надежды, поскольку ему подумалось, что военные не станут подвозить попутчика.

— Подбросим? — спросил боец у шофёра и, получив утвердительный ответ, снова высунулся. — Да, мы как раз в Иркутск. Лезь в кузов.

Кузьма забрался туда, куда ему велели. В кузове только пустая канистра валялась в углу. Пахло почему-то сеном. Кузьма устроился возле борта, положив рюкзак рядом, и Зил, завывая и фыркая, покатился дальше. Сидя в кузове, можно было видеть лишь белёсую ленту дороги позади грузовика, испещрённую выбоинами и трещинами, да пыль летящую из-под колёс.

Убаюкивающая качка и духота под нагретым солнцем тентом сделали своё дело: Кузьма стал клевать носом… «Повезло, — размышлял он сквозь дрёму. — Думал, долго придётся ждать, а тут и трёх часов не прошло». Комары, правда, покусали. Особенно нос чесался. Но это мелочи. Главное, что скоро в Иркутске будет.

Вдруг — удар. Всё вокруг завертелось. Канистра пронеслась перед взором и яростно загремела, летая из стороны в сторону. И резко наступила тишина.

Кузьма открыл глаза. Он валялся на тенте, машина, судя по всему, лежала на боку. Болели плечо, нога и голова. Пошевелил ими — всё двигается, вроде бы, кости целы. На затылке жирела шишка. Кузьма поднялся и выбрался на солнечный свет. Кругом зеленел поломанный кустарник и примятая крапива. Дорога находилась совсем рядом. Машина просто завалилась в кювет и теперь лежала, издавая обречённое шипение. Но что стало причиной аварии, было неясно. Никаких других транспортных средств поблизости не наблюдалось, значит, точно не столкновение. Может, водитель за рулём уснул? А куда его приятель тогда смотрел?

Солдат рядом не было. Наверное, они до сих пор находились в кабине. Подумав, что кому-то из них требуется помощь, Кузьма стал обходить лежащий грузовик, продираясь сквозь заросли…

Какая-то тень пронеслась над головой. Кузьма вздрогнул и посмотрел наверх. Широкие крылья чёрным саваном распластались под небесами. Это было оно. Существо сделало круг и уселось на дверь перевёрнутого Зила.

Оно завернулось крыльями, словно плащом. На Кузьму уставились два круглых стеклянных глаза кожаной маски с длинным носом, похожей на маску чумного доктора. Кузьму объял ужас. Всё произошло слишком быстро, и он даже сообразить ничего не успел, не то что предпринять. На дрожащих ногах он попятился. Споткнулся о ветку, упал в заросли придорожной травы. Бежать? Замереть на месте? Он не понимал, как правильно себя вести с этим загадочным созданием.

А существо сидело на кабине и молча наблюдало за ошарашенным человеком. А потом, расправив крылья, сорвалось с места и бросилось на Кузьму. Тот закричал, когда длинные цепкие пальцы схватили его и подняли над землёй.