Призраки

Глава 3

Продрав глаза, Кузьма обнаружил себя лежащим в густой траве. Рядом торчали кусты крапивы и толстые стебли зонтичных растений. Он не понимал, где оказался и как сюда попал. Помнил лишь, что крылатое существо схватило его и подняло высоко-высоко над землёй, а потом наступило помутнение, и вот — он здесь.

Кузьма поднялся и сел. По-прежнему болела шишка на затылке, саднили плечо и нога, но уже не так сильно. Он огляделся и понял, что находится во дворе какого-то частного дома. Бревенчатая изба накренилась, её тянуло в землю, словно в могилу. Определённо, там никто не жил. За понурым штакетником и разухабистой травой виднелась зеленеющая мхом крыша ещё одного деревянного одноэтажного строения.

Поднявшись и отряхнувшись, Кузьма поправил куртку и сползшую лямку рюкзака и направился к калитке. Главное, разобраться, где оказался, а потом — думать, как выбираться отсюда.

Улица, на которую он вышел, выглядела знакомой. Чахлые очереди деревянных домов по обеим сторонам, церквушка, спрятавшаяся за зелёными кучами крон, трубы молчаливого завода вдали, неработающий продуктовый магазин с заколоченными окнами. Кузьма сразу понял, что находится в своём родном городе. В этом районе он бывал не раз. Получается, крылатый отнёс его обратно. На для чего? Поступок существа выглядел крайне загадочно.

Осмотревшись, Кузьма зашагал в направлении центра города. Времени уже много, сегодня вряд ли есть смысл куда-то ехать, а вот завтра надо попытаться ещё раз.

Родная пятиэтажка, затхлый подъезд, тесная квартира. Стрелки настенных часов по-прежнему стоят на без двух минут двенадцать. За окном качели продолжают свой бессмысленный бег.

Жанна ещё не успела собрать вещи и съехать. Всё лежало на своих местах. Она как раз скоро должна вернуться с работы, если начальство не задержит сверхурочно или в магазин не понадобится забежать. Наверное, удивится.

Замок в двери привычно защёлкал. Жанна, как вошла, первым делом заглянула в зал, где Кузьма, развалившись на диване, читал книгу, а точнее, просто держал в руках, поскольку мысли его бродили совсем в других краях, пытаясь найти ответ на вопрос, почему крылатый не убил его, а принёс обратно в город.

— Кузя? — во взгляде Жанны читались недоумение и радость; живой огонёк её глаз на миг загорелся снова. — Ты вернулся? Что-то случилось? Ты… не поедешь?

— Попуток не было. Устал торчать на дороге, комаров кормить, — Кузьма отложил книгу. — Завтра попытаюсь снова.

— Понятно, — тяжёлый вздох, и в тоне подруги снова почувствовался холод. — Ладно, как хочешь. Не понимаю только, зачем ловить попутку, когда поезд ходит и частники ездят.

— Редко они ездят: раз в два дня, кажется, а поезд и вообще раз в неделю. Ждать их, что ли, я должен?

Жанна опять вздохнула, помолчала немного и, словно нехотя, проговорила:

— Завтра поезд едет. Тебе его не придётся ждать.

— Завтра? Точно?

— Ну да. Одна женщина с работы к родственникам собралась в Иркутск. Как раз завтра уезжает.

— Это же просто отлично! Поеду, значит, на поезде, как нормальный человек.

— Вот именно.

— Да не убивайся ты так. Всё нормально будет, — оживился Кузьма, обрадованный тем, что появился быстрый и надёжный способ добраться куда надо.

— Разумеется, нормально. Как ещё должно быть? — Жанна продолжала демонстрировать холодную обиду.

— А, может, кино вместе посмотрим? Не сидеть же просто так весь вечер?

В третий раз Жанна вздохнула, подумала, а затем грустно улыбнулась:

— А у тебя осталось то, что мы ещё не смотрели?

— Нет, не осталось. Мы все пересмотрели по несколько раз. Придётся идти на новый круг.

— Давай. Только чур я выбираю. И вначале ужин надо приготовиться, не будем же мы голодные сидеть весь вечер.

Старый компьютер до сих пор находился в рабочем состоянии. На жёстком диске хранилось много старых фильмов, оставшихся с прежних времён. Новых давно никто не снимал. Пять лет не было премьер в кинотеатрах, и не появлялось дисков на полках магазина, интернет и вовсе отсутствовал. Чтобы скоротать время, приходилось пересматривать то, что есть.

Поезд отходил на следующий день после обеда. Старый закопчённый тепловоз тащил всего четыре вагона, но даже в них оставалось полно нераспроданных мест.

Кузьма пришёл на вокзал заранее и купил билет, который показал проводнице, что стояла с безразличным видом на перроне.

В вагоне почти никого не было, и лишь в дальнем конце глухо бубнили несколько мужских голосов. Но время отправления близилось, и народ начал подтягиваться. Пассажиры загалдели, зашуршали одеждами, загремели полками и вещами.

В купе, где сидел Кузьма, ввалился румяный здоровяк с добродушным, немного детским лицом. Он кинул спортивную сумку на верхнюю полку.

— Здорова. Ты в Иркутск? — спросил он без лишних церемоний и уселся напротив.

— В Иркутск, верно, — ответил Кузьма. — А ты?

— Туда же. Областные соревнования по боксу будут. Вот, решил поехать.

Кузьма слышал, что в Иркутске до сих пор проводятся какие-то соревнования. Бокс, футбол, ещё что-то. Это хорошо, народу хотя бы заняться есть чем. Лучше на ринге друг другу морды бить, чем на улице. Кузьма кинул быстрый, оценивающий взгляд на могучую фигуру собеседника. С таким ссориться не следует, а то одной левой уложит.

Что-то знакомое было в этом человеке. Кузьма его где-то видел, а где — забыл. Хотя чему удивляться? Людей в городе живёт мало; наверняка пересекались где-нибудь на улице. Фигура колоритная, запомнилась.

— Спортсмен, значит. Это хорошо, — проговорил Кузьма. — Как звать?

— Саша, — здоровяк протянул крепкую широкую ладонь.

— Кузьма, — представился Кузьма, пожимая руку попутчика.

— Слушай, а я тебя видел где-то. Лицо как будто знакомое.

Надо же, и он тоже помнит. Значит, точно встречались. Кузьма пожал плечами:

— Я тебя тоже где-то видел.

— Ты, случаем, не у нас на ГЭС работаешь?

— Нет. Я до недавнего времени в народной дружине служил на постоянке. Мы улицы регулярно патрулируем. Могли увидеться где-нибудь.

— А, так ты мент, значит?

— Типа того. Хотя у нас скорее военная организация…

— А я на ГЭС монтажником работаю.

— Отлично.

Повисла неловкая пауза.

Парень работал на ГЭС — ничего удивительно. Здесь почти все работали на ГЭС. Больше негде было. Все предприятия закрылись, кроме ГЭС и хлебозавода. Оставались, конечно, и коммунальные службы, и администрация, банк, почта и даже местная газета, но всё это не могло обеспечить работой такое количество народу.

Более мелкие города и сёла давно опустели, а оставшиеся жители перебрались туда, где народу побольше и есть чем заняться. А этот пока держался, в основном из-за ГЭС. Та до сих пор вырабатывала энергию и давала рабочие места.

Кузьма с трудом представлял, что будет, если ГЭС вдруг остановится из-за какой-нибудь поломки, а запчастей не окажется, поскольку их, скорее всего, уже никто не производит. Тогда все отсюда уедут, останется человек охотников, которым и без цивилизации неплохо живётся, и появится очередной город-призрак — памятник усопшей цивилизации.

Поезд дёрнулся, и за окном медленно поплыл перрон.

— Ну всё, поехали, — прокомментировал Саша-боксёр. — Слушай, а чо мы сидим просто так? Как раз время обедать, — он встал, лёгким движением руки снял с верхней полки тяжёлую спортивную сумку и поставил на сиденье рядом. — Угощайся давай. Чем богаты, тем и рады.

На столе появились банка маринованных грибов, солёные огурцы, консервы, копчёная колбаса и бутылка газировки. За окном в это время проплывали коричневые цеха, грязные заборы и пустые составы, спящие на запасных путях.

— А ты зачем в Иркутск? — спросил Саша-боксёр, открывая складным ножиком консервную банку.

— Хочу записаться добровольцем в армию. Бороться с крылатыми.

— Серьёзно, что ли? Уважуха, братан! Мужик! У нас с ГЭС тоже недавно два пацана ушли. Дело нужное. А ты не боишься?

— Как тебе сказать… Если руководствоваться страхом, то в жизни ничего путного не сделаешь.

— Значит, едешь крылатых стрелять. Молодец. Я, может, тоже соберусь как-нибудь. А то, знаешь, зебали. Год их не было, а на днях опять какая-то сука летала. Слышал, сирены выли?

— Слышал. Военные на ГЭС стреляли. Подбили, наверное.

— А хуй их знает. Я не видел. Но у нас там да, «Шилки» стоят, всё путём. Ни одна тварь близко не подлетит.

Опять замолчали. Саша ел консервы, Кузьма жевал бутерброд с колбасой, запивая газировкой из железной кружки.

— Интересно, а откуда они вообще взялись? — снова заговорил Саша.

Кузьма не хотел говорить про крылатых. Считалось, что этих существ лучше не упоминать. Как будто их одними словами накликать можно. Он до сих пор ломал голову над загадкой, зачем одно из них прилетело за ним и отнесло в город. Единственное было очевидно: крылатый не имел враждебных намерений, он не убил Кузьму, не сожрал, не забрал в своё гнездо или где они там живут, он словно пытался не выпустить человека из города. Машину, правда, перевернул и неизвестно, что с военными сделал. Но это другой вопрос.

— Никто не знает, — отрезал Кузьма. — Никто.

— Вот херня-то, да? Что они такое? Хрен пойми.

— Никто не знает…

Весь оставшийся день Кузьма слушал болтовню попутчика. Саша-боксёр трепался обо всём подряд: начал про крылатых, затем переключился на забавные случаи с работы. Выяснилось, что у них с Кузьмой есть даже общие знакомые.

А вот когда речь зашла о службе в дружине, Кузьма сменил тему. Ему было неприятно вспоминать ситуации, с которыми он постоянно сталкивался во время дежурств. Другие сотрудники, кажется, не переживали из-за всякого говна, происходящего в городе, постоянно шутили над чем-то, а он воспринимал всё слишком близко к сердцу, слишком серьёзно. Значит, не его это занятие. Правильно сделал, что ушёл.

Вечером перед сном Кузьма лежал и под стук колёс читал книгу. Попутчик дремал. На столе покачивался раскрытый складной ножик, которым резали колбасу. Подрагивала в железной кружке чайная ложка.

Вдруг Саша-боксёр открыл глаза и уставился на Кузьму. Тот тоже повернулся, возникло напряжённое молчание.

— Прикинь, я вспомнил, где тебя видел, — заявил Саша-боксёр.

— Где?

— Года два назад было дело, подрались с пацанами. А какой-то мудак вас вызывал. Ну вы приехали, стали автоматами тыкать во всех, потом в обезьянник забрали. Ты там тоже был. Я точно вспомнил.

Кузьма поморщил лоб, пытаясь воскресить в голове те события. Описанная ситуация происходила не раз и не два за всё время работы. Пьяные драки являлись скорее нормой, нежели исключением.

Два года назад, действительно, случай произошёл: какой-то амбал разбушевался так, что его только предупредительный выстрел остановил. Думали, валить придётся, но нет, к счастью, успокоился. Потом Кузьма от других смен тоже слышал о буйном с улицы Гагарина. Неужели, он?

Судя по всему, Саша-боксёр в жизни был неплохим малым, но иногда наступали моменты, когда он зверел, становясь бешеным псом, сорвавшимся с цепи. Каждый сходил с ума по-своему. Однако, кажется, он нечасто слетал с катушек, ведь случай тот успел позабыться.

— Что-то припоминаю, но не уверен, — проговорил Кузьма. — Много чего случается во время дежурств.

— Это да, городок у нас неспокойный, — согласился Саша.

— Сейчас получше вроде стало.

— Потому что стреляете всех без разбора.

— Не без разбора, а только тех, кто совершает тяжкие преступления. Негде их содержать. И смысла нет.

— Ну да, вами же генерал какой-то командует. А генералам только дай кого-нибудь пострелять.

Кузьма не ответил. Этот спор мог обернуться не самыми хорошими последствиями. Надо было замять тему, пока не поздно. Автомата ведь с собой нет.

— Ладно, я — спать, — Саша сам решил закончить разговор. — Поезд рано прибывает.

Он почему-то не захотел на конфликт идти, а потом и захрапел — раскатисто, на весь вагон. Вот только Кузьма никак не мог успокоиться. Постоянно косился на раскладной ножик, лежащий на столе. Что боксёру взбредёт в голову, сложно было предугадать.

Кузьма взял рюкзак и отправился в другой вагон. Здесь находились купе. Дёрнул ручку последнего, открыл — внутри царила пустота. Вряд ли за оставшиеся четыре-пять часов пути сядут пассажиры. Кузьма заперся изнутри, улёгся на полку. Теперь он был спокоен. Вагон мерно покачивался, колёса отбивали гипнотический такт, за окном в ночи плыли чёрные сосны…

Когда Кузьма проснулся, на улице уже рассвело, а вагон стоял на месте. За окном зеленела всё та же тайга, что и вчера. Не похоже было на вокзал или станцию. Кузьма схватил рюкзак, выбежал в тамбур, открыл входную дверь, спрыгнул на землю.

Вагон одиноко дремал на запасном пути, на соседних рельсах покоились три ржавые цистерны. Вокруг шелестел кронами лес. Кузьму охватила паника. Он не понимал, почему вагон отцепили да ещё посреди тайги. Но самое печальное, он не знал, где оказался и как отсюда выбраться. Запасной путь мог находиться и в ста километрах от города. Где пролегает автомобильная дорога — неясно, и непонятно даже, в какую сторону идти.

С одной стороны в дали виднелся просвет — там лес, вероятно, заканчивался, и Кузьма, поразмыслив, решил двигаться в том направлении. Не прошло и получаса, как он вышел на открытую местность, исполосованную сетью железнодорожных путей, а вдоль них растянулся длинный жёлтый цех. Повезло. Значит, рядом есть населённый пункт, возможно, даже не совсем заброшенный.

Догадка оказалась верна. Вскоре Кузьма добрался до пересечения главного пути с автомобильной дорогой и сразу же узнал ещё один район родного города. Получается, ночью поезд приехал обратно, и здесь ему отцепили вагон. Зачем? Какой в этом смысл? Кому это пришло в голову? Никакому разумному объяснению случившееся не поддавалось.

Когда Кузьма вернулся в свою квартиру, сразу же ощутил царящую здесь пустоту. Нет, всё имущество лежало на месте, по крайней мере, его собственное, но явственно чувствовалась нехватка кого-то ещё. Жанна уехала. Собрала вещи и отправилась домой. Хотя кое-что она всё же оставила. На кухне стоял электрический чайник, купленный зачем-то сожительницей на свои деньги, хотя и прежний неплохо работал, а в шкафу целая полка была забита её давно не использующейся одеждой. И главное, она оставила здесь свою тоску, которая тут же сжала сердце Кузьмы колючей ладонью.

Он не хотел оставаться здесь долго. Из города надо было выбираться. Дважды обстоятельства мешали этому, но третий раз должно получиться. Пусть даже пешком придётся топать.

Кузьма достал из шкафа отцовский помповый ИЖ с магазином на четыре патрона. Нашёл на балконе палатку и туристический коврик. Кузьма бывал в походах, и ночёвки в лесу случались не раз. Сбегал в ближайший магазин, набрал консервы на неделю пути. Рюкзак получился тяжёлым. Ещё и ружьё тащить придётся. А путь до Иркутска не ближний…

И тут Кузьма остановился и задумался. А надо ли оно? Стоит ли грести против течения, когда, казалось бы, сама Вселенная препятствует? Что случится в третий раз? Дерево на голову упадёт? Земля разверзнется под ногами? Медведь в лесу задерёт? Последние, кстати, представляли реальную и весьма серьёзную угрозу для путника.

Кузьма позвонил Андрюхе — приятелю из газеты, которому Жанна должна была оставить ключи от квартиры. Спросил, приносила ли? Андрюха ответил, что да, заходила, оставила.

— А ты не уехал, что ли? — удивился он.

— Пока не уехал. Всё никак не получается.

— Вон оно что. Тогда заходи в гости, расскажешь, что задумал. Заодно ключи тебе отдам.

— Во сколько?

— Да во сколько хочешь. Я дома.

Андрюха последние два с половиной года работал главным редактором местной газеты. Когда разразилась эпидемия, он только стажировку проходил, а потом стремительно взлетел по карьерной лестнице. Почему? Да потому что больше никого не осталось.

На момент, когда Кузьма уволился оттуда, в редакции работали четыре человека и столько же в типографии. А потом, через полгода, погиб главный редактор — его зарезали при попытке ограбления. И кто-то в администрации посчитал, что Андрюха подойдёт на эту должность.

Но Кузьма, хоть и считал его своим другом, общался с ним редко. Дело было в том, что Андрюха за последние годы сильно изменился. Стал слишком импульсивным, иногда странные вещи говорил. С его разумом тоже происходили непонятные метаморфозы, как и со многими здесь.

Но поскольку друг пригласил в гости, Кузьма решил не отказывать. Всё равно не хотелось дома одному весь вечер торчать. Да и ключи забрать надо.

Жил Андрюха в девятиэтажке в центре города, недалеко от администрации. Лифт в доме, как всегда, не работал. Электричество было, но вот поломку ремонтировать оказалось некому и нечем. Так и висел сломанный лифт уже второй год, и на девятый этаж поэтому пришлось топать пешком.

Кузьма ткнул кнопку звонка. Дверь открылась, выглянула голова с кучерявой всклокоченной шевелюрой и небритой физиономией. Андрюха принципиально не следил за своим внешним видом и даже на работу так ходил. Одна из его странностей. Кроме того Кузьме показалось, что друг сильно похудел с последней встречи.

Андрюха весело приветствовал бывшего коллегу, пригласил зайти, поставил кипятиться чайник.

В квартире царил бардак, беззаботное нагромождение всего нужного и ненужного. Здесь словно целый год не прибирались. В коридоре притаился велосипед, обложенный инструментами и автомобильными запчастями, а половину кухни захламляли неработающие бытовые приборы и электроника. Скатерть обеденного стола прогорела посередине.

— Зачем ты этот хлам весь хранишь? Выбросил бы, — Кузьма сидел за столом и изучал взглядом сваленные в кучу приборы, пытаясь понять смысл их нахождения здесь.

— Да как-то руки не доходят, знаешь ли, — Андрюха уселся напротив. — Давно всё поломалось, надо бы выбросить, а никак не возьмусь. Ты бы видел, что у меня на балконе творится.

— Могу себе представить, — усмехнулся Кузьма.

— Я и дома-то почти не бываю. Там в редакции всё на мне висит. Нас ведь двое осталось: я и Старый. Времени свободного вообще нет даже в выходные.

Кузьма скептически отнёсся к словам приятеля. Не похож он был на занятого человека. Например, сегодня весь вечер дома торчал. Скорее всего, он не выбрасывал хлам из других соображений, которые не торопился озвучивать. Возможно, очередной бзик.

— А почему двое? Кто ушёл? — спросил Кузьма.

— Валентина Ивановна ушла. В мир иной.

— Во как! Померла, значит.

— Ну да. Сколько ей лет-то было. Теперь мы вдвоём со Старым в редакции торчим. А ты куда намылился? Жанна твоя приходила. Вид такой, словно с похорон. Я думал, случилось чего. Говорит, ты уехал. Ну думаю, что за хрень? Даже не позвонил, не предупредил.

Пришлось сделать то, что Кузьма хотел сейчас меньше всего — поведать о своём намерении ехать воевать с крылатыми. Но, вопреки ожиданиям, Андрюха отговаривать не стал и отнёсся даже с некоторым пониманием.

— Знаешь, скажу тебе по секрету, — он понизил голос, словно в пустой квартире их кто-то мог услышать. — Тоже иногда хочешь бросить всё и рвануть куда-нибудь подальше отсюда.

— И?

— Да не могу я! Как будто что-то держит.

— Меня — тоже, — поделился Кузьма. — Второй день никак не получается уехать. Препятствует что-то. То одно, то другое.

Андрюха и встал, чтобы взять чайник:

— Похоже, кому-то ты нужен здесь.

— В смысле? Кому?

— Да кто знает, кому мы нужны…

Андрюха налил воду в кружку и поставил чайник на стол. Кузьма тоже стал наливать себе воду, и вдруг у него холодок пробежал по спине, потому что пришла в голову одна очень странная мысль.

— Слушай, а ты в Иркутске давно был?

— Давно, — ответил Андрюха. — А зачем мне туда? У меня там никого нет.

— Просто так. Отдохнуть, мир посмотреть. Ты вообще куда-нибудь ездил после эпидемии?

Вдруг глаза Андрюхи загорелись безумным блеском, и он понизил голос чуть ли не до шёпота.

— Да некуда ехать! Понимаешь, некуда! Там, может, и нет больше ничего.

— В каком смысле «нет»?

— В прямом. Ничего нет, ни Москвы, ни Питера, ни других крупных городов не осталось. Про Иркутск и Красноярск точно сказать не могу. Возможно, там ещё кто-то живёт. Но… точных данных я не имею. Европа — вся в руинах. В Америке примерно, как у нас.

— И куда всё подевалось?

— Я же тебе говорил, помнишь?

— Думаешь, ядерная война?

— А ты сам посуди. В один момент просто всё перестало существовать. Всё! Вообще ничего не осталось! А эпидемия эта была не эпидемия вовсе, а лучевая болезнь. Радиация. Поэтому все и померли в тот год. Но власти это от нас скрывают, чтобы избежать паники.

Вот поэтому Кузьма и предпочитал с Андрюхой не общаться. Не первый раз приятель излагал эти странные идеи. В такие моменты бывший коллега становился похож на безумца: глаза горят, руки трясутся, и при этом столько пафоса, словно он вещает некое тайное знание, доступное ему одному во всём мире.

— Я не знаю, какие симптомы у лучевой болезни, — проговорил Кузьма.

— А ты знаешь, что новости, которые мы печатаем — липовые? — спросил Андрюха, не обратив внимания на реплику Кузьмы. — Я тебе одну вещь расскажу. Только ты — никому. Ясно? Строго между нами.

— Ладно.

— Поклянись.

— Клянусь.

— Так вот, каждую неделю на адрес редакции приходит конверт с материалами для печати. Понимаешь? Мне просто присылают то, что я обязан напечатать.

— Кто?

— Не знаю… И обратного адреса нет. Я как-то раз пытался подкараулить почтальона. Всю ночь не спал — никто не пришёл. А в обед конверт появился в почтовом ящике, где и всегда. Думаю, это спецслужбы. Они не хотят, чтобы мы знали, что происходит на самом деле.

— Почему?

— Разные причины, — Андрюха почесал небритую щёку. — Паники боятся. Или что мы откажемся подчиняться. Или что вопросы будем задавать.

— Вопросы и так задают. А что толку? Это ничего не изменит.

— Так кому их задают? Никому. А если кому надо начнут задавать?

— А кому надо?

Тут приятель перешёл на громкий шёпот:

— Не знаю! Я не знаю, кому надо. Но мы не должны этого делать. Иначе от нас избавятся. Константин Сергеевич всегда пытался до правды докопаться, нос везде совал, он начал что-то подозревать. Думаешь, это было обычное ограбление? Ни хрена подобного! Он на следующий день собирался в администрацию идти. Но ему не позволили. Обставили всё, будто это ограбление.

— Кто обставил?

— Кто-кто… спецслужбы, говорю же тебе!

До позднего вечера Кузьме пришлось выслушивать это «тайное знание». Квартиру приятеля он покинул посвящённым во все величайшие тайны современности. Рассказал Андрюха и про ядерную войну, и про то, что крылатые — это инопланетяне, контролирующие человечество, и что правительства всех стран теперь вынуждены работать на них и дурить людям мозги, а их базы находятся в каждом городе. Здесь это — заброшенная воинская часть. Именно поэтому там происходят странные вещи, и пропадаю все, кто туда заходит.

Домой Кузьма вернулся жутко уставший от всей этой болтовни. Теперь и он обладал «тайным знанием». Правда, словам Андрюхи он не верил, но в окружающей реальности творилось столько непонятного, что конспирологическая ахинея порой начинала казаться не таким уж и бредом.

На следующий день Кузьма предпринял третью попытку покинуть город.