Наступила середина июня.
— Мам, я гулять!
— Гуляй. Ты у нас человек свободный. Каникулы.
Лёня бросился на улицу. Повезло. В магазин не послала, работы никакой не поручила. Свободен!
Во дворе на брёвнах сидели мальчишки.
— Лёнька, в казаки-разбойники играем? — крикнули они.
— Вчера всё утро проиграли.
— Играешь в двенадцать палочек?
— Вчера весь вечер проиграли.
Двенадцать палочек… забытая игра его детства.
Что может быть её интереснее! Положишь на землю рюху или другую какую-нибудь колобашку. На неё наклонно поставишь дощечку. На нижний конец дощечки, лежащий на земле, сложишь двенадцать палочек. И что есть духу закричишь: «Санька!». А сам как дашь ногой по другому, приподнятому, концу дощечки — и бежать. Палочки подпрыгнут высоко и разлетятся — какая куда. Вызванный тобой Санька летит как пуля, собирает палочки, считает, ищет запропастившуюся, чтобы потом выкрикнуть следующего. Все тем временем прячутся…
Можно так заиграться, что обо всём забудешь. И есть тебе совсем не хочется.
Есть захочешь, когда чуть живой от усталости придёшь домой и мать нальёт тебе тарелку щей с мясом. В руках держишь хлеб. Какого цвета хлеб? Какого он вкуса? Не замечаешь этого. И только потом, как будто в другой жизни, когда тебе выдадут геометрически ровный кусочек хлеба, поймёшь что к чему.
Но тогда, в тот обычный день, ты ни о чём не думал. Тебе некогда. Да и зачем? Ты — маленький мальчик, который торопится играть, и спрос с тебя пока небольшой. И мать про тебя думает: «Ну что с него взять? Маленький. Пусть играет».