В последний раз выхожу из проходной Ленинградского инструментального завода. Иду пешком домой. Конец апреля, а на земле белыми пятнами лежит только что выпавший снег, и тут же чернеют лужи. Северный ветер гуляет по улицам. Вроде бы, должно быть холодно, но мне тепло, будто я вышла из дома.
Иду на свою улицу. В школах уже закончились уроки, ребята наперегонки бегут домой. Навстречу мне мчатся двое. Я не сразу узнаю их. Один мальчишка поскользнулся и упал. Вставать не торопится.
— Мальчик! — кричу. — Вставай скорее, простудишься!
Мальчишка поднимает голову, узнаю Нырненко.
К нему подбегает Пчелинцев.
— Ну чего ты там нашёл? — кричит он другу. — Чего?
— Вставай! Вставай! — тороплю я.
Нырненко встаёт и отряхивается. Брызги летят во все стороны. Он не торопится. Заглядывает в лужу. Мы с Пчелинцевым тоже смотрим.
Вода в луже колеблется, в ней ёрзает небо, плещется солнце.
— Правда, там всё как будто другое? — спрашивает нас Нырненко. — Такое далёкое-далёкое, а так близко…
Пчелинцев начинает с ним спорить, что-то доказывает, а я соглашаюсь. Потому что у меня точно такое же ощущение. Далёкое мне кажется близким.
Нырненко смеётся. Ему весело. Я смотрю им вслед. И мне тоже становится весело, потому что живёт на свете смешной человек — Нырненко и его неразлучный товарищ — Пчелинцев, мальчишки, у которых вся жизнь ещё впереди…