Про звезду

К своим

– Серая пошлость будней губит меня, – страдал он, – одно и то же. Три вперёд, одна вбок, одна вбок, три вперёд. Слишком низок порог, а хотелось – в полёт!

Надменная Королева поджала полные алого сока губы:

– Мальчик, мир чёрно-белый. Либо ты с нами, либо – против нас. Что за глупости в твоей голове?

– Молодой ишо, – икнул бывалый Офицер, – необстрелянный. Вот прилетит пара ядер в башку, как мне – так дурь-то и выбьет. Главное – ввязаться в этот, как его. В бой! А после уже и.

Офицер хлебнул из поясной фляги и рванулся было вперёд, но качнулся, и его понесло куда-то по диагонали.

– Животное, а туда же. Рассуждает, – буркнула прямолинейная Ладья, – и что это за прыжки? Препятствия надо не обходить, тем более – перепрыгивать. Прошибать их надо.

– Судьба жестока к трубадурам. Они – лишь лёгкие фигуры, – пробормотал Конь.

– Ах, какой он! – прошептала юная Пешка, – романтик, настоящий поэт.

И зарделась.

– Отставить краснеть! Соблюдать форму одежды, – проревел Офицер, – Ориентир два – куча дерьма! Примкнуть штыки! Марш, марш!

Покачнулся и упал с доски.

– Доигрался. Чёрно-белая горячка, – неодобрительно заметил старый Король, – господи, с кем приходится работать: один алкаш, другой свихнулся на почве литературы.

Но у Коня было своё мнение; он приставил копыто к груди и воскликнул:

– Погиб достойный муж в бою! Осанну храбрости пою!

– Как это прекрасно! – восхитилась Пешка, – можно мне экземпляр? С автографом.

Королева нагнулась к Королю и зло сказала:

– Слышь, твоё величество, отправь-ка его куда подальше. На Кавказ хотя бы или в Бессарабию. Он нам всю пехоту растлит.

– Ась? – глуховатый Король приставил ладонь к волосатому уху, – откуда же, матушка, у меня может быть мастит? Холецистит у меня!

– Тьфу ты, – сплюнула Королева, – принимаю командование на себя. Слушай приказ: кавалерии осуществить рейд и уничтожить противника. Всех до одного.

– Огневая поддержка? – обрадовалась Ладья и почесала кулаки.

– Обойдётся, – обрезала Королева, – пусть сам. Стишки-то сам кропает, в одиночку.

– Ах, он обречён, – заплакала Пешка, – прощай, поэт!

– Доигрался, лох в пальто, – захохотала Ладья, – это тебе не воздух сотрясать. Давай, покажи нам атаку лёгкой бригады. Пальто не забудь, аха-ха!

Конь переступил тонкими ногами, тряхнул гривой:

– Сомненья гложат грудь мою: все ржут, один лишь я пою. Одним стакан, другим потир – покину этот плоский мир!

Три вперёд, одна вправо. Три вперёд, одна влево.

Снаряды рвались всё ближе, прощально пела шрапнель. Грозная шеренга вражеских пешек брызнула в глаза сиянием штыков.

Он зажмурился и прыгнул в последний раз.

Посечённое осколками пальто затрепетало, разорвалось пополам и превратилось в крылья. Белая фигура взмыла над доской – и исчезла.

– Куда это он? – удивилась Королева.

Король смахнул мутную слезинку и пробормотал:

– Спина ноет, к дождю. Не замочил бы крылья. На Парнас, стало быть, полетел.

К своим.