Про звезду

Неформат

– Как это «неформат»?

Слёзы разъедают горло. Мир тупых людишек опять отторгает меня.

– Девушка, вы рехнулись? Конечно, неформат! У нас детский журнал! Наши читатели – милые, розовые, невинные малыши. А у вас Колобок убивает бабушку и насилует лису.

Хлопаю себя по лбу:

– Поняла! Надо наоборот?

– Идиотка! Не звоните и не пишите больше.

– Но мне нужны деньги, понимаете? Я на мели. Если не берёте текст, может, купите мои пирожки? Я отлично пеку…

Отключился.

Захлопываю ноут, как крышку гроба. Слёзы только этого и ждали.

Цырик скулит.

– Ты один меня понимаешь, дружок.

Машинально тереблю косу. Беру румяный пирожок, откусываю. У меня постоянный стресс из-за лишнего веса. Чтобы снять стресс, я кушаю. Поем – вроде и легче. То есть, тяжелее в смысле веса.

Замкнутый круг.

Мама бы не одобрила.

У Цырика течёт слюна. Капает на линолеум, шипит.

– Фу! Плохая собака! И так весь пол в дырах, как сеть ловцов человеков.

В дверь звонят.

Небось, соседка. Будет скандалить: Цырик опять выл всю ночь. Луну он принимает за кусок сыра, но допрыгнуть не может и расстраивается.

В дверь звонят.

– Да иду я!

Бросаю огрызок пирожка – грохают челюсти. Выиграл опять Левик. Остальные смотрят на него и скулят.

Ищу тапочки. Один скрючился под батареей, трепеща от ужаса. Второй превратился в обслюнявленный комок и потихоньку растворяется.

– Цырик, опять! Получишь у меня.

Шлёпаю босиком. Пятки прилипают и отрываются с треском Надо всё-таки взять себя в руки, помыть полы.

– Ага, – бормочу я, – стоит только начать. Потом взбредёт сделать макияж, педикюр и побрить ноги. И туфли купить. А деньги-то откуда?

Открываю.

На пороге – двое. Постные лица, выражающие мировую скорбь.

– Здравствуйте. Вы верите в Бога?

– А вам-то какое дело?

– Мы – волонтёры Христианской ассоциации обличителей Сатаны, ХАОСа. Вам надо извергнуть дъявола из души своей.

– И как вы себе это представляете технически?

– Мы войдём?

Испуганно обходят липкие пятна, бормоча что-то про косу смерти.

Вздрагиваю. Как они догадались?

Цырик, почуяв чужаков, хором гавкает. Как всегда, ходуном ходит сервант, пласт штукатурки отваливается от потолка и падает на голову первому. Теперь он похож на моего бывшего. Блондина.

– У вас собачки? – севшим голосом спрашивает второй.

– Ага, Цырик. Левик, Правик и Проглот.

– Четыре?

– Один.

Изумлённо переглядываются.

– Пирожков не купите? С мясом. Вкусные!

Мотают головами (с первого при этом летит штукатурка):

– Мы не потребляем плоти несчастных зверушек.

– Почему «зверушек»? Проходите на кухню.

Первый видит Цербера и начинает визжать. Зря. Пёсик пугается громких звуков и перестаёт себя контролировать.

Отработанным движением набрасываю второму на шею свою косу. Трепыхается он недолго.

Цырик довольно чавкает.

Собираю остатки в ведро, несу в морозилку. Там ещё есть место на верхней полке, рядом с моим бывшим. Нижнюю целиком занимает мама. А ещё ругала меня за лишний вес.

Начинка для пирожков есть, а что толку? Всё равно не покупают.

Лучше бы редактор взял мою сказку.