Пробуждение мёртвых богов 2

ГЛАВА XI. ХОЧЕШЬ МИРА – ГОТОВЬСЯ К ВОЙНЕ

Марк обошёл странную повозку со всех сторон, внимательно её разглядывая. Она представляла собой прямоугольный короб, со всех сторон обшитый железными щитами, на четырёх широких колёсах с толстыми спицами, также обитыми железом. Сзади из него выходила вверх широкая труба, а передняя стенка была скошена сверху вниз.

– Это колесница? – неуверенно спросил Марк.

– Не совсем колесница, но похоже, – ответил Алексий, – я назвал эту штуку «машина смерти» или сокращённо – мамо́ртис. Он движется на вражеские войска, спереди у него есть отверстие для стрельбы из скорпиона – ты видел, как работает это оружие при освобождении Рима – внутри находятся несколько легионеров. Один управляет мамортисом, второй следит за двигателем, остальные ведут обстрел из боковых отверстий, они называются бойницами, применяя арбалеты, а не луки, так как внутри мамортиса тесно, и сложно как следует натянуть тетиву.

– А как впрягают коней? Этот мамортис, я вижу, очень тяжёлый, и нужна как минимум четвёрка лошадей…

– В том-то и дело, Марк, что лошади в мамортисе не нужны! Ты помнишь, почему в своё время воины почти всех государств отказались от боевых колесниц?

– Да, папа, помню, нам рассказывал об этом старый Кахотеп. Хорошую колесницу изготовить было очень дорого и долго, а эффективными они показали себя лишь вначале, когда только появились: к ободьям прикрепляли мечи, которыми поражали пехоту противника.

– А главное, они были чрезвычайно уязвимы, особенно для лучников, – добавил Алексий, – даже если просто ранить одного коня, колесница теряла управление, а прикрывать лошадь щитами – увеличивать нагрузку, терять скорость.

– И воины на колеснице легко поражались стрелами, – подхватил Марк.

– Вот поэтому мы и изобрели такой вот мамортис. Я в своё время тоже читал много умных книг, – император усмехнулся, – а Гао Чжимин и его помощники – очень хорошие изобретатели. Вот мы все вместе и изобрели паровой двигатель. Вместо лошадей мамортис будет двигать сила водяного пара!

– Водяного пара? И этого будет достаточно?

– Да, Марк. Завтра мы проведём испытания мамортиса в ходу, а до этого Чжимин продемонстрирует тебе действие парового двигателя. Это очень мощная сила, и кроме мамортисов мы будем использовать её для движения кораблей, наземных повозок – для перемещения грузов, поднятия тяжестей и прочее.

– Хорошо, папа. Я охотно верю, что сила пара будет двигать этот мамортис. Меня больше интересует, на что он способен в бою, есть ли у него слабые стороны и какие именно.

– Правильно мыслишь, сын! – улыбнулся Алексий. – Пойдём в дом, там поговорим обстоятельно.

– Смотри, Марк, – сказал отец, когда они расположились за столом в горнице, – мамортис – наступательное оружие. Вот представь. Неприятель развернул войска на поле, укрепился и ожидает твою атаку. Благодаря аэростатной разведке ты точно знаешь, где стоит его конница, где пехота, где лучники, откуда может ударить резерв. И вот – атака! Но вместо рядов пехоты или конницы, на врага движутся странные самоходные колесницы. Они осыпают неприятеля снарядами скорпионов, а в ближнем бою – ещё и арбалетными стрелами. Враг в растерянности – для стрел и копий мамортисы неуязвимы, а если у противника имеются такие же скорпионы, их удары опасны только сбоку или сзади. Почему?

– Потому что передняя стенка мамортиса скошена, и снаряд отбрасывается вверх! – возбуждённо воскликнул Марк.

– Отлично, сынок, ты понял правильно!

– Но при этом нельзя пускать мамортисы одной цепью, чтобы их не обошли сбоку или сзади, не перетащили туда скорпионы или баллисты! – добавил юный легионер.

– И это верно! Имея достаточное количество мамортисов, их нужно пускать как минимум в два ряда. Причём во втором ряду можно использовать более вместительные приспособления. Пусть их защищает не такая крепкая и тяжёлая броня, зато внутри будет находиться пехота – легионеры, которые в определённый момент смогут покинуть свой мамортис и броситься на неприятеля. А теперь скажи мне, если бы противник применил такое оружие против твоего войска, как бы ты с ним боролся?

– Ну, прежде всего, – задумался Марк, – я бы применил баллисты, которые могут метать камни в 1–2 таланта[8]. Мне кажется, такой снаряд если и не разрушит мамортис, то может значительно повредить его. Дальше – нужно использовать преграды, мешающие продвижению мамортисов: рвы, нагромождения камней и брёвен. Можно ещё заранее на пути их движения вырыть западни, типа волчьих ям – если они туда провалятся, и мамортису и экипажу придёт конец.

– Но все эти способы хороши только в одном случае: если противник ожидает наши мамортисы, имеет точные данные об их количестве и маршруте и, соответственно, готовит им «тёплую» встречу, – подвёл итог Алексий. – Поэтому я хочу применить их только в крупной, решающей битве, когда враг не будет ожидать ничего подобного.

– Папа, всё хочу тебя спросить, – задумчиво произнёс молодой легионер, – я в Александрии перерыл множество книг и пергаментных свитков, читал про многие изобретения, но ничего подобного твоим мамортисам и аэростатам даже близко не встречал. Где ты нашёл сведения о них? Или ты сам это всё придумал?

– Эх, сынок… Была в моей жизни одна очень странная библиотека, я слишком мало из неё запомнил, но некоторые вещи в голове осели. Она не сохранилась, Марк, сгорела дотла, а потом то, что осталось, утонуло. Не думаю, что мне удастся ещё что-нибудь вспомнить, но вдруг… А пока будем пользоваться тем, что мне удалось сохранить, например, это оружие. Оно чрезвычайно секретно, о нём кроме изобретателей и нас с тобой знает только главнокомандующий Майориан. Даже легаты не догадываются!

– Ого! – поразился юноша, – Получается, я, простой легионер, осведомлён о нашем вооружении лучше, чем командир моего легиона?

– Ты не простой легионер, Марк, ты – сын императора. Конечно, ты готовишься к карьере полководца, но в случае непредвиденных обстоятельств именно ты должен будешь стать императором! Конечно, нового правителя избирает Сенат, но если вдруг со мной что-то случится, ты должен будешь мгновенно заменить меня во всём, и тогда ни у кого не возникнет соблазна выдвинуть другого кандидата. Поэтому я и делюсь с тобой всеми секретами власти уже сейчас. В Риме, да и во всей Западной Империи сейчас у меня нет врагов – я имею в виду таких врагов, которые могут мне навредить. Возможные заговоры тухнут на уровне префектуры, сильная римская армия полностью на моей стороне, народ очень доволен моим правлением…

– Да, я сам слыхал, как крестьянин, очень довольный жизнью, благодарил за это именно тебя, ещё в день моего приезда из Александрии!

– Ну вот. Святая Римская Церковь также признала меня законным правителем, и всемерно поддерживает, несмотря на то, что я по большому счёту не верю ни в каких богов. Я, конечно, постараюсь продержаться на троне как можно дольше, – Алексий улыбнулся, – чтобы ты смог без помех закончить своё становление в роли полководца, но тут уж как получится.

– А кто может этому помешать?

– Внешние враги, Марк. Прежде всего – Восточная Империя, Византия. Император Маркиан сразу был против меня, но в последние годы наметилось некоторое потепление, я думал, что мы как-нибудь договоримся. Однако его внезапная смерть нарушила эти планы. Сейчас там правит Лев Макелла, по прозвищу «Мясник». Он не идёт ни на какие переговоры, я для него – досадная помеха его планам на власть над всей Римской Империей. Сейчас он опасается нападать, так как совсем не глуп, и видит нашу силу. Он пытался опередить нас в Карфагене, но мы успели раньше. Сейчас, скорее всего, он попытается договориться со свевами, это наши давние враги, и они охотнее пойдут на союз с нашими противниками, чем с нами. А он может пообещать им часть римских земель за помощь. Есть и другие «доброжелатели», ненавидящие Рим, которые могут объединиться против нас. Так что, война, я думаю, неизбежна.

– Да, – задумчиво протянул Марк, – как говорил один мудрец, «Хочешь мира…

– …готовься к войне!» – закончил Алексий, и отец с сыном понимающе рассмеялись.

Римский октябрь – это уже не лето, но ещё не совсем осень. Погода радует теплом и солнцем, но уже нередки дожди, налетает иногда холодный ветер, и всё говорит о том, что зима не за горами…

Молодые новобранцы Первого Сардинского Легиона съезжались в Рим из ближних провинций и пригорода, чтобы начать военную службу. Марк, приехал с Сардинии и в тот же день побежал в корчму толстяка Публия, где у молодых легионеров был негласный пункт сбора и обмена информацией.

Хозяин корчмы принимал записки и послания от молодых легионеров, их приятелей и подружек, передавал сведения, кто приходил на днях и когда обещал появиться вновь. Охотно отпускал небогатым новобранцам вино и простую пищу в долг, и частенько не требовал возврата.

За это легионеры всегда проедали и пропивали своё жалованье и родительские подарки только в корчме дядюшки Публия, которую так все и называли, полностью игнорируя официальное название «Золотой фазан». Сын корчемника, Секунд Публий, вернувшийся из Александрии, хотя и не достиг особых успехов в военном деле, также был зачислен в Легион и появлялся в отцовской корчме вместе с соратниками по своей центурии.

Марк пришёл в корчму уже под вечер, застал там несколько компаний молодых легионеров, заказал для всех несколько кувшинов вина, но надолго не задержался, так как не застал никого из друзей. Дядюшка Публий сообщил, что его друг Рем заходил несколько раз, и скорее всего, завтра с утра будет здесь.

С замиранием сердца Марк осведомился, не приходила ли в корчму девушка по имени Агриппина, не спрашивала ли о нём? За что Публия уважали и выбрали своим посредником молодые легионеры, это за его нелюбопытство к их личной жизни. Толстяк равнодушно принимал и передавал послания, никогда не позволял себе не только непочтительного слова, но и взгляда.

Толстяк только кивнул, и передал Марку записку – лист бумаги, сложенный в несколько раз и скреплённый восковой печатью и надписью «Марку Децию». Он разломал печать, развернул бумагу. Там было написано: «Я в Риме. Как только приедешь, дай мне знать. Агриппина».

Марк велел дядюшке Публию передать Рему, чтобы он его ждал, когда появится, а для Агриппины написал ответ на её же записке: «Завтра с утра буду в корчме, Рем тоже должен прийти. Ждём тебя! Марк». Вышел за дверь, поискал глазами уличных мальчишек, специально крутившихся здесь. Передал одному из них записку с повелением сегодня же доставить адресату, подкрепив поручение серебряной монетой.

Гонец умчался, провожаемый завистливыми взглядами приятелей, а Марк отправился домой.

На следующий день он уже с утра снова был здесь. Возле входа его перехватил вчерашний мальчишка и передал ответ Агриппины: «Завтра приду обязательно, только может, чуть позже. Непременно дождитесь меня!». Марк зашёл внутрь, поздоровался с Публием, сел за столик недалеко от входа. Заказал вино и сыр, стал ждать.

С дочерью местных александрийских чиновников Агриппиной они познакомились во время учёбы. Начиналось всё как лёгкие приятельские отношения: они гуляли втроём, вместе с Ремом, обсуждали прочитанное и свои новые знания, после, делились какими-то идеями, а затем, когда разговоры шли так легко и непринуждённо, им хотелось просто болтать между собой обо всём сразу и ни о чём конкретно. Казалось, что девушка была таким же товарищем, никому не отдавала предпочтения и держалась одинаково с каждым из них. Невысокая, порывистая, с вьющимися тёмными волосами, яркими глазами на лице с правильными, мягкими чертами, она была красива живой, не искусственной красотой. При этом имела не только острый ум, но и столь же острый язычок.

Однако вскоре стало понятным, что если с Ремом она оставалась в чисто приятельских отношениях, то с Марком всё было гораздо сложнее. Именно с ним она вела долгие беседы, слушала рассказы о его планах, училась под его руководством держать в своей тонкой, слабой руке легионерский меч-гладий.

Они по прежнему гуляли втроём, но в последнее время Рем всё чаще оставлял их вдвоём, ссылаясь на какие-то придуманные дела. Он не обижался на друга, не ревновал и не завидовал: Агриппина для него была просто хорошим другом, его, конечно, также интересовали девушки, но он предпочитал более простых и понятных девчонок с римских окраин.

Там, в Александрии всё это казалось мимолётным, несерьёзным увлечением. Но сейчас наступало другое время. Они вернулись в Рим, вот-вот должна будет начаться их взрослая жизнь, служба в Легионе, военная дисциплина, возможные походы и боевые действия. А кроме всего прочего, Марк понимал, что был не просто легионером, а сыном императора, и если мужская дружба от этого никак не страдала, то влюбляться он не имел никакого права, так как был помолвлен. Если бы девушка осталась в Александрии, всё бы закончилось для него немного болезненно, но быстро и ясно. Однако её родители захотели перебраться в возрождающийся и процветающий Рим, а она, естественно, последовала за ними.

В таких невесёлых мыслях Марк сидел в корчме, когда зашёл Рем и сразу увидел своего друга. Парни отсалютовали друг другу и крепко обнялись.

– Давно ждёшь? – спросил Рем.

– Да нет, не очень, – ответил Марк.

– Агриппина как? Подойдёт?

– Да, обещала, но может задержаться…

– Завтра в Легион?

– Конечно! Я со всеми, в общем порядке, – улыбнулся Марк.

Друзья поговорили ещё немного, а вскоре появилась и Агриппина. Она расцеловалась с ними, как и положено друзьям, но нельзя было не заметить, что если с Ремом это был именно дружеский поцелуй, то с Марком всё выглядело иначе – дольше, чувственнее, нежнее.

Рем усмехнулся, но виду не подал. Девушка села к ним за столик, Марк велел подать ещё фруктов.

– Ты надолго сегодня? – спросил он у Агриппины.

– На весь день! – улыбнулась та. – Вам же завтра в Легион, так? А там дисциплина, строй, учения. Когда ещё увидимся!

– Ну, если не уйдём из Рима, нас иногда будут отпускать в город, – отозвался Рем, – только как и когда, мы пока не знаем. Да и служить нам придётся в разных центуриях, а командиры вряд ли станут учитывать дружеские связи своих солдат при планировании их увольнений!

– Я буду сразу присылать тебе записку с мальчишками-гонцами, и ждать у дядюшки Публия, – воскликнул Марк.

– Я тоже, – усмехнулся Рем.

Они посидели ещё немного в корчме и отправились на Форум – потолкаться среди молодёжи, поиграть в подвижные игры, посетить театральное представление. Вскоре Рем познакомился там с весёлой девушкой Флавией, и парочки потеряли друг друга, ничуть при этом не расстроившись.

Марк и Агриппина возвращались уже в темноте, при свете редких уличных факелов, которые зажигали богатые домовладельцы. Они молчали, хотя Марку, и, наверное, его спутнице хотелось сказать очень многое. Остановились на одном из перекрёстков, едва освещённом слабым светом далёкого факела.

– Дальше не пойдём, – тихо сказала девушка, – мой дом уже близко, нас могут увидеть.

– Я постараюсь встретиться с тобой как можно раньше, – юноша смотрел ей в глаза, держа её ладони в своих руках, – но это не от меня зависит, в Легионе дисциплина строгая…

– Знаю. Как бы ни было, я буду ждать этих встреч.

– Я тоже…

Молодые люди потянулись друг к другу, юноша порывисто привлёк к себе тонкую фигурку, и они поцеловались уже по-настоящему, долгим, затяжным поцелуем. Потом девушка оттолкнула парня от себя, и бросилась в переулок, не сказав ни слова и не оглянувшись. На глазах у неё были слёзы…

А беспечный легионер, радостно улыбаясь и прислушиваясь к своим новым ощущениям, также направился домой.

В легионе Марк сразу же встретился с тем самым опционом, что подходил к ним в корчме в день приезда, а потом сражался против него в учебном бою на Марсовом поле. Воин обошёл со всех сторон ряды новобранцев распределённых в его центурию, покачал головой.

– Вы пришли служить в Первый Сардинский Легион, в первую центурию. Её командиром является центурион Нумерий Фабий, а я его помощник, опцион Урс Ганнибал, – он обвёл молодых легионеров тяжёлым взглядом и продолжил своим каркающим голосом с заметным акцентом, – и я буду требовать от вас железной дисциплины, беспрекословного подчинения, стойкости и мужества. Приказ старшего по званию для вас непререкаем и свят, вы бросаетесь выполнять его, не рассуждая и не задумываясь… Лечь на землю! – вдруг крикнул опцион.

По рядам молодых легионеров пробежала волна недоумения: кто-то дёрнулся вперёд, но неуверенно, кто-то оглядывался на товарищей, и только двое сразу, без раздумий упали ничком на землю: Марк и какой-то незнакомый парень с мрачным лицом, «украшенным» старым шрамом над правым глазом.

– Плохо, очень плохо! – разочарованно покачал головой Ганнибал. – Из восьми человек только двое показали себя настоящими, правильными воинами. Ну что ж, будем учиться военным премудростям. Сейчас вы получите оружие, и, кому необходимо, обмундирование. Два часа времени на это, потом, по свистку – построение, осмотр и обед. После этого я распределю вас по контуберниям[9], и мы займёмся строевой подготовкой.

После обеда новобранцы вновь выстроились на плацу, и началось распределение. По старой традиции первым выбирал новичка в своё подразделение декан первой контубернии – Авл Мавридий. Внимательно наблюдавший за новичками, он выбрал Марка, так хорошо показавшего себя при первом знакомстве с опционом. Во вторую отправился парень со шрамом. Прочие новобранцы ушли в остальные контубернии, по одному в каждую, где остальные девять легионеров были опытными бойцами.

Потом были строевые занятия, учебные поединки и прочая рутина. Для Марка все эти упражнения не представляли никакой сложности, он выполнял команды на автомате, без участия сознания. Потом всех новобранцев заставили бежать вокруг лагеря при полном боевом облачении и вооружении. По возвращении Ганнибал заставил новобранцев разуться и раздеться, и нашёл практически у каждого следы потёртостей и ссадин от неудачно подогнанной амуниции и обуви.

Здесь даже Марк не избежал потерь – на его правой ноге виднелась потёртость от плохо пригнанной сандалии. Без замечаний остался лишь новобранец второй контубернии, тот самый легионер со шрамом, имени которого Марк так пока и не узнал.

Вечером состоялась беседа командира центурии Нумерия Фабия с опционом Ганнибалом.

– Как тебе пополнение?

– Из тех восьми, что я принял сегодня, только двое почти полноценные воины. Ещё двое могут ими стать, но позже. Остальные особого доверия не внушают.

– Ну, ты учти, что это Александрийские студенты Алексия Либератора, они должны стать не столько хорошими легионерами, сколько грамотными командирами! – усмехнулся центурион.

– Ни один центурион не будет хорошим командиром, если был плохим легионером, и никто не убедит меня в обратном! – буркнул Урс.

– Да, тут ты, пожалуй прав. – согласился Нумерий. – А, кстати, ты знаешь, чей сын проходит у тебя службу?

– Не знаю, и не хочу знать! – перебил командира опцион. – Мне совершенно всё равно, кто отец или дед моего легионера, или другой родственник! Я смотрю только на его выправку, желание быть настоящим воином, умение и воинский дух. Мне важно, какой он товарищ, как поведёт себя в бою – закроет ли своего соратника, или будет спасать только себя. И моя задача не изучать родословную легионера, а делать из него настоящего воина!

– Ну что ж, поддерживаю! – кивнул центурион. – Хороший римский воин может получиться и из крестьянского сына, и из семьи торговцев, воинов, и даже – сенаторов и прочих правителей! Что у вас назначено на завтра?

– Завтра я отправлю их в серьёзный поход – на 17 или даже 24 римских мили[10], с полной амуницией, в один талант, чтоб вложились в норматив пяти часов, и посмотрю, как они это выдержат.

– Не слишком ли суровое испытание для новобранцев? Не все смогут его выдержать! Да и стандартная загрузка не равна одному таланту. В нём 60 мин, а новобранец должен нести только 47!

– Ладно, пускай несут как положено, 47 мин[11], хотя я считаю, что лишние 13 их не убили бы. А кто не выдержит, должен будет собраться и выдержать в следующий раз. Если не сможет – то в следующий. И так, пока не станет настоящим воином! А кто и после этого не сможет, или запросит пощады, тот пусть отправляется домой, к маме. Им не место в римском Легионе, особенно – в нашей центурии!

– Не могу с тобой не согласиться, – слегка улыбнулся старый вояка центурион Фабий.

Лагерь готовился ко сну, ждали сигнала горниста. Марк поднялся с бревна, на котором сидел, потянулся, разминая мышцы, и направился к казарме, где располагалась их центурия. Внезапно дорогу ему преградила чья-то неразличимая в сумерках фигура, и хриплый голос тихо произнёс.

– Постой, легионер, разговор есть…