Простительные грехи

Глава 21

Самара

Я не знала, с кем Лино договорилвался о покупках для меня, но у меня сложилось отчетливое впечатление, что он не взглянул на выбранный наряд, прежде чем передать его мне. Еще до того, как мы отправились на эту территорию отношений, он ненавидел, когда я наряжалась на работу или на свидания. Я всегда думала, что это потому, что он не любил, когда ему напоминали, что я женщина, учитывая платонический характер нашей дружбы.

Оглядываясь назад, я сомневалась в этом.

Но я знала, что он не захотел бы, чтобы я пошла в Indulgence в этом. Это заставило меня полюбить этот наряд еще больше.

Кем бы она ни была, она решила одеть меня во все белое, и мне пришлось задуматься, была ли это просьба Лино, чтобы я почувствовала себя невестой. У меня не было такой возможности на нашей свадьбе, несмотря на его очаровательную попытку подарить мне минутку с платьем. Он никак не мог знать, что пышная свадьба, которую мы с Коннором устроили в первый раз, была по его настоянию. У меня не было никакого интереса к большому свадебному торжеству.

Поэтому я хотела верить, что это было по настоянию Лино. Поэтому я позволила себе так думать, даже если он откажется выпускать меня из дома, как только увидит.

Босоножки на каблуках нюдового цвета, идеально гармонировали с моей светлой кожей и были достаточно массивными, чтобы скрыть края шрамов, которые загибались от ступней моих ног. Единственные украшения, которые я надела, — золотой браслет с двойной лентой на моей руке выше локтя, и такой же браслет на противоположной руке.

Никакого цвета, и от этого темная медь моих волос, казалось, сияла ярче. Белая юбка-карандаш с высокой талией облегала мои бедра и спускалась ниже колен, и я была благодарна за то, что ткань была удивительного качества и достаточно плотная, чтобы не быть прозрачной, когда она туго обтягивала мою задницу и бедра.

Топ был без бретелек, с вырезом в форме сердца, обнажающий полоску моего живота над юбкой, и сложным сочетанием ткани телесного цвета и белого кружева, которое поражало воображение.

— Самара! — крикнул Лино снизу. — Нам нужно поговорить, прежде чем мы уйдём. Я не хочу опоздать.

— Иду! — Отозвалась я, взяв с кровати клатч, в котором лежали мой телефон и губная помада. Глубоко вздохнув, я открыла дверь и спустилась вниз, чтобы поприветствовать мужа. Что-то в этом моменте, когда он ждал, пока я подготовлюсь к его рабочему мероприятию, казалось домашним. Это делало более реальным тот факт, что мы женаты, несмотря на то, что мы ещё не заключили брак.

Он стоял у островка на кухне, потягивая виски из стакана, и выглядел восхитительно в своем синем костюме. Только уверенный в себе мужчина мог надеть костюм, который был чуть светлее темно-синего цвета, который я обычно видела в синих костюмах, но Лино справился. Его оливковая кожа прекрасно сочеталась с цветом.

— Привет, — прошептала я, входя на кухню. Он вскинул голову, медленно поднимаясь взглядом по моим ногам к лицу, вызывая озноб, который, как я почувствовала, распространился от пальцев ног до макушки.

Он сглотнул, опрокинув в себя остатки своего напитка так быстро, что я усмехнулась.

— Ты не можешь это надеть, — прорычал он.

— Конечно, могу. Это ночной клуб, это более закрытое, чем большинство платьев, которые будут там, — возразила я, уперев руку в бедро. — Кроме того, ты его купил.

— Да, но…

— Анджелино Белланди, — предупредила я его. — Я могу обещать тебе, что не собираюсь переодеваться. Это то, что на мне надето. Если ты не хочешь опоздать, тогда я предлагаю тебе взять свои яйца в руки и сказать все, что ты откладываешь.

Он фыркнул, но его глаза потемнели, когда он поставил стакан на стойку и направился ко мне.

— Если мы не хотим опоздать, то я настоятельно рекомендую тебе не говорить ни о чем, что касается моего члена, Голубка.

Я сглотнула, когда он остановился и встал прямо передо мной, его пальцы коснулись моей шеи и скользнули вниз, дразня обнаженную кожу моего плеча и руки.

— Ты тянешь время, — вздохнула я, сопротивляясь желанию выгнуть шею навстречу его прикосновениям. Его руки на мне, такого простого прикосновения, не должно быть достаточно, чтобы заставить мой мозг расплавиться. Я объясняла это тем, что слишком давно не испытывала оргазма, даже от собственной руки.

Возможно, пришло время исправить это.

— Правда? — Спросил он. — Я так не думаю. Все, о чем я могу думать, когда передо мной обнаженная кожа, — это взять тебя в свои руки, разложить тебя под собой и исследовать каждый дюйм этой золотистой кожи своими руками… — прошептал он, прижав руку к моей пояснице и притянув, пока наши тела не прижались друг к другу. Ощущение его возбуждения на моем животе вызвало вздох с моих губ, его дыхание дразнило мое ухо, когда он наклонил шею, чтобы продолжить свои мучения. — Мой язык и мои зубы, — продолжил он. — Я бы смотрел, как ты извиваешься подо мной; заставил бы тебя умолять меня дать тебе то, что тебе нужно. То, что только я могу тебе дать. Разве ты не хочешь этого, vita mia?

Я прикусила губу, обвив руками его шею и перебирая кончики волос на его затылке.

— Дразнишь меня, — прошептала я. Его рука дернулась к обнаженной коже моей спины, посылая импульс тепла прямо в мой центр. Я никогда не чувствовала такого влечения. Никогда не чувствовала, что одно прикосновение может зажечь во мне огонь. Даже если учесть следы моего гнева на него за то, что он лишил меня выбора, за его угрозы запереть меня, ничто не могло остановить жар во мне.

Что произойдет, когда он, наконец, разденет меня? Когда вся его голая кожа коснётся моей и он начнёт двигаться внутри меня?

Я могу вспыхнуть. Оставалось только надеяться, что он не даст мне сгореть.

Он приподнял голову, чтобы посмотреть на меня сверху вниз, и я никогда не устану от взгляда этих глаз. То, как он пылал, глядя на меня, особенно когда я притянула его голову к себе и впилась в его губы в отчаянном поцелуе. Он застонал в мой рот, пожирая меня, и я хотела быть поглощенной.

Я хотела всего, что он предлагал, но страх все еще щекотал задворки моего сознания. Что, если я повреждена безвозвратно?

Что, если все, что Коннор говорил обо мне как о паршивой любовнице, было правдой, и я только что обрекла второго мужа на всю жизнь плохого секса?

Лино, наконец, опустил руки вниз, схватил меня за бедра и поднял, пока я не села на стойку в том самом месте, где он мучил меня, пока мы готовили равиоли. Я с готовностью раздвинула ноги, задрав юбку достаточно высоко, чтобы вместить его, и он скользнул в открывшееся пространство. Прижавшись к нему всем телом, усевшись на край стойки и доверившись ему, я почувствовала, как сквозь брюки проступает его твёрдость. Он мучительно прижимался к внутренней стороне моего бедра, но я была рада, потому что он не мог коснуться меня, не сейчас.

Лино, казалось, понимал, что мне нужна эта граница, и он не давил. Просто пожирал мой рот со всей свирепостью, с какой он разбирал на части целые компании из списка Fortune-500 для поглощения. Как завоеватель, предъявляющий свои права. Его язык переплетался с моим, а его рука взъерошила мои волосы.

Но меня это не волновало. Когда он наконец оторвался от моих губ, его лоб прижался к моему, и он замер.

— Ты должна знать, как сильно я хочу отнести тебя наверх и заняться с тобой любовью, Голубка. Но нам пора идти, а ты не готова.

— Я знаю, — прошептала я в ответ, позволяя ему помочь мне соскользнуть с острова.

— Черт, кажется, сейчас самое неподходящее время для этого разговора. Лучше бы я не откладывал его. — Он провел рукой по волосам, пока я спускала юбку по бёдрам.

— Что-то не так?

— В этом нет ничего страшного. Просто есть сторона бизнеса, которой занимается Маттео. Но я тоже не чист на руку, и я не хочу, чтобы тебя что-то удивило. Это мероприятие в клубе, многие люди, которые там будут, являются партнерами и союзниками Маттео. Тебе придётся столкнуться с некоторыми вещами, и я просто хочу, чтобы ты была готова. — Он взял мои руки в свои, сжал их и провел пальцем по родимому пятну на моей ладони.

— Хорошо, — прошептала я.

— Маттео управляет девушками. Добровольными девушками, но эскортом. Некоторые из них, вероятно, сегодня вечером будут работать в клубе.

Я наморщила лоб, пытаясь прочитать между строк то, что он не сказал.

— Хорошо. Но они делают эту работу охотно?

Его голова откинулась назад, как будто он не мог поверить, что я вообще спросила такое.

— Конечно.

— Тогда я не понимаю, почему у меня могут быть проблемы с этим, если честно. Вы с Явином не являетесь столпами морального сообщества. Было бы лицемерно с моей стороны осуждать их или вас за это, но не за другие вещи. Почему? Потому что они занимаются сексом за деньги? Это их тело. Если их это устраивает, не мне их судить. Откровенно говоря, это просто не мое гребаное дело.

Он улыбнулся мне, глядя на меня, как на мифического единорога. Учитывая, насколько злыми могут быть женщины, я даже не удивилась этому.

— Ты невероятна.

— Ты планируешь переспать с ними? Ты поэтому решил, что я должна знать? Потому что мы не будем верны этому браку? — Я задала вопрос, на который не хотела знать ответа. Я знала, что он говорил раньше, но после нашего небольшого сеанса поцелуев, когда я оставила его на взводе, кто знает. Мужчины непостоянны, и это могло довести его до крайности.

— Нет. Блядь, нет. Мы оба будем верны нашему браку, Самара. Никаких других женщин. Никаких других мужчин. Только ты и я, но я не святой. У меня были женщины, некоторых я нашел в клубе, других я нашел в другом месте, но…

— Но я могу столкнуться с женщинами, которые были с тобой раньше? — поддразнила я, приподняв бровь. — Я не глупа и не наивна. Я знаю, что женщины были до того, как мы стали чем-то особенным, но пока они являются частью прошлого, для меня это не имеет значения.

Его губы на мгновение коснулись моих, а когда он отстранился, то улыбнулся мне.

— Я не заслуживаю тебя.

— Наверное, нет, — согласилась я. — Я потрясающая. А теперь отойди, чтобы я могла привести себя в порядок, и мы можем идти.

Он со смехом отступил.

— В следующий раз я не буду так бояться этих разговоров.

— Хорошо. Потому что все, что я жду от тебя, это честности, Лино, — призналась я и направилась в ванную.

Все было так просто.

Мои отношения с Лино вращались вокруг честности между нами, и пока это у нас будет, я верила, что мы можем быть счастливы вместе.

Если бы только я тоже могла продолжать быть честной с ним.

✽✽✽

Подъезжая к Indulgence на заднем сиденье лимузина, я никогда раньше не испытывала ничего подобного. По правде говоря, я даже не думала, что когда-нибудь почувствую это. Я начала целенаправленно избегать клуба много лет назад, потому что, хотя Лино никогда не подцеплял женщину при мне, стало очевидно, что это ненормально. Наблюдать за тем, как к нему раз за разом подходят женщина за женщиной, и думать, что у меня никогда не будет возможности предьявить на него свои права, было чем-то, таким, что сводило на нет все удовольствие, которое я могла получить на танцполе.

Я проводила танцевальные вечера с друзьями в конкурирующих клубах, даже если это означало, что я чувствовала себя предателем Лино. Это продолжалось недолго. Мои отношения с Коннором отдалили меня от всех тех друзей настолько, что у меня не осталось ни одного. Так что войти в клуб с его рукой на моей пояснице было сюрреалистически, так, как я никогда не думала, что испытаю это.

Когда мы вошли, головы повернулись в нашу сторону, и почти сразу же началась давка людей, ищущих внимания Лино. Я не сомневалась, что его присутствия не хватало, учитывая, что он покидал меня лишь в редких случаях за те недели, которые он провел, заботясь обо мне, пока я выздоравливала. Когда мои синяки потускнели настолько, что я могла замазать их косметикой, я поняла, что день моего возвращения на работу приближается. Даже Лино не смог бы оправдать запрет на мое возвращение, когда исчезнут оставшиеся следы синяков.

Тот факт, что в этот вечер проводилось масштабное благотворительное мероприятие, которое Маттео попросил Лино организовать, чтобы привлечь внимание общественности к проблеме изнасилований на свидании, только усиливал ожидание этого события. Благотворительное мероприятие, посвященное изнасилованию на свидании, проходящее в ночном клубе, могло показаться кому-то дурным тоном, но Лино объяснил, что Маттео рассматривал это как заявление. Этого дерьма не потерпят в их владениях, и любой, кто осмелится, столкнется с гневом семьи Белланди.

— Как у нас идут дела? — спросил Лино, когда Энцо встретил нас у подножия лестницы, идя с другой стороны от Лино, словно молчаливый часовой, пока мы поднимались на VIP-уровень.

— Отлично. Эти продажные ублюдки делают пожертвования даже сверх дорогого входного билета сегодня вечером. Они заявляют, что присоединяются к нему в борьбе с изнасилованиями на свидании и сексуальными преступлениями в его городе. Он обозначил свою позицию. Я просто надеюсь, что мы будем готовы к неизбежным последствиям, — заметил Энцо. Я была склонна согласиться. Мысль о том, что жизнь Лино в опасности, не была для меня приятной, хотя я всем сердцем верила в дело.

Меня никогда не насиловали на свидании и не накачивали наркотиками, но я слышала, как Айвори рассказывала о том, что однажды ее накачали наркотиками, когда она объясняла связь Маттео с благотворительной организацией, которую он основал. Это было то, что я бы никому не пожелала.

Я просто не могла смириться с перспективой потерять Лино, когда он толькотолько стал моим.

Мы вышли на VIP-уровень, и Маттео приветствовал Лино, похлопав по спине и широко улыбнувшись. Айвори отсутствовала, она была дома с новорожденной Луной, от которой, я была уверена, ее невозможно было бы оторвать, даже если бы Маттео захотел. Не было ничего такого, чего Айвори не простила бы Маттео или не стала бы терпеть в своём менее этичном муже, но лишение ее времени с их дочерью, несомненно, было одним из них.

— Миссис Белланди, — слишком громко поприветствовал Маттео. Головы повернулись в нашу сторону, и хотя этот мужчина немного пугал меня, я с прищуром посмотрела на него. — Ты прекрасно выглядишь. Брак с Лино тебе идет.

— Ты придурок, — ответила я, заставив его разразиться глубоким смехом, эхом разнесшимся по всему пространству. Даже с музыкой, пульсирующей на нижнем уровне, те, кто не мог его слышать, безошибочно распознали искренний смех на его лице.

— Всегда рад, Самара. Надеюсь, мой кузен развлекает тебя во время твоего выздоровления, — добавил он более тихим голосом.

Почувствовав, что меня разоблачили, я надулась на него.

— Он немного нудный. Все время работает. Если бы я не знала его лучше, я бы подумала, что его босс — тиран.

Лино усмехнулся рядом со мной, притянул меня к себе поближе и уткнулся носом в мою щеку.

— Шампанское? — спросила официантка, проходя по залу. Лино взял два бокала и нерешительно протянул один мне.

— Может быть, мне не следует давать тебе пить, — сказал он с улыбкой. — Ты и так сегодня дерзкая. Если я добавлю алкоголь, я немного боюсь, какую версию моей Голубки я могу получить.

Официантка вздохнула, услышав, как он произнес мое прозвище, а мне захотелось спрятать голову в песок и поиграть в страуса.

— Вы двое пытаетесь меня смутить?

Маттео хмыкнул, а затем повернулся и ушел, чтобы поболтать с каким-то явно сомнительным бизнесменом, даже не попрощавшись.

— Даже и не мечтал об этом, — рассмеялся Лино. — Просто даю понять, что ты недоступна для мужчин, которые пялятся на твою задницу.

Я хихикнула, поворачиваясь к нему лицом и протягивая руку за спину, чтобы скользнуть его рукой вниз к заднице, о которой идёт речь. Его пальцы лишь слегка коснулись изгиба в верхней части, но улыбка исчезла с его лица. Рука, в которой не было моего шампанского, лежала у него на груди, осторожно поигрывая воротником его рубашки.

— Значит ли это, что я тоже могу пометить тебя как недоступного? — подразнила я, и он удивил меня, наклонившись и прижавшись к моим губам медленным, чувственным поцелуем, пока все смотрели.

— Считай, что я отмечен, — пробормотал он, отстраняясь. То, как он смотрел на меня сверху вниз, растопило мое сердце, но это исчезло слишком быстро, чтобы смениться более суровым выражением, которое я ненавидела видеть на его лице.

— Мой отец здесь, — пробурчал он, потягивая шампанское, словно раздражение не пульсировало в его теле. Его свободная рука взяла мою, поглаживая большим пальцем родимое пятно. Мою кожу покалывало от прикосновения, в памяти всплыло то, как он дразнил меня перед тем, как мы вышли из дома, но я знала, что это не носило сексуального характера. Он сделал это, чтобы успокоить себя, его утешительный жест, который он перенял с детства.

— Разве он не должен быть здесь? — спросила я, приотворяясь непринужденной. Мы оба знали, что я ненавижу его отца, и это чувство было взаимным, но Лино давно научил меня не показывать свой страх перед человеком, который часто говорил, что мне нужен мужчина, который «возьмет меня в свои руки».

Я задавалась вопросом, думал ли он когда-нибудь, что долг, как он его видел, ляжет на его сына.

Я сильно сомневалась в этом.

— Анджелино, — произнёс низкий самодовольный голос его отца, когда он подошел. — Мисс Махони.

— Отец, — ответил Лино. — Теперь это миссис Белланди. Я уверен, ты слышал.

В голосе Лино не было ничего, кроме безразличия, и его отец ответил на это дерьмовое представление, разглядывая скудно одетых женщин в клубе, когда они проходили мимо, покачиваясь в такт музыке и наслаждаясь собой, не подозревая о хищнике среди них. Я знала, без сомнения, что где-то в зале мачеха Лино, вероятно, совершала свой обход. Притворяясь, что она моложе своих лет и что ее не заменят новой моделью, как только какая-нибудь приглянется ее мужу. Или, может быть, она знала это, и именно поэтому мне казалось, что она на охоте всякий раз, когда я ее видела.

Я бы ничего не поставила против этой женщины. Она не любила Габриэле Белланди, и ее чувства были взаимны. Почему они поженились, я никогда не узнаю.

— До меня доходили слухи, но я думал, что это ложь. Ведь, мой старший сын не мог жениться и не пригласить меня? — Габриэле нравилось играть роль заботливого отца, когда ему это было удобно. Мне было интересно, кого из присутствующих, он хотел обмануть таким поведением.

— Это было решение, принятое в последнюю минуту, и, поскольку ты всегда был ярым противником моих неизбежных отношений с Самарой, я не счел благоразумным приглашать тебя. Последнее, чего я хотел в наш особенный день, — это чтобы ты устроить сцену.

Объяснение Лино так легко слетело с языка, что отец удивленно посмотрел на него. Нечасто Лино так непринуждённо возражал своему отцу на публике. Я не могу сказать, что часто присутствовала при их общении, поэтому мне пришлось задуматься, стало ли это чем-то более распространенным с тех пор, как я вышла замуж за Коннора, — когда Габриэле заявил, что Лино не имеет права таскать меня с собой на семейные ужины и посиделки, когда я оставляла собственного мужа дома.

Лино не стал с ним спорить, но я подозревала, что в основном потому, что он считал, что это дает ему хороший повод отделить меня от своей семьи. Он с самого начала знал, как я ненавижу эти сборища, но я все равно ходила поддержать его.

Потому что я знала, что он ненавидит их ещё больше, чем я.

— Хм, — промычал Габриэле. — Знает ли твоя новая жена, что ей не позволят уйти из этого брака, когда он неизбежно потерпит крах, как и предыдущий? Некоторые женщины просто не подходят для того, чтобы быть женами.

Я фыркнула рядом с Лино, но придержала язык. Лицо Лино исказилось от ярости.

— Она знает, что в нашем будущем развода не будет. Ее развод с Коннором скоро перестанет иметь значение, — прорычал он отцу, и в его глазах мелькнуло предупреждение.

— И почему же? — спросил Габриэле, как всегда скучающим тоном. Он не удосужился взглянуть на меня, не считал меня достойной внимания. Он никогда этого не делал, с тех пор, как назвал меня еврейским отродьем и посчитал недостойной своего чистокровного итальянского сына.

— Потому что он будет мёртв, — заявил Лино, поднеся бокал с шампанским к губам и делая глоток, как будто его не трясло от желания ударить отца.

— Ну, тогда я ожидаю, что вы оба присоединитесь к нам за ужином пятнадцатого числа? — многозначительно спросил его отец. Это был единственный день в месяц, когда они ужинали вместе, когда они притворялись семьей достаточно долго, чтобы сесть за стол. Я знала, что они, вероятно, виделись в рабочее время, но я также знала, что Лино был полностью поглощён делами, когда это происходило.

— Конечно, — пробормотала я в знак согласия, заставив Лино крепче сжать руку на моем бедре. Я знала, что для него будет значить, если я буду присутствовать с ним на этих ужасных ужинах, и это была моя работа как его жены. Пытаться заставить его чувствовать себя немного комфортнее в неудобных ситуациях, даже если это были ситуации, когда его семья пугала меня до чертиков.

Такова жизнь.

— Хорошо. Я позволю тебе вернуться к делам, Анджелино. — Еще раз кивнув, старший Белланди направился к женщине, танцующей в углу VIP-секции. Гладкие светлые волосы ниспадали ей до талии, и она открыто улыбалась мужчине постарше, несмотря на явную разницу в возрасте.

— Эскорт? — Спросила я.

Лино посмотрел в ее сторону, на мгновение задумавшись.

— Да, — наконец ответил он. Я оценила его честность: он не стал отрицать, что знает ее в лицо. Это только оскорбило бы меня, учитывая, что он, скорее всего, был знаком с девушками, которыми управлял Маттео, поскольку все это было частью одного бизнеса.

Я не чувствовала ни капли ревности.

Ни малейшей.

Вместо того, чтобы позволить себе это, я повернулась к нему и уткнулась носом в его грудь. Запах его мыла принёс мне утешение, в котором я нуждалась, чтобы отмахнуться от нежелательных чувств. В прошлом он был со мной исключительно честен, и я верила, что если у него есть хоть какое-то намерение быть неверным, он будет честен со мной хотя бы в этом.

Женщины прошлого не имеют значения.

У них нет его сейчас, и никогда не будет, если я буду иметь к этому хоть какое-то отношение. Эта мысль внезапно наполнила меня желанием довести наш брак до конца, как настоящий брак. Чтобы Лино был моим, а не только на словах.

Я почувствовала себя более решительной, чем когда-либо, а не просто полной надежд. По крайней мере, я могу воспользоваться обстоятельствами, которые привели меня сюда; взять лимоны ужасного качества и сделать из них лимонад в том виде, в каком я всегда хотела.

— Мистер Белланди, — прошептала пожилая женщина, подходя к нему. — Поздравляю вас с еще одним успешным мероприятием.

Она напомнила мне мачеху Лино, с длинными каштановыми волосами, которые казались нетипичными для ее возраста. Большинство женщин в возрасте сорока лет стригут их немного короче, но она просто позволила своим волосам развеваться так, что я могла бы восхититься, если бы она не посмотрела на меня с прищуром мгновение, прежде чем отвести взгляд.

— Мисс Романо. Вы знакомы с моей женой, Самарой? — спросил он, давая понять, что ее жест был упреждающим. Я не разрешала себе думать о том, что или кого она могла видеть в его объятиях в прошлом.

— Не думаю, что имела удовольствие, — сказала она, протягивая мне руку для рукопожатия. Я вежливо приняла ее, хотя и хотела проигнорировать, учитывая ее раннее поведение. — Я не знала, что вы женаты, мистер Белланди.

По тому, как она посмотрела на меня, я поняла, что она хотела намекнуть на интрижки, даже отдаленно не заботясь о том, что это знание, полученное в такой публичной обстановке, могло сделать со мной.

— Мы молодожены, — объявила я, решив взять разговор под контроль, поскольку она, похоже, не была способна проявить уважение как естественную реакцию на знакомство с новым человеком.

— Ах, это все объясняет. — Улыбка на ее лице была хрупкой, готовой треснуть в любой момент от того, насколько фальшивой она была.

— Где вы познакомились? — спросила она. — Это было здесь?

— Нет. Мы с Лино дружим с детства, — ответила я. — Мой брат Явин управляет Tease.

Лино усмехнулся рядом со мной, и в конце концов его рука нашла мою.

— Пойдем со мной, — пробормотал он, увлекая меня прочь от женщины, рядом с которой я не хотела находиться. Я театрально помахала ей рукой, нацепив на лицо дружелюбную улыбку. Я знала, что от неё исходила горечь и она явно была фальшивой. Но мне было все равно. Не тогда, когда она могла так бесцеремонно отмахнуться от меня, даже не поговорив со мной.

Я не понимала, как Лино и Маттео ориентируются в этих водах, отсеивая потребителей и злоумышленников. Это казалось невозможным, словно угроза или лжец таились на каждом углу. Казалось, никому нельзя доверять, не говоря уже о том, чтобы построить настоящую, истинную семью, как это сделали они.

— Самара, это Эмилио, — сказал Лино, подходя к мужчине средних лет, который задержался на краю VIP-зоны. — Вы встречались раньше, я полагаю?

— Мельком, да. Приятно видеть тебя снова, — согласилась я, протягивая ему руку для пожатия. Его карие глаза на мгновение сузились, но в конце концов он протянул свою. Я не была слишком хорошо знакома с мужчиной с седыми волосами и телом полузащитника, хотя он был достаточно взрослым, чтобы быть отцом Лино, но я видела его несколько раз мимоходом. Достаточно, чтобы понять, что Лино достаточно доверял ему, что позволил охранять свою сестру, когда ее постоянная охрана была недоступна.

— Мне тоже, миссис Белланди.

— Эмилио согласился быть твоей постоянной охраной, — сказал Лино, отвечая на вопрос, который я и не думала задавать, хотя в тот, что он нас представил, должен был быть какой-то смысл.

Он осторожно вытер руку о штаны, отводя ее назад, и я прикусила губу, вытирая липкий пот со своей руки.

Я чувствовала себя достаточно отвратительно, но честно. Это ночной клуб, и здесь жарко, как в аду.

— Он будет возить тебя на работу и с работы. Каждый раз, когда ты будешь покидать офис, ты должна предупредить его заранее, чтобы он мог тебя сопроводить.

Я подняла широко раскрытые глаза на своего мужа, хотя знала, что будет дальше.

— В этом нет необходимости.

— Таковы мои условия, Голубка. Только так я могу защитить тебя и дать тебе свободу приходить и уходить по своему желанию. Я не буду извиняться за то, что делаю все возможное, чтобы обеспечить твою безопасность, — сказал он, и его рука крепче сжала мою талию.

Вздохнув, я кивнула. Слова Айвори звучали у меня в голове: с Лино я в большей безопасности, чем одна. Я должна смириться с тем, что его защита даётся ценой моего личного пространства.

— Хорошо.

Лино вздохнул с облегчением, и я сразу почувствовала вину за то, что он ожидал, что я буду спорить. В глубине души я знала, что он искренне хочет защитить меня.

Даже когда он делает это совсем не теми способами.

— Я буду на связи, — сказал он Эмилио, прежде чем снова обратить внимание на меня. — Я хочу потанцевать с тобой.

Хоть я и не была хорошим танцором, я позволила ему провести меня на нижний уровень. Я знала, что у Лино, вероятно, есть дела, которыми ему нужно заняться, и что, когда придет время, мне придется ориентироваться в водах его клуба без него. То, что он все время был со мной — идеальный маленький пузырь, в котором мы существовали полмесяца, — не могло продолжаться вечно.

Реальность витала на краю нашего пузыря, угрожая лопнуть его и разрушить то безопасное убежище, которым стал для меня дом Лино. Поэтому, когда он притянул меня к себе, двигаясь вместе со мной под эстрадную песню, которую он наверняка презирал, я не стала сопротивляться.

Я прижалась к нему, позволяя ему направлять меня через движения, которые не были для меня естественными. Мои музыкальные способности как певицы не перешли в ритм.

— Я хочу продать твой дом, — прошептал он мне на ухо. — Теперь, когда ты живешь со мной, он тебе не нужен. Мы можем предложить тебе хорошую цену на этом рынке.

Соблазненная движением его тела позади моего, во мне не осталось сил сопротивляться, когда я прошептала ему.

— Хорошо. — Мне не нужен был дом, где меня изнасиловали. Это была не та битва, ради которой стоило сражаться.

Лино стоил того.

И я была намерена сражаться.