Простительные грехи

Глава 40

Самара

Я потеряла счет тому, сколько времени я просидела в Bird Lounge, впитывая музыку и заряд энергии, который она давала мне, прежде чем набралась смелости и посмотрела на своего брата. Противоречие на его лице было очевидным, телефон в его руке был выключен, чтобы игнорировать то, как люди неоднократно звонили ему, когда поняли, что меня нет.

Я не была готова иметь дело ни с кем из них.

Но в конце концов я позволила ему снова включить его, чтобы позвонить Джасперу, и слушала звук гудков, пока ждала.

— О, спасибо, черт возьми. Самара с тобой? — спросил он, и я мгновенно почувствовала вину за то, что побеспокоила его.

— Я в порядке, — сказала я, отводя взгляд от коридора, чтобы посмотреть на сцену, где певец готовился к выступлению. — Мне просто нужно было подышать воздухом.

— Ты могла бы хотя бы сказать мне, что происходит, мать твою, Самара. Ты хоть представляешь, как все волнуются?

— Могу себе представить. — Я содрогнулась, но у меня все равно не было намерения звонить кому-то еще в тот момент. — Мне нужно немного побыть вдали от них, чтобы я могла подумать. Кое-кто дал мне пищу для размышлений, так что я уделю время этому. Ты можешь сказать им, что со мной все в порядке, если хочешь. Я не собираюсь говорить тебе, где я нахожусь. Завтра меня может не быть. Я должна решить, что, черт возьми, я собираюсь сделать в первую очередь.

— Самара… — Я повесила трубку, игнорируя все остальные звонки, но осмелилась открыть текстовые сообщения Явина.

Пятнадцать от Лино.

Где ты?!

Это небезопасно.

Пожалуйста, верни ее мне.

Поговори со мной.

Ответь на гребаный телефон!

Приведи ее домой.

Они продолжались все дальше и дальше, в течение, казалось бы, четырех часов, которые мы просидели в Bird Lounge. Мой желудок скрутило от боли и чувства вины. У меня не было дома, если то, что Миа сказала о Лино, было правдой. Я бы не согласилась на мужа, который изменяет, на мужчину, который никогда меня не полюбит.

Я бы предпочла быть одна.

Я вернулась на свое место, когда следующий певец начал своё выступление, заняв свой одинокий столик в углу и погрузившись в звучание его голоса, пока Явин изучал свой телефон. Это было так необычно для Чикаго, так приятно было услышать что-то совершенно другое. Это звучало так печально, словно отражало чувство пустоты, зияющее в моей груди.

— Может, нам стоит позвонить ему, — уступил Явин, бросив на меня виноватый взгляд. Я ненавидела, что поставила его в положение, когда ему пришлось выбирать между верностью мне и верностью Лино.

— Можешь написать ему, — согласилась я. — Просто скажи ему, что я в безопасности.

В конце концов, когда выступление певца закончилось, я встала из-за стола и решила двигаться дальше. Сходить в уборную и позволить Явину отвезти меня к себе на ночь. Я встала, взяла сумочку и, повернувшись, увидела, что в дверях стоит Лино. Он промок насквозь, и сильный ливень хлестал через окно в двери позади него.

Я перевела взгляд на Явина, заметив, как виновато он смотрит себе под ноги. Лино одарил его взглядом, который, казалось, давал понять, что в какой-то момент у них будет разговор, но я не стала задерживаться, чтобы высказать Явину, насколько преданной я себя чувствовала. Я не могла, не с тем, как глаза Лино прожигали меня. Не с тем, как мурашки поползи по моим рукам и, казалось, все кричало, что я в серьезной опасности.

Сглотнув, я повернулась. Мои ноги не могли двигаться достаточно быстро, мне нужно было убежать, нужно было убраться подальше. В коридоре сзади был аварийный выход за туалетами, и я направилась к нему. Едва я успела выйти за дверь, как дождь тут же обрушился на меня и намочил волосы. Мои каблуки скользили по лужам, когда я шла по аллее, и грохот распахнувшейся двери раздался позади меня.

— Самара! — взревел он, и я не позволила себе остановиться. Не могла остановиться.

Я не могла защититься, не могла встретиться с ним лицом к лицу и увидеть ложь в его глазах такой, какая она есть. Моим слабым местом было все, что касалось его, и мне нужен был план, прежде чем я разберусь с ним. Его рука схватила мою руку, крутанув меня на месте, пока я не оказалась прижатой к его груди, и все, что я могла видеть, это то, как вздымались его легкие.

Все еще держа меня в своей хватке, он попятился назад, его близость была настолько угрожающей и казалась намного серьезнее, чем обычно, что у меня не было другого выбора, кроме как подчиниться. Когда я ударилась спиной о кирпич здания, я ахнула. Он наклонил голову, глядя на меня сверху вниз с таким диким выражением в глазах, что я сжалась. Страх нарастал.

Первый раз в своей жизни, насколько я помню, я испугалась Лино.

Вода капала с его лица, с густых волос, которые обычно были так безупречны, стекала на мое лицо и попадала под куртку.

Было так чертовски холодно.

— Лино, пожалуйста, — умоляла я. — Отпусти меня. Просто отпусти меня.

— Я никогда не отпущу тебя. Ты меня понимаешь, vita mia? — Шепот был чем угодно, только не сладким признанием, в его не было ничего, кроме предупреждения и ярости. — Ты хоть представляешь, как я был чертовски напуган? Коннор мог тебя найти! На этот раз он мог бы закончить работу.

Мое сердце разбилось от напоминания о том, что все было фальшивым. Все было ради моей защиты. Не о его чувствах ко мне, которых не существовало.

— Прости, что напугала тебя. Теперь, как видишь, со мной все в порядке. Я поступила разумно и позвонила Явину, чтобы он защитил меня, а теперь, черт возьми, отпусти меня!

Когда его голова дернулась назад, я поняла, что редко, если вообще когда-либо, по-настоящему кричала на него. Никогда не было в этом необходимости. Мои слезы смешивались с дождем, стекая по моим щекам, и казалось, что мое израненное сердце вырвалось из груди, выставлено напоказ и готово разлететься на миллион кусочков.

— Что она тебе сказала? — Его голос смягчился, гнев немного угас, когда он погладил мне по щеке.

— Это не имеет значения. Она не сказала ничего такого, чего бы я уже не должна была увидеть. Я убедила себя, что ты чувствуешь то же самое, что это по-настоящему, — всхлипнула я. — А этого никогда не было. Этого никогда не будет. Я ценю, что ты пытался защитить меня, но я хочу пойти к Явину. Думаю, мне лучше остаться с ним, пока мы не аннулируем брак. Я уверена, у тебя есть связи, чтобы…

— Не смей, блядь, заканчивать это предложение. — Он прижался ко мне всем телом, его рука потянулась вниз, чтобы раздвинуть мои ноги и освободить место для него между ними. Я оглядела переулок, радуясь, что пасмурное небо потемнело.

— Прекрати, — я шлепнула его по руке, когда он задрал юбку на моих бедрах.

— Ты моя жена. Ты всегда будешь моей женой. Вбей это в свою упрямую гребаную голову, — прорычал он, наклоняясь, чтобы оставить поцелуй на моих губах, от которого я отвернулась. — Что бы ни сказала Миа, я могу заверить тебя, что это неправда, но я не могу этого сделать, пока ты не поговоришь со мной.

Мог ли он видеть, как я истекаю кровью? Мог ли он видеть, как кровоточит мое сердце, а душа разрывается в груди?

Я молчала, не в силах произнести ни слова, когда его глаза смотрели на меня так сурово. Они снова смягчились, и он прижался своим лбом к моему.

— Ты действительно понятия не имеешь, да? — прошептал он, его голос вдруг наполнился болью, очень похожей на мою.

— Похоже, я ничего не знаю, — защищаясь, возразила я, пытаясь отвернуться от него. Но его руки поймали мое лицо, обхватив его, и удерживая мой взгляд с напряженностью, которая пугала меня.

— Я люблю тебя, — прошептал он, и я почувствовала, как рыдания сотрясают мое тело при звуке этих слов. Слова, которые я мечтала услышать, но не могла поверить. Все было ложью. Почему бы и этому не быть?

— Не лги мне, — выдохнула я, откидывая голову назад с такой силой, что она ударилась о кирпич. Он продолжил..

— Я влюблен в тебя с самого детства, Голубка. В школе мой отец и дядя угрожали убить тебя и Айвори, если мы не будем держаться от вас подальше. Маттео ненадолго заполучил Айвори, потому что они и предположить не могли, что она будет так много значить для него. Кто бы мог подумать? Это была старшая школа. Люди так не влюбляются, когда они так молоды. Но ты? — Он засмеялся. — Мой отец понял, кем ты для меня являешься, задолго до меня, и он всегда пытался заставить меня оттолкнуть тебя. Когда угрозы в мой адрес и побои не подействовали, он сделал единственное, что могло удержать меня от тебя.

— Не надо, — всхлипнула я.

— Он угрожал тебе. Он угрожал забрать тебя у меня, убить тебя, продать тебя. Он угрожал всем на свете, и дошло до того, что я понял, что он говорил серьезно. Я ничего не мог сделать, чтобы остановить его, кроме как не быть с тобой. Я слишком сильно любил тебя, чтобы позволить ему причинить тебе боль. Я бы сделал все, чтобы ты была в безопасности, Самара. К тому времени, когда у Маттео было достаточно власти, а его отца не стало, к тому времени, когда я мог сделать тебя своей, ты была замужем.

— Тогда почему ты не сказал мне о своих чувствах, когда я рассказала тебе о разводе? — Я прошептала эти слова, отказываясь верить в признание, в ложь.

— Я хотел, чтобы ты развелась до того, как я сделаю свой ход. Я никогда не планировал долго ждать, прежде чем мы поженимся. Почему, по-твоему, я был так чертовски раздражен, что ты не позволила мне поторопиться? — Он усмехнулся, как будто моя неспособность понять, что он чувствует, была ничем иным, как признаком моего упрямства. Как будто любой, кто посмотрит, может увидеть, что он чувствует ко мне. Я смотрела на него, вздрогнув от его вздоха. — Я люблю тебя, Самара. Я всегда любил тебя. Необходимость защитить тебя только дала мне повод сделать то, что я уже хотел.

— Лино. Я не могу… — начала я умолять.

— Тссс. Я люблю тебя. Я буду говорить тебе снова и снова, пока ты меня не услышишь. Пока ты не прислушаешься. — Он взял мою руку, прижимая ее к своей груди, которая колотилась в такт бешеному сердцебиению, совпадающим с моим собственным. — Как ты можешь не чувствовать этого? Как ты можешь не чувствовать, что мы связаны, как будто мы две части одного целого?

Я зажмурила глаза, пытаясь отгородиться от слов, пытаясь отключиться от всего мира и просто думать. Он заполнил все мои мысли, превратил меня в кашу, как только добрался до меня. В ту минуту, когда он улыбнулся.

— Я люблю тебя, моя жена, — повторил он. — Скажи мне, что ты меня не любишь, и я перестану.

— Конечно, я люблю тебя, — выплюнула я. — Ты прекрасно знаешь, что люблю!

С улыбкой, которая разбила мне сердце, он впился в мои губы. Не было ни отсрочки, ни возможности его оттолкнуть.

И как только я почувствовала, как его язык коснулся моих губ, мне даже не захотелось этого делать. Я хотела почувствовать что-то, что не было ложью. Я прижалась к нему, растворяясь в его объятиях, несмотря ни на что. Как только он отстранился, он поднял меня на руки. Моя голова перелетела через его плечо, лицом к земле так внезапно, что я завизжала.

— Опусти меня!

— Ни единого гребаного шанса, — прорычал он и помчался по переулку к поджидавшей его машине. Джорджио поспешил выбраться с водительского места, услужливо открыв заднюю дверь, чтобы он мог забросить меня внутрь и забраться следом.

— Черт возьми, Лино. Ты не можешь просто бросить меня в машину и увезти с собой домой! Я хочу остаться с Явином.

Дверь захлопнулась за ним с сильным стуком, заставив меня подпрыгнуть на сиденье.

— Следи за дорогой и позвони Маттео. Скажи ему, что она у меня, и пусть он сообщит всем. Пусть позвонит Явину и скажет, что я отвез ее домой.

— Да сэр. — В голосе Джорджио звучала улыбка, когда он нажимал кнопки на консоли управления и говорил в наушник, который прикрепил к уху.

— Предатель! — Я закричала, даже если это было смешно. Я всегда знала, что Джорджио предан Лино, как и все остальные, но это не меняло того факта, что этот человек мне нравился.

— Не трогай меня! — Я закричала, когда руки Лино потянулись, чтобы схватить меня. Улицы Чикаго проносились мимо, пока Джорджио, как эксперт, лавировал в потоке машин. Лино схватил меня за талию и потянул на себя, пока я не приземлилась к нему на колени, и он смог завести мои руки за спину и держать меня так.

— Ты только впервые призналась мне в любви и думала, что я не запихну тебя в машину и не отвезу домой? Я не буду трахать тебя в переулке. Ты заслуживаешь замок и рыцаря, Самара. Но вместо этого ты получила меня. Я не стану порочить тебя трахом в переулке, где любой может увидеть, что принадлежит мне.

Я боролась со слезами, которые обжигали мне горло. Я бы не отдала ему столько себя, не поддалась бы на его ложь, но Боже.

Этот взгляд в его глазах, когда он смотрел на меня, заставил мое сердце сжаться. Мысль о том, что он может притворяться — что он может выглядеть так, будто держит весь мир в своих руках, когда смотрит на меня, ничего не значила.

— Я люблю тебя, — прошептал он, и эти глаза впились в мои, как будто он мог заставить меня поверить ему.

Вероятно, он мог, потому что мое сердце забилось в груди, словно пытаясь ожить. Вернуться к жизни. Я потрясла головой, чтобы прояснить ее.

— Пожалуйста, не лги мне. Только не об этом. Я не могу, черт, я не могу этого вынести. Пожалуйста.

— Vita mia, — простонал он. — Ты убиваешь меня, Голубка. Услышь меня, когда я говорю, что чертовски люблю тебя.

Удар.

Удар.

Надежда расцвела во мне, когда я серьезно посмотрела на него, реально увидела, как он смотрит на меня, как будто ожидал, что я загляну внутрь него. В его взгляде не было обмана, только необузданная, глубокая любовь, от которой мне захотелось зарыдать от облегчения.

— Ты обещаешь?

— Обещаю, Самара. Я буду любить тебя до самой смерти, а потом я буду любить тебя из ада.

Я сглотнула, позволив признанию проникнуть сквозь мои стены всего на мгновение. Слеза упала, когда я подумала, что, возможно, потратила впустую так много времени.

— Я тебе не надоем и ты не заведёшь роман?

— Никогда, — прорычал он. — Если она это тебе сказала, я сам убью ее. Больше никого, Самара. Мне никогда не было так хорошо ни с кем, кроме тебя.

Я кивнула, опустив голову ему на лоб и глядя на него сверху вниз. На моем лице расцвела неуверенная, недоверчивая улыбка, когда он одарил меня всей силой своей ухмылки.

— Ты моя, женщина. Вся, блядь, моя. Теперь ты это знаешь?

— Да, Лино, — пробормотала я. — Думаю, теперь я это поняла.

— Хорошо, — простонал он, притягивая меня к себе для поглощающего поцелуя, от которого моя кровь запылала. Я прижалась к нему бёдрами, полностью растворившись в ощущениях и ни капельки не заботясь о том, что у нас есть зрители. Рука, шлепнувшая меня по заднице, сказала, что Лино не настолько потерялся во мне, что у него все еще есть здравый смысл, чтобы помешать мне тереться о его член с Джорджио на переднем сиденье.

Его руки на моей талии поддерживали меня, и я уткнулась головой ему на шею, вдыхая его, как будто я могла вобрать его в себя. Как будто я могла взять слова, которые он сказал, и каким-то образом заставить себя поверить в их реальность. Как будто он мог залечить раны, которые Коннор оставил после себя.

К тому времени, как мы въехали на подъездную дорожку, моя решимость окрепла. Я не была той жалкой женщиной, которой меня сделал Коннор. Любовь к Лино не изменила того, кем я была или кем могла быть, потому что я всегда любила его. Он был частью меня, лучшей частью меня.

Как только машина остановилась перед домом, Лино вытащил меня из машины и взял на руки. Его телефон зазвонил, когда мы торопливо поднялись по ступенькам к двери, он вытащил его и ответил, пока отпирал дверь.

— Занят, Маттео. Поговорим завтра.

Все, что я услышала, это смех Маттео и Айвори на другом конце линии, прежде чем Лино повесил трубку и распахнул входную дверь. Мы не потрудились направиться к лестнице, даже не притворялись, что доберемся до кровати, чтобы сделать то, что задумали. Он на ходу снимал свою мокрую одежду, а я закрыла за собой дверь. Моя куртка упала на пол, когда я сняла ее, одновременно сбрасывая каблуки. К тому времени, как я вышла из холла, Лино стоял голый и ждал меня. Расстегнув юбку, я спустила ее вниз по бедрам вместе с нижним бельем. Лино притянул меня в свои объятия и повел туда, куда он хотел, его руки схватили ткань моей рубашки и резко разорвали ее, так что звук рвущейся ткани наполнил воздух. Лишь короткий поцелуй коснулся моих губ, прежде чем он развернул меня и наклонил через стойку. Его проворные пальцы сняли с меня лифчик, и он скользнул по моим рукам, пока я не сбросила его.

Рука, шлёпнувшая меня по ягодицам, не должна была стать неожиданностью, учитывая то, через что я заставила его пройти. Но когда боль от обвинений и лжи Мии Романо утихла, я не могла не любить Лино еще больше за все те трудности, через которые он пошел. Все, что я сделала, это пропала из его поля зрения на несколько часов, а он сошел с ума от беспокойства.

Я попыталась вспомнить, когда в последний раз кто-то так волновался за меня, но ничего не вышло.

Был только Лино. Всегда только Лино.

— Еще раз так сделаешь, и я засуну тебе в задницу маячок, — прошипел он, снова шлепая меня по заднице, одновременно протягивая руку, чтобы погладить мой центр. Его движения были нетерпеливыми, как будто он не мог решить, хочет он наказать меня за то, что я сбежала, или доставить мне удовольствие за то, что я, наконец, впустила его. Мне было знакомо это чувство.

— Ты не сделаешь ничего подобного! — Я ахнула, откинув голову назад, когда он вошел в меня одним жестоким толчком. Он запустил руку мне в волосы, оттягивая меня назад, пока мои руки не уперлись в стол, а его дыхание не захрипело у моего уха.

— Спроси Айвори, достанет ли она когда-нибудь свой сейчас, Самара. Это спасло ей жизнь.

— Заткнись и трахни меня, — прорычала я, вздрагивая, когда хватка на моих волосах усилилась, и его рука снова опустилась на мою задницу. Это перешло в стон, когда его бедра переместились, чтобы погладить идеальное местечко внутри меня, мой оргазм быстро нарастал под силой его толчков и пальцев, которые ласкали мой клитор, создавая восхитительное давление.

Я задыхалась, пытаясь достичь пика, а потом захныкала, когда он вышел из меня так внезапно, что все, что накопилось, просто улетучилось.

— Лино!

— На стойку, Голубка, — пробормотал он, и резкость его гнева исчезла, оставив лишь нежного мужчину, который любил меня. Я повернулась, позволяя ему помочь мне подняться, чтобы он мог войти в меня.

— Мне нужно видеть твои глаза, когда ты кончишь. — Высота стойки позволяла нам смотреть друг другу в глаза, кончик его носа терся о мой с каждым его движением внутри меня.

Он был таким твердым, наполнял меня так идеально, что казалось, будто больше ничего не осталось. Как будто наши тела слились воедино и стали одним целым. Он не целовал меня, за исключением кратких прикосновений губ к моим губам, моему лицу, моему носу. В основном он смотрел мне в глаза и дышал тем же воздухом, что и я, и это казалось даже более интимным. Когда он потянул меня вперед, я подумала, что упаду со стойки. Но он удержал меня там, поддерживая мой вес своим телом и руками, и покачивал бедрами, чтобы погрузиться еще глубже.

— Блядь, — прохрипел он.

— О Боже, — простонала я, откидывая голову назад, но его рука зарылась в мои волосы, притягивая мое лицо к своему, так что он мог коснуться своим лбом моего. Его глаза пылали жаром, но неоспоримое присутствие любви в них было тем, что заставило меня скатиться по спирали к оргазму. Смотреть ему в глаза, когда он выкрикнул мое имя и последовал за мной через край, было самым интимным моментом в моей жизни.

Момент, который, я знала, я буду помнить до конца жизни.

И когда я перевела дыхание, я прошептала.

— Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, Голубка, — прошептал он в ответ, поднимая меня на руки, чтобы отнести в постель.

Я не помнила, как добралась до кровати, не помнила ничего, кроме того, как хорошо пахло от Лино, когда он поднимал меня вверх по лестнице.

Потом я отключилась.