Проститутка Дева

3.

Иван Борщанский водил свою "сахарную маму" в Большой зал Консерватории.

В программе был пианист Петров с оркестром Питерской филармонии.

Ивану нравился патентованный комфорт Большого зала… Размеренный ритм прогулок по фойе, хрусталь люстр и благородное серебро органа, нарядные дамы, узнаваемые лица мужчин московского света и эта приятная уверенность, когда ты сидишь и слушаешь музыку, уверенность в том, что потом, вечером, когда в лимузине ты привезешь даму домой, там, в большой и уютной квартире, она подарит тебе такую же патентованную качественную ласку, как Большой зал Консерватории, который дарит слушателю музыку только самого высокого качества.

Без лажи и без туфты.

Если Моцарт, то это качественный Моцарт.

И если Чайковский. То это качественный Чайковский.

Иван рано почувтвовал вкус к дорогим вещам.

И концерты в Большом зале Консерватории нравились ему.

Он был молод и даже юн, но он понимал суть традиции, которая выработалась и прижилась здесь, в этих стенах, – умные, добившиеся успеха мужчины везли отсюда своих дам в тихий уют зажиточных квартир…

Это как бы висело в воздухе… Комфорт. Уверенность. Зажиточность…

Вместе со звенящим соль-диезом солирующей в финале скрипки…

Свою "сахарную маму" он выводил сюда уже много раз.

Или это "сахарная мама" выводила сюда Ивана?

Мария Витальевна относилась к той редко встречающейся части бальзаковских женщин, которые имеют все основания не только номинально, по одному возрасту относиться к воспетой великим французом когорте нежных фемин. Она истинно была таковою – сочной и смачной в своей взрослой сексуальности, что так выгодно порой отличает зрелую даму от девушки и заставляет трепетных мальчиков делать выбор в пользу сексуальных пристрастий Оноре де Бальзака, но никак не вкусов некоторых русских классиков с их романтическими девушками.

Мария Витальевна в свои тридцать девять была стройна и вместе с тем царственно статна. Прекрасные формы развитого бюста и красивая линия крепких бедер сочетались в ее облике с легкой тонкостью талии, по-балетному прямой спиной и гордой длинной шейкой…

Мария Витальевна была истинной мечтой юных пятнадцатилетних сладострастников, для которых первые мечты о сексе не вяжутся с субтильными формами сверстниц, которые полагают, что истинное наслаждение новосозревшему девятикласснику может подарить только учительница… Да не всякая, но такая, как Мария Витальевна.

Иван познакомился с Марией Витальевной на корте.

Какая-то тайная, но уверенная взаимность сразу блеснула в глазах обоих партнеров, едва тренер поставил их друг перед дружкой.

Стройный и сильный девятнадцатилетний юноша.

И дама тридцати девяти лет – воплощенная квинтэссенция зрелой женственности.

После трех геймов они поехали обедать в "Прагу" на Арбат.

Поехали в ее "Мерседесе".

А уже оттуда – к ней, в ее квартиру на Пречистенке.

Целый год им обоим было очень хорошо.

Сегодня играли Чайковского.

Первый концерт для фортепьяно с оркестром.

Иван блаженствовал.

Под роскошные, по-имперски пафосные аккорды он любовался царственным профилем своей взрослой подруги.

Чайковский и Мария.

Мария и Чайковский.

Уверенность и качество…

В его только начинающейся жизни все было самого высокого качества.

Автомобиль марки "Мерседес".

Коньяк "Реми Мартен Гран Крю".

Роскошнейшая из всех женщин.

Второй курс престижнейшего МГИМО…

Первый концерт для фортепьяно с оркестром в исполнении Петрова и оркестра питерской Филармонии…

Чего еще попросить у Судьбы?

– Мы больше не будем встречаться, Ванечка, я уезжаю, – сказала Мария Витальевна, поднимаясь с их устланного черным шелком ложа. – Мужа переводят в Австралию, а по его статусу он не может там без супруги.

Иван молчал, ошарашенный этой новостью.

– Представляешь, Ванечка, тридцать часов лететь и при этом делать восемь промежуточных посадок, я не вынесу.

Мария Витальевна чиркнула своей золотой зажигалкой и выпустила облачко белого дыма.

– Я и так-то умираю в этих самолетах, а здесь тридцать часов и восемь раз взлетать и садиться!

Иван не верил.

Как же так, неужели его счастье может просто взять и кончиться?

– А нельзя не ехать? – спросил он, и тон, которым прозвучал его вопрос, был самым жалостливым из всех мыслимых.

– Что? – переспросила Мария Витальевна. – Не лететь? А плыть пароходом туда надо целый месяц, да и не всегда и не отовсюду туда ходят корабли.

– Нет, я имею в виду вообще не ехать туда, к мужу…

На слове "к мужу" Иван запнулся, как будто в горле запершило.

– Не ехать? – изумилась Мария Витальевна. – Нет, я никак не могу туда не ехать, – уверенно сказала она.

– А как же я? – совсем по-детски спросил Иван. – А я как же?

– А ты останешься здесь, – вздохнув, сказала Мария Витальевна. – Я же не могу взять тебя с собой в Австралию…

Счастье рано или поздно кончается.

Но с концом одного счастья рождается другое.

Иван этого не знал.