Просто флирт

Глава 19. Стелла

Я заставляю себя фальшиво улыбнуться, глядя на сценарий в своей руке.

Я сделала макияж и проехала тридцать минут в адской пробке ради этого?

Ненавижу это.

Персонаж — отстой.

Сюжет — отстой.

И вишенкой на торте является то, что моей управляющей компании это нравится, и она хочет, чтобы я взяла это в качестве моего следующего проекта.

К черту мою жизнь.

Марго, девица в беде, — это не мое.

Я взяла эту роль в свой последний фильм, чтобы промочить ноги в индустрии, как советовала моя команда, но отказываюсь продолжать играть наивную женщину, нуждающуюся в поддержке мужчины, чтобы выжить. Это не тот карьерный путь, которого я хочу.

Эта цыпочка преследует, да, черт возьми, преследует, мужчину, которого встретила в кафе, потому что он похож на ее бывшего парня. Затем она разрушает жизнь его невесты, чтобы привлечь внимание, и в конце концов они влюбляются друг в друга.

Это история любви?

Я не могу играть роль отчаявшейся и одержимой психопатки.

Конечно, я неравнодушна к Хадсону с тех пор, как он переехал, и делала сексуальные предложения, как кошка во время течки, но я не стою ночью над его кроватью и не смотрю, как он спит. Я по глупости не прочитала сценарий перед тем, как прийти, но была слишком занята. Не говоря уже о том, что мое руководство сделало это обязательным.

— Стелла.

Женский голос пугает меня, и я поднимаю глаза на продюсера и директора по кастингу, когда они вопросительно смотрят на меня.

— А? — спрашиваю я.

— Я спросила, не будет ли Илай возражать против того, что у тебя есть другой мужчина в качестве любовного интереса, — отвечает она с раздражением. — Некоторые мужчины не хотят, чтобы их девушки целовались с другими мужчинами.

Ради своей карьеры я сдерживаю остроумный комментарий. Может быть, если я скажу ей, что Илай — собственнический урод, который отрежет мне пальцы на ногах, если я поцелую кого-то другого, они не дадут мне роль, и руководство не будет меня доставать по этому поводу.

— Нет, — бормочу я. — Он знает, как работает индустрия. Мы оба знаем.

Да, я трусишка. Засудите меня.

Она складывает свои бумаги в стопку и прижимает их к столу. — Отлично. Мы будем на связи.

Я снова принужденно улыбаюсь и выхожу из комнаты, проходя мимо ряда других женщин, проходящих прослушивание на роль маньячки-Марго.

Хадсон вскакивает со стула, увидев меня, и я следую за ним к внедорожнику. Он все еще в моем списке произошедшего дерьма. Я унижена тем, что произошло. Я была там, полностью обнаженная перед ним, а он ушел, как будто ничего не было. Если он думал, что его дерьмовые извинения в машине исправят ситуацию, то он дурак.

— Как все прошло? — спрашивает он, заводя машину.

Я скрещиваю руки и дуюсь на своем сиденье. — Я не хочу об этом говорить.

— Ты уверена?

— Наверное, уверена.

— Тогда почему выглядишь так, будто кто-то сказал тебе, что твоя собака умерла?

— Потому что у меня довольно дерьмовый день, во многом благодаря тебе. — Я держу два пальца на расстоянии дюйма друг от друга. — Мы были так близки к тому, чтобы заняться сексом. — Я раздвигаю их, подчеркивая свое раздражение. — Мало того, что я потеряла возможность, возможно, заняться лучшим сексом в моей жизни, потому что даритель оргазма оказался полным кретином, так ещё мне пришлось уйти и пройти прослушивание на самую глупую роль в мире.

— Слушай, мне жаль. То, что я сказал, было не то, что я имел в виду, и буду говорить тебе это до тех пор, пока ты не простишь меня. Я могу быть чертовски раздражающим, поверь мне.

— Если это твой план, чтобы заставить меня чувствовать себя лучше, то это полный отстой.

— Дерьмо. — Он ущипнул себя за переносицу, качая головой. — Я вел себя как идиот. Не из-за ситуации с презервативом, а из-за того, как я с тобой обошелся. — Он показывает между нами. — Мы с тобой оба знаем, что ничем хорошим это не закончится, если сделаем этот шаг.

— Ты даже не дал шанса.

— Я знаю, и мне жаль. Чертовски жаль. Я обещаю, что заглажу свою вину перед тобой.

Его извинения не помогают. Желание назвать его трусом висит на кончике моего языка, но это бесполезно. Он принял решение относительно меня с того момента, как приземлился в аэропорту Лос-Анджелеса.

Я скрещиваю руки. — Отлично, и, кстати, я собираюсь оставить тебя при себе.

— Я знаю, что не прав, но можешь хотя бы отдать мне должное за то, что я ел твою киску, пока ты не развалилась на моем языке? — Его тон меняется с извиняющегося на дерзкий.

Он действительно прав.

Он не совсем оставил меня сухой и невредимой.

Скорее, задыхающейся и промокшей.

Я вздыхаю, не желая пока позволять ему победить. — Развалилась? Я притворялась, чтобы ты не чувствовал себя плохо.

Он откидывает голову назад. — О, Голливуд, может, ты и актриса, но это не было игрой.

Я бросаю на него грязный взгляд. — Неважно. — Мой желудок урчит. — Я знаю, что тебе нравится лишать меня жизненно необходимого и все такое, но ты можешь хотя бы накормить меня? Я уже изголодалась по очередному оргазму от тебя.

Он усмехается. — Жизненная необходимость, да?

Я больше не могу сдерживать свой смех.

— А вот и улыбка.

Моя улыбка превращается в хмурый взгляд. — Не надо. Я все еще чертовски зла на тебя.

Он усмехается, понимая, что выиграл этот раунд. — Куда?

Я даю ему направление в мою любимую суши-забегаловку в нескольких милях отсюда. Я слишком легко спускаю его с крючка, но он прав. Секс без презерватива был бы безрассудством.

Я понятия не имею, что происходит у него внизу. То есть, я не думаю, что у него что-то есть, но никогда не знаешь. По крайней мере, один из нас мыслит рационально.

Я не могу забеременеть. У меня голова болит от одной мысли об этом. Я едва могу позаботиться о себе, не говоря уже об ответственности за другого человека. У меня есть кто-то, кто назначает мне маникюр, ради всего святого.

Он подъезжает к обочине перед рестораном и отстегивает ремень безопасности. — Хочешь, я возьму тебе еду на вынос, или ты с кем-то встречаешься, а я подожду здесь?

— Отдайте ключи парковщику, — говорю я ему. — Мы ужинаем в ресторане.

— Мы?

Я киваю, когда он подает сигнал между нами двумя, чтобы уточнить.

— Не самая лучшая идея, Голливуд.

— Неужели так неловко находиться рядом со мной?

— Да. Посмотри на себя, такая идеальная и сексуальная. Надо мной будут смеяться несколько дней, если я буду общаться с таким божеством.

Я расстегиваю ремень безопасности и толкаю его в бок. — Пойдем. Я умираю с голоду, и жажда суши убивает меня с каждой секундой, пока мы ведем этот нелепый разговор.

Он не двигается. — Ты сказала суши?

— Конечно, да.

Он качает головой. — Не-а, я не ем эту сырую рыбу и дерьмо из морских водорослей.

— Кто не ест суши?

— Я, вот кто. Я уже позволил тебе убедить меня провести утро, выкручивая конечности в такие позы, которые мои яйца мне никогда не простят. Я не могу есть это дерьмо. Мне нравится жареная, печеная рыба, что угодно, только не сырая.

Я закатываю глаза, но смеюсь. — Очень плохо. Я не буду есть одна.

Я открываю дверь и выпрыгиваю, не дожидаясь его ответа. Он ругается под нос, когда присоединяется ко мне и передает ключи парковщику.

— Заноза в заднице, — ворчит он, открывая передо мной дверь.

— Расплата — сука.

***

— Ты уверена, что у них здесь нет бургеров? — спрашивает Хадсон, несколько раз переворачивая меню от начала до конца, как будто он что-то упустил. — Здесь есть скрытое меню, которое ты не хочешь, чтобы я видел, не так ли?

— Попробуй эти чертовы суши и перестань быть дивой. Уверена, ты ел и похуже.

— Конечно, но не тогда, когда у меня был выбор.

— Как насчет того, чтобы попробовать это, а я позволю тебе выбрать ужин, договорились?

Он ухмыляется. — Ты планируешь разделить со мной еще одну трапезу?

Я смотрю вниз, пытаясь скрыть улыбку. — Возможно. — Да! Да!

Он протягивает мне свое меню через стол. — Закажи все, что у тебя есть.

Когда официант приносит наши суши, я заставляю его откусить первый кусочек. Хадсон смотрит на него со сморщенным носом и медленно берет палочки для еды. Он сжимает их, берет ролл и рассматривает его, прежде чем запихнуть в рот.

— Признайся, — говорю я, когда он начинает жевать. — Это неплохо.

— Отлично, — простонал он, проглатывая. — Ты выиграла.

Я хлопаю в ладоши и визжу.

— Успокойся. Я не говорю, что хочу есть это каждый день в своей жизни.

Улыбаясь, я беру палочки и начинаю есть. В этот момент входят они, и я чуть не давлюсь едой. Внимание Хадсона переключается на меня в беспокойстве, пока я заставляю себя проглотить кусочек.

— А я-то думала, что сегодняшнее унижение не может быть хуже, — бормочу я, сузив глаза на движение позади него. Мой желудок вздрагивает, когда пара садится за стол в другом конце комнаты.

Хадсон оборачивается, чтобы посмотреть, что привлекло мое внимание. — Я бы хотел думать, что у тебя было неплохое начало дня. — Он снова поворачивается ко мне. — Кто этот чувак?

Я не видела Нокса уже несколько месяцев, да и не хотела. Его волосы отросли, он набрал вес, но выглядит счастливым. Улыбка на его лице напоминает о том времени, когда мы были молодыми и влюбленными — до того, как индустрия избила нас.

С ним его новая девушка. Я узнаю ее из таблоидов, меня спрашивали о ней в интервью, когда люди просили мой автограф или когда папарацци просто хотели быть засранцами.

Все хотят знать, что я думаю о женщине, которая якобы увела у меня парня.

— Мой бывший, — отвечаю я.

— Ты хочешь уйти? — Хадсон спрашивает пониженным голосом.

Я качаю головой. — Нет, все хорошо. — Я беру еще один кусочек. — Я в порядке.

Он не выглядит убежденным. — У тебя все еще есть чувства к нему?

Я ненавижу, когда мне задают этот вопрос. — Боже, нет. Наши отношения не были здоровыми. Меня беспокоит то, что я боюсь, что у меня этого никогда не будет.

— Чего?

— Кого-то, кто смотрит на меня, как он на нее. Настоящей любви. Того дерьма, о котором рассказывают в фильмах, в которых меня хотят видеть в главной роли. — Я потираю глаза.

Не плачь. Пожалуйста, не плачь.

Хадсон делает глоток воды. — Почему ты думаешь, что у тебя этого никогда не будет?

Я пожимаю плечами. — Я не знаю.

— Ты молода, Стелла. Дай этому время. Не сдавайся.

— Ты не отказался от любви?

— Нет, блядь. Я не позволю обманщице помешать мне жениться, завести детей и закончить жизнь счастливым человеком. Предательство Кэмерон было лишь толчком в моей жизни, и ее поведение не заставит меня прожить остаток жизни в одиночестве. К черту это. В итоге я буду счастливее, чем был бы с ней.

Я делаю глубокий вдох, чувствуя, что настала моя очередь поделиться чем-то личным. — Мой единственный опыт — это он и фальшивый парень. Я не уверена, что вообще знаю, что такое любовь. Я думала, что люблю Нокса, и мне было очень больно, когда мы расстались, но, возможно, это потому, что это все, что я когда-либо знала. Но через некоторое время я почувствовала облегчение. Мы не были созданы друг для друга, и пора было прекратить тратить время впустую. Понимаешь, о чем я?

Он улыбается. — Не нужно объяснений. Моя история знакомств еще хуже, чем твоя. Одна девушка. Никаких фальшивок. Я не тот человек, чтобы судить или давать советы по поводу любовной жизни.

Я бросаю на него тяжелый взгляд. — Я же просила тебя больше не говорить о фальшивых отношениях.

— Ты все еще в них? — Он наклоняется вперед, опираясь локтями на стол. — Я был бы невероятно счастлив, если бы это было не так.

— Я думаю, ты знаешь ответ на этот вопрос.

Снова наступает неловкая тишина.

Его голос разрывает напряжение. — Твой бывший тоже был в индустрии?

— Ты действительно не знаешь, кто он?

— Я бы не спрашивал, если бы знал.

— Он Нокс Риверс.

Он морщит нос в недоумении. — Ты встречалась с этим парнем?

— Конечно, встречалась. — Я могу сказать, что он слышал истории о Ноксе. Большинство из них не очень хорошие. — Он не всегда был таким. Люди меняются. Он был другим, когда нам было по шестнадцать. Он был моногамным, а не парнем, который трахал только моделей.

— Он тебе изменял?

— Нет. — Это правда, но люди мне не верят. — Мы часто расставались и снова сходились. Иногда два или три раза в неделю. В это время мы встречались с другими людьми. Никогда, когда были вместе.

— Звучит как стабильные отношения.

— Очень стабильные. Я думаю, что то, что мы вместе прошли через фазы звездной жизни, дало нам связь, которую мы боялись разорвать. Мы понимали жизни друг друга и опирались друг на друга, когда люди превращали нашу в ад.

— Твои родители не были рядом с тобой?

Я качаю головой. — Это еще одна причина, по которой мы сблизились. Оба наших отца отсутствовали в наших жизнях… пока мы не добились успеха, конечно. Наши мамы тоже похожи: были рядом на каждом шагу, брали у нас деньги, пока не смогли выжить самостоятельно. Я ничего не слышала о своей маме уже несколько недель. — Я качаю головой и издаю горький смешок, когда меня осеняет.

— Что?

— У тебя идеальная семья, а у меня ее почти нет.

— В каждой семье есть свои проблемы. Я бы никогда не осуждал тебя за то, что ты не можешь контролировать.

— Я бы хотела, чтобы у меня было то же, что и у тебя. Счастливый дом. — Я смотрю на него, улыбаясь от этой мысли. Какая бы счастливая женщина ни украла сердце Хадсона, у нее будет прекрасная жизнь, и я уже завидую ей.

— Я был благословлен этим, да. Быть хорошим человеком, как отец, — одна из моих самых больших целей.

Я улыбаюсь. — Это очаровательно.

Он выглядит почти обиженным, когда наклоняется ко мне, чтобы прошептать. — Не называй меня больше очаровательным, Голливуд. Я не красавчик, или что-то из этого дерьма, к которому ты привыкла. Я не против грязи под ногтями. Я не ношу смокинги и не занимаюсь этой чернушной ерундой, если только это не свадьба. Я не очаровашка. Я долбаный мужик.