Я попросила его заявить на меня права.
Он так и сделал.
Его рука обвивается вокруг моего затылка, и я не теряю времени, поглощая его рот. Это самый интимный поцелуй, который мы разделяли когда-либо. Что-то в том, что мы признались друг другу в своих чувствах и сказали, что не хотим уходить, кажется, сделало все намного горячее.
Каждое прикосновение более возбуждающим.
Я наклоняю голову в сторону, обнажая свою голую шею и безмолвно умоляя дать мне больше всего, что он готов дать.
Прикоснись ко мне. Поцелуй меня. Люби меня.
Я вздрагиваю, когда его губы касаются моей шеи, присасываясь к чувствительной коже, и понимаю, что завтра буду замазывать следы его рта косметикой.
Он вызывает привыкание.
— Скажи, что ты моя, — задыхается он. — Вся, блядь, моя.
— Я твоя, — стону я. — Только твоя.
Пространство небольшое, но мне удается спустить его брюки достаточно, чтобы вытащить его член. Я отклоняюсь назад, чтобы хорошо захватить его, и медленно начинаю гладить. Он задирает мое платье выше груди, массируя ее и пощипывая сосок, от чего я чуть не кончаю, и отбрасывает трусики в сторону, прежде чем медленно опустить меня на себя. Грубый материал руля впивается мне в спину, когда я прижимаюсь к его коленям и вбираю в себя его длину.
Я теряю контроль над собой, как только начинаю скакать на нем, отдавая ему всю себя, и он хватает меня за бедра, вдавливая в себя с большей силой.
Звуки нашего тяжелого дыхания и шлепанья кожи заполняют тишину кабины. Аромат секса заполняет небольшое пространство.
К тому моменту, когда оргазм сотрясает меня, я уже все решила.
Я готова рискнуть.
Я готова сделать Хадсона Барнса своим.
Я просто должна выяснить, как это совершить.
***
Я вытягиваю руки на хрустящих простынях и чувствую пустоту рядом с собой.
Я решила остаться дома, пока идут похороны Люси. Это слишком интимно для постороннего человека и вызовет любопытство. За мной следили на протяжении последних десяти лет, друзья продавали на меня истории, чтобы быстро заработать, так что я не самый доверчивый человек. Доверие не дается просто так. Его нужно заслужить.
Я протягиваю руку, чтобы взять свой телефон с тумбочки, а на экране приклеена записка Post-it:
«Кофеварка включена.
Все необходимые ингредиенты, чтобы приготовить его самостоятельно, находятся на кухне.
Позвони или напиши, если тебе что-нибудь понадобится.
Позже, ты моя.
Хадсон»
Должно быть, сегодня рано утром, пока я спала, он сходил в магазин и купил кокосовое молоко, потому что я не помню, чтобы видела его вчера. Он, должно быть, вымотался. Мы зашли на второй раунд, когда вернулись вчера вечером, и я не чувствовала своих ног, когда он скатился с меня, обнял и мы уснули. У него не было ни одного кошмара.
Я встаю с кровати, чтобы почистить зубы, и поднимаюсь на кухню в поисках кофеварки.
Она включена.
Слава Богу.
Стыдно, но я понятия не имею, как варить кофе. Я мысленно помечаю себе посмотреть видео на YouTube. В интернете можно научиться делать что угодно — готовить, убирать, угонять машины, варить кофе. Ах, современные технологии.
Я уже собираюсь приступить к исследованию процесса приготовления кофе, когда на экране моего телефона появляется крупный план лица Уиллоу. Мой желудок почему-то напрягается. Я боюсь, что это плохие новости, а плохие новости перед первой чашкой кофе — худший способ начать день. Я не готова к взрослой жизни и разговорам, по крайней мере, до второй чашки.
Пожалуй, это может быть просто звонок или сообщение о новом прослушивании.
А не то, что перевернет мою жизнь с ног на голову, или реакция Тилли на мой мини-отпуск с другим мужчиной.
Я включила громкую связь. — Алло?
— Что, черт возьми, с тобой не так? — кричит она на другом конце провода. — Ты пытаешься совершить карьерное самоубийство, сумасшедшая?
— А? — это был единственный ответ, который я смогла вымолвить, пока перебирала возможные сценарии того, из-за чего она могла разозлиться.
— Сейчас все и их мамы называют тебя изменщицей. Это повсюду. Кто-то продал видео, на котором ты трахаешься с кем-то или, возможно, трахаешь Хадсона — по ракурсу не скажешь, — на переднем сиденье пикапа. Интернет взорвался!
Пошла я. Пошла я. Это конец моей карьеры.
Мое горло сжалось, желудок взбунтовался, и страх пробрался сквозь меня. Я никогда не думала, что новости могут так распространяться здесь, или что кто-то будет следить за нами, чтобы продать историю. Черт, я думала, что мы находимся в глуши, черт возьми.
— Скажи мне, что ты шутишь, — заикаясь, произнесла я, мое горло сжалось, а на глаза навернулись слезы. — Скажи, что это какой-то розыгрыш, который ты надо мной разыгрываешь.
— Полное дерьмо, Стелла. Это не шутка. Это красный код. Красный код, мать твою.
— Кто… кто мог это сделать?
— Я предполагаю, что папарацци узнали, что ты прилетела туда, и решили отправиться в старую добрую Айову, чтобы посмотреть, смогут ли они преследовать тебя и найти сюжет.
Слезы начинают падать. Я была слишком беспечна, вела себя слишком свободно и не думала о том, какой вред связь с Хадсоном нанесет моей карьере.
— Что мне делать, Уиллоу?
Я вздрагиваю, когда вижу, что раздается звонок от Тилли. Я нажимаю «игнорировать». Ведьме придется подождать, чтобы оторвать мне голову.
— Ты должна признаться. Рассказать правду об Илае.
— Ты представляешь, какой ущерб это нанесет моей репутации?
— Ну, наверное, ничего хуже, чем выглядеть неверной бродяжкой.
— Я должна поговорить с Илаем… с Хадсоном… прежде чем что-то делать.
— Сделай это и свяжись со мной как можно скорее. Мне нужно сделать заявление, пока это не вылилось в снежный ком. А пока перестань быть чертовски тупой.
— Это ты сказала мне начать трахать Хадсона!
— Правда? Я также говорила тебе трахать Джастина Тимберлейка, когда он был холостяком, но разве ты пыталась влезть в это дерьмо? Я за то, чтобы ты была счастлива, подруга, а эта маленькая сделка с продажей души не делает тебя счастливой. Сейчас проблема в том, чтобы спасти твою задницу. Они могут подать на тебя в суд. Это нарушение контракта. — Она делает паузу. — Это еще не все.
Как будто этот день не мог стать еще хуже.
— Что теперь? — буркнула я.
— Спенсер Маркум тоже попал в заголовки.
— Меня должно волновать, почему?
— Мало того, что заголовки пестрят фотографиями тебя и Хадсона, так они еще и говорят о тебе и Спенсере. Он дал интервью Говарду Стерну и сказал, что ты изменила Ноксу с ним.
Моя голова начинает кружиться, а сердце падает в желудок. Я могу потерять две самые важные вещи в моей жизни за один день. Мою карьеру и Хадсона. Я бегу в ванную и начинаю судорожно пытаться взять себя в руки, но ничего не выходит.
— Я потеряю его, — шепчу я, когда наконец собираюсь с силами, слезы ослепляют меня.
— Что? — спрашивает она.
— Хадсон. Я потеряю его. Он возненавидит меня, когда узнает, что я изменила Ноксу.
— Почему? Это было до него.
— Он ненавидит изменщиков, презирает их и считает, что если изменил один раз, значит, изменит снова.
— Объясни ситуацию. Он поймет. — Ее голос напряжен. Она злится, но все еще прикрывает меня.
— Он не поймет, — всхлипываю я. — Он не поймет.