Противоположные начала

Глава 13

Сильная любовь способна перевернуть всю жизнь и превратить её в бесконечную сказку. В своей любви к другому человеку мы находим смысл и радость каждого дня.

В пугающей звенящей тишине Святогор вынес Данилу на двор и аккуратно опустил его бездыханное тело на жухлую траву. Присутствующие раскрыли рты от удивления, никто из них не верил в происходящее. Ягла же кинулась на землю, склонилась к груди мастера, пытаясь уловить его дыхание, но тот был безмолвен и тих.

— Да как же так? — шептала девушка, то пригибаясь ниже, то оглядываясь на Беломира, застывшего от ужаса неподалёку.

— Ягла, он не дышит. — Святогор подошёл ближе, коснувшись её. — Такое чувство, что Навь хочет забрать нас всех в один день.

— Не мели ерунды! — пробасил Беломир. — Наверняка действие отвара на него ещё не подействовало.

Беломир подошёл к безжизненному остывающему телу, опустился перед ним на колени, медленно осматривая его.

— Ягла, что ты скажешь?

— Беломир… — с сожалением прошептала девушка и замолчала, приобняв его напрягшиеся под рубахой плечи.

— Ягла? — Беломир никак не мог принять смерти близкого для него человека, так как не верил в это всей душой. — Что-то можно сделать, я уверен.

Беломир протянул руку к бледному лицу мастера Данилы и поочерёдно приоткрыл ему веки, вглядываясь внимательно, пристально. Затем приложил обе руки к его челу, а сам закрыл глаза и замолчал.

— Чего это деется? — Купава всплеснула руками и осела на траву подле Яглы. — Это я виновата.

— Тихо всем! — Беломир прикрикнул, не отрывая рук ото лба Данилы, и продолжил сидеть рядом с телом, так и не открыв глаз. Но, поняв, что душа уже покинула мастера, и он не в силах помочь тому, закричал во всё горло, глядя в помрачневшее за миг небо. — А-а-а-а! Велеслав! Чернобог! Не должно быть так! Яви свою суть, прояви милосердие!

— Беломир. — Ягла обхватила парня руками, крепко сжимая его тулово, стараясь сдержать ком в горле.

Рядом принялась исходиться в стенаниях Купава, вцепившись в свои волосы и размеренно покачиваясь. Святогор же, молча, за всем наблюдал, стоя в стороне. У парнишки совсем не осталось слёз за сегодня, разум его был затуманен своим собственным горем, а сердце превратилось в камень, да такой твёрдый, точно сам Алатырь.

Мастеру Даниле и не нужна была теперь жалость и чужие слёзы, в это мгновение он медленно шагал по Калинову мосту, осматриваясь и прислушиваясь. Поначалу не понял мужчина, где оказался, но постепенно в его мыслях стали проноситься обрывки последних воспоминаний. А помнил он, как похлёбку ароматную ел, да как на Беломира за просто так браниться начал.

— Помер, знать, я… — Данила задумчиво почесал рыжую бороду и ускорился. — В Нави, что ли, теперича?

Дойдя до высокой травы, которая доходила мастеру до пояса, он ступил с моста прямо в неё. До ушей мастера донёсся топот копыт, а прямо перед собой он узрел крепко державшегося в седле всадника; мощное тело которого было облачено в чёрную броню, на голове красовался такого же тёмного цвета шлем, в руках Данила заметил ещё и кривой деревянный посох. Черногривый жеребец остановился аккурат перед мастером, но тот даже не шелохнулся, хотя у него были думки сделать шаг назад.

— Здравствуй, Данила. — голос всадника прозвучал глухо, но знакомо.

— Здорово, коль не шутишь. — учтиво кивнул мастер, пытаясь вглядеться в лицо, прикрытое бронёй.

Велеслав медленно стянул с себя шлем, пристраивая его меж коленями, и ухмыльнулся, глядя прямо на удивившегося гостя его владений.

— Вот и свиделись, Данила. Добро пожаловать в моё навье царство. — Проговорил Велеслав, оглядывая бесконечные просторы.

— Это как же так, Велеслав? — изумлённо произнёс мастер, не веря своим глазам. — Я думал, ты жёнушку подыскал, да свадебку справил. А оно воно как?

— Жёнушка есть, но так…названная только. — хмыкнул Велеслав и спешился. — Как моя Яга поживает?

— Твоя Яга? — Данила удивился ещё пуще, стоя столбом.

— Моя Яга. — повторил Велеслав, подойдя вплотную. — Да ты не тушуйся. Вернусь — сладим это дело честь по чести. Только помощь мне твоя нужна.

В чёрном небе внезапно громыхнуло и вспыхнула яркая молния. Из ниоткуда раздался приглушённый крик, но мужчины его услышали:

— «А-а-а-а! Велеслав! Чернобог! Не должно быть так! Яви свою суть, прояви милосердие!»

— Беломир? — прищурился Данила, узнав голос своего воспитанника.

— Белобог. — Велеслав кивнул и улыбнулся. — Стало быть, просит тебя вернуть. Да не могу я так поступить.

— Я чего-то не пойму… — начал, было, мастер, да навий князь его перебил.

— Я тебе расскажу всё, пока будем до моих хором добираться. Путь дальний, непростой. — Велеслав водрузил шлем обратно на свою голову, вскочил на коня и кивнул Даниле. — Иди за мной, да внимай речам моим.

День в Яви уж клонился к закату. Горизонт стал кроваво-алым, небо же постепенно стало темнеть, его снова заволакивали чёрные грозовые тучи. В избе Данилы мастера собралась большая часть деревни. Мужчины во главе Беломира облачали обмытое тело почившего хозяина в чистые одежды. Затем положили его на лавку, а руки и ноги связали тонкими верёвками, которые перед крадой должны были убрать. Тело мастера накрыли белым холстом, а уже после этого начали созывать в избу женщин.

— Беломир, — прошептала Ягла на ухо парню, войдя последней в светлицу. — Две смерти — не к добру, значит и третьей скоро быть. Надобно куколку к телу положить, чтобы третьей была…

— Я понял, Ягла. — кивнул Беломир, махнув Святогору, а когда тот подошёл, шепнул ему на ухо задание.

— Сделается. — произнёс тихо Святогор и зашагал к открытой двери, скрывшись в сумраке двора.

Причитания и заунывный плач стоял в избе до темна, Ягла старалась не отходить ни на шаг от Беломира, гладила его, приговаривая:

— Не серчай уж на брата, Беломир, не мог он по-иному поступить. Это долг его.

— Смирился я уже, Ягла. — Беломир погладил девушку по руке, с пониманием глянув в её раскрасневшиеся от слёз глаза. — Не держу я зла на Чернобога, на то его воля, знать, понадобился ему мастер там.

Ближе к ночи изба опустела. Все зашагали на поляну к ярко-полыхающему погребальному костру. Наступило время крады. Дети отправились в дом Яглы с Купавой, чтобы приготовить поминальную еду, да хмельного мёду, Беломир со Святогором стали готовить тело к выносу, разрезая ножами верёвки. Обереги Данилы, куколка и другие дорогие ему вещи оставили при нём. Дорогу за похоронной процессией заметали по направлению от избы, чтобы душа не заплутала в собственных следах. Огонь забрал Данилу быстро, под обрядовые песни и молитвы, не осталось ни следа. Беломир с Яглой покинули поляну самыми последними. Долго стояли они обнявшись, глядя на тлеющие угли, а затем пошли в избу Яглы, где их встретили дети и Купава.

— Заходьте, всё готово. — Купава уже сидела за столом, на котором дымилась горячая каша да блины. — Хмельного медку сейчас подам.

Пока Купава разливала по чаркам напиток, Ягла и Беломир сели рядышком, напротив Василисы и Святогора, однако за трапезу приниматься не спешили.

— Никаких трав я не добавляла. — Нахмурилась Купава, увидев замешательство в глазах только прибывшей пары. — Молоко, зерно, да маслице с мёдом. Ну, хотите, брюквы наварю?

— Не нужно. — отрезал Беломир, придвинув к себе плошку с кашей. — Садись уже, опрокинем по чарке.

Ягла тоже принялась за еду, пригубив немного хмельного напитка, Беломир же больше выпивал, чем ел. Через пару опрокинутых чарок взор его помутился, глаза заблестели, язык стал заплетаться.

— Велеслав, наверное, у себя в палатах чёрных пирует. — хмыкнул он, доливая себе питьё, чуть пошатываясь.

— Кто такой Велеслав? — заговорчески шепнула Купава Ягле. — Не первый раз слышу о нём, а никогда не видала.

— И не увидишь. — Беломир услышал шёпот Купавы и поспешил объясниться, говоря медленно, нарочно растягивая слова. — Брат это мой. Полюбил он нашу Яглу, Ягой нарёк её, а целовал как жарко…

— Хватит, Беломир! — Ягла не выдержала, и вскочила из-за стола, не дослушав.

— Я ж любил тебя, ромашки подарил, а ты его выбрала. — вздохнул парень, допив до дна, и с шумом опустил чарку на стол, исподлобья глянув на Купаву. — Тебе же нужон жених? А давай вместе жить? Я теперь одинокий совсем, Данила в Нави, брат тоже…

— Он тоже умер? — округлила глаза Купава.

— Он правит там. — пьяно улыбнулся Беломир. — Навий змей!

— Перестань сквернословить. — Ягла посмотрела на Беломира сверху вниз, ужаснулась она такому поведению парня, но ничего поделать не могла, в отчаянии, знать, он, да во хмелю. — Мы обещались вместе быть всегда, друг за дружку горой стоять слово давали.

Беломир тоже поднялся с места, придерживаясь за край стола, и проговорил, глядя в голубые глаза Яглы:

— Мы-то с тобой вместе, а он где-ко?

— Мы не знаем, что с ним случилось!

— Поди знай! Наверняка с Мореной забавляется, да души мёртвые зазывает, и всё-то ему мало! А ты, Ягла… — Беломир со злостью, неприсущей ему, ударил кулаком по столу.

— Не дам Яглу оскорблять! — вступился за девушку Святогор, вставая напротив Беломира.

— Я бы и не посмел. — сощурил глаза Беломир.

— Жизнью я ей обязан. Сослужу когда-нибудь свою службу обязательно. А ты, Беломир, шёл бы в свою избу, подобру-поздорову. — ноздри парнишки гневно раздувались от его тяжёлого частого дыхания. — Хоть и Белобогом ты являешься, Чернобог так бы себя не повёл, хотя бы при бабах.

— Я уйду! — разбушевался Беломир, попятившись, и уронил табурет на пол. — Я уйду! А ты охраняй своих баб. Бабу. Бабу Ягу!

С этими словами Беломил вышел за дверь, его брань ещё недолгое время была слышна с крылечка, но потом всё стихло. Ягла стояла, насупившись, не понимая, что делать дальше. Она слово давала не только Велеславу, но ещё и Беломиру, что никогда не оставит их обоих в трудную минуту.

— Купава, побудь с детьми. — Ягла зашагала к двери, но Святогор преградил ей путь, становясь прямо в проходе.

— Не пущу, Ягла. — грозно вымолвил он, раскинув руки в стороны.

— Святогор! — вмешалась Купава, подойдя к мальчику. — Пусти ты её, только она сможет Беломира усмирить. Коль любит — послушает. А утром и я с ним переговорю, о сватовстве разговор заведу. Уж не отвертится теперь мой будущий муженёк!

Святогор опустил голову, отойдя в сторону, пропуская Яглу.

— Спасибо тебе. — бросила, уходя, Ягла, она знала, что поступает правильно.

Беломира Ягла заприметила у старого покосившегося колодца, он умывался прямо с ведра, а потом облился с головы до ног, утираясь мокрым рукавом. Ягла подошла ближе, стараясь не шуметь, чтобы не перебудить дворовых собак.

— Беломир?

— Зачем пришла? — Беломир опёрся руками о колодец, даже не оглянувшись.

— Чтобы удостовериться, что до избы своей добрался. — робко произнесла девушка, отступая на полшага.

— Нечего мне там делать одному.

— Возвращайся к нам, всё равно всю ноченьку не заснуть.

Беломир резко обернулся, шагнул навстречу Ягле, а подойдя ближе, кинулся ей в ноги, обвивая их руками.

— Ягла, милая моя, подумай хорошенько, нет Велеслава, незнамо, что с ним сталось. Не всю жизнь тебе в девках свой век коротать.

— Беломир, ты чего? Велеслава я люблю. — Ягла начала отталкивать от себя парня, но тот вцепился мёртвой хваткой и не выпускал девушку их своих крепкий объятий.

— Ягла, всё сделаю, что попросишь, только не отворачивайся от меня.

— На Купаве женишься? — вырвалось у Яглы, она принялась гладить Беломира по светлым кудрям и приговаривать. — Женишься, тогда твоя душа метаться и перестанет, А потом, глядишь, и детишки пойдут, я любить их буду сильно…

— Женюсь, Ягла, слово даю — женюсь. — как во бреду шептал Беломир, целуя колени Яглы через длинные юбки. — Любить буду крепко, желать. Только прости меня за слова, со злости брошенные, во хмелю я был, винюсь. Прости, Ягла.

— Прощу, Беломир, прощу. Поднимайся.

Беломир поднялся и крепко обнял Яглу, а Ягла позволила это сделать. Надобно было, во что бы то ни стало, успокоить парня, всех он потерял, и себя потерял от этого. А ведь он — Белобог. А наставить на путь истинный его некому.

— Вот и порешили, Беломир. — улыбнулась Ягла отстраняясь. — Завтра свататься приходи, мне подготовить всё нужно.

— Спасибо тебе, Ягла. Доброе у тебя сердце. Надеюсь, ты не пожалеешь об этом. Я же совсем иначе хотел всё сладить.

— Помни о брате, Беломир. Помни о слове данном. Если чего-то вдруг приключится, мы будем знать, что никогда не предавали Велеса.

— Ты права. Прощай, Ягла. Завтра свидимся. — Беломир шатающейся походкой проследовал к своему двору, Ягла же, пока не проводила его взглядом до самых ворот, домой не воротилась.

А тем временем, Велеслав, уже окончив свой сказ да до пути конечного добравшись, пригласил к себе, помимо Данилы, ещё и Наволода для беседы тайной, Морена порывалась было в залу войти, но стражники не позволили, сказали, так властитель велел. И стала она расхаживать взад-вперёд перед высокими стальными дверями, дожидая окончания разговора, в муках и сомнениях маясь.

— Здорово, Наволод. — завидев вошедшего волхва, встрепенулся мастер. — Поведай-ка, от чего тебя из деревни прогнали? Всё невдомёк мне, мучает этот вопрос уж больно сильно.

Опираясь на кривой посох, Наволод прошёл вглубь залы, приосанился, остановившись пред Данилой, и слово стал молвить такое:

— Никто меня не прогонял, боялся я встревать в суть мироздания, боялся выдать тайные знания не в срок. Вот и пошёл отшельничать в леса глухие да тёмные.

— Вот, спасибо за ответ. — улыбнулся Данила. — Для чего созвал нас, Велеслав?

Навий властитель опустился на свой трон, освободив своё крепкое тело от брони, вытянул ноги, затёкшие от дальнего пути, размял кисти и оглядел своих приглашённых гостей.

— Надобно мне в Явь наведаться, да с Яглой повидаться, соскучился уж больно я по ней. — пояснил суть дела Велеслав. — Стало быть, она тоже в Навь может приходить, если ведающая она?

— Нет, Велеслав, не может. — опустил виновато голову Наволод. — Недоговорили мы тогда с тобой. Важного я тебе кой-чего не сказал.

Велеслав рывком поднялся с трона, медленно приблизился к мужчинам, стоявшим посередь залы, и стал наматывать вокруг них круги, вышагивая медленно и важно.

— Говори, Наволод.

— Когда Морена прознала про Яглу, решила она, что тебя непременно нужно в Навь отправить с концом. Но потом Род ко мне явился, то есть голос его слыхал. А говорил он, что и ты, и Белобог люб ей…

Велеслав зыркнул на Наволода со злым прищуром, а тот, стушевавшись, поспешно добавил:

— Не то, что люб… Оба вы в её сердце, тянулась она к вам обоим, доверяла. Поэтому, душа её теперь не принадлежит ни к светлому миру, ни к тёмному. Как Ягла вред человеку может принести, так и доброе делает завсегда.

— Ну, так значит, я могу вернуться обратно? — дошло до Велеслава. — А чего ты мне голову морочил?

Велеслав передал свой длинный посох Даниле, а сам, облачившись в броню, вышел за дверь, но остановился, налетев на Морену.

— Ты чего тут?

— Чернобог, слышала я краем уха твои желания, но, позволь тебе кое-что показать для начала, пока ты беды не наделал? — взмолилась Морена, хватая Велеслава за руки.

— У меня нет времени на твои забавы, Морена. — холодно бросил Велеслав, отталкивая девушку, но та не унималась.

— А я много времени и не отниму у тебя. — Морена вытащила из-за пазухи дивный кулон, напоминающий небольшое зеркальце и протянула его Велеславу.

Тот вынужден был остановиться, сердце ему подсказывало, что это нечто важное, и уделить чуть времени Морене он ради такого сможет.

— И что это? — Велеслав покрутил в руках диковинку, а потом, стал отчётливо видеть в нём два знакомых силуэта, а затем распознал и голоса. И услышал он такое, от чего жевалки заходили, руки сжались в кулаки, а дыхание участилось:

«— Женишься, тогда твоя душа метаться и перестанет, А потом, глядишь, и детишки пойдут, я любить их буду сильно…

— Женюсь, Ягла, слово даю — женюсь. Любить буду крепко, желать. Только прости меня за слова, со злости брошенные, во хмелю я был, винюсь. Прости, Ягла.

— Прощу, Беломир, прощу. Поднимайся.

— Вот и порешили, Беломир. Завтра свататься приходи, мне подготовить всё нужно».

Велеслав сжал кулаки настолько сильно, что кулон диковинный разлетелся на куски, впиваясь осколками в его холодную плоть.

— Не бьётся во мне больше сила жизненная. Убили всё-таки во мне веру в нас. Вот и получил сталь холодную в спину крепкую. — зашептал быстро-быстро Велеслав, а громче добавил. — Собирайте рать тёмную! На войну поганую выдвигаемся! Буду править двухъмирьем самолично, коль в Яви облуд проклятый завёлся, а потом и Правь заберу себе!