Противоположные начала

Глава 16

Кто уподобляется человеку, который живёт лишь своими желаниями и деяниями порочными, тот губит свою Душу и не исполняет долга перед Родом. И неудивительно, что прибежищем таких людей становится пекельное царство Нави.

Чернобог, гордо подняв голову, проходил меж дворов, глядя строго перед собой, и, мысленно, призывал своё тёмное войско. Он ощущал на себе множество взглядов, которые жарким огнём жгли его спину. Святогор и Василиса всполошили всю деревню, но никто не осмелился напрямую встречаться с Чернобогом, люд лишь выглядывал из низких окошек изб, да из-за высоких калиток, провожая навьего князя глазами. Чернобог покинул деревню, даже не оглянувшись. Найдя своего коня в чистом поле, он вскочил на него, мечтая поскорее вернуться в Навь, дабы поквитаться с Мореной. Въехав на пригорок, на котором, кажись, совсем недавно он оглядывал деревню, Чернобог спешился. Кинулся он в высокие пожелтевшие травы и принялся ощупывать землю под ними, пытаясь отыскать выброшенный науз, но тот всё никак не находился, точно в воду канул. Опостылело всё в миг Чернобогу, вскинул он свои крепкие, перепачканные землёй, руки к небу и закричал во весь голос:

— Не хочу быть повелителем Нави! Не желаю! Род, верни всё, как было!

Поднялся сильный ветер, лес громко зашумел, закачался, скидывая свою оставшуюся листву. К Чернобогу отовсюду стало стекаться его тёмное войско. Окружили его прислужники чёрным плотным кольцом, и стояли безмолвно, пока не получили приказа:

— Землю зубами грызите, травы к земле гните, но отыщите мне узелок красный!

Долго Чернобог сидел на земле, пока его прислужники губили природу. Живого места не осталось за версту. Вытоптанное поле Чернобог покидал в смешанных чувствах, спрятав заветного неразлучника поближе к холодному сердцу.

Ягла пришла в себя уже в своей избе. Она лежала на больших полатях, раскинув руки, раны на которых горели огнём, в стороны, тёмные волосы её разметались по тяжёлой пуховой подушке. Девушка была опустошена, ей не хотелось даже ни о чём думать, а уж, чтобы подняться, об этом и речи не было. Так и лежала она, глядя пустым взглядом в дощатый потолок, пока не услышала любопытный разговор.

— Он всё не так понял, да?

— Похоже на то, теперь и носа сюда не покажет. Ведь он виниться ни перед кем не привык.

— А как же Ягла? С ней что станется? Жаль мне её.

— И мне жаль, Купавушка. Теперь и она от своей затеи не отступится. Ненавидеть будет Навь всем сердцем, никого оттуда не выпустит.

— Она это взаправду сказала?

— А ты видела, как она на глазах поменялась? То-то и оно!

— Кажись, она глаза открыла.

Ягла услышала скрип старых половиц, а уж токмо потом узрела пред собой грустное лицо Купавы.

— Ягла, ты как? — обеспокоенно поинтересовалась девушка, склонившись над Яглой.

— Яга я. — безучастно проговорила Ягла. — И впредь, зовите меня только так.

— Ягла, но…

— Яга!

— Яга, поднимайся с постели. — тут уже Беломир навис над полатями. — Приходи в себя, и будем сватовство справлять.

— А война как же? — холодно поинтересовалась девушка, переключая взгляд с Купавы на Беломира.

— Ушёл Чернобог. Только перед этим поле всё вытоптали войны его, не знамо зачем.

— Избу мне сладишь?

— А как же не сладить? Сладим. — Беломир знал, что с Яглой следовало соглашаться, чтобы не стать для неё врагом, что-то в ней изменилось, надломило её поведение Велеслава.

Ягла поднялась с полатей и зашагала к столу. Напившись вдоволь хмельного мёду, при этом, даже не отведав явств, девушка обратилась к новоиспечённой паре:

— Вы теперь вместе жить будете?

— А как же? — Беломир улыбнулся, приобняв Купаву, а та расцвела, словно весенний цветок. — Норов только уж больно у неё дерзкий, но ничего…

— Беломир! — шутливо надула губы Купава, будто обиделась, а у самой глаза так и загорелись от близости парня.

Ягла наблюдала за ними по-доброму, с радостью в сердце, странно было видеть Беломира таким безмятежным и напару с девушкой. Из него выйдет очень хороший супружник: верный и понимающий.

— Беломир, разбери мою избу, да сделай подстройку к своей, детки пойдут, будет тебе подспорьем. — проговорила Ягла, наполняя чарку хмелем. — А мне новую сруби, прямо на берегу Смородины.

— Зачем тебе это, Ягл…Яга? — Беломир осёкся, обращаясь к девушке по имени, но вовремя спохватился и исправился.

— Нечего мне тут делать больше, некого ждать. — Ягла осушила чарочку и выдохнула, утерев губы рукавом. — Вот придёт ко мне хворый какой и помрёт вдруг, так я точно буду знать, что он не будет блуждать, да путь свой искать. Проведу душу к Чернобогу. И проститься по-человечески дам с ним, а коль некому с ним прощаться, так сама ему краду справлю.

— Ты хочешь взять на себя непосильную ношу, Яга. — осторожно начала Купава, стараясь незаметно отодвинуть кувшин с хмельным мёдом от хозяйки.

— Глядите-ка, чё покажу! — Ягла, закатала по локоть рукава своей исподней рубахи, на которую был надет сарафан, и кивнула паре на свои сбитые в кровь руки. — Обождите-ка.

Девушка встала, пошарила рукой в подполе, вынув оттуда мешочек с какой-то травой, и снова опустилась на табурет.

— Беломир, дай уголёк из печи. — Ягла раскрошила сухие листья в костяную ступку, затем протянула её Беломиру, чтобы тот положил в неё раскалённый докрасна уголь.

Девушка стала окуривать дымом, который пошёл из ступки, как только уголёк коснулся трав, свои руки, голову, плечи, и забормотала что-то невнятное. Глаза её налились кровью, на устах появилась зловещая таинственная улыбка. Купава, увидев это, прижалась к Беломиру и затаила дыхание, дивясь такой перемене в Ягле. В свободную руку веда взяла чарку Беломира, так как её была уже пуста, и залила напитком из неё содержимое ступки. Уголёк громко зашипел, а дым стал рассеиваться.

— Ты гляди-ка, Беломир! — удивлённо прикрыв рот ладонью, ахнула Купава, замечая, что на руках Яглы не осталось ни следа от ран.

— Чего сам не залечил? Ведь мог же?! — ухмыльнулась пьяно Ягла.

— Мог. — кивнул Беломир. — Но не стал вмешиваться в природу, не опасный случай.

— Чай, сама справилась. — Купава не сводила удивлённого взгляда от рук Яглы. — А ты, какой бог?

— Ха-ха-ха! — Ягла запрокинула голову и рассмеялась. — Боги не всесильны! Они лишь сторонние наблюдатели. Смотрят, как другие мучаются, да ещё лиха подкидывают, чтобы не расслаблялись шибко! Жаль только душу нельзя снадобьями да заговорами излечить…

— Ягла, ты пьяна. — Беломир забрал кувшин со стола и спрятал его в подпол.

— О, боги ещё правду не любят слышать, ик! — Ягла, икнув, неловко отодвинулась от стола. — Запомни, Купава, если сама себе не поможешь, то и никто не поможет. На бога не надейся. Хотя, ик, на Беломира можно положиться.

— Вставай, Яга. — Беломир посмотрел в упор на Яглу, глаза его сверкнули ярким светом. — Вставай, и иди, умойся, сейчас же.

— На меня не действует теперь ваш божественный дар, разве ты не понял? — Ягла, чуть пошатнувшись, встала на ноги, придерживаясь за стол. — Защита у меня сильная, чтобы богами не очаровываться больше! А то беды одни. Вот, заживу скоро, как избу мне сладишь.

— Яга, не сели тьму в своём сердце. — Купава поднялась со своего места и, хотела было придержать Яглу за локоток, но та не далась, отстранилась. — А давай тебе жениха подыщем знатного?

— Не нужны мне женихи никакие!

— Только он нужен, да? — осторожно поинтересовалась Купава.

— Кто «он»? — Ягла поняла сразу, о ком говорит Купава, но прикинулась скудоумной. Не хотела она говорить о «нём».

— Велеслав? Чернобог? — решилась произнести «его» имя Купава и тут же об этом пожалела.

— Оставьте меня одну. — процедила сквозь зубы Ягла, до побелевших костяшек пальцев вцепившись в край стола.

— Идём, Купава. — Беломир подхватил девушку под руку и повёл к выходу. — Яга, завтра начнём дело с избой, может, и до первого снега сладим.

Как только дверь за парой беззвучно затворилась, Ягла выплеснула всю свою боль наружу. На пол полетела вся утварь со стола, тонкие старые занавески с оконца отправились туда же. Чугунки, плошки, кувшины, ступки — ничего не жалела Ягла, по избе летало всё, что под руку попадалось. Жалела Ягла лишь только себя в этот миг, потому что некому её больше пожалеть. Как она до такого дошла? Полюбила — предал, поверила — обманул, ждала — ушёл, дождалась — бросил и растоптал… Обессиленная собственной злостью и болью, Ягла заснула под утро крепким беспробудным сном.

В Нави тоже пыль летела столбом, Чернобог рвал и метал в своих хоромах. Медные кубки разлетались на острые осколки, врезаясь в каменные серые стены. Чёрный величественный трон был перерублен одним махом тяжёлого булатного меча пополам. Никто не решался войти в залу, пока хозяин Нави буйствовал, на глаза ему до сих пор не показывалась и Морена. Когда ломать и крушить было уже нечего, Чернобог осел на холодный пол, тяжело дыша, и огляделся.

— Разрушая, созидай. — Наволод, осторожно приоткрыл высокую массивную дверь, сначала показалась его седая макушка, а потом и сам он, но подходить к властителю, всё же, пока не решался.

Чернобог молчал.

— Не совершают ошибок только те, кто не мыслит о совершении деяний, и не приложат руки своей к созиданию на благо Рода своего.

— Ты чего явился, Наволод? — Чернобог сидел на холодном камне, скрестив ноги, пустой взгляд его был направлен в никуда.

— Вижу, что тяготит тебя власть. Или, что другое лежит грузом на твоём сердце? — Наволод подошёл чуть ближе, но старался держаться на расстоянии.

— Нет у меня сердца, Наволод. — рявкнул Чернобог. — Поди прочь.

— Может, потолкуем всё же?

— Поди прочь!

— Я хотел сказать…

Чернобог вскочил на ноги, развернулся к волхву, глаза его почернели от ярости.

— Вон!

Старик засеменил к выходу, неуклюже попятившись к дверям, но своё договорил:

— Любовь вашу даже заклятие цветка не нарушило, значит, вы предназначены друг другу!

Чернобог сразу понял, к чему ведёт Наволод, подняв свою длань, он направил её на тяжёлую дверь, от чего та захлопнулась прямо перед носом волхва.

— Стоять!

Наволод замер, но не обернулся.

— К чему ведёшь, старик?

— Что любовь у вас настоящая.

— Подойди.

Наволод вздохнул, снова развернулся и, опираясь на свой посох, медленно зашагал к властителю. Тот терпеливо ждал неповоротливого волхва, не подгонял, молчал. Наволод остановился напротив Чернобога, нахмурил густые белые брови, плотно сжал губы и поднял свой взгляд, который тут же встретился с чёрными, точно смола, глазами навьего князя.

— Хочу на предложение Морены согласиться. Соблазн у меня есть большой — в Явь постоянно тянет, к ней. А как там оказываюсь, худое творить начинаю. Лучше кощем стать, пленником навьим, чем постоянно причинять боль людям дорогим. — Велеслав уверенно высказался и замолчал, ожидая мудрого совета от волхва.

— Я тебе не помощник здесь. — Наволод пожал плечами. — Делай, как знаешь, но от судьбы не уйти.

— Сначала мне в уши мёд лил про предназначение, теперь вот, про судьбу лепечешь!? Да что за волхв ты тогда такой? — Чернобог начинал потихоньку выходить из себя.

— Мёртвый. Мне уже терять нечего. Долг перед Родом я выполнил, так что, извиняй. — Наволод развёл руки в стороны. — Но, если сможешь Морену обхитрить, то всё у тебя получится, как задумаешь сам. Теперь остаётся только в голове своей сложить, как надобно правильно поступить.

— Ступай, вели никого не впускать. — Чернобог развернулся к трону, хотел присесть, но, узрев его плачевное состояние, передумал, и снова опустился на холодный каменный пол, подобрав под себя ноги, и крепко задумался.

Под утро Яглу разбудил громкий стук. Кое-как разлепив сонные глаза, девушка, натянув на себя холщовое платье, отворила дверь.

— Ну, здорово, Яга! — ощерился довольно Беломир, демонстрируя увесистый топор, который держал в руках.

— Здравствуй, Белобоженька. — съязвила Ягла, впуская соседа в избу, отвесив тому низкий поклон, потешаясь. — Ты чего так рано?

— Как рано? Солнце уже высоко, а…. — Беломир замолчал на полуслове, переступив порог.

Он окинул избу Яглы смурным взглядом, подмечая лютый беспорядок. Лицо его вытянулось и сделалось недовольным.

— Яга, ты его точно не хочешь простить? Проделки Нави…

— Слыхали мы уже о «проделках Нави», припоминаешь, Беломир? — Ягла бросила на гостя грозный взгляд. — Давай теперь все дурные поступки будем этим оправдывать, да?

— По-видимому, ты хочешь, чтобы он страдал. — хмыкнул Беломир, отодвигая носком обуви порванные тряпки. — Кому от этого хуже-то? Тебе? Ему?

— Не хочу об этом говорить. — Ягла заткнула уши руками, петляя меж наваленного на полу хлама. — Ты чего пришёл-то? Показать надобно, где избу рубить?

— Надобно, Яга. — кивнул Беломир, уже не обращая своего внимания на беспорядок. — Да вот только загвоздка небольшая имеется.

— Конечно, — протянула Ягла, хмурясь. — Без этого же никак.

— Ты сама видала, насколько сильно раскинулась речка, конца и края не сыщешь. — принялся объяснять Беломир.

— Ну?

— Снега с лесов сойдут по весне, Смородина выйдет из берегов, разольётся. Вот, и ну тебе!

— И что? — Ягла не смекнула, что к чему.

— А то! Избушку твою надобно на возвышенности рубить, а так как там такового не имеется, то будем думать, как её поднять. — Беломир задумчиво потёр подбородок. — Сладим как-нибудь, собирайся.

— А Купава где? — Ягла подпоясалась и подвязала на голову косынку.

— А ты выйди на крылечко. — Беломир улыбнулся, открыл дверь, пропуская Яглу вперёд себя.

Ягла вышла, огляделась. Не найдя Купаву взглядом, она вопросительно посмотрела на Беломира. Тот кивнул ей чуть поодаль двора, на огород.

— Купава! — Ягла, увидев, как девушка ловко справляется с ещё не собранным урожаем, поблагодарила её про себя, а вслух сказала. — Негоже тебе в земле рыться, теперь своё хозяйство имеется!

— А это тебе, Яга, за гостеприимство благодарность! — выкрикнула Купава, помахав рукой.

— Благодарю и тебя, Купава! — прокричала в ответ Ягла и двинулась из двора, чтобы нагнать Беломира.

В навьем царстве было неспокойно. Морена взволнованно расхаживала взад-вперёд по своим покоям, заламывая руки. Чернобог велел явиться к нему прямо сейчас. Морена догадывалась, о чём пойдёт речь, и разговор этот обещал быть тяжёлым. Что потребует от неё навий правитель за совершённый проступок, она и думать боялась. Страшилась Морена своей участи, ведь Чернобог ещё не признал девушку своей супружницей по кону. С тяжёлыми думами она входила в мрачную каменную залу. Морена с удивлением отметила, что трон, на котором сейчас чинно восседал Чернобог, заметно изменился. Место чёрного каменного занял серый, его изголовье украшали причудливые самоцветы, которые поблёскивали слишком уж тускло от недостатка света в помещении, но выглядели они от этого не менее привлекательно.

— Входи, Морена!

От холодного тона Чернобога девушку пробрала дрожь, но она продолжала уверенно двигаться к каменному трону, смотря в глаза властителю Нави, которые становились всё чернее и чернее. Прямо сейчас решится её судьба.